Ссылки для упрощенного доступа

Что происходило в России в 1918 году и почему стали праздновать День защитника отечества


Виктор Резунков: Сегодня у нас в петербургской студии в гостях профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Борис Колоницкий и кандидат исторических наук Кирилл Александров.

Сегодня, 23 февраля, Россия, как и Белоруссия, Украина, Приднестровье и Южная Осетия, отмечает День защитника отечества. Этот праздник официально в СССР был установлен в 1922 года как День красной армии и флота. С 1949 по 1993 год он носил название День Советской армии и Военно-морского флота. Формально причиной объявления этого дня праздником было издание Советом народных комиссаров СССР Декрета о создании Рабоче-крестьянской красной армии, этот декрет впервые был опубликован большевиками 20 января по старому и 2 февраля по новому стилю 1918 года. 23 февраля было опубликовано воззвание Совета народных комиссаров "Социалистическое отечество в опасности", а также воззвание военного главнокомандующего Крыленко, которое заканчивалось словами: "Все к оружию! Все на защиту революции!" Однако потом в руководстве Советской республики эту дату долго обсуждали, предлагали перенести на другие дни. Появились и пропагандистские мифы. В том, откуда пошел этот праздник - День защитника отечества, какие исторические события связаны с этим праздником, мы сегодня и попытаемся разобраться.

Итак, 15 января по старому, 28 января по новому стилю 1918 года Совет народных комиссаров издал декрет о создании Рабоче-крестьянской красной армии и Рабоче-крестьянского красного флота. Формировались они на добровольной основе. Расскажите, как историки, какая была ситуация в 1918 году в России.

Борис Колоницкий: Тут много чего было. Во-первых, в начале января по соглашению большевиков и левых эсеров, которые, собственно, были у власти, было распущено Всероссийское учредительное собрание, и это очень важное событие, которое меняло расстановку политических сил во всей стране. Потом, что важно также отметить, это время, когда шла Гражданская война - в разных масштабах, на разных участках. 23 февраля, если мне не изменяет память, красные заняли Ростов, и добровольческая армия вынуждена была его покинуть. И в других регионах ситуация была очень-очень непростая. Если говорить о ситуации в властью, Петроград был крайне нестабильный и сложный город. Большевики очень часто и их союзники, левые эсеры, чувствовали себя не вполне уютно. Много было сил, которые готовы были мобилизоваться и выступить против них. И вообще было ощущение расползающейся власти, большая преступность, огромное количество хозяйственных и бытовых проблем, которые ощущали все горожане.

Кирилл Александров: Я бы в двух словах сказал о том, как 23 февраля появилось вообще. Дело в том, что эта дата носит достаточно условный характер даже для советской исторической традиции. Первая дата, которую должны были праздновать как День красной армии, - это была дата 7 февраля 1919 года. Именно в этот день в журнале "Военное дело" была опубликована статья, в соответствии с которой день декрета, о котором вы упомянули, от 28 января 1918 года, о создании Рабоче-крестьянской красной армии, должен отмечаться в качестве праздничного дня. Но 7 февраля было заявлено о том, что эта дата переносится на 17 февраля по техническим причинам, которые остались неизвестными. Далее, 18 февраля 1922 года Лев Давыдович Троцкий произнес соответствующую речь, и эта дата в результате оказалась перенесена на 23-е число. И только в 1924 году в передовой статье журнала "Военный вестник", который был посвящен смерти Ленина, было объявлено о том, что именно 23 февраля 1918 года Ленин подписал декрет о создании Рабоче-крестьянской красной армии. Хотя этот декрет был подписан почти на месяц раньше. И так вот с зимы 1924 года эта дата - 23 февраля - в общем-то, фальсифицированная дата, она стала отмечаться как день создания Рабоче-крестьянской красной армии. Хотя, еще раз говорю, в силу неких причин это могло быть и 7 февраля, и 17-е, и 18-е. 23-е просто оказалось последней, как мне кажется, в общем, роковой, на самом деле, датой для этого праздника.

