Ссылки для упрощенного доступа

Виктор Драгавцев и Юрий Вавилов


Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Ольга Писпанен: 26 января 1943-го года в саратовской тюрьме, куда он был помещен после расстрельного приговора, скончался Николай Вавилов, человек, посвятивший всю свою жизнь решению проблемы продовольствия на Земле - умер от дистрофии. Но остались его научные труды, коллекции растений, собранных со всех континентов земного шара, и институт его имени. Героический институт. Его сотрудники во время блокады Ленинграда ценой собственной жизни спасли бесценную коллекцию, не потратив ни зернышка себе в пищу. Сегодня у нас в студии директор Института растениеводства имени Вавилова Виктор Драгавцев и сын академика Вавилова Юрий Вавилов.

Сначала давайте послушаем репортаж на тему, которую мы будем обсуждать. В Петербурге во Всероссийском институте растениеводства отметили День памяти академика Николая Вавилова, который был посмертно награжден высшим знаком гражданского поощрения - орденом "Символ нации". На церемонии побывала наш корреспондент Татьяна Вольтская:

Татьяна Вольтская: Учрежденный три года назад орден "Символ нации" вручается за выдающиеся заслуги перед Россией и личный вклад в мировую цивилизацию. Вчера во Всероссйиском институте растениеводства состоялось первое посмертное награждение Николая Вавилова, создателя уникальной генетической коллекции семян различных культур и растений, ставшей основой обеспечения продовольственной безопасности не только России, но и всего мира, великого ученого, чьи работы определили пути развития мировой цивилизации в ХХ веке. В 1940-м году он был арестован и объявлен английским шпионом. 26 января 1943-го года после страшных испытаний и 400 изнурительных допросов Вавилов умер от голода в саратовской тюрьме. Через 61 год орден "Символ нации" был передан в музей Института растениеводства. Присутствовавший на церемонии заместитель полпреда президента в Петербурге Евгений Макаров сказал, что не стоит драматизировать ситуацию. Ему возразил академик Сергей Ингевич-Томов, сказав, что умение расправляться со своими талантами действительно можно назвать символом нации. Академик Георгий Фурсей назвал Вавилова великомучеником.

Георгий Фурсей: Зло коварно, и мы должны быть очень бдительны к тому, чтобы не произошло каких-нибудь непоправимых, страшных событий, неотвратимых абсолютно. Мне кажется, вот это место святое, которое было одухотворено этим великим человеком, стало бы памятником в Петербурге, памятником мужества. Нельзя сдаваться, нельзя никогда уступать агрессивной серости.

Татьяна Вольтская: Многие вспоминали, что церемония проходит накануне дня снятия блокады Ленинграда. В 1941-м году часть Института была эвакуирована на Урал, в Красноуфимск. 50 сотрудников остались, чтобы сохранить коллекцию семян. Им приходилось защищать ее от грабителей, хотевших разбить окна и съесть коллекцию, от полчищ крыс и от собственного голода. Они сохранили коллекцию. 14 ученых умерли от истощения. Некоторые прямо за рабочими столами, где лежали фасоль, горох, пшеница. Но ни одно семечко не было съедено. Так что высокая награда безусловно относится и к этим людям. Нельзя также не вспомнить стойкость людей, продолжавших работать в 90-е годы, получая чисто символическую зарплату, и тех, кто совсем недавно отстоял здание института от посягательств московских чиновников.

Ольга Писпанен: Первый вопрос, который хочется задать - почему же так поздно?



Виктор Драгавцев: Вы знаете, это, к сожалению, плохая традиция российских властей. С каждым годом роль Николая Ивановича Вавилова, всемирная его роль, возрастает все больше и больше. На сегодня международные саммиты, международные конференции определяют Николая Вавилова как пионера спасения человечества от голода, пионера организации продовольственной безопасности земного шара. Мы всегда в чем-то запаздываем, но я очень рад, что хотя и поздно, но все-таки это справедливая оценка со стороны общественности Петербурга - награждение Николая Ивановича Вавилова орденом "Символ нации".

Ольга Писпанен: Следующий вопрос сыну академика Вавилова: Юрий Николаевич, вашего отца арестовали в 1940-м году по навету коллег, как уже сейчас доказано...

