Программу ведет Андрей Шарый. С кинокритиком, вице-президентом ФИПРЕССИ Андреем Плаховым беседовал Петр Вайль.
Андрей Шарый: У Андрея Плахова, постоянного обозревателя Радио Свобода, московского кинокритика, вице-президента ФИПРЕССИ - Международной ассоциации журналистов, пишущих о кино - вышла книга. Она называется: "Всего 33. Звезды мирового кино". Об этой книге с Андреем Плаховым в пражской студии Радио Свобода беседовал Петр Вайль.
Петр Вайль: Андрей, ваша предыдущая книжка вышла три года назад. Она называлась похоже: "Всего 33. Звезды современной кинорежиссуры". А сейчас это Звезды крупным планом, то есть, и режиссеры, и актеры. Но вопрос мой вот о чем: три года назад всего вышла та книжка, и она была итогом каких-то довольно долгих лет ваших наблюдений за мировым кинематографом. А эта вышла всего через три года. Это что, накопился материал, или в действительности так стремительно развивается мировое кино, что образовалась уже новая реальность?
Андрей Плахов: Во-первых, не все наблюдения, сделанные за предыдущий период, вошли в прежнюю книжку, просто не поместилось что-то, как-то не удалось о каких-то персонажах написать и сказать подробнее, а все-таки за это время выяснилось, что эти персонажи очень важны. Но, кроме того, действительно, как это ни странно, несмотря на то, что часто слышались голоса о кризисе мирового кино, о том, что оно вообще чуть ли не умирает, что у него не будет второго столетия и тому подобное - произошло совершенно обратное. С моей точки зрения, последние четыре года оказались чрезвычайно важными для развития мирового кинематографа, он стремительно куда-то движется и очень хочется зафиксировать хотя бы некоторые ориентиры этого движения, почувствовать, что происходит в совсем современном кино. Можно говорить не только о кинематографе, скажем, 80-х годов, на чем я строил свою предыдущую книжку, или 90-х, но уже можно говорить даже о кинематографе 2000-х или 10-х годов нового столетия. Уже произошли какие-то важные процессы, уже появились новые фигуры, уже появились чрезвычайно симптоматичные фильмы, вот это мне хотелось зафиксировать. А вторая задача, которую я ставлю в этой книжке - это обязательно зафиксировать момент личных встреч, потому что в прежней книжке я больше базировался на собственных наблюдениях, на анализе фильмов, рассуждениях по поводу фильмов, а в данном случае я хотел предоставить слово самим героям книжки, чтобы они сами высказали свое понимание кинематографа и свое отношение к этому процессу.
Петр Вайль: Да, эта книга читается очень увлекательно, потому что собственно тут везде живые голоса героев. А вот последняя глава, в которой 11 персонажей, так и называется: "Сверхновые". Это действительно те ли, по вашему мнению, которым и принадлежит, по крайней мере, ближайшее будущее кино?
Андрей Плахов: Да. Это те люди, которые не могли еще войти в предыдущую книжку, потому что они либо еще только начинали и о них не было известно, либо иногда это были уже устоявшиеся режиссеры, как, например, француженка Катрин Брейа, но ее звездный час настал, когда она сняла картину "Романс", и стала известной не только в узких кругах, но и гораздо шире, и стало понятно, что это важный персонаж феминистского кинематографа современного, о ней захотелось написать подробнее. Или, например, такой американский режиссер, как Джеймс Тобогг, которого в общем почти никто не знает, даже и в Америке он не очень хорошо известен, хотя безусловно заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее. Он проложил, на мой взгляд, мостик от кинематографа европейской, в частности, французской новой волны, к тому, что мы называем тарантиновским кино. Довольно длительная дистанция, но он ее прошел достаточно быстро в своих фильмах и очень оказал существенное влияние на кино. В этой главе также собраны очерки о восточных режиссерах, японских, корейских, не только, там есть и европейцы, конечно, и французы, и шведы, и немцы, и австрийцы, австрийское кино тоже стало очень интересно развиваться, то есть те люди, которые, как мне кажется, стали какими-то важными фигурами именно сверхнового, абсолютно современного кинематографа и, возможно, кинематографа завтрашнего.
Петр Вайль: Андрей, я вам задам такой наивный вопрос: вечный разговор, особенно характерный для русской культуры, ее носителей и потребителей - что такое творчество, зачем оно вообще, имеет ли это отношение к развлечению, или это инструмент самопознания в главной степени? Недавно один из самых прославленных и успешных режиссеров мира Педро Альмодовар сказал: "Да не нужно никакого вклада от зрителя, зритель уже сделал вклад тем, что купил билет". Практически немыслимое заявление в устах, скажем, российского режиссера, по крайней мере, российской традиции. Вот чем занимаются те режиссеры, за которыми ближайшее будущее, по вашему?