Если говорить относительно вашего вопроса, что происходило зимой 1918 года, я целиком согласен со всем, что сказал Борис Иванович. Добавлю от себя несколько деталей, штрихов. Во-первых, в провинциальных городах России в это время, зимой 1917-18 года, начинаются уже массовые убийства по социальному признаку. Так, в частности, в Севастополе 15-17 декабря 1917 года по постановлению местного совета были расстреляны первые 23 офицера, которых арестовывали по телефонному справочнику. Потом, как раз в эти дни, о которых мы говорим, 22, 23 и 24 февраля, по признанию председателя Севастопольского ревкома Юрия Гавена, чем он потом, кстати, гордился, уже после революции, было уничтожено более 600 офицеров, морских офицеров. В том числе, и представителей духовенства крымского начали убивать. Это все была реакция на вот, как мне представляется, осторожные в определенном смысле слова инициативы, которые спускались из Петрограда. Например, в статье "Как организовать соревнования", опубликованной в январе 1918 года, Ленин предлагал уже предоставить местным советам и коммунам право очищать землю от паразитов, не трудящихся. Потом декрет "Социалистическое отечество в опасности" еще больше подхлестнул эти страсти. Это не только в Крыму происходило, но еще в некоторых городах юра России явочным порядком осуществлялся красный террор, который будет декретирован только в сентябре 1918 года.

А силы добровольцев были совершенно ничтожно малы. 3683 строевых чина насчитывала добровольческая армия, отправившаяся 2 февраля по новому стилю в ледяной поход. И конечно, в общем, ситуация была уже совершенно неуправляемая. Остановить Гражданскую войну и это противостояние было практически, как мне кажется, невозможно.

Виктор Резунков: На самом деле, еще в конце 1917 года в Петербурге была расстреляна верхушка Балтийского флота.

Борис Колоницкий: Значительная часть командования Балтийского флота была уничтожена в феврале 1917 года.

Виктор Резунков: 23 февраля 1918 года состоялось состояние ЦК в Петрограде, на котором обсуждался вопрос, принять или нет ультиматум германского командования, и в конце концов в 5 часов утра 24 февраля была отправлена Лениным телеграмма, что принимается это ультиматум. Что раскололо тоже политическую верхушку. Насколько серьезно это повлияло на дальнейшее политическое развитие событий?

Борис Колоницкий: Я думаю, что повлияло коренным образом. Вообще, роль Ленина в истории российской революции существенно преувеличена. Если кто-то представляет, что в октябре 1917 года не было взрыва, не было штурма власти, я думаю, это большая ошибка. При таком соотношении политических сил это было неизбежно, и гражданская война была неизбежна, на самом деле, уже осенью 1917 года. Но вот самый главный эпизод, когда Ленин наложил печать на мировую историю, это решение с Брестским миром. Если бы не он, не его давление, выкручивание рук коллегам, то история могла бы пойти иначе.

Виктор Резунков: Кирилл, в мае 1918 года была введена воинская повинность для трудящихся. И 2 сентября был образован Реввоенсовет республики - орган высшей военной власти, он просуществовал до 1934 года. С марта был нарком - Лев Троцкий, главнокомандующий - бывший полковник Вацетис, а с июля 1919 года - полковник Каменев. В ноябре под председательством Ленина возник как чрезвычайный высший государственный орган Совет рабочей и крестьянской обороны. Может быть, с этого дня имеет смысл отсчитывать создание российской армии?

