Пишет один русский открыватель современной Америки: «Хочу рассказать вам о своей поездке в город Санта Фе. Это особенный город в пустыне к востоку от штата Калифорния. Там живут художники. Целые кварталы художников. Бродишь по переулкам, а там одни галереи. Заходишь в любой дом, а там картины. Конечно, это все повторение того, что давно придумали французы и испанцы. Но здесь вокруг - самая настоящая пустыня с песком и кактусами. После захода солнца температура падает ниже нуля. Днем может быть плюс двадцать, а ночью - минус десять. Короче, решив погулять ночью в окрестностях, я далеко не ушел. Замерз. Приземлился в ближайшем кабачке. Девочка-официантка приняла заказ и быстро его принесла. Я с нею разговорился. Когда-то она встретила полюбившегося ей парня, убежала с ним от родителей и долго скиталась по Америке. Приземлилась в Санта Фе на месяц или два - поднакопить денег и полететь дальше. У нее очень бедные родители, и она с детства заботилась о себе сама. Мотылек в этом холодном мире. Гаврош. Мы с ней выпили по рюмке и разбежались. А вы говорите: гэбня», - так неожиданно заканчивается это письмо. Как можно понять, автор хотел сказать, что кроме России, кроме русских, кроме российской жизни, кроме тех её сторон, которые больно задевают слушателей радио «Свобода», - кроме всего этого, существуют на свете и другие страны, другие люди с их заботами и судьбами.

