Александр Генис: Арабские революции застали врасплох всех, включая, что особенно неприятно, и разведку. Выходит, что все мы крепки только задним умом, но и это непросто. Сейчас, вслед за репортажами с исламского Востока, американскую прессу захлестнула волна аналитических материалов, авторы которых пытаются понять причины социального взрыва. Интересно – и неожиданно - по этому поводу высказался колумнист ''Нью-Йорк Таймс'' Томас Фридман. Эксперт по Ближнему Востоку вообще и нефти, в частности, он перечислил несколько скрытых факторов, которые привели к возмущению.
Первый из них – Обама. Фрдиман пишет, что американцы недооценивают важность их выбора. Президентом США стал темнокожий человек по имени Барак Хуссейн Обама, который во многом близок и понятен жителям Востока: его дед был мусульманином, и это не помешало ему попасть в Белый Дом. Вот, где соблазн демократии.
Другой фактор – ''Google Earth''. Арабская молодежь, подкованная, как всякая молодежь, в компьютерных науках, может своими глазами убедиться, как привольно живут в своих огромных поместьях их политические лидеры. Третий фактор – соседний Израиль, где как раз сейчас проходил громкий судебный процесс над Моше Кацовым. Если одна ближневосточная страна может судить своего президента, то почему это запрещено другим?
И, наконец, Пекинская олимпиада, роскошь которой особенно уязвила Египет. Две самые старые цивилизации начали свою дорогу к модернизации почти в одинаковой ситуации – полвека назад Китай был даже беднее Египта. Но сегодня их сравнивать не приходится. ''И это значит, - говорят себе молодые и образованные арабы, - что дальше так жить нельзя''.
Список Фридмана – это взгляд изнутри, позволяющий лучше понять психологию арабской революции, но есть у нее и своя философия. Об этом мы беседуем с Борисом Парамоновым.
Борис Парамонов: Конечно, ничто так не обсуждается столь горячо и подробно в американской прессе, как события на арабском Востоке. Сейчас на первое место, натурально, вышла Ливия – самая напряженная точка. Но не уходит из поля внимания и другая тема – в принципе, более глубокая, относящаяся уже не к сиюминутной ситуации в той или иной стране, а к перспективам арабского Востока в целом. Среди комментариев и аналитических размышлений на эту тему мое внимание привлекли две статьи в недавних выпусках журнала ''Нью-Йоркер'''.
В первой из них Джон Кэссиди пишет об отношении ислама к экономической и финансовой деятельности. Статья называется ''Указания пророка: можно ли объяснить экономическое отставание арабского мира от Запада влиянием ислама?''. Автор ссылается на недавно вышедшую книгу Тимура Курана – ученого турецкого происхождения, работающего сейчас в США. С самого начала заходит речь об известнейшем указании исламского кодекса – запрещении взимать проценты на одолженные деньги. Греховно превращать в деньги само время, время - божественное установление, и нельзя его отождествлять с мирскими заботами людей.
Александр Генис: Точно такое же осуждение было и в христианстве, почему в средние века и разрешалось вести процентное кредитование только евреям. Тем не менее, банковское дело было поставлено на строго научную основу в Италии – центре католицизма. Так, собственно, начался Ренессанс. Это и можно назвать двойной бухгалтерией – служить одновременно Богу и маммоне.
Борис Парамонов: Кстати, именно такими словами заканчивается статья Джона Кэсседи в ''Нью-Йоркере'': человечество всегда находило пути служить вместе богам и маммоне. Сейчас и в странах ислама вполне развито банковское дело, хотя декорум соблюдается и все подобные предприятия подчеркивают, что они работают в соблюдении законов шариата. Но в книге Тимура Курана говорится о двух других установлениях ислама, которые действуют до сих пор и глубоко вкоренились в самый быт исламских народов. Это практика ведения совместных дел и традиции наследования имущества. Закон требует, чтобы в случае смерти одного из участников совместного предприятия оно заканчивало свою деятельность. Понятно, что при таком условии нельзя создать, так сказать, долгоиграющий бизнес. А что касается наследования, то здесь такая практика: имущество умершего делится поровну между всеми его наследниками. Это мешает созданию крупных состояний, особенно если учесть, что богатые мусульмане могут иметь много жен, а, следовательно, и детей.