Кирилл Александров: Как мне кажется, дата 28 января, когда был декрет обнародован, она совершенно естественна, правильна. Проблема только вот в чем заключается, что созданию Рабоче-крестьянской красной армии предшествовала ликвидации армии российской, русской армии. Причем я боюсь, что мы до сих пор представляем еще себе достаточно слабо, в каких формах этот механизм ликвидации осуществлялся. Ленин же, выступая на третьем Съезде советов в январе 1918 года, в начале января, заявил о том, что старая армия отдана на слом, от нее практически ничего не осталось. И вот сознательное совершенно уничтожение и военных округов, и военных училищ, и ликвидация структуры организационной - все это проводилось совершенно сознательно с таким рвением, о котором Федор Августович Степун, поручик полевой артиллерии, в своих мемуарах очень хорошо писал: "Монументальность, с которой неистовый Ленин в назидание капиталистической Европе и на горе крестьянской России принялся за созидание коммунистического общества, сравнима разве только с сотворением мира, как оно рассказано в Книге бытия. День за днем низвергал он на взбаламученную революцией, темную Россию свое библейское "да будет так". Но в ответ на ленинское "да будет так" жизнь отвечала не библейским "и стало так", но всероссийским "и так не стало"…"

Тут проблема в том, что ведь и большевики, и их противники, имею в виду Корнилова и Алексеева, как самых последовательных противников, они представляли себе, что армии, которые будут формироваться зимой 1918 года, будут носить добровольческий характер. Но поразительно совершенно, ни в Красную армию Крыленко, Подвойского, Троцкого, ни в добровольческую армию Алексеева и Корнилова ни то что представители русской вооруженной силы бывшие, но и офицерство не стремилось. И те и другие набрали к весне 1918 года, к марту, совершенно ничтожные в количественном отношении силы. Я думаю, была просто усталость от великой войны, в первую очередь. И вот я соглашусь с точкой зрения Бориса Ивановича о том, что Гражданская война с какого-то момента была неизбежна, но у меня складывается субъективное такое впечатление по состоянию к марту 1918 года, что, собственно, российское общество в широком смысле этого слова друг с другом воевать не очень стремилось. Это показывает, что армии на первом этапе, противостоящие друг другу, были очень малочисленные.

Борис Колоницкий: Я согласен со многом, но Федор Августович Степун, на самом деле, тоже внес некоторый вклад. Он был или заместителем начальника политического управления во временном правительстве. После Февральской революции в российской армии сложилось двоевластие, там существовали комитеты. Вести современную войну с такой организацией вооруженных сил было достаточно сложно. Достаточно авантюрно было посылать такую армию в наступление в июне 1917 года, это просто профессиональное преступление. Распад армии был необычайно велик. Конечно, большевики разваливали то, что им было нужно, и укрепляли части, на которые они опирались. Было колоссальное дезертирство, братание, контролируемое и неконтролируемое, преступность. Большевики подстегнули потом эти процессы, принимая декрет о дальнейшей демократизации армии, распространяя выборность командного состава. То есть это была социалистическая утопия, которой придерживались не только они. Большевики полагали, что вопрос о внешней политике неактуален, а будет мировая революция, которая вообще все проблемы разрешит. Потом им достаточно быстро пришлось импровизировать.

По поводу Гражданской войны, люди действительно не хотели воевать, и я согласен с этим совершенно, но жизнь была такой, которая втягивала людей в Гражданскую войну, вписывали и заставляла. Война приходила в дом, приходила с преступностью, приходила с национальными конфликтами. Когда твою станицу, твой аул или твою деревню начнут вырезать, то ты пойдешь добровольцем куда угодно, к тому, кто тебе поможет. И социальные конфликты, потому что крестьяне били не только помещиков, иногда они били хуторян, соседнюю деревню, и тут тоже нужно было вооружаться и искать союзников. То есть вспыхивала Гражданская война со всех сторон.

