В предыдущей передаче прозвучало письмо от молодой женщины с Дальнего Востока. Она там нищенствует на зарплату преподавательницы китайского языка, но не хочет попытать счастья ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге, куда её приглашали, потому что любит свой Дальний Восток и не хочет, чтобы он обезлюдел. Среди откликов на это письмо прочитаю одно из США, подпись непонятна: «Уважаемый Анатолий Иванович! Вы так и не дали совета женщине с Дальнего Востока, преподавательнице китайского языка с нищенской зарплатой. Хотя ссылка на переселение народов немного ее уразумит. Ведь переселение народов было, есть и будет именно ради поиска лучшей среды обитания. А открытия новых земель делались, чтобы выслужиться перед властелином, ради завоевания новых земель или экономических выгод. И еще из-за чрезмерного любопытства некоторых особей человеческого рода. Той женщине я бы посоветовал бросить на чашу весов две вещи: на одну - жалость к Дальнему Востоку, который, по ее мнению, осиротеет без нее, а на вторую чашу - жалость к своему ребенку, живущему, я так полагаю, в нищете и неподходящих условиях в общежитии. Надо полагать, материнское чувство у нее посильнее, чем патриотизм непонятно какой природы. Властям России по барабану российский Дальний Восток, а бедная женщина страдает из-за своего чрезмерного патриотизма. Мой совет ей: попробовать найти работу в Китае. Она же преподает китайский здесь. А в Китае буде обучать китайцев русской грамоте. Юаней у нее будет побольше, чем рублей. А потом, недалеко от ее Дальнего Востока, и ребенку будет очень познавательно и интересно. Так что с Богом!», - напутствует нашу слушательницу русский американец. Интересно всё-таки… Шведка, например, спокойно, как на другую улицу, едет работать за океан, и ни ей, ни кому-либо вокруг неё не приходит в голову задуматься, чтО теряет от этого (или приобретает – может ведь быть и такое) Швеция, а тут речь всего-навсего о том, чтобы переехать из одного конца родной страны в другой, куда, к тому же, приглашают, обещая лучшие условия…

«Здравствуйте, Анатолий Иванович, - следующее письмо. - У вас прозвучало письмо от моряка-механика. Я подумал, слава Богу - есть еще читающие и думающие люди. Все хорошее, что я прочитал за свою жизнь, было прочитано в долгих морских рейсах. Сейчас, пребывая на суше, пытаюсь заполучить в библиотеке Оруэла, но пока безуспешно - большая очередь, преимущественно студенты. Своему мировоззрению я во многом обязан прочитанным книгам. Когда-то (мне было двадцать) приятель-механик дал почитать "Материалы Нюрнбергского процесса", которые были изданы во время хрущевской оттепели. Один том назывался "Преступные организации". Среди них НСДРП - партия Гитлера, Гестапо, СС, СД. Когда я ознакомился со структурой управления Германией, где был принцип "каждый за каждым", я подумал: так ведь это про нас! И никто не смог меня переубедить. Владимир Александрович. Одесса. Украина».
Спасибо за письмо, Владимир Александрович! Благодаря ему, многие слушатели «Свободы» будут знать, что где-то ещё существуют библиотечные очереди. Иногда кажется, что и библиотек давно нет... Пройдёт немного времени, и они станут хранилищами редкостей, какими будут считаться бумажные книги. Всё написанное и пишущееся окончательно переместиться на экраны компьютеров, а там, глядишь, и они станут лишними: с чипа где-нибудь в мочке уха всё, что вам потребуется, будет передаваться прямо на сетчатку глаза. В том числе, к сожалению, и отрава вроде обновлённой в очередной раз нацистской партии.

«Уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Вот вспомнила историю, которая вам может пригодиться. У меня подруга Галка из Москвы уехала в Америку в восемьдесят седьмом году, когда скопом всех отпускали. У нее большие зубы, выступающие вперед. Очень белые и здоровые, ее нисколько не портили. И она, когда уезжала, твердила с горящими глазами: "В Америке сделаю себе зубы, будет у меня голливудская улыбка". Ведь советские люди были уверены, что в Америке всем делают голливудские улыбки. Свои зубы вырывают - и новые ровненькие ставят. Только деньги заплати. И вот Галка в Америке. Идет она к врачу и просит, чтобы ей поставили новые красивенькие зубы. А стоматолог ей говорит: "Нет. Ни за что. У вас прекрасные зубы, здоровые. Я их вырывать не имею права. Вот когда они придут в негодность, тогда приходите, будем думать". Галка возмущена, я, говорит, за свои деньги, заработанные непосильным трудом (она содержала там что-то вроде маленького притона, та еще девушка, но то разговор отдельный) хочу поставить себе зубы и не могу! Врач ей объяснил, что это просто опасно и если нет крайней необходимости, то свои зубы лучше не трогать. «Вы же меня потом засудите, если что». Короче, напугал ее. И она смирилась. Но ругалась страшно - по телефону мне все уши прожужжала про грёбаную Америку. Вот так рухнул миф об Америке. Через зубы», - пишет госпожа Сергеева. С таким представлением о западной свободе многие советские люди начинали свою послесоветскую жизнь… Что у нас нельзя, там – можно, а что у нас можно, там – нельзя. Такую рисовали себе картину. Кроме того, каждый добавлял в неё разные черты и краски по своему вкусу и разумению.

«Здравствуйте, Анатолий! – следующее письмо. - Вот для вас малюсенький эпизод. Показывая куда-то, мой пятилетний сын спрашивает у меня: "Папа, а кому это памятник?". Посмотрев по направлению его руки, я увидел фигуру Ленина. Никакого короткого и понятного ответа не пришло мне в голову, и я просто усмехнулся. Однако, сидевший с нами на остановке мужчина, который слышал вопрос, пришел мне на помощь: "Да теперь уже никому!". Петр». Спасибо, Пётр, есть о чём подумать. Я отношусь к тем занудам, которые знают сочинения Ленина назубок. Сегодня самое интересное не то, как он делал революцию и выпутывался из неё, как начинал строительство коммунизма, уверенный, что управится за десяток лет, но очень скоро убедился, что не хватит, наверное, и столетия, что его план оказался в корне ошибочным. Самое интересное – его публичная деятельность с февраля по октябрь семнадцатого, особенно – Апрельские тезисы. Это такое самозабвение популиста, если взять сегодняшнее слово, что волосы встают дыбом и горят уши от стыда, что столько лет не замечал этого, не думал об этом. Но вот вопрос: был ли Ленин популистом? Или, что тоже самое, демагогом – величайшим демагогом в истории? Ответ у меня пока такой: конечно, был, но сам этого не сознавал. Он верил в свою демагогию. Именно поэтому он смог увидеть, пусть смутно, но всё-таки увидеть, что ошибался в своих представлениях о социализме – это его слова, а мы сегодня можем добавить: и о капитализме: на его счёт тоже ошибался.

Евгений Карасёв из Омска прислал на радио «Свобода» полтораста афоризмов собственного сочинения. Я отобрал из них пятнадцать. Читаю: «Избранный круг презрел всё вокруг./ Постоянно повышать цены – всё равно, что подливать масла в огонь. / Простые люди те, о которых просто не думают./ С экранов лёгкий трёп о том, что дальше ждёт./ Не пришёлся ко двору? Может, это и к добру./ Чем больше воли, тем больше и боли./ Прошлое всегда просматривается лучше, чем будущее./ Здоровье не только не купишь, но и не продашь./ Полнеть всегда легче, чем худеть./ Коли шапка не по Сеньке, что же ждать тогда от Сеньки?/ Маленькие люди – с маленькой дороги, большие – с большой./ Коррупцию можно победить там, где её хотят победить./ Депутат отличается от солдата тем, что спокойно может дезертировать из зала заседаний./ Дым отечества нам сладок, когда в отечестве порядок», - это был четырнадцатый афоризм из ста пятидесяти, присланных нам господином Карасёвым из Омска. Больше всего мне понравился пятнадцатый, хотя он меньше всех похож на афоризм. Звучит он так: «Ясно одно: Россию ждут тяжелейшие испытания».