Александр Генис: Ну, как известно, богатство нефтяных стран арабского Востока настолько велико, что хватает всем королям, принцам, внукам и правнукам. И деньги эти создаются не течением времени, как в банках, а текут из земли, так что взимать их никак не запрещено. Пророк еще не знал о существовании нефти.
Борис Парамонов: Это уже другой вопрос, и он выходит далеко за рамки ислама и законов шариата. Вот это как раз тема второй статьи ''Нью-Йоркера'' от 7 марта: финансовый комментарий Джэймса Суровецкого, под эффектным названием ''Налог на тиранов''. Он пишет, что в некоторых странах арабского Востока – в Египте, Иордании, Алжире – действительно делались серьезные попытки реформ, продвигались инициативы по развитию индивидуальной предпринимательской деятельности. Но дело не пошло. В этих странах – именно в Египте, Иордании и Алжире – нефти, как известно, немного, а то и вообще нет. Значит, как-то по-другому нужно разворачиваться. Но развернуться по-настоящему никак не удается: успех предпринимательства зависит от того, насколько предприниматель связан с властвующими структурами. На Западе эту систему назвали ''патримониальным капитализмом''. Патримониальный значит родовой, наследственный. В переводе на понятный ныне язык это значит ''административный ресурс'', то есть слияние богатства и власти. Именно там, где власть, если не формально, то фактически наследственна – где, так называемые, ''национальные лидеры'' сидят у власти по двадцать, тридцать, сорок лет. Есть и еще одно понятное русским слово – номенклатура. Человек, попавший в номенклатуру, из нее уже не исключается, а переводится с места на место. А потом и детишки его пристраиваются при помощи папиных – или маминых, как теперь в России – связей (вспомним петербургского губернатора Валентину Матвиенко и ее сына-банкира).
Александр Генис: Но как раз сын Матвиенко недавно покинул свой банкирский пост. Возможно, он соблюдают декорум перед скорыми выборами.
Борис Парамонов: Ну да, а на арабском Востоке вообще женщин во власти, как теперь говорят в России, нет. Но это не мешает тому, чтобы заметить принципиальное сходство ситуаций у арабов и русских. К тому же Россия еще и нефтяная страна, что тоже не способствует реформам – деньги есть, значит дыры можно заткнуть. Сейчас арабские правители из еще не скинутых начали подкидывать ''людишкам на молочишко'', чтоб не бунтовали (это и есть ''налог на тиранов''): саудовский король выделил на такие дотации 35 миллиардов долларов.
Александр Генис: Тем более, что в связи с событиями в исламском мире нефть дорожает.
Борис Парамонов: Да ведь даже и не в нефти дело. В Египте, например, где нефти нет или немного, важнейший стимул жизнедеятельности при Мубараке был – попасть на государственную службу. В России та же мотивация – попади в административное начальство, а откаты сами пойдут.
Но в том же Египте что еще наблюдалось, пишет Джэймс Суровицкий: если создавалась критическая ситуация, то государственным служащим повышали зарплату. При экономической отсталости это значит одно: повышение инфляции. Так и в России: пенсии, скажем, прибавляют, а цены растут еще быстрее. Вот тебе ''налог на тиранов'' во втором его варианте.
В общем, чтение американских аналитических материалов, каковы были эти статьи в ''Нью-Йоркере'', убеждает в очень близком сходстве положения в странах арабского Востока и России.
Александр Генис: Вопрос в том, значит ли это, что сходные причины породят сходные следствия?
Борис Парамонов: А кто его знает. России вроде бы законы не писаны. Да и вообще климат для бунтов не подходящий – холодно, снег. Потому, должно быть, и сугробы не убирают, чтоб народ не скоплялся. ''Пройдет зима, настанет лето – спасибо партии за это''.