Андрей Плахов: Мне кажется, что вот это сверхновое поколение режиссеров пытается очень смело и неожиданно смешивать различные жанры, стили, создавая так называемую новую эклектику, которая при этом является органичной. Вот, например, картины, показанные на последнем московском фестивале, я как раз делал там программу под названием "Эйфория" и собрал туда несколько таких картин. Это фильм Франсуа Озона "Восемь женщин" фильм Педро Альмодовара, это, правда, режиссер более старшего поколения, но, тем не менее, он тоже работает в этой эстетике - "Поговори с ней", это картины Такаси Миике, безусловно, нужно назвать замечательного японского режиссера. В одном фильме, мы видим, присутствуют одновременно философская драма или психологическая драма, мелодрама, комедия, мюзикл, триллер, детектив, то есть, то, что было раньше абсолютно немыслимо. Конечно, раньше бывали попытки скрещивать жанры, но, как правило, они были не очень удачными, и во всяком случае такого вот убийства жанрового древа мы никогда не наблюдали. Это нечто действительно новое. И, наверное, только вот таким способом удается передать пульс вот этой новой реальности. Потому что иначе не получается. Классические вещи, как раз те, о которых говорится в первой главе мой книжки, более классические вещи - они продолжают, конечно, существовать в кино, но они уже не определяют погоды, другое дыхание, другие темпы, другие ритмы, и, в общем, возвращение к этой простоте кинематографической, к наивности и даже к тому, что просто называется таким примитивным понятием "зрительское кино" - все равно происходит на новом витке, через вот это вот невероятно сложное сплетение разных жанров, разных структур, для которого режиссер должен быть не только талантливым, но и, в общем-то, в какой-то степени впитать всю предыдущую историю мирового кино.
Петр Вайль: Последний вопрос, были одни 33, это режиссеры, 33 теперь - звезды, а какие следующие 33?
Андрей Плахов: Еще 33 я хочу сделать уже не персонажа, а 33 фестиваля. Я хочу сделать не то, что справочник по фестивалям, а путеводитель тоже с описанием интересных сюжетов, которые происходили и происходят на фестивалях. Не просто анекдоты, а как бы сюжеты, которые показывают, что, собственно говоря, такое фестиваль. Часто люди неправильно это представляют, даже кинематографисты, не очень хорошо понимают, что такое фестивали, в чем по-настоящему состоят их задачи, как работают эти структуры и кто их делает, каковы эти люди, которые их придумали и продолжают как-то двигать. Это тоже очень интересная часть кинематографа, и мне хотелось в ней разобраться самому как-то поглубже, и предоставить читателю возможность тоже об этом знать.
Андрей Шарый: У Андрея Плахова, постоянного обозревателя Радио Свобода, московского кинокритика, вице-президента ФИПРЕССИ - Международной ассоциации журналистов, пишущих о кино - вышла книга. Она называется: "Всего 33. Звезды мирового кино". Об этой книге с Андреем Плаховым в пражской студии Радио Свобода беседовал Петр Вайль.
Петр Вайль: Андрей, ваша предыдущая книжка вышла три года назад. Она называлась похоже: "Всего 33. Звезды современной кинорежиссуры". А сейчас это Звезды крупным планом, то есть, и режиссеры, и актеры. Но вопрос мой вот о чем: три года назад всего вышла та книжка, и она была итогом каких-то довольно долгих лет ваших наблюдений за мировым кинематографом. А эта вышла всего через три года. Это что, накопился материал, или в действительности так стремительно развивается мировое кино, что образовалась уже новая реальность?
Андрей Плахов: Во-первых, не все наблюдения, сделанные за предыдущий период, вошли в прежнюю книжку, просто не поместилось что-то, как-то не удалось о каких-то персонажах написать и сказать подробнее, а все-таки за это время выяснилось, что эти персонажи очень важны. Но, кроме того, действительно, как это ни странно, несмотря на то, что часто слышались голоса о кризисе мирового кино, о том, что оно вообще чуть ли не умирает, что у него не будет второго столетия и тому подобное - произошло совершенно обратное. С моей точки зрения, последние четыре года оказались чрезвычайно важными для развития мирового кинематографа, он стремительно куда-то движется и очень хочется зафиксировать хотя бы некоторые ориентиры этого движения, почувствовать, что происходит в совсем современном кино. Можно говорить не только о кинематографе, скажем, 80-х годов, на чем я строил свою предыдущую книжку, или 90-х, но уже можно говорить даже о кинематографе 2000-х или 10-х годов нового столетия. Уже произошли какие-то важные процессы, уже появились новые фигуры, уже появились чрезвычайно симптоматичные фильмы, вот это мне хотелось зафиксировать. А вторая задача, которую я ставлю в этой книжке - это обязательно зафиксировать момент личных встреч, потому что в прежней книжке я больше базировался на собственных наблюдениях, на анализе фильмов, рассуждениях по поводу фильмов, а в данном случае я хотел предоставить слово самим героям книжки, чтобы они сами высказали свое понимание кинематографа и свое отношение к этому процессу.