Кирилл Александров: Мой опыт занятий в Российском государственном военно-историческом архиве показывает такой очень интересный результат. Я работал с полковыми фондами на октябрь 1917 года достаточно многих воинских частей, примерно десяток полков я отсматривал. Ну, правда, это хорошие полки были, полки старой русской армии, дореволюционной, кадровые, и даже там пара гвардейских была, бывших. И вот что поразительно, на конец октября – начало ноября 1917 года это были полки, которые стояли в боевой линии, они продолжали боевые действия, брали пленных, занимали какие-то высотки и траншеи у противника, они пятятся назад, а потом снова эти метры отбирают. А в тылу уже существует совершенно другое правительство. И та Гражданская война, о которой мы говорим, уже происходит в пределах Москвы. Я думаю, вопрос о том, насколько российская армия была боеспособна и способна к удержанию фронта осенью 1917 года дискуссионен. Я согласен, безусловно, с тем, что разложение, особенно в тыловых частях, было совершенно колоссальное, и преступность высокая, но мне кажется, что не маленькая часть старой российской армии при определенных условиях могла сохранить свою боеспособность и готова была ее подтверждать. Во всяком случае, документы архивов это показывают.

В то же самое время, конечно, зимой 1918 года говорить совершенно не о чем. И ленинские слова, сказанные на третьем Съезде советом, и слова генерал-майора Гофмана, он командовал Восточным фронтом зимой 1918 года, вот Гофман в своих мемуарах (они были изданы в 20-е годы и больше не переиздавались никогда) пишет, что армия, с точки зрения штаба Восточного фронта германских войск, превратилась в отдельные вооруженные кучки, которые не представляли никакой военной ценности. И если Борис Иванович говорит, что было профессиональным преступление посылать в бой революционную армию в наступление образца 1917 года, но еще большей глупостью была идея о том, что вот эти вооруженные кучки в феврале 1918 года смогут представлять какую-то опасность для многочисленных германских войск и удерживать нарвскую линию обороны, на которой все эти безобразия произошли, которые были выданы потом за первые победы Красной армии под Нарвой и Псковом. Хотя сам Ленин писал: "Мучительное, позорное сообщение об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, не говоря уже о бегстве, хаосе, безрукости и разгильдяйстве". И вот здесь, конечно, Борис Иванович прав. Можно спорить, в какой степени субъективные качества Ленина повлияли на решения ЦК в октябре 1917 года о вооруженном восстании, но то, что в последней декаде февраля 1918-го, во время этого кризиса, принимать условия немецкие, не принимать, здесь он сыграл исключительную роль – это его фактор личности в истории, это бесспорно.

Виктор Резунков: Это Ленин писал 25 февраля 1918 года в "Правде", в своей статье "Тяжелый, но необходимый урок". Историки отмечают, что накануне Февральской революции войска, которые находились возле Петрограда, были способны остановить весь этот хаос, и чуть ли ни существовал план преодоления беспорядков в Петрограде.

Борис Колоницкий: План-то, может, и был, но войска это были, скорее, опасные для генералов, чем для толпы. Потому что большей частью это были запасные батальоны гвардейских полков, это был совершенно другой состав. И на самом деле, генералы боялись их выпускать на улицу.

Кирилл Александров: Если говорить о войсках, верных правительству, в феврале 1917 года, то таковыми могли считаться только юнкера военных училищ, чины полиции и учебные команды этих самых запасных частей. В принципе, войск было не так уж и мало, 30-40 тысяч человек можно было набрать, надежных, на 200 тысяч этих запасных. Проблема тут как раз заключалась в том, что не было личности, не было авторитетных начальников, которые взяли бы на себя ответственность за пролитую кровь. Классический пример – полковник Александр Павлович Кутепов, который действовал довольно решительно, но что такое полковник на петроградских улицах в конце февраля 1917 года, один? Я думаю, что это все же преувеличение.

Виктор Резунков: До 1922 года этот праздник не праздновался в России.

Кирилл Александров: Ну, он впервые был отпразднован в 1919 году. Причем вот опять-таки любопытно, что впервые 23 февраля был отпразднован в 1919 году, потому что это было воскресенье, выходной день. Почему не праздновали в 1920-21 годах на таком массовом уровне, мне кажется, достаточно очевидно - ситуация внутри страны вообще к проведению каких-то массовых праздников, гигантских, не располагала. Еще была Гражданская война, даже февраль 1921 года - Тамбов, бог знает что, Западная Сибирь, тоже не до праздников особенно. А вот с 1924 года начинается уже такая фальсификация, как я уже сказал, с публикаций статьи в феврале 1924 года в "Военном вестнике". И потом к этому все привыкли.