Юрий Вавилов: В августе 1940-го, по доносу Лысенко.

Ольга Писпанен: После сессии ВАСХНИИЛ в 1948-м сама генетика оказалась под запретом. Как жилось вам все эти годы, вам, как сыну репрессированного ученого, пока не реабилитировали имя отца?

Юрий Вавилов: Во время ареста я находился в Пушкине с матерью. Был произведен обыск на квартире моего отца в Ленинграде, на нашей квартире в Ленинграде на углу Невского, и улицы Гоголя, теперь Малая Морская, и одновременно обыски были в Москве, как потом выяснилось, на квартире московской моего отца, в институтах где он работал, в институте растениеводства, в институте генетики, а также на пушкинской станции была небольшая служебная квартира - там тоже был обыск. Я был свидетелем этого обыска, и мать отвезли в НКВД - быть понятой на обыске в квартире. Дальше получилось таким образом, что мы избежали блокады ленинградской, мы бы наверняка погибли в эту блокаду, потому что мать моя была инвалидом первой группы, но нас спасло приглашение маминой подруги, жены репрессированного соратника отца, заведующего отделом генетики Института растениеводства Георгия Дмитриевича Карпеченко Галины Сергеевны Карпеченко, это была чудесная женщина, красавица, она была моложе моей матери, но они были очень дружны. И когда по делу Вавилова ее мужа Карпеченко арестовали в феврале 1941-го года, она уехала на родину в Москву, у ее отца была дача в Подмосковье, в поселке Ильинское, и она нас пригласила на летние каникулы после окончания мной пятого класса, провести лето в Подмосковье. И нас там застала война. И дальше мы с большим трудом эвакуировались в Саратов, не зная, что потом туда же был этапирован мой отец. Таким образом, благодаря Карпеченко, мы были спасены. А дальше огромную роль в спасении меня и моей матери сыграл мой любимый дядя, родной брат Николая Ивановича Вавилова Сергей Иванович Вавилов, академик, ставший в июле 1945-го года президентом Академии наук ССР, он сыграл огромную роль в моей судьбе, за что я ему безмерно благодарен.

Ольга Писпанен: Юрий Николаевич, наша главная тема - достойно ли на сегодняшний день отмечаются для нашей страны памятные даты. Это равно как и 60 лет снятия блокады, и конец Великой отечественной войны, и начало... У вас свои семейные даты, и в масштабах всемирной науки тоже - даты, связанные с имением академика Вавилова. Как вы считаете, достойно ли они отмечаются сейчас, умеет ли народ чтить память и хранить ее?

Юрий Вавилов: Научное сообщество России и бывших республик, я убедился на личном опыте, чрезвычайно высоко чтит деятельность моего отца, его имя, но, как говорится, верхи предержащие не всегда с должным пониманием относятся к значению деятельности моего отца, примером чего является попытка отнять у института растениеводства эти здания.

Ольга Писпанен: Виктор Александрович сейчас, когда в городе празднуется 60-летие снятия блокады – ваш институт совершил без преувеличения героический подвиг во время блокады, сохранив, когда был всеобщий голод - каждое зернышко считалось - коллекцию семян. Как-то отмечено это государством, правительством, этот подвиг забыт, или нет?

Виктор Драганцев: Этот подвиг регулярно отмечался в советское время в печати и по радио, в последние 10 лет он практически забыт, и никто об этом у нас, в России, не вспоминает и не говорит. В 1994-м году мы вместе с Алексаняном Сергеем опубликовали в журнале "Diversity" - это международный журнал генных банков растений - мы опубликовали историю о том, как погибали наши ученые во время блокады, спасая коллекцию. Как на столах перед ними лежали зерновые культуры, бобовые культуры, но сотрудники понимали, что, например, этот пакетик из Тибета, собранный Вавиловым, или из Эфиопии привезенный Николаем Ивановичем - он бесценен, поэтому съесть его ни в коем случае нельзя. И вот 14 человек наших сотрудников умерли от голода, но не съели но одного семечка. Когда эту статью мы опубликовали в журнале "Diversity", ее тут же перепечатали газеты "Вашингтон Пост", "Нью-Йорк Таймс" и другие американские газеты. Это всколыхнуло американскую общественность, и один таксист, негр, бросил клич открыть счет для ВИРа и собрать деньги. Мы получили около 25 тысяч долларов с информацией от каждой семьи. Семьи давали разные суммы, от 50 долларов до 300, некоторые семьи - 500. У меня устала рука писать благодарственные письма этим семьям. На эти 25 тысяч долларов мы купили хорошие морозительные сундуки в Финляндии, сделали хранилище, и на его дверях табличка, что это хранилище куплено за деньги, пожертвованные населением Америки.