Следующее письмо: «Решил поделиться с вами своими мыслями о Б.Н. Ельцине, которому как раз исполнилось бы восемьдесят лет. Больше поделиться не с кем – все мои родственники, друзья и знакомые относятся к этому человеку, мягко говоря, негативно. Моя жена-иностранка сказала: “Он был такой смешной и всегда пьяный!”- “А кто без греха?” – спросил я. Нет, причины нелюбви большинства народа к Ельцину не в его личных недостатках. Это большинство просто-напросто не понимает, что сделал Ельцин для России. Он вытащил Россию из болота, в котором весь Союз, казалось, безнадежно увязал. Горбачев лишь хотел сменить застоявшуюся воду этого болота на более свежую водичку. Нынешняя ситуация в России опять попахивает болотом, но все-таки есть разница – бьют в этом болоте чистые и свежие родники. Надеюсь, недалек день, когда они смоют всю эту вонючую застойную жижу. Я всегда с большой симпатией, с уважением и с надеждой относился к Ельцину. Болезненно переживал все его ошибки и нелепые выходки – так переживаешь за близкого человека», - говорится в письме. На таких людней, как Ельцин и Ющенко, невольно смотришь не с той точки зрения, чтО они делали, а чего они не делали. Ельцин не подличал с печатью, терпел критику и поношения. Он не боялся, что это его уничтожит, помнил, что он заложник своих демократических обещаний. То же и Ющенко, который терпеливо смотрел, как бурлит общество. Сейчас, кажется, уже время прикидывать, каким будет новый Ельцин, откуда он явится. Есть мнение, что он тоже не будет коренным москвичом. Он будет большого роста, говорить будет не очень много и не совсем гладко. Это будет инженер, что-то вроде директора завода, ни в коем случае не юрист, не чекист, не депутат. Представляю, как посмеются те немногие из слушателей «Свободы», кому запомнится этот прогноз, если он не сбудется.
Следующее письмо: «Увы, несмотря на крах СССР, и на Западе множество приверженцев социализма, не понимающих его сущности, наивно верящих в силу чистого разума власти, в могущество ручного управления, не доверяющих самонастройке, самоорганизации. Щедрая, но неразборчивая помощь бедным плодит бедность, поколения бездельников, иждивенцев, паразитов, попрошаек, не умеющих и не желающих работать. Это не только социально опасно, но и безнравственно – им уже недоступны счастье творчества или простая радость осмысленного труда, выполненного долга, нормальной семейной жизни. Голодающего надо подкармливать, но не закармливать, не снимать с него ответственности за себя, за семью. Социализм – болезнь, пора её лечить», - говорится в письме. Совершенно ясно, что удельный вес паразитов в человечестве примерно одинаков во все времена. Он разный у разных народов, но тоже мало изменяется от века к веку. Бездельники, краснобаи, ловкачи, хапуги, дутые величины были есть и будут повсюду. Вместе с людьми обычными они составляют большинство, костяк любого населения. Жизнь двигает творческое меньшинство, это замечательное выражение принадлежит, если не ошибаюсь, известному английскому историку. Массовому потребителю, косному большинству живётся тем лучше, чем терпимее оно относится к творческому меньшинству. Пусть дурак, которого любит работа, беспрепятственно вкалывает и получает выгоду – от этого всем будет только хорошо. Самые умные двоечники и троечники живут в Соединённых Штатах Америки. Они меньше всех в мире мешают людям дела, отличникам и хорошистам. Природный бездельник, он и в Америке, конечно, бездельник, но там он в общем и целом несколько менее бездельник, чем, например, в Швеции.
«Приходит недавно моя невестка, - пишет наша давняя слушательница Валентина Тимофеевна. - Была в церкви. Ходила молиться за дочек-студенток. Она иногда заходит в церковь, когда есть минутка, для порядка и потому что "хуже не будет". Там старушка какая-то - служительница культа. Невестка спрашивает: «А возле какой иконы лучше помолиться за дочек?». Старушка говорит: «А вот около Богоматери нашей заступницы святой». Невестка когда-то слышала, что есть особо сильная Божья Матерь - Казанская, и говорит: «А эта Божья Матерь, что вы меня к ней посылаете, она, ну, как это сказать... как ее фамилия?». Бабуся не поняла сходу, переспрашивает. Невестка объясняет: «Ну, есть Тихвинская, Казанская. Еще и другие. А эта - в нашем храме - которая?». Бабуся заверила, что можно молиться около этой, что вообще-то она одна и есть, а фамилий у Богородицы нет, а есть прозвища у её икон по месту пребывания или написания. Моя невестка осталась очень довольна просвещённой старушкой. Она, не старушка, а моя невестка, предпринимательница, ведёт дело после умершего мужа, моего сына. Что вы об этом думаете, Анатолий Иванович? Я, например, не знаю, что думать».
Это древняя смесь суеверия и обрядоверия, Валентина Тимофеевна. Верят не в Бога, не в Христа, не в Богородицу, а в изображение Бога, в изображение Христа, в изображение Богородицы. Важным считают не жить по Евангелию, а соблюдать обряды: обряд крещения, обряд венчания, отпевания и прочие. И особая вера в практическую, житейскую, материальную пользу этих обрядов, этих действ, этих словес. Это религиозные отправления дикарей. Не в ругательном смысле дикарей, а в культурно-историческом. Дикарская религиозность оказывается чрезвычайно живучей. Можно говорить, наверное (и говорят), о том, что она в природе человека, что это свойство малоразвитого ума. В детстве все мы дикари. Должны пройти годы, годы учения, накопления опыта, чтобы понять, что камню, о который споткнулся, пинком не отомстишь. Величайшую из русских молитв переложил стихами Пушкин. Вот с какой просьбой обращается там человек к Богу: «дух праздности унылой,/ Любоначалия, змеи сокрытой сей,/ И празднословия не дай душе моей./ Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,/ Да брат мой от меня не примет осужденья,/ И дух смирения, терпения, любви / И целомудрия мне в сердце оживи». В чём особенность этой молитвы? Человек занимается самовоспитанием. Хочет с Божьей помощью улучшить себя, нелюбимого, облагородить свою личность. Не имущества просит, не прибыли, не халявы, не выигрыша в карты, не везения, не здоровья, не жениха для дочери, а духа «смирения, терпения, любви и целомудрия». Это великая молитва, потому что не шкурная, не лукавая, её не стыдно повторять, и не случайно Пушкин вспоминает её «во дни печальные великого поста». Кто идёт сегодня, как и всегда, впрочем, в церковь, чтобы настроиться на улучшение своей души? – сокрушаются некоторые слушатели «Свободы, - мало кто. Храмы наполнены, если наполнены, своеобразными шкурниками. Каждый хочет чего-то урвать, выклянчить, выцыганить у Бога. Приложилась к иконе – будет мне здоровье.