Тут еще проблема вот в чем, как мне кажется, к 1924 году осталось достаточно мало людей в высшей номенклатуре ЦК партии, в высшей политической элиты с достаточно принципиальными взглядами. Если мне память не изменяется, в январе 1924 года с поста начальника Политуправления Красной армии убрали Антонова-Овсиенко.

Виктор Резунков: А вообще когда началось уничтожение старых офицеров? После 1924 года?

Кирилл Александров: Вообще, в 1922 году начались первые аресты, и они так тихонечко проходили вплоть до 1930 года. 1930-32 годы - это дело "Весна" знаменитое, по которому было арестовано и репрессировано 3486 бывших офицеров, служивших в РККА. А еще забирали просто бывших офицеров. Если вернуться к 1924 году, Антонов-Овсиенко, видимо, был одним из последних противников этой даты, потому что прекрасно помнил, что было весной 1918 года. Но вот с 1924 года эта дата становится официальным днем создания Рабоче-крестьянской красной армии.

Виктор Резунков: А зимой 1918 года - Псков, Нарва...

Борис Колоницкий: Вы знаете, разгром там был полный. И отступали, не встречая еще большие силы немцев. Там были небольшие отряды на бронемашинах, поездах, иногда на повозках. Но это нам сейчас легко судить, а ребята, которые сидели там в окопах и чувствовали себя изолированными, кто там был... В 1918 году фактически поступления на Северный фронт были очень ненадежные, их было мало. Это были последние ветераны, которые много видели, они видели часто непрофессиональное командование, их посылали иногда на бой без артподготовки, они видели разные политические эксперименты. Они видели в 1917 году, что армию впутывали в Гражданскую войну. С Северного фронта неоднократно снимались войска и Керенским, и Корниловым, и потом большевиками для использования внутри страны. В общем, удивительно, что некоторые части оказывали какое-то сопротивление.

Виктор Резунков: Но немцы тоже, как пишут свидетели, были изнеможенные, уставшие от всего этого.

Кирилл Александров: Дело в том, что немцы к тому времени наиболее боеспособные части отправили на запад. Но часть, которая в Нарву вступила, например, была рота выздоравливающих так называемая. Неделю всего продолжалось немецкое наступление, с 18 по 25 февраля. Псков 24-го, по-моему, был занят противником. Конечно, никакого реального противодействия не было. Генерал Парский, один из первых военных спецов, в надежде на то, что нужно продолжать дальше защищать отечество от противника, ничего не мог сделать с Павлом Дыбенко, который в эти дни прославился тем, что захватил цистерну со спиртом со своим отрядом и быстренько эвакуировался. Его догнали где-то в Поволжье, исключили из партии потом за такое безобразие, и только благодаря заступничеству Коллонтай, по-моему, эта история для него закончилась не так плохо, как могла бы закончиться в других каких-то обстоятельствах. Совершенно очевидно, что нужно было соглашаться на ультиматум.

Борис Колоницкий: Удивительно, что были какие-то случаи саботажа, некоторые успевали взрывать мосты, организовали взрыв в Пскове. Ясно, что шансов никаких особенно не было.

Виктор Резунков: Михаил из Москвы, пожалуйста.

Слушатель: Добрый вечер! Вы говорите, что в первые годы советской власти уничтожили высший свет офицерства, духовенства. А как так получилось, что благодаря стараниям Льва Давидовича Троцкого и Склянского была создана боеспособная Красная армия, и в ней служили 100 тысяч блестящих офицеров царской армии во главе с генералом Брусиловым?

Кирилл Александров: Я объясню. Во-первых, я позволю себе обратить ваше внимание на то, что ваши представления о статистике несколько отличаются от реальности. В Рабоче-крестьянской красной армии служило 48,5 тысяч бывших офицеров и еще порядка 20 тысяч военных чиновников.