Ольга Писпанен: Главная задача, видимо, учитывая общемировую ценность коллекции - сохранить ее. Как вы считаете, сегодня можно это сделать без помощи зарубежных инвесторов? Должно ли родное государство помогать?

Виктор Драганцев: Я совершенно уверен в том, что продовольственная безопасность России, в первую очередь, базируется на коллекции генов, всемирной коллекции генов, собранной в разных странах мира. Ведь когда академик Лукьяненко сделал свой знаменитый сорт пшеницы - "Безостая-1", озимой пшеницы, он туда ввел кровь японских пшениц, индейских пшениц, мексиканских пшениц, алтайских пшениц, краснозерных полтавок украинских, английских пшениц и канадских пшениц. Практически, "Безостая-1" - это слияние очень многих кровей пшениц всего мира. Получился уникальный сорт, который стал давать до 60-70 центнеров с гектара, и практически озимые пшеницы Кубани кормили всю страну, весь СССР. Если бы не было таких генов в коллекциях ВИРа, если бы эти гены не были собраны Николаем Ивановичем Вавиловым и его соратниками, то такой сорт создать было бы невозможно. В настоящее время практически 90 процентов сортов, которые растут на настоящих полях, все сделаны на генетической основе нашей коллекции. Поэтому ВИР является главным объектом продовольственной безопасности России. К большому сожалению, эта проблема – генетические ресурсы растений, она 5 лет назад была записана Францией как научный приоритет номер 1, потом она была записана в Китае как научный приоритет номер 1, в Эфиопии, в США, у нас эта проблема в России не имеет приоритета номер один и даже приоритета номер три, потому что в перечне критических технологий для России она вообще отсутствует. А во Франции генетический ресурс растений – проблема номер один, и только за ней потом идут энергетика, ядерная физика, самолетостроение и все прочие проблемные направления науки. Я считаю, что необходимо исправить это положение. И в России должны быть в списке критических технологий и научных проблем генетические ресурсы растений. Пусть эта проблема не будет иметь приоритета номер один, но где-то приоритет номер три или четыре она обязательно должна иметь.

Ольга Писпанен: У нас в эфире слушатель.

Слушатель: Здравствуйте, с вами говорит Александр Михайлович из Петербурга, проживающий на улице братьев Вавиловых. Так вот, по разговорам большинство жильцов ничего не знает о людях, в честь которых названа улица. Может ли институт посодействовать администрации города, чтобы хотя бы на одном доме какую-нибудь краткую дощечку с аннотацией установили?

Ольга Писпанен: Это опять же к вопросу о памяти.

Виктор Драганцев: Спасибо вам за вопрос. Институт уже установил мемориальную доску на здании на улице Гоголя, на Малой Морской, где жил Николай Иванович Вавилов. Открыли мемориальную доску в Пушкине, где была рабочая квартира Николая Ивановича Вавилова. Мы готовы выделить средства определенные, чтобы мемориальную доску установить и на улице братьев Вавиловых. Я немедленно выйду на губернатора Валентину Ивановну Матвиенко, и мы обсудим с ней эту проблему. Я считаю, что пропаганда великих русских ученых должна быть. С большой горечью мы, ученые, видим, что на экранах телевидения мелькают всевозможные представители попсы, но телевидение ничего не говорит о великих русских ученых, которые сделали революцию в мировой науке. Таких, как Зворыкин - изобретатель телевидения в Ленинграде, как Попов - открыватель радио, как Жорес Иванович Алферов, и о других великих ленинградских и петербургских ученых. К сожалению, такая наша жизнь.

XS
SM
MD
LG