Программу ведет Андрей Шарый. В программе принимает участие корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева.
Андрей Шарый: В Москве состоялась презентация трехтомника Андрея Синявского под общий названием «127 писем о любви». Адресат всех этих впервые публикуемых лагерных посланий – жена писателя Мария Розанова.
Лиля Пальвелева: Самые первые письма датированы 1966 годом, последние – 1971-м. В эти даты укладывается срок, который Андрей Синявский (как и его подельник Юлий Даниэль) отбывал в лагерях строгого режима за то, что публиковал за границей свои, признанные судом антисоветскими, произведения. Синявскому разрешалось только два письма в месяц, и его единственным адресатом была жена – Мария Розанова. Она и стала составителем трехтомника, только что вышедшего в издательстве «Аграф».
Идея обнародовать письма – признается Мария Розанова – возникла почти случайно.
Марина Розанова: Эти письма пролежали 30 лет и, может быть, лежали бы и дальше, если бы я не стала писать собственные мемуары под названием «Абрам да Марья». И мне понадобились какие-то уточнения, какие-то справки, я полезла в давным-давно закрытые папки – и вдруг обнаружила, что масса страниц написана прозой. У прозы есть свои законы, и по этим законам написаны эти письма.
Лиля Пальвелева: Впрочем, Мария Розанова решила опубликовать полузабытые письма не только из-за их несомненных литературных достоинств.
Мария Розанова: Случилось очередное нападение, уже на покойного Синявского, - и это тоже стимулировало и заставило вернуться к этим письмам. Пошла вдруг, поползла расхожая идея, которую внедрял в свое время Александр Исаевич Солженицын, что Синявский сел в лагерь по сговору с КГБ, для того чтобы создать себе имя и стать, соответственно, большим-большим агентом влияния. Это идея Александра Исаевича, которой он охотно делится с самыми разными людьми. Я слышала эти самые рассуждения о том, что у него там были сказочные условия, он просиживал целыми днями в библиотеке – можно было создать и «Прогулки с Пушкиным», и статьи, и «В тени Гоголя». Так вот это – письма грузчика. На его лагерном деле была надпись: "Использовать только на тяжелых работах".
Лиля Пальвелева: В главке «Несколько слов от адресата» Мария Розанова пишет: «В новой, лагерной жизни Андрея Синявского ожидали три серьезных испытания – одиночеством, толпой и бездействием». И вот какой был найден выход.
Мария Розанова: Открываю я в этих «Письмах…» впервые один наш с Синявским очень большой секрет. Моя задача была – сделать так, чтобы он очень реально ощущал, что его время там не проходит даром. А у меня к тому времени были замечательные отношения с журналом «Декоративное искусство», я начала в нем печататься приблизительно года за два до ареста Синявского, они меня там знали, они меня успели уже полюбить. И тогда мы с Синявским сделали такую игру: целый ряд, две трети статей, которые, начиная с 1966 года, вышли в журнале «Декоративное искусство» и были подписаны «Розанова», на самом деле должны были быть подписаны двумя именами. Потому что я посылала Синявскому в своем письме какой-то кусочек или на свидании рассказывала какой-то сюжет, Синявский в ответ писал какие-то кусочки мне, потом я его редактировала, потом он чего-то исправлял. И дальше я шла в редакцию журнала и приносила очередной опус, «Мария Розанова» - было написано. «Киев с птичьего взгляда» - это была наша с ним общая статья.
Мы жили в Москве, а Синявский печатался в Париже. Синявский живет в лагере, а печатается в Москве, вопреки всем запретам, всем препонам. А нам плевать! Мы заняты своим делом.
Лиля Пальвелева: Соавторство было тайным, о нем даже самым близким друзьям не рассказывалось.
Андрей Шарый: В Москве состоялась презентация трехтомника Андрея Синявского под общий названием «127 писем о любви». Адресат всех этих впервые публикуемых лагерных посланий – жена писателя Мария Розанова.
Лиля Пальвелева: Самые первые письма датированы 1966 годом, последние – 1971-м. В эти даты укладывается срок, который Андрей Синявский (как и его подельник Юлий Даниэль) отбывал в лагерях строгого режима за то, что публиковал за границей свои, признанные судом антисоветскими, произведения. Синявскому разрешалось только два письма в месяц, и его единственным адресатом была жена – Мария Розанова. Она и стала составителем трехтомника, только что вышедшего в издательстве «Аграф».
Идея обнародовать письма – признается Мария Розанова – возникла почти случайно.
Марина Розанова: Эти письма пролежали 30 лет и, может быть, лежали бы и дальше, если бы я не стала писать собственные мемуары под названием «Абрам да Марья». И мне понадобились какие-то уточнения, какие-то справки, я полезла в давным-давно закрытые папки – и вдруг обнаружила, что масса страниц написана прозой. У прозы есть свои законы, и по этим законам написаны эти письма.
Лиля Пальвелева: Впрочем, Мария Розанова решила опубликовать полузабытые письма не только из-за их несомненных литературных достоинств.
Мария Розанова: Случилось очередное нападение, уже на покойного Синявского, - и это тоже стимулировало и заставило вернуться к этим письмам. Пошла вдруг, поползла расхожая идея, которую внедрял в свое время Александр Исаевич Солженицын, что Синявский сел в лагерь по сговору с КГБ, для того чтобы создать себе имя и стать, соответственно, большим-большим агентом влияния. Это идея Александра Исаевича, которой он охотно делится с самыми разными людьми. Я слышала эти самые рассуждения о том, что у него там были сказочные условия, он просиживал целыми днями в библиотеке – можно было создать и «Прогулки с Пушкиным», и статьи, и «В тени Гоголя». Так вот это – письма грузчика. На его лагерном деле была надпись: "Использовать только на тяжелых работах".
Лиля Пальвелева: В главке «Несколько слов от адресата» Мария Розанова пишет: «В новой, лагерной жизни Андрея Синявского ожидали три серьезных испытания – одиночеством, толпой и бездействием». И вот какой был найден выход.
Мария Розанова: Открываю я в этих «Письмах…» впервые один наш с Синявским очень большой секрет. Моя задача была – сделать так, чтобы он очень реально ощущал, что его время там не проходит даром. А у меня к тому времени были замечательные отношения с журналом «Декоративное искусство», я начала в нем печататься приблизительно года за два до ареста Синявского, они меня там знали, они меня успели уже полюбить. И тогда мы с Синявским сделали такую игру: целый ряд, две трети статей, которые, начиная с 1966 года, вышли в журнале «Декоративное искусство» и были подписаны «Розанова», на самом деле должны были быть подписаны двумя именами. Потому что я посылала Синявскому в своем письме какой-то кусочек или на свидании рассказывала какой-то сюжет, Синявский в ответ писал какие-то кусочки мне, потом я его редактировала, потом он чего-то исправлял. И дальше я шла в редакцию журнала и приносила очередной опус, «Мария Розанова» - было написано. «Киев с птичьего взгляда» - это была наша с ним общая статья.
Мы жили в Москве, а Синявский печатался в Париже. Синявский живет в лагере, а печатается в Москве, вопреки всем запретам, всем препонам. А нам плевать! Мы заняты своим делом.
Лиля Пальвелева: Соавторство было тайным, о нем даже самым близким друзьям не рассказывалось.