Петр Вайль: Да, эта книга читается очень увлекательно, потому что собственно тут везде живые голоса героев. А вот последняя глава, в которой 11 персонажей, так и называется: "Сверхновые". Это действительно те ли, по вашему мнению, которым и принадлежит, по крайней мере, ближайшее будущее кино?
Андрей Плахов: Да. Это те люди, которые не могли еще войти в предыдущую книжку, потому что они либо еще только начинали и о них не было известно, либо иногда это были уже устоявшиеся режиссеры, как, например, француженка Катрин Брейа, но ее звездный час настал, когда она сняла картину "Романс", и стала известной не только в узких кругах, но и гораздо шире, и стало понятно, что это важный персонаж феминистского кинематографа современного, о ней захотелось написать подробнее. Или, например, такой американский режиссер, как Джеймс Тобогг, которого в общем почти никто не знает, даже и в Америке он не очень хорошо известен, хотя безусловно заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее. Он проложил, на мой взгляд, мостик от кинематографа европейской, в частности, французской новой волны, к тому, что мы называем тарантиновским кино. Довольно длительная дистанция, но он ее прошел достаточно быстро в своих фильмах и очень оказал существенное влияние на кино. В этой главе также собраны очерки о восточных режиссерах, японских, корейских, не только, там есть и европейцы, конечно, и французы, и шведы, и немцы, и австрийцы, австрийское кино тоже стало очень интересно развиваться, то есть те люди, которые, как мне кажется, стали какими-то важными фигурами именно сверхнового, абсолютно современного кинематографа и, возможно, кинематографа завтрашнего.
Петр Вайль: Андрей, я вам задам такой наивный вопрос: вечный разговор, особенно характерный для русской культуры, ее носителей и потребителей - что такое творчество, зачем оно вообще, имеет ли это отношение к развлечению, или это инструмент самопознания в главной степени? Недавно один из самых прославленных и успешных режиссеров мира Педро Альмодовар сказал: "Да не нужно никакого вклада от зрителя, зритель уже сделал вклад тем, что купил билет". Практически немыслимое заявление в устах, скажем, российского режиссера, по крайней мере, российской традиции. Вот чем занимаются те режиссеры, за которыми ближайшее будущее, по вашему?
Андрей Плахов: Мне кажется, что вот это сверхновое поколение режиссеров пытается очень смело и неожиданно смешивать различные жанры, стили, создавая так называемую новую эклектику, которая при этом является органичной. Вот, например, картины, показанные на последнем московском фестивале, я как раз делал там программу под названием "Эйфория" и собрал туда несколько таких картин. Это фильм Франсуа Озона "Восемь женщин" фильм Педро Альмодовара, это, правда, режиссер более старшего поколения, но, тем не менее, он тоже работает в этой эстетике - "Поговори с ней", это картины Такаси Миике, безусловно, нужно назвать замечательного японского режиссера. В одном фильме, мы видим, присутствуют одновременно философская драма или психологическая драма, мелодрама, комедия, мюзикл, триллер, детектив, то есть, то, что было раньше абсолютно немыслимо. Конечно, раньше бывали попытки скрещивать жанры, но, как правило, они были не очень удачными, и во всяком случае такого вот убийства жанрового древа мы никогда не наблюдали. Это нечто действительно новое. И, наверное, только вот таким способом удается передать пульс вот этой новой реальности. Потому что иначе не получается. Классические вещи, как раз те, о которых говорится в первой главе мой книжки, более классические вещи - они продолжают, конечно, существовать в кино, но они уже не определяют погоды, другое дыхание, другие темпы, другие ритмы, и, в общем, возвращение к этой простоте кинематографической, к наивности и даже к тому, что просто называется таким примитивным понятием "зрительское кино" - все равно происходит на новом витке, через вот это вот невероятно сложное сплетение разных жанров, разных структур, для которого режиссер должен быть не только талантливым, но и, в общем-то, в какой-то степени впитать всю предыдущую историю мирового кино.
Петр Вайль: Последний вопрос, были одни 33, это режиссеры, 33 теперь - звезды, а какие следующие 33?
Андрей Плахов: Еще 33 я хочу сделать уже не персонажа, а 33 фестиваля. Я хочу сделать не то, что справочник по фестивалям, а путеводитель тоже с описанием интересных сюжетов, которые происходили и происходят на фестивалях. Не просто анекдоты, а как бы сюжеты, которые показывают, что, собственно говоря, такое фестиваль. Часто люди неправильно это представляют, даже кинематографисты, не очень хорошо понимают, что такое фестивали, в чем по-настоящему состоят их задачи, как работают эти структуры и кто их делает, каковы эти люди, которые их придумали и продолжают как-то двигать. Это тоже очень интересная часть кинематографа, и мне хотелось в ней разобраться самому как-то поглубже, и предоставить читателю возможность тоже об этом знать.