В одной из предыдущих передач я, в ответ на очередное письмо о «Доктрине Даллеса», в сотый раз напомнил слушателям, что это – фальшивка и как она возникла. Один из бессмертного племени спорщиков в связи с этим пишет: «Интересную логику демонстрирует Анатолий Иванович по поводу «Доктрины Даллеса», причем, по его словам, уже в сотый раз. Обнаружив совпадение распространяемого текста «Доктрины» с речью из романа Иванова «Вечный зов», он почему-то признал приоритет за Ивановым. Но оба варианта вполне могли иметь еще какой-либо источник, причем Иванов мог его по тем или иным причинам не указать – известно, что советские авторы не всегда утруждали себя ссылками на оригинал, тем более известный лишь в узких кругах. А вот предположение, что «кто-то из советских пропагандистов» мог запустить фальшивку при том, что оригинал «издавался такими тиражами, что имеется чуть ли не в каждом доме», гораздо фантастичнее. По логике Анатолия Ивановича можно сделать вывод, что источником известного утверждения «дважды два - четыре» является школьная тетрадь по арифметике: ну, возьмите такую тетрадь (они выпускались десятками миллионов и стоили две копейки), откройте на последней странице, где таблица умножения, и вы убедитесь… Прошу обратить внимание, что я вполне допускаю факт фальсификации в деле с «Доктриной Даллеса» - но аргументация Анатолия Ивановича по этому поводу вряд ли кого убедит, скорее наоборот. И не будем строго судить ни «доверчивого дурака», ни недоверчивого», - пишет автор, и я согласен следовать его призыву хотя бы потому, что дураки вообще подсудны только дуракам же. Ну, а о деле в таком случае скажу совсем прямо, хотя и рискую задеть самолюбие нашего спорщика. Доказательство, что «Доктрина Даллеса» есть фальшивка, содержится в ней самой. Литературно грамотный человек, даже не дочитав до конца этот кратенький текст, спокойно скажет, что это не могло быть написано ни в какой американской конторе, тем более, для американцев – автором мог быть только настоящий советский человек семидесятых годов прошлого века, писавший тоже исключительно для настоящих советских людей. Литературная экспертиза укажет на это без малейших затруднений. Почему я до сих пор этого не говорил? Потому что пришлось бы сказать: друзья, вы, верящие в эту чушь, - литературно неграмотные люди, и если действительно хотите быть в курсе, положитесь на заключение тех, кто в таких делах что-то понимает. Никто, конечно, не обязан быть литературно грамотным человеком, как, например, и юридически… Есть юридическая грамотность, есть военная, есть инженерная, и есть литературная грамотность. Не путать с разностью вкусов. Кому-то больше нравится Чайковский, кому-то – Рахманинов. Это разница вкусов. Кому-то больше нравится Шолохов, кому-то - Платонов. Это тоже разница вкусов. А в случае с «Доктриной Даллеса» приходится говорить об отсутствии у людей некоего минимума литературной, да и политической грамотности. Политическая грамотность относится к тому же ряду, что и остальные грамотности.

Следующее письмо: «Уважаемый Анатолий Иванович! Вы напомнили своим слушателям давний лозунг москвичей: "Все начальники - сволочи!". С этого начали социалисты-утописты. Их вдохновил бурно развивавшийся конкурентный рынок, где дело идет без всякой власти, где все свободны и равны. Такой лозунг пришёлся по душе и Марксу, который не переносил никакого над собой начальства, работать по найму не мог даже под угрозой гибели семьи. Почти незнакомый, как и утописты, с реальной жизнью, он не задумался, могут ли люди, общество жить без начальников.

Более того, он почему-то решил, что всякая власть порождается частной собственностью, а времена, когда её не было, даже назвал первобытным коммунизмом, забыв о власти вождя племени. Придумал классы, их борьбу, всемирную революцию, диктатуру пролетариата и прочие прелести, унесшие десятки миллионов жизней только в России. Собственность, потерявшая частных хозяев, стала государственной, отчего начальников ещё больше. Приведённый вами лозунг требует уточнения: "Все начальники - сволочи, но без них не обойтись!" А что делать? Да просто регулярно их менять. Не ждать, когда они будут вреда приносить больше, чем пользы, и окончательно осволочеют», - завершает автор.

