Программу ведет Виктор Резунков. Принимает участие правозащитник, бывший политзаключенный Вячеслав Долинин.
Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях правозащитник, бывший политзаключенный Вячеслав Долинин. 30 октября - день памяти жертв политических репрессий. Прокуратура Петербурга намерена уже к ноябрю этого года закончить работу по реабилитации лиц, пострадавших от политических репрессий с 1930 по 1950 годы. Давайте послушаем репортаж нашего корреспондента.
Татьяна Вольтская, Санкт-Петербург: В архиве управления службы федеральной безопасности Петербурга лежат десятки тысяч дел репрессированных. Часть из них - дела ссыльных, реабилитацией этих людей занимаются органы внутренних дел. В ведении прокуратуры - дела, решения по которым принимались судебными и внесудебными органами, особыми совещаниями, так называемыми «тройками» и «двойками» НКВД. Говорит заместитель прокурора Петербурга Александр Коновалов
Александр Коновалов: Самые страшные решения принимались именно "двойками", в которые входил прокурор и глава НКВД, причем на уровне Союза ССР именно "двойки" принимали решение о направлении людей под расстрел, причем списками - по 200, 300, 400 человек. Двумя росчерками пера сотни людей отправлялись в могилу без каких-либо судебных решений.
Татьяна Вольтская: Интенсивная работа по реабилитации жертв политических репрессий началась в начале 90-х. В других местах она уже завершена, но ленинградцы пострадали больше других, и пересмотр дел здесь еще не закончен. За последние 6 лет были реабилитированы 11410 человек, в прошлом году - 1829, за 9 месяцев текущего года - 3234. Итак, дел десятки тысяч, а в архивах работают всего четыре штатных и 8 внештатных сотрудников прокуратуры. Сомнительно, чтобы к ноябрю успели реабилитировать всех. Впрочем, иногда реабилитация может не состояться.
Александр Коновалов: На основе закона "О реабилитации жертв политических репрессий" 1991 года не подлежат реабилитации те лица, которые себя запятнали сотрудничеством с оккупационным режимом, с захватчиками, принимали активное участие в деятельности оккупационных властей, участвовали в карательных акциях, в незаконных вооруженных формированиях послевоенных, лесные братья, бандеровцы и так далее.
Татьяна Вольтская: Но таких дел за год набирается не более полусотни. Очень тяжелый вопрос - это компенсации. По сравнению с выплатами, которые, например, производит Германия, социальные льготы, положенные жертвам политических репрессий в России, выглядят убого.
Александр Коновалов: Понятно, что это не возмещает тот ущерб, который был ими понесен. И когда читаешь эти дела, становится страшно: разрушались семьи, разрушались человеческие жизни. Кто может возместить утрату семьи, утрату ребенка? Поэтому, конечно, те льготы, которые закон предусматривает, не претендуют на то, чтобы в полном объеме возместить этот ущерб. К сожалению, больше себе государство сегодня позволить не может.
Татьяна Вольтская: По итогам реабилитации жертв политических репрессий будет издана книга, где все должны быть названы поименно.
Виктор Резунков: Вячеслав Эмануилович, у меня первый вопрос не по реабилитации, я хотел вас спросить, почему именно 30 октября считается Днем памяти жертв политических репрессий?
