Марина Тимашева: В ''Галерее на Солянке'' открылась выставка ''Шварцман, который нарисовал Чебурашку''. Так здесь решили отметить 90-летие одного из самых лучших российских художников-мультипликаторов. Рассказывает Лиля Пальвелева
Лиля Пальвелева: Если бы Леонид Шварцман был художником только нестареющих фильмов про Чебурашку и крокодила Гену, ему уже было бы обеспечено место в истории мультипликации. Но он еще один из авторов таких шедевров, как ''Аленький цветочек'', ''Золотая антилопа'', ''Снежная королева'' и ''Варежка''.
На выставке, наряду с эскизами и куклами, то есть рабочими материалами к фильмам, показывают и сами фильмы, причем на большом экране, и глаз не оторвать от сокровищ чудища на его заколдованном острове, куда попала купецкая дочь Настенька. Экран телевизора все-таки обедняет эту живопись, столь роскошную, что на память приходят мирискусники. Добужинский, к примеру. Художник-аниматор Вячеслав Шилобреев, один из руководителей производства ''Союзмультфильма'', называет себя старожилом этой киностудии.
Мы с вами только что смотрели один из самых ранних фильмов Шварцмана - “Аленький цветочек”. В чем достоинство изобразительного ряда?
Вячеслав Шилобреев: В первую очередь в том, что была сформирована школа и традиция высокой изобразительной культуры, которая шла из ВГИКа. Это было поколение художников, пришедших во ВГИК после войны, и, вообще, отношение к профессии было несколько иное - более сердечное.
Лиля Пальвелева: Возможно ли, при желании, сделать новый фильм вот в этих старых техниках?
Вячеслав Шилобреев: Пытаются создать такие ремейки. К сожалению, это почти всегда неудачно, так как не хватает того самого ювелирного рукотворного мастерства, которое не могут заменить никакие компьютерные технологии.
Лиля Пальвелева: Сказанное совсем не означает, что наш собеседник или Леонид Шварцман, это какие-то ретрограды. И у Вячеслава Шилобреева на счету не одно техническое изобретение, изменившее процесс съемок; и у Шварцмана с годами менялись манера и приемы. Так, когда в анимацию пришли объемные куклы, он отдал им дань сполна, о чем напоминают в витринах выставки не один только Чебурашка, но также попугай – герой сериала ''38 попугаев'' по построенным на словесной игре сказкам Григория Остера.
Более ранний период, 50-е годы и начало 60-х, были временем исключительно рисованных фильмов, и мера условности в них была совсем иной.
Очень ценилось правдоподобие. Персонажи, их облик и движения должны были быть как у живых людей и зверей. И тут Вячеслав Шилобреев вспоминает термин, который для непосвященных означает только одно – название пирожного. Это — эклер.
Вячеслав Шилобреев: Это было отчасти поветрие, мода, можно сказать, когда актеров снимали на пленку, а потом проецировалось это все на плоскость анимационного стола и художник-аниматор как бы копировал рисунок тех персонажей, которые до этого были сняты со скоростью 24 кадра. Некоторые думают, что буквально копировался каждый кадр, а на самом деле копировались узловые моменты, которые у нас называются “компоновки”, то есть самые выразительные. Вот это то, что называется “эклер”.
Лиля Пальвелева: Я понимаю, что это не простой выбор, но, тем не менее, есть у вас самые любимые фильмы Шварцмана?
Вячеслав Шилобреев: Пожалуй, это фильм “Варежка”, в котором я тоже принимал участие, как одушевитель и художник-мультипликатор. Фильм, успех которого был совершенно ошеломляющий и неожиданный для нас всех, затрагивал какие-то очень тонкие человеческие эмоции. Этот фильм взрослым говорил о том, что нужно очень бережно относиться к духовному миру ребенка, а детям говорил о том, что их безграничная фантазия и любовь ко всему живому способна одушевить самые неодушевленные предметы.
Лиля Пальвелева: С таким же вопросом о самом любимом создании Шварцмана, обратимся к другому мэтру - Юрию Норштейну.
Юрий Норштейн: Из всех персонажей, над которыми работал Шварцман, самый любимый - Шварцман. Потому что без личности, без его человеческого состава не было бы всего того, что мы видим здесь, на выставке. Это невероятно добрый и очень твердый в своих художественных устремлениях человек. Он никогда не пытался подрифмоваться под моду, он был сам собой, и сейчас он остался самим собой, несмотря на то, что ему уже 91 год. Разные происходят истории с людьми в этом возрасте, а он - такой, каким я его знал 50 лет назад.
Лиля Пальвелева: Еще один посетитель выставки в Галерее на Солянке режиссер мультипликации Михаил Алдашин.
Михаил Алдашин: Здесь, в этих стендах, стоят куклы и висят эскизы - можно посмотреть, как рисунок художника превращается в куклу, как плоский бумажный образ превращается в куклу. Ведь это очень непростое дело. Художник рисует эскиз, а потом работает с кукольным мастером, подсказывает ему, по ходу что-то меняется. Кукольники и художники-кукольники - настоящие демиурги. В рисованном - как нарисовал, так оно и есть в кадре, а тут что-то волшебное происходит. Выставка огромная, я даже не ожидал, что так много. Тут три этажа, и все увешаны его работами. Важно заметить насколько он классически был подготовлен - там есть и его студенческие работы, и подготовительные работы в полнометражном кино, такое очень натуралистическое, то, что называется соцреализм - там про князя Владимира, и насколько он свободный, рисует в совершенно разных стилях. Такой широкий диапазон. Вот висит эскиз к “Золотой антилопе” - это же абсолютно в колорите и тип изображения как у Верещагина “Тадж-Махал”, помните это изображение? Вот оно здесь.