Виктор Резунков: А общая численность - около 600 тысяч человек.

Кирилл Александров: Около примерно 70 тысяч, называют 73 - это вместе с военными чиновниками. Офицеров было 48,5 тысяч, из них добровольцами в Красную армию вступили около 8 тысяч человек. Причем подавляющая часть этих офицеров, служивших в качестве военных специалистов, - это были прапорщики, поручики, обер-офицеры военного времени. Например, по числу генералитета и штаба офицеров, подполковников и полковников, служило 5-10 процентов всего от списочного состава. Офицеров по состоянию на осень 1917 года было 276 тысяч чинов, включая порядка 15 тысяч офицеров, которые находились в плену, венгерском или германском. В двух словах ответить на вопрос, как Троцкому и Склянскому удалось создать боеспособную Красную армию, не получится, это тема отдельной программы. Но численность офицерства была такой. Можно добавить, что благодаря исследованиям московского историка Сергея Владимировича Волкова, который пытается установить судьбу практически каждого из этих 276 тысяч офицеров, у него колоссальная база накоплена, это труды нескольких десятилетий, около 55 тысяч офицеров были просто уничтожены большевиками в годы Гражданской войны и красного террора. Не тех, кто у белых служили, а вот во время всех этих регистраций, чисток, в Киеве зимой 1918 года несколько тысяч человек погибло, в конце января - начале февраля. Поэтому представлять себе, что там половина или даже треть русского офицерства служила в рядах РККА, это преувеличение.

Проблема в том, что, к сожалению, большая часть русского офицерства просто не приняла участие в Гражданской войне ни на чьей стороне - ни красных, ни белых. И правильно Борис Иванович сказал, зачастую поведение человека в Гражданской войне, офицера определялось субъективными обстоятельствами. Когда началась массовая мобилизация в Красную армию, в конце весны - в начале лета 1918 года, в сентябре 1918-го она уже стала фактом, деваться, по большому счету, было некуда. И конечно, положение военспецов, среди которых очень многие Троцкому совсем не сочувствовали, было драмой, если не сказать трагедией.

Виктор Резунков: Федор из Петербурга, пожалуйста, ваш вопрос?

Слушатель: Здравствуйте! Конечно, праздник, который отмечается сегодня, фальшивый. Наша армия вообще находится в ужасном состоянии, и мы 20 лет обсуждаем создание новой профессиональной армии.

Борис Колоницкий: Действительно, то, что происходит в армии, не нравится и многим военным, и многим ветеранам, и гражданских. На самом деле, мы не доктора военных наук, мы не офицеры, и с нашей точки зрения было бы безответственно говорить о том, какая нужна армия, профессиональная или непрофессиональная. В разных странах по-разному, разное геополитическое положение. Но с чем я совершенно не согласен, когда вы говорите, что этот праздник фальшивый. Дело в том, что речь идет не о том, что было в этот день, а речь идет о том, как к этому празднику относились и относятся много-много людей. За время этого праздника в разных условиях это был большой профессиональный праздник. Мой дед пошел добровольцем на Первую мировую войну, он был прапорщик, сначала из вольноопределяющихся, уже будучи офицером он получил солдатский крест, что вообще большое дело. Он был до конца под Двинском. Он сделал все возможное, чтобы не участвовать в Гражданской войне, и я бы на его месте поступил так же. После окончания Гражданской войны он служил в Красной армии. И 23 февраля был его праздник. Это был праздник моего тестя, который был профессиональным офицером. Это праздник многих моих сверстников, которые были офицерами. Это праздник их семей, которые шли на какие-то жертвы, уезжали на дальние точки, на базы. Это праздник отчасти и мой, потому что я служил. И я хочу поздравить с этим праздником всех своих однополчан по войсковой части 01480!

Виктор Резунков: Наша слушательница Роза пишет: "Страна новая, а праздники отмечаем старые. Революции уже нет, а День советской армии остался". Ведь до революции праздновался День воинства или как он назывался?