Что-то гуще пошли письма по предмету, который когда-то привычно называли политэкономией, - это всё те же проекты наилучшего общественного устройства. Всё сводится у вопросу, что должно делать государство и что – население, отдельные люди, кто за кем, как и для чего должен присматривать: люди за государством или государство - за людьми. И для чего присматривать, с каким умыслом, с какой целью… Ясно, с какой: чтобы не было безобразно богатых и позорно бедных. Тут есть две основные точки зрения. Одни считают, что во всём должно быть как можно меньше государства. Пусть, мол, чиновник не лезет в наши дела, пусть не решает за нас, в чём наше счастье, лучше, чем мы сами, он всё равно не устроит, как ни будет стараться. Другие возражают: нет, без государства, без чиновника, без выравнивания доходов, без государственной заботы о бедных не обойтись. Начинают обычно с того, что очень красочно, так что слёзы наворачиваются, рассказывают, сколько вокруг бедных, как они страдают, сколько всякой иной несправедливости, непорядка. Сердце так болит при виде всего, что совершается дома, что забываем вглядеться в «спасителя», в этого чиновника, которого уже решили наделить такой благородной властью. Насколько он умнее нас? Насколько он ближе к Богу, чем мы, простые люди? Достаточно ли высоко он стоит над нами в нравственном отношении? Ведь если он такой же, как мы, или только чуть-чуть лучше нас, то это же большой риск – ставить его ответственным за справедливость в обществе! Он будет думать о себе, любимом, в первую очередь… Язвы, которые надо лечить, видим, а на доктора не смотрим –что это за доктор, что он может, чего хочет. Для нас как бы само собою разумеется, что как только мы решили, что государство должно надзирать за строительством рая, так оно сразу станет образцовым инструментом для этого. Предполагаем, что его родит сама задача, что благородная задача не может не родить благородного надзирателя. А умные люди, которых мы не хотим слушать и поругиваем словом «либералы», говорят простую вещь: ребята, посмотрите правде в глаза и согласитесь, что надзиратель хорошим быть не может, поэтому надо стараться, чтобы их было как можно меньше и чтобы у них было как можно меньше прав.