Прислали заметку из одной интернетной газеты. Читаю: «Некий новый русский, построивший в одной из глухих деревень Ивановской
области трехэтажный коттедж, угрожает подать на своих соседей в суд и
конфисковать всю деревню в счет нанесенного ему ущерба. На строительство
коттеджа ушло ровно в 2,5 раза больше строительного материала, чем того
требовалось по смете. А все дело в том, что любая вещь, возле которой не
стоял охранник с собакой, немедленно уворовывалась и пропивалась
местными жителями. Чтобы застраховаться от дальнейшего воровства, вокруг коттеджа возвели глухой забор, опутанный колючей проволокой, через которую пропустили электрический ток. Этой зимой наблюдательный новый русский обратил внимание на то, что жители деревеньки совсем перестали топить печи, при этом они явно не замерзали. Он решил разгадать данный феномен и обнаружил на своем заборе “незаконную врезку”. Местные умельцы подключились к находящейся под напряжением колючей проволоке и запитали дармовым электричеством практически все дома. После чего в деревеньке экономили дрова, обогреваясь исключительно электрокалориферами», - говорится в заметке. Такими историями полна русская жизнь всех веков. Красть или, если не поддаётся краже, портить барское и казённое, что, в общем, одно и то же, добро было милым делом всех крестьянских поколений времён холопства и крепостничества. В свою очередь, ни баре, ни казна не оставались в долгу. Грабить и всячески притеснять мужика тоже было милым делом. Будут ли эти два дела не только милыми, но и вечными, - Бог весть.

Письмо из Москвы: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Вам один слушатель написал, что ему нравиться жить в нынешней России. Действительно, в магазинах все бери - не хочу, но политическая ситуация ужасная! Свободных выборов нет, свободной прессы нет, соблюдения прав человека нет, и многого другого нет, что должно быть в свободной стране. Поэтому прежде чем писать, пусть бы подумал, о чем писать!
Станислав». По-моему, Станислав, он не так уж бездумно писал, тот человек. Он писал в порядке подспудного спора с теми, кто всем недоволен. Ему, видимо, надоели их жалобы и претензии. Он ещё, видимо, не почувствовал, что между обыденной жизнью, его жизнью в том числе, и тем же телевидением, где враньё с утра до утра, есть связь, иногда – прямая. А кроме того, он просто жизнерадостный и деятельный человек по натуре, как мне кажется. Такие редко нам пишут, но пишут, и я этому только рад.

В одной из предыдущих передач прозвучало письмо, автор которого оправдывает Путина за ловкость, с какой тот добился решения о проведении чемпионата мира по футболу в России, и с презрением отзывается об англичанах, которые не смогли заткнуть рты «журналюгам» (его слово) из Би-Би-Си, которые перед самым голосованием в ФИФА обнародовали неприятную правду о сей конторе. Об этом человеке - следующее письмо. Женщина, написавшая его, называет себя Фионой, а на вопрос, откуда она, отвечает: неважно. Действительно: неважно, во всяком случае, для меня. Читаю: «Ну, оправдывает для человека цель средства. Любыми правдами и неправдами заполучить чемпионат мира. Согласен жить под жестким контролем, читать эквивалент газеты «Правда» - и хвастать, что России доверили чемпионат мира. Я знаю, что лично я выбираю. Возможность знать правду, получать объективную информацию - это бесценно. Аплодировала и аплодирую Би-Би-Си. Что касается ФИФА - то, честное слово, кроме презрения и желания вымыть руки, эта организация ничего не вызывает. Сытенькие чиновники, ничего общего со спортом не имеющие... О Чечне: посмотрела репортаж Би-Би-Си о похищении невест. Отношение к закону и к России (и ее закону) со стороны и населения, и Кадырова, ничего, кроме недоумения, не вызывает. Слово "демократия" даже употреблять не стоит, сама концепция чужда Кадырову. Зачем это нужно России?», - пишет Фиона. В таких случаях говорят: хороший вопрос. И очень трудный. Скажу только об одной трудности, но это такая трудность, на которую не обращают внимания ни в самой Чечне, ни за её пределами. Древний образ жизни, включающий похищения невест, многожёнство, власть рода, бесправие младших перед старшими, диктатура мирского мнения и прочие прелести горской традиционности, - всё это не нравится многим чеченцам, особенно – женской молодёжи. Люди не знают, куда от этого деться. Говорю не понаслышке… Серьёзный откат к старине в послесоветское время стал для них бедой. Они молчат, но недовольство, чувство стыда и безысходности, тайного протеста накапливается. И надо сказать правду: вся их надежда – на Россию даже с её путинизмом.