Кирилл Александров: До революции был один, как мне кажется, действительно правильный, красивый и естественный праздник, он назывался Георгия Зимнего, 26 ноября по старому стилю или 9 декабря по новому стилю, - это праздник георгиевских кавалеров. Мне кажется, что этот праздник покрывал совершенно все необходимые какие-то амбиции военные в обществе на этот счет. Я, к сожалению, не могу согласиться с Борисом Ивановичем, хотя я считаю, что его точка зрения совершенно безупречно аргументирована. Мне кажется, что в российском календаре достаточно много важных и славных дат, чтобы, если нужен праздник вооруженных мужчин, официальный, в календаре, чтобы он имел место быть. Но проблема заключается в том, что, конечно, любая дата историческая, она ассоциируется с конкретными событиями. Если 23 февраля было действительно паническое, массовое бегство, дезертирство, развал на Нарвской линии, позор, который был следствие вполне конкретных исторических событий, то превращать эту дату в любой праздник, отмечать ее как праздник, мне кажется, совершенно неправильно и безнравственно. В общем-то, это моя позиция.

Я слышал точку зрения, что не важно, какие события там произошли, но ведь это, мне кажется, от равнодушия, на самом деле. Если в полной мере представлять себе тот ужас, в который погружалась Россия зимой 1918 года, то, в общем-то, связывать с этим какие-то радостные праздничные ощущения - это, в общем-то, плохо по отношению в первую очередь к тем, кто тогда погиб, на самом деле. Я, кстати, совершенно не сторонник, есть в определенных кругах точка зрения, что дату - День защитника отечества нужно сдвинуть на один день, на 22 февраля, потому что это годовщина начал ледяного похода добровольческой армии. Это действительно защитники отечества, как ни крути, но я противник и этого переноса, на самом деле, потому что все равно это будет попытка, в общем-то, сохранить какой-то такой старый посыл, в общем, приноровиться под какую-то традицию. На самом деле, конечно, этот праздник - День защитника отечества - должен быть безупречен в историческом отношении совершенно. И таких даст в историческом русском календаре более чем достаточно, на самом деле. Но это вопрос бесконечной дискуссии, и договориться здесь будет достаточно сложно, на самом деле.

Виктор Резунков: Знаете, Климент Ворошилов предлагал перенести вообще на лето этот праздник, потому что летом 1918 года РККА одержала первую реальную победу под Царицыном. И при этом победа была одержана Львом Троцким, и он предпринял самые жесткие меры, как отмечают историки, по его приказу был расстрелян каждый десятый боец из частей, которые отступили в то время.

Кирилл Александров: По-моему, это было на Восточном фронте, под Казанью и Симбирском. Но победа летом 1918 года, да, то, что Царицыно удалось удержать от штурма Донской армии генерала Петра Краснова, это, в общем, победа.

Виктор Резунков: Вы знаете, я читал много Троцкого, но он скромно писал, что "мне приходилось иногда принимать жесткие меры", чтобы дезертиров не было, люди шли в атаку. А какими методами вообще он строил Красную армию?