Вячеслав Долинин: Эта дата достаточно случайная, она не привязана ни к какому конкретному событию. Впервые она была отмечена голодовками в лагерях и тюрьмах ровно 30 лет назад, 30 октября 1974 года. Почему 30 октября? Идея проведения акции протеста всеми политическими заключенными во всех тюрьмах и лагерях Советского Союза возникла весной 1974 года у ряда заключенных мордовских лагерей. Для того чтобы подготовить эту акцию, необходимо было время. Идея этой акции должна была распространиться по всем лагерям и попасть во Владимирскую тюрьму, где тогда находились политические заключенные. Было решено отвести на подготовку полгода. Тайно информация передавалась из лагеря в лагерь, тайно она проникла во Владимирскую тюрьму и дошла до московских диссидентов, которые два года спустя создали Хельсинскую группу. Была "Хроника текущих событий". Московские диссиденты знали о готовящейся акции. Решено было выбрать 30 октября. Почему? Потому что это был выходной день. Голодовку удобнее проводить в выходной день: не нужно выходить на работу, это проще. Выходным днем является только воскресенье. Если вся страна тогда имела два выходных дня, то заключенные имели один выходной день - воскресенье. И вот неожиданно для КГБ эта голодовка состоялась. Тогда 30 октября Сахаров провел в Москве пресс-конференцию, предъявил иностранным журналистам 33-й номер "Хроники текущих событий", в котором говорилось об этой голодовке.
КГБ проворонил подготовку и не смог принять превентивных мер. Была большая нахлобучка работникам КГБ, но это не единственный их крупный прокол.
С тех пор 30 октября стало днем традиционным. Это называлось не днем памяти жертв политических репрессий, а днем политзаключенного СССР. Только в 1991 году указом Ельцина этот день был назван днем памяти жертв политических репрессий. Но это не значит, что 30 октября в лагерях люди не вспоминали о репрессированных более ранних эпох. Конечно же, вспоминали. Я сам принимал участие в этих голодовках.
Тогда обычно мы предъявляли требования освобождения политических заключенных, улучшения режима содержания и многие другие требования. Кстати, требовали часто и введения статуса политических заключенных, ведь у политических заключенных конца царского времени был этот статус и этот статус предоставлял политзаключенным немалые права. Статус, кстати, сохраняли коммунисты до середины 20-х годов для членов социалистических партий, своих прошлых союзников: анархистов, меньшевиков, эсеров. Потом с этим статусом было покончено. Мы пытались добиться возвращения политическим заключенным статуса и, естественно, безрезультатно. Но, тем не менее, все равно пытались.
Виктор Резунков: Вы несколько лет, когда были осуждены, тоже 30 октября отмечали на зоне?
Вячеслав Долинин: Да, конечно.
Виктор Резунков: И тоже проводилась голодовка?
Вячеслав Долинин: Да. Во время этой голодовки пить нам разрешалось. Есть - нет. Накануне 29-го числа мы писали два заявления. Одно заявление - лагерной администрации. Оно опускалось в почтовый ящик. Там говорилось о том, что проводится голодовка по причине, указанной в заявлении, направленном на имя генерального прокурора. Второе заявление писалось на имя генерального прокурора и там указывались более конкретно те требования, которые мы выдвигали. В частности, помню в первую голодовку, в которой я участвовал, это было 30 октября 1983 года, мы требовали допуска в места лишения свободы советских политических заключенных экспертов по правам человека, которых учредило незадолго до того Мадридское совещание. Дошли ли наши заявления до генерального прокурора, не знаю, но это значения не имеет. Мы требовали и голодали. Естественно, за это были санкции. Тех, кого считали организаторами, КГБ помешал в ШИЗО (штрафные изоляторы). В нашей 37-й зоне козлами отпущения становились Юрий Федорович Орлов и Глеб Павлович Якунин. Зона состояла из двух частей, и Орлов сидел на одной зоне, на "малой зоне" так называемой, на "большой" сидел Якунин, вот их обычно и сажали.
Слушатель: Здравствуйте! Дмитрий. Разъясните, пожалуйста, если вы боролись за свободу, почему шли на деяния, которые уничтожали вашу свободу? А если вы боролись за свободу других, а им свобода со стороны как бы не нужна была, то какой толк от этих усилий? Ведь община не может освободить себя, вы же прибегали к общинной психологии.
Вячеслав Долинин: Вопрос абсолютно не понятен. Что значит "к общинной психологии"? К какой общинной психологии мы прибегали и какие права мы нарушали, борясь за права человека? Вы уж, пожалуйста, как-то более внятно сформулируйте свой вопрос.