Слушательнице, написавшей следующее письмо, не нравится, что я давно восхищаюсь мелочами – это её слово: мелочами. Речь идёт о предпринимательской жилке простого человека, о его изобретательности, о тех часто скрытых творческих способностях, которые подстёгиваются желанием заработать. Не нравится ей, что я время от времени с глубочайшим удовлетворением отмечаю наличие свободы для мелкой хозяйственной деятельности, для обустройства личного пространства – что человек может, никого не спрашивая, построить себе сарай, да и дом, позвать кого хочет себе в помощь, уговориться о плате, и никто в эти его дела не вмешивается… Должен сразу сказать: так было и при совке. Частное строительство в сельской местности власть пустила по воле волн, и только потому хоть что-то худо-бедно строилось, это был, по сути, частный сектор, цветущий остров капитализма посреди бесплодного социализма, огромный, между прочим, остров, одно из чудес той жизни – огромный частный сектор экономики у всех на виду, и никем не замечаемый… Теперь читаю письмо: «Только после спокойного анализа ваших слов о невероятной свободе, дающей мужику возможность беспрепятственно построить.., - здесь три точки, - сарай, я решилась высказаться на эту тему. Когда-то вы радовались тому, что в каком-то селе другой мужик выкупил автобусик и стал возить людей между населенными пунктами. Эти проявления хозяйственности в народе наблюдались всегда. В годы глубокого социализма в Украине простые бабки проявляли чудеса предпринимательской смекалки. Например, в Киеве хлебные магазины работали до двадцати часов. На станциях метро при выходе бабули ходили уже после двадцати с корзинками и предлагали горячий хлеб. Покупали его днем, подогревали, имели большой спрос и неплохой заработок. Или вот одна бабка или ее дед стояли с товаром где-нибудь за углом, а вторая бабка ходила между пассажирами, выходившими из метро и бормотала: "Водка, водка". Желающих было, естественно, не меньше. Вся местная милиция, конечно, была подкуплена. Эта свобода в предоставлении друг другу всевозможных услуг - тут, внизу - для развития страны не имеет никакого значения! – тут в письме восклицательный знак. - Она мелочна и нерезультативна. Стране нужны современные научные технопарки! – восклицательный знак. - Нанотехнологии, культура производства и т.п. Я не могу понять вашего пафоса по поводу таких мелочей! Они давно существуют, но не ведут ни к каким достижениям ни в какой области развития», - тут я откладываю это письмо и спрашиваю себя: ну, вот зачем противопоставлять махонькое громадному? Зачем? Ведь ясно же, что нужно и то, и это – предприимчивость и старушки, и Ходорковского. Эти мелочи привели к величайшему достижению: позволили народу выжить в нечеловеческих условиях, и позволяют выживать дальше. Когда-то один учёный-американец, присмотревшись к советской действительности, сказал: эта система по-своему неплохо функционирует только потому, что в действительности они не поставили под контроль всё. Вдохновители и организаторы строительства коммунизма стремились подчинить этому великому делу всё и всех, наладить жизнь страны, как выражался Ленин, по типу единой фабрики, но это им не удалось, потому что иначе жизнь прекратилась бы. Не они в конце концов разложили и пресекли жизнь, а жизнь, в основе которой частный интерес, жажда успеха, достатка, разложила их и поставила крест на их деле. Что обычно означает на практике клич: даёшь стране такие-то грандиозные вещи, а не мелочи вроде сапожной мастерской, где хозяин и работник в одном лице? Какая политика следует из философии больших свершений? О, что-что, а это мы знаем очень хорошо. Правительство берёт огромные деньги и – без общественного обсуждения, без какого бы то ни было спросу вручает тому же Чубайсу: давай стране нанотехнологии, как угля в своё время, - хоть мелкого, да много. Это значит: ликуй, госсектор, ликуй, бюрократ, потому что казённые деньги, они счёта не любят.

Следующее письмо: «Я иногда завожу переписку с какими-то людьми в Интернете. Поражает страшная ксенофобия, общая озлоблённость, страхи. И это же не государственная политика, а на личностном уровне. То они дико боятся НАТО с ядерными ракетами, то их раздражают деятели культуры определённых наций. И редко встретишь русского, у которого этого нет. Даже иногда смешно! Люди взрослые, а такое выдают!», - пишет Алла… извините, Алла, я не разобрал вашу фамилию. Вот на таких людей, с которыми вы сталкиваетесь в Интернете, и работают «оригинальные мыслители», - на растерянных, обескураженных, охваченных предрассудками и страхами, забывших в таком состоянии и то немногое, чему их когда-то где-то учили. Главное, что их мучает, отчего они и лишаются рассудка, - им хочется гордиться своей страной, а не могут, с известных пор не могут, вот и идут вразнос.

«Довели, дураки, - пишет господин Миронов из Екатеринбурга, - довели нас до того, что сами не заметим, как окажемся на улицах и площадях с вилами, и полиция с её дубинками, которые так любит Путин, - и полиция будет среди нас, но не против нас, а с нами». Слова «дураки», «сумасшедшие» всё чаще встречается в высказываниях слушателей «Свободы». В одной из предыдущих передач мы говорили о главном российском идеологе – казённом, разумеется, идеологе, о господине Суркове. Я сказал, что сочинительство Суркова и его кружка - это своеобразный декаданс путинского официоза. Не просто гниение, а гниение в порядке выпендрёжа или, точнее, выпендрёж как вид гниения, разложения, растления. «Как вы их мягонько, - пишет в связи с этим одна слушательница. - По-моему, - продолжает она, - сурковы, как и путины, и сечины, и т.д. и т.п., просто сошли с ума. Почитаешь их выступления - клиника. Что легко объяснимо. Власть вообще коррумпирует, а свалившаяся на неподготовленных аморальных существ абсолютная, неограниченная власть, когда в стране единственный закон - что захочет левая нога этих клептократов, такая власть просто сводит с ума».