Кирилл Александров: Ну, его позиция - ставка на привлечение военспецов - это главный инструмент, она была совершенно правильной. Даже речь об армии не шла. Крыленко предлагал создавать не Рабоче-крестьянскую красную армию, а Народную социалистическую гвардию - так она должна была называться. В декрете от 28 января 1918 года было заявлено, что армия создается не для защиты отечестве от внешнего врага, а для поддержки социалистической революции в Европе и подавления сил внутренней контрреволюции. То есть даже такие функции ей были совершенно не свойственны изначально. Это уже потом все стало принципиально меняться. Поразительно то, что Троцкому удалось сломать сопротивление военной оппозиции привлечению военспецов в Красную армию. Потому что без этого никакой бы армии на самом деле не было. Изначально предполагалось, что единицей тактической, основной, будет рота - 150 человек, каждый совет будет формировать такое ополченческое подразделение при самом себе, и потом они будут как-то там координироваться, самоуправляться, то есть совершенно полная утопия. Троцкий понял, что надо ставить дело на профессиональную основу, и идея привлечение военспецов была, в общем-то, стратегически правильной и верной. Тем более что, к сожалению, у многих военспецов весной 1918 года были иллюзии, что они действительно будут воевать только против внешнего врага. А ведь поразительно, мало кто знает, такой был герой белого движения на востоке России - Владимир Оскарович Каппель, Генерального штаба генерал-лейтенант, и он ухитрился формально месяц в рядах Красной армии, с конца апреля до конца мая 1918 года прочислиться. Именно потому, что штаб того округа, в котором он служил, они считали, что они будут против только внешнего врага воевать на самом деле. И кроме того, если говорить о Троцком, мало, наверное, кто из мемуаристов, независимо от того, на чьей стороне они воевали, стали бы признаваться в том, какие жестокие меры они практиковали.

Борис Колоницкий: Конечно, военные специалисты - это было важно. Но Красная армия была еще создана такой, которая могла победить в ходе Гражданской войны. В этом отношении она, безусловно, превосходила белую армию. Институт политических комиссаров, институт политконтроля был очень важен. Политическая пропаганда была построена значительно лучше и эффективнее. Возможности для социального движения наверх были также необычайно велики, и многие честолюбивые унтер-офицеры царского времени, которые становились командирами полков, командирами дивизий, - это очень важный фактор. Другое дело, что эти ребята нередко поднимали восстания, иногда и против режима. Интересно, что в ходе так называемых антисоветских восстаний они выступали против ЧК, против продотрядов, но очень редко против Красной армии.

Кирилл Александров: Это очень важно - они открыли социальные лифт, и казалось, что ты можешь быстро сделать карьеру. И совершенно верно, институт политкомиссаров, и пропаганда была несравнима с результативностью пропаганды белых.

Виктор Резунков: Александр из Москвы нам пишет: "Читайте мемуары генерала Будберга. Осенью 1917-го несколько умных военных предлагали временному правительству, не заключая мира, официально отказаться от любых наступательных операций и отпустить из армии всех желающих, оставив только добровольцев. По расчетам, их должно было хватить для того, чтобы держать фронт. Но временное правительство отказалось, буржуазные политики не понимали, как можно кинуть союзников".

Кирилл Александров: Автор из Москвы, в общем, прав. Действительно, Будберг утверждает, что в его корпусе, по крайней мере, в октябре 1917 года до трети нижних чинов было готово остаться в армии на добровольных началах. Возможно, что этот переход к добровольческому комплектованию, повышение за счет освобождения от балласта качества этой армии, была одна из упущенных возможностей. Но этот вопрос нужно изучать.

Виктор Резунков: А как сегодня, по-вашему, сталинский миф вокруг этого праздника чувствуется или нет?

Кирилл Александров: Ну, формально он не чувствуется, потому что в 2006 году Государственная Дума исключила из закона об описании этого праздника слова "первая победа Красной армии под Нарвой (1918 год)". В 2006 году от этой дефиниции отказались. Просто остался День защитника отечества. Но, мне кажется, здесь просто играет роль инерция времени, о чем говорил Борис Иванович. Действительно, для очень многих наших соотечественников этот праздник был связан с их юностью, с их военной службой, с какой-то профессиональной традицией, и вдруг вот такой резкий какой-то пересмотр, отказ был бы психологической травмой очень большой. И была сделана попытка как-то так в очередной раз все это соединить.

Борис Колоницкий: Армия - это очень хрупкий организм, который очень опасно трогать. И сочетание традиций и новаций должно быть очень четко выверено. Можно использовать традицию, перекодируя ее, придавать ей иной смысл. Думаю, лучше идти по этому пути, чем эти традиции менять, потому что иногда появляются какие-то новые праздники, смысл которых не совсем понятен. Требуется время, чтобы традиции укоренились.

Виктор Резунков: Я благодарю вас!

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG