Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Андрей Шарый: В ночь на вторник российские военные потерпели поражение на Северном Кавказе: в результате вылазки моджахедов в Ингушетии убиты почти 100 человек, больше ста человек ранены. Последствия традиционны: родственникам жертв выплачиваются компенсации, оценивается материальный ущерб, в Чечне и Ингушетии с присущей им неразборчивостью, выполняя приказ Верховного Главнокомандующего найти бандитов, российские военные проводят зачистки. Напомню, Вторая чеченская война, приведшая в итоге Владимира Путина к власти, началась летом 99 года после вторжения вооруженных отрядов из Чечни в Дагестан.
Быстрой победы русского оружия не получилось. На пятый год войны моджахеды вторглись в Ингушетию. Почему именно сейчас? Почему в Ингушетию? Ситуацию внутри чеченского сопротивления анализирует обозреватель Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Взгляд, оценивающий события в Ингушетии просто как успешную диверсионную акцию чеченского вооруженного подполья, остается в рамках обыденного военно-аналитического подхода к происходящему на Северном Кавказе. Между тем, с учетом информации о том, что общее руководство операцией в Ингушетии, осуществлял Шамиль Басаев, следует говорить о единой стратегии, которой Басаев неуклонно следует на протяжении 6-ти лет. Еще до начала второй войны Басаев возглавил разрозненные экстремистские, а по совместительству и криминальные вооруженные группы, которых объединяла доктрина радикального Ислама - ваххабизм или по-другому салафизм. Созданный Мовлади Удуговым конгресс народов Чечни и Дагестана, фактически явился первой организацией, которая не только открыто сформулировала задачу салафитской общины - "экспорт мусульманской революции на всю территорию Северного Кавказа", но и создала для этого первые вооруженные силы. Перед второй войной, между различными командирами были распределены города и республики Северного Кавказа, куда они должны были войти со своими подразделениями, когда из Чечни покатится победная революционная волна. Но первый опыт оказался просто неудачным. Вторжение в Дагестан летом 99 года вооруженных групп под командованием Басаева и Хаттаба было воспринято подавляющим большинством дагестанцев как вооруженная агрессия чеченцев и, будучи отброшены, интернациональные отряды ваххабитов отошли обратно в Чечню, втянув за собой российские войска. По ходу второй войны, чеченское сопротивление становилось все более радикальным, процесс объективный и неизбежный (с учетом жестокости и произвола федеральных сил), но и жестко направлявшийся самим Басаевым, как наиболее сильным и амбициозным лидером подполья. После провала дагестанской авантюры, Басаев не отступил от своего начального плана. Обладая фактически всей полнотой военной власти в горах, он лишил Масхадова реального политического влияния и статуса, заставив того принять так называемые дополнения к Конституции Ичкерии. Они кардинально изменили структуру горного квази-государства, превратив его в теократию с Масхадовым в роли главного амира, главы мусульманской общины - джаммата, старшего среди равных, но подчиняющегося не народу, а решениям совета амиров, Шуры. Параллельно, Басаев и его командиры активно создавали салафитские общины в сопредельных республиках Северного Кавказа. Прошлым летом Басаев побывал в нескольких из них, включая Ингушетию и Кабардино-Балкарию. О том, что ваххабитская риторика стала общей для всего вооруженного подполья, свидетельствует тот факт, что моджахеды, появившиеся на территории Ингушетии объясняли местным, что они пришли убивать кафиров и мунафиков, т.е. иноверцев и вероотступников. К последним салафитская доктрина в принципе относит всех последователей традиционного Ислама. Таким образом – диверсия в Ингушетии – это серьезная не просто военная, но и прежде всего политическая победа экстремисткой религиозной организации, которая стремится распространить свое влияние по всему Северному Кавказу. Об уровне дисциплины в этой организации можно судить по информации, что решение провести операцию в Ингушетии было принято еще в конце мая, т.е. готовилась она более месяца. Никакими упреждающими данными о подготовке столь масштабного вооруженного вторжения, судя по всему, российские силовые структуры не располагали. Втягивая в войну все большие территории, вооруженное подполье получает новые пространства для выживания и маневра и одновременно вынуждает федеральную группировку рассредоточивать силы. И наконец, политическая победа. Всему миру, дружественным салафитским организациям за рубежом, а главное, вахаббитской общине Северного Кавказа Басаев показал, что перспектива занимать города и убивать кафиров и мунафиков, реальна, а значит, она мобилизует сомневающихся и привлекают новых сторонников.
