Очередная годовщина победы над фашистской Германией вызвала новую волну дискуссий вокруг понимания итогов Второй мировой войны в постсоветских государствах.
Во Львове в День Победы произошли столкновения между украинскими националистами и активистами пророссийских организаций. Латвии дискутируют сторонники и противники воздвижения памятника недавно скончавшемуся советскому партизану Василию Кононову, которого власти республики пытались привлечь к ответственности за расстрел в годы войны мирных жителей. Власти Грузии настаивают на том, что День Победы их страна должна отмечать не 9 мая, согласно советской традиции, а на день раньше, как большинство стран Европы.
О том, почему вопросы-символы прошлого вызывают столь резкое столкновение мнений, обозреватель РС беседует с петербургским антропологом Ильей Утехиным:
- Происходит столкновение "советского" сознания и постсоветских реалий на окраинах рухнувшей империи. Постсоветские реалии выводят символические точки из привычного "календарного сценария" в какое-то новое пространство. Символы перестают работать в том качестве, в каком они работали раньше. Они продолжают передавать смысл реальности, но наряду с теми символами, которые были созданы в советское время, возникают альтернативные версии. И здесь очень к месту метафора – "память как поле боя". И даже такие вроде бы незначительные вопросы, когда отмечать День победы - 8 или 9 мая, становятся предметом актуальных политических споров и поляризации общества.
Казалось бы, такого рода споры должны уже уйти в прошлое. Все-таки со времен распада Советского Союза прошло уже два десятилетия. Приходит новое поколение, рожденное после советской эпохи. Для него эти символы просто-напросто не работают, возникает новая волна национализма, которая служит становлению новых идентичностей; с другой стороны существует большой слой бывших советских людей - они никуда не делись, и это не только ветераны, а все, кто жил при советском строе, их миллионы, десятки миллионов. Поэтому говорить о том, что Советский Союз растворился в воздухе... Нет, он просто живет в других условиях.
- Имеет ли место возобновление советского типа общественного сознания?
- В России имеет место "вторичная" советизация общественного сознания. Но общественное сознание никогда не бывает гомогенным. Советские мифы поддерживали идею о том, что у нас народ и партия едины, это единство основано на общей идеологии. На самом деле она никогда не была общей. И при том, что в России не сформировано полноценное гражданское общество, разнообразие мнений и возможность высказываться, причем высказываться публично, в виде какого-нибудь перформанса - эта возможность существует. Поэтому мы видим как раз борьбу и многообразие мнений, и в этом смысле регенерация советского, даже если она идет сверху, даже если кто-то хочет насадить это неосоветское, она все равно сталкивается с тем, что у нас эта гетерогенность общества дает отдачу.
- Почему бой идет вокруг символов? Это визуальное отождествление того или иного политического выбора, или есть какие-то другие причины?
- Вообще, чаще всего бой идет именно из-за символов. Здесь речь не идет о каких-то ресурсах, которые распределяют; это ресурсы чисто символические. Требуется самоидентификация для разных групп. Примыкая к тем или иным оценкам исторического опыта, к тем или иным оценкам победы, поражения, люди определяют себя в этом пространстве. И они вынуждены обращаться к символическим ценностям. С точки зрения антрополога, глядя на это сверху, мы удивляемся: как можно воевать из-за такой ерунды... Какая разница, как креститься - двумя или тремя перстами? А на самом деле разница здесь огромная, и люди готовы идти на смерть. Масштаб проблемы для внешнего наблюдателя может быть не очень большим, но в пространстве символических ценностей между ними огромное расстояние, между ними - пропасть.
- Существует много альтернативных версий исторических событий. Очевидно, и специалисты, и неспециалисты могут спорить бесконечно. Есть "западноукраинская правда" о Второй мировой войне, есть грузинское понимание того, что было тогда - оно отягощено еще и опытом недавнего военного конфликта с Россией. Есть свое отношение у латвийского населения к партизану Кононову - и есть в Латвии сторонники советских партизан. В конце концов, возможен ли тут консенсус? Или нужно просто ждать, пока коренным образом изменится общественно-политическая ситуация, модифицируется общественное сознание?
- Я думаю, что консенсуса здесь ждать бессмысленно. Пока есть группы, поляризованные в отношении своей идентичности, пока общество не стало гомогенным (а никто не говорит, что оно таковым станет когда-то), - да, будут и символы, с которыми люди себя отождествляют. Другое дело, что в какой-то момент отношения между соседними государствами, политика властей может иначе соотноситься с этими символическими ценностями - и не так сильно пытаться использовать их в достижении собственных целей.
- Верно ли будет сказать, что такая настойчивая политика российских властей в отношении - сейчас я говорю конкретно - истории Второй мировой войны индуцирует такого рода протесты на периферии российских границ?
- Возможно. Я не думаю, что это напрямую связано с политикой российских властей. Но вот эта неосоветизация, имперский дух с одной стороны, а с другой стороны - великое советское прошлое и память о великих победах - всё это так или иначе позволяет бывшему советскому народу иметь под собой почву для единого символического пространства. И современная российская власть хорошо осознает это. В каком-то смысле внутрироссийская пропаганда подталкивает и такую реакцию на периферии.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
Во Львове в День Победы произошли столкновения между украинскими националистами и активистами пророссийских организаций. Латвии дискутируют сторонники и противники воздвижения памятника недавно скончавшемуся советскому партизану Василию Кононову, которого власти республики пытались привлечь к ответственности за расстрел в годы войны мирных жителей. Власти Грузии настаивают на том, что День Победы их страна должна отмечать не 9 мая, согласно советской традиции, а на день раньше, как большинство стран Европы.
О том, почему вопросы-символы прошлого вызывают столь резкое столкновение мнений, обозреватель РС беседует с петербургским антропологом Ильей Утехиным:
- Происходит столкновение "советского" сознания и постсоветских реалий на окраинах рухнувшей империи. Постсоветские реалии выводят символические точки из привычного "календарного сценария" в какое-то новое пространство. Символы перестают работать в том качестве, в каком они работали раньше. Они продолжают передавать смысл реальности, но наряду с теми символами, которые были созданы в советское время, возникают альтернативные версии. И здесь очень к месту метафора – "память как поле боя". И даже такие вроде бы незначительные вопросы, когда отмечать День победы - 8 или 9 мая, становятся предметом актуальных политических споров и поляризации общества.
Казалось бы, такого рода споры должны уже уйти в прошлое. Все-таки со времен распада Советского Союза прошло уже два десятилетия. Приходит новое поколение, рожденное после советской эпохи. Для него эти символы просто-напросто не работают, возникает новая волна национализма, которая служит становлению новых идентичностей; с другой стороны существует большой слой бывших советских людей - они никуда не делись, и это не только ветераны, а все, кто жил при советском строе, их миллионы, десятки миллионов. Поэтому говорить о том, что Советский Союз растворился в воздухе... Нет, он просто живет в других условиях.
- Имеет ли место возобновление советского типа общественного сознания?
- В России имеет место "вторичная" советизация общественного сознания. Но общественное сознание никогда не бывает гомогенным. Советские мифы поддерживали идею о том, что у нас народ и партия едины, это единство основано на общей идеологии. На самом деле она никогда не была общей. И при том, что в России не сформировано полноценное гражданское общество, разнообразие мнений и возможность высказываться, причем высказываться публично, в виде какого-нибудь перформанса - эта возможность существует. Поэтому мы видим как раз борьбу и многообразие мнений, и в этом смысле регенерация советского, даже если она идет сверху, даже если кто-то хочет насадить это неосоветское, она все равно сталкивается с тем, что у нас эта гетерогенность общества дает отдачу.
- Почему бой идет вокруг символов? Это визуальное отождествление того или иного политического выбора, или есть какие-то другие причины?
- Вообще, чаще всего бой идет именно из-за символов. Здесь речь не идет о каких-то ресурсах, которые распределяют; это ресурсы чисто символические. Требуется самоидентификация для разных групп. Примыкая к тем или иным оценкам исторического опыта, к тем или иным оценкам победы, поражения, люди определяют себя в этом пространстве. И они вынуждены обращаться к символическим ценностям. С точки зрения антрополога, глядя на это сверху, мы удивляемся: как можно воевать из-за такой ерунды... Какая разница, как креститься - двумя или тремя перстами? А на самом деле разница здесь огромная, и люди готовы идти на смерть. Масштаб проблемы для внешнего наблюдателя может быть не очень большим, но в пространстве символических ценностей между ними огромное расстояние, между ними - пропасть.
- Существует много альтернативных версий исторических событий. Очевидно, и специалисты, и неспециалисты могут спорить бесконечно. Есть "западноукраинская правда" о Второй мировой войне, есть грузинское понимание того, что было тогда - оно отягощено еще и опытом недавнего военного конфликта с Россией. Есть свое отношение у латвийского населения к партизану Кононову - и есть в Латвии сторонники советских партизан. В конце концов, возможен ли тут консенсус? Или нужно просто ждать, пока коренным образом изменится общественно-политическая ситуация, модифицируется общественное сознание?
- Я думаю, что консенсуса здесь ждать бессмысленно. Пока есть группы, поляризованные в отношении своей идентичности, пока общество не стало гомогенным (а никто не говорит, что оно таковым станет когда-то), - да, будут и символы, с которыми люди себя отождествляют. Другое дело, что в какой-то момент отношения между соседними государствами, политика властей может иначе соотноситься с этими символическими ценностями - и не так сильно пытаться использовать их в достижении собственных целей.
- Верно ли будет сказать, что такая настойчивая политика российских властей в отношении - сейчас я говорю конкретно - истории Второй мировой войны индуцирует такого рода протесты на периферии российских границ?
- Возможно. Я не думаю, что это напрямую связано с политикой российских властей. Но вот эта неосоветизация, имперский дух с одной стороны, а с другой стороны - великое советское прошлое и память о великих победах - всё это так или иначе позволяет бывшему советскому народу иметь под собой почву для единого символического пространства. И современная российская власть хорошо осознает это. В каком-то смысле внутрироссийская пропаганда подталкивает и такую реакцию на периферии.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"