Григорий Поляк пишет: «В начале прошлого века Эйнштейн прославился открытием постоянства физических законов. Учёный прекрасно понимал ограниченность своей роли описателя реальности, не им установленной. Жизнь идет вперед семимильными шагами, и теперь уже не только гений, а почти каждый из жителей страны с устойчивой вертикалью суверенной демократии свободен строить свой собственный мир и жить в нем по своим законам и правилам. В “Докторе Живаго” есть замечание, что когда материалисты приходят к власти, то материя неизбежно становится субстанцией дефицитной. Опираясь на новейшую историю России, можно добавить, что юрист во главе страны успешно обеспечивает дефицит юрисдикции на всей территории государства. Если же у власти оказываются два юриста, то даже физические законы быстро теряют приобретенную в веках уверенность в себе, и часовые пояса пугливо вдавливаются друг в друга. Но нам, не юристам, почему-то абсолютно ясно, что законы, если даже на них плевать с высокой колокольни, существуют. Тот, кто установил их незыблемость и постоянство, только временно попускает вседозволенность претендентов на Его роль. Мы, не юристы, прекрасно понимаем, что на закон можно плевать хоть миллион и еще один разик, но отменить закон нельзя. Всегда найдётся и время, и место, и способ доказать эту аксиому любому, включая и двух выпускников юридического факультета ленинградского государственного училища», - пишет Григорий Поляк. Несколько мудрёно, но в общем, думаю, понятно.

Следующее письмо: «Вчера мы с детьми пошли покупать маме-бабушке новый телевизор. Дети у нас продвинутые, по дороге втюхивают свои указания: "Тётка, ты только ходи за нами и молчи. мы сами выберем что надо». Заходим в первый магазин. Вокруг - плазмы. Громадные, страшные, то есть плоские. Панели гладкие, черные, аспидные. Чувствую, мне не по себе. Но держусь. "Дети, давайте скорее выбирайте. Мне что-то плоховатенько". Дети не спешат: "Тётка, надо зайти во все магазины, так дела не делаются". Во втором магазине картина та же. Плазмы. Я подала голос: "А такие, как раньше, у вас есть?" Продавец лет двадцати смотрит на меня удивленно: "Были год назад другие модели, но их уже не выпускают. Эти же лучше". Вот, думаю, "раньше" - это прошлый год. А до прошлого года "раньше" для них не существует. Злюсь. Заходим в третий магазин, вроде последний на моем скорбном пути. Картина та же. И вдруг вижу телевизор с кнопкой! И не плазма!! – тут в письме два восклицательных знака. - Намного более плоский, чем привычные старые, оформление модное, аспидное, но кнопка включения ярко выражена. Торчит прямо неприлично. Я в неё тыкаю пальцем. Телик включается. Картинка звенит. Жизнь налаживается. Кричу детям: "Вот! Берем этот!". Дети подгребают уныло: "Ну и чем же ж он тебя покорил?" - "Вот, дети, смотрите и понимайте суть жизни. Должна быть кнопка. Ярко выраженная, далеко выступающая. Ясного и недвусмысленного назначения. Пульт - отдельно, кнопка - отдельно. Жизнь, дети, чтоб вы только знали, держится именно на такой кнопке». И со всей своей дурной девической силы на эту кнопку жму. Кнопка уходит вглубь. И не возвращается. Телевизор не выключается. Жму дальше, уже где-то в утробе телевизора, кнопка ускользает куда-то. Телевизор орет. Дети отвернулись. Им стыдно за меня. "Дети, не бойтесь, я это сломала, я за это и заплачу. Зовите продавца». Продавец подошел сам. Я говорю: "Простите, я тут у вас телевизор сломала. Кнопку утопила. Давайте я этот экземпляр куплю. Потом дома починим, дети, правда?" Продавец говорит: "Женщина, вы не волнуйтесь. Кнопка запускается путем легкого нажатия. Если сильно нажать, она уходит сама вдаль нутра. Вы ее в покое оставьте, она сама выйдет, тогда опять легонько нажимайте, и аппарат выключится». Действительно, через пару секунд кнопка выскочила. Я уж не стала спрашивать, бывают ли теперь телевизоры, как когда-то - с устойчивой к потрясениям кнопкой. Поняла: к прошлому возврата нет. "Раньше" - это не больше, чем год», - так заканчивает своё письмо эта умная и талантливая женщина. Если бы все её сверстницы и сверстники (ей, по-моему, лет пятьдесят), не говоря уже о людях постарше, - если бы все они меньше оглядывались назад, чтобы подзарядиться отвращением к сегодняшнему дню, насколько легче им жилось бы! А кому-то, может быть, наоборот. Говорю о людях, которых брюзжание загадочным образом бодрит. Иных только оно и держит на сём свете: сварливый старческий задор.

«Анатолий Иванович, ну, так же нельзя! – следующее письмо. - Главный идеолог Кремля Сурков путает революцию с реакцией и призывает нас сделать то же самое. Вот что он дословно говорит: «Что такое революция? Буквальный перевод с латыни: возвращение… Революция – не переворот, как говорят, и тем более это не шаг вперёд. Это в лучшем случае переворот на месте», - закрыть кавычки. - Вам приходилось слышать более подлую глупость? Он искажает общеизвестный смысл слова «революция», чтобы предотвратить, насколько в его силах, будущую российскую революцию. Это шулерство. Политическая реакция – да, это попытка возвращения. А революция – не возвращение, а как раз переворот, внезапный и коренной. Хоть в науке, хоть в технике, хоть в общественном устройстве. Так было, так есть и так будет. Известно понятие: «техническая революция». По Суркову получается, что это тоже возвращение? От двигателя внутреннего сгорания к конной тяге, что ли? Кремль – это место работы самых невежественных людей России. Сурков называет классической пословицей выражение: генералы готовятся к минувшей войне. Какая пословица, несчастный?! Это слова Черчилля», - и так далее.
Автор письма вспоминает едва ли не все случаи, когда господин Сурков попадал впросак, пытаясь выглядеть сведущим и мыслящим человеком. Мне нравится это письмо. Крик души и в то же время с юмором. «Какая пословица, несчастный!». А Сурков… Ну, что Сурков? Работает человек цензором, а хочет казаться чуть ли не вероучителем, заодно – и писателем, мастером культуры. С точки зрения правоверного избирателя-государственника, в котором жива память о совке, в котором, точнее, жив совок, а в ком он не жив даже из двадцатилетних?, - это несолидно: в должности незабвенного Михаила Андреевича Суслова походить на Ивана Александровича Хлестакова. Совку должно быть за державу обидно. Держава на таких опорах, на щелкопёрах, Господи прости! – не держава, а какая-то художественная самодеятельность.

Ну и слушайте, наконец, три строки из последнего на сегодня письма: «Путин давно надоел в телевизоре, прямо как Брежнев, только Брежнев не только всем надоедал, а своим видом и своим разговором развлекал народ, а Путин только надоедает», - закрыть кавычки. Я бы сказал: не разговором он развлекал народ, а выговором, произношением. У старика был какой-то непорядок с челюстью, ему бы спокойно молчать, а не хотелось, и не так ему, как его коллегам по руководству страной не хотелось, чтобы он молчал. Иногда мне кажется, что и Путин с удовольствием молчал бы, а нельзя, не дают. И в который раз даже не с удовольствием, а с наслаждением вспоминаю предсмертное наставление Бориса Годунова сыну, вступающему на царство:
Будь молчалив. Не должен царский голос
На воздухе болтаться по-пустому.
Как звон святой, он должен лишь вещать
Велику скорбь или великий праздник.

В таких наставлениях дышит почва и судьба – народная политическая культура, традиция из тех, пренебрежение которыми чревато – вместе с другими обстоятельствами – нешуточными потрясениями. Две ежедневно говорящие головы на всех экранах – это очень небезобидно, такие вещи унижают народ, такие вещи скоро будут на тех же экранах высмеивать, как брежневские «сиськи-масиськи».