Андрей Шарый: В ночь на вторник российские военные потерпели поражение на Северном Кавказе: в результате вылазки моджахедов в Ингушетии убиты почти 100 человек, больше ста человек ранены. Последствия традиционны: родственникам жертв выплачиваются компенсации, оценивается материальный ущерб, в Чечне и Ингушетии с присущей им неразборчивостью, выполняя приказ Верховного Главнокомандующего найти бандитов, российские военные проводят зачистки. Напомню, Вторая чеченская война, приведшая в итоге Владимира Путина к власти, началась летом 99 года после вторжения вооруженных отрядов из Чечни в Дагестан.
Быстрой победы русского оружия не получилось. На пятый год войны моджахеды вторглись в Ингушетию. Почему именно сейчас? Почему в Ингушетию? Ситуацию внутри чеченского сопротивления анализирует обозреватель Радио Свобода Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Взгляд, оценивающий события в Ингушетии просто как успешную диверсионную акцию чеченского вооруженного подполья, остается в рамках обыденного военно-аналитического подхода к происходящему на Северном Кавказе. Между тем, с учетом информации о том, что общее руководство операцией в Ингушетии, осуществлял Шамиль Басаев, следует говорить о единой стратегии, которой Басаев неуклонно следует на протяжении 6-ти лет. Еще до начала второй войны Басаев возглавил разрозненные экстремистские, а по совместительству и криминальные вооруженные группы, которых объединяла доктрина радикального Ислама - ваххабизм или по-другому салафизм. Созданный Мовлади Удуговым конгресс народов Чечни и Дагестана, фактически явился первой организацией, которая не только открыто сформулировала задачу салафитской общины - "экспорт мусульманской революции на всю территорию Северного Кавказа", но и создала для этого первые вооруженные силы. Перед второй войной, между различными командирами были распределены города и республики Северного Кавказа, куда они должны были войти со своими подразделениями, когда из Чечни покатится победная революционная волна. Но первый опыт оказался просто неудачным. Вторжение в Дагестан летом 99 года вооруженных групп под командованием Басаева и Хаттаба было воспринято подавляющим большинством дагестанцев как вооруженная агрессия чеченцев и, будучи отброшены, интернациональные отряды ваххабитов отошли обратно в Чечню, втянув за собой российские войска. По ходу второй войны, чеченское сопротивление становилось все более радикальным, процесс объективный и неизбежный (с учетом жестокости и произвола федеральных сил), но и жестко направлявшийся самим Басаевым, как наиболее сильным и амбициозным лидером подполья. После провала дагестанской авантюры, Басаев не отступил от своего начального плана. Обладая фактически всей полнотой военной власти в горах, он лишил Масхадова реального политического влияния и статуса, заставив того принять так называемые дополнения к Конституции Ичкерии. Они кардинально изменили структуру горного квази-государства, превратив его в теократию с Масхадовым в роли главного амира, главы мусульманской общины - джаммата, старшего среди равных, но подчиняющегося не народу, а решениям совета амиров, Шуры. Параллельно, Басаев и его командиры активно создавали салафитские общины в сопредельных республиках Северного Кавказа. Прошлым летом Басаев побывал в нескольких из них, включая Ингушетию и Кабардино-Балкарию. О том, что ваххабитская риторика стала общей для всего вооруженного подполья, свидетельствует тот факт, что моджахеды, появившиеся на территории Ингушетии объясняли местным, что они пришли убивать кафиров и мунафиков, т.е. иноверцев и вероотступников. К последним салафитская доктрина в принципе относит всех последователей традиционного Ислама. Таким образом – диверсия в Ингушетии – это серьезная не просто военная, но и прежде всего политическая победа экстремисткой религиозной организации, которая стремится распространить свое влияние по всему Северному Кавказу. Об уровне дисциплины в этой организации можно судить по информации, что решение провести операцию в Ингушетии было принято еще в конце мая, т.е. готовилась она более месяца. Никакими упреждающими данными о подготовке столь масштабного вооруженного вторжения, судя по всему, российские силовые структуры не располагали. Втягивая в войну все большие территории, вооруженное подполье получает новые пространства для выживания и маневра и одновременно вынуждает федеральную группировку рассредоточивать силы. И наконец, политическая победа. Всему миру, дружественным салафитским организациям за рубежом, а главное, вахаббитской общине Северного Кавказа Басаев показал, что перспектива занимать города и убивать кафиров и мунафиков, реальна, а значит, она мобилизует сомневающихся и привлекают новых сторонников.