Виктор Резунков: Совсем недавно на презентации книги "Политические репрессии и политически мотивированные преследования в современной России" правозащитники придали статус политический ряду заключенных сейчас в тюрьмах. Это известные ученые Анатолий Бабкин, Игорь Сутягин, Валентин Данилов, адвокат Михаил Трепашкин, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. Как по-вашему, та ситуация, которая складывается сегодня в стране, и вообще то, что мы сейчас наблюдаем, может ли привести к признанию этих людей международной общественностью политическими узниками?
Вячеслав Долинин: Насколько я знаю, кого-то уже "Эмнисти интернешнл" признала политическими заключенными, а "Эмнисти интернешнл" - это наиболее известная и наиболее влиятельная правозащитная организация, которая занимается именно проблемой политических заключенных. Конечно, политические заключенные у нас были и в 90-е годы, есть и сейчас, и есть угроза, что у нас появятся новые политические заключенные, потому что путинский режим нарушать права человека, насколько я понимаю, готов и со своими противниками не очень считается.
Виктор Резунков: Мы слушали репортаж о реабилитации политических заключенных. Вы, как член правления "Мемориала", занимаетесь этой проблемой в большой степени. У вас есть к ходу самой реабилитации какие-то претензии к властям?
Вячеслав Долинин: Претензии, конечно, есть. Например, до сих пор не реабилитирован целый ряд людей, которые были репрессированы в последние десятилетия. Уже много лет "Мемориал" добивается реабилитации 4 человек, которые были осуждены в 1968 году по делу Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа во главе с Игорем Вячеславовичем Огурцовым. По этому делу проходил 21 человек, 17 человек реабилитировали, а четверо, которым была предъявлена 64-я статья, причем дело было явно сфабрикованное, они не реабилитированы до сих пор. Борьба за их реабилитацию, конечно, продолжается. Даже те люди, которые были обвинены по 70-й статье, реабилитированы пока еще не все. Сложнее обстоит дело с теми людьми, которые были осуждены по сфабрикованным уголовным делам, но это отдельная тема. КГБ иногда против своих политических противников фабриковал уголовное дело. Каждое такое дело требует отдельного рассмотрения в судебном порядке, это отдельная тема, это то, что еще предстоит делать.
Слушатель: Все здравствуйте! Лидия Ивановна из Москвы. Вы - правозащитник. СМИ сообщили о законодательной инициативе председателя Совета Федерации Миронова об отмене презумпции невиновности. Но как же тогда быть с Конституцией Российской Федерации, статья 49-я, пункт 2-й которой гласит, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность? А статья 55-я пункт 2-й гласит, что в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие и умаляющие права и свободы человека и гражданина. А статья 2-я гласит, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание и соблюдение защиты прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства и так далее. Может быть, мы уже не Российская Федерация и нас об этом не известили? Ведь мы не знаем, что принимают на заседаниях "семерки плюс Россия". И второй короткий вопрос: вы знаете хоть один закон, принятый за время правления Путина, который не ущемлял бы наши права и свободы?
Вячеслав Долинин: Лидия Ивановна, вы, конечно, правы. К сожалению, наши власть имущие относятся к Конституции не так уважительно, как относитесь к ней вы. Что касается вашего второго вопроса, то, честно говоря, я не могу вам на него ответить, поскольку обо всех решениях нашей власти я не знаю. Какие-то ее решения явно Конституцию и наши права нарушают, какие-то, может быть, нет. Не буду обвинять власть в тотальном нарушении наших прав. Но нарушение целого ряда статьей Конституции в целом ряде решений наших властей присутствует, недвусмысленно присутствует, в том числе и в самых последних.
Виктор Резунков: Вот вчера вы участвовали в акции протеста против того, что сегодня Госдума будет рассматривать. Да, это инициатива президента. Как вы относитесь к этим инициативам? И, собственно говоря, сегодня в первом чтении, видимо, Госдума примет закон о том, чтобы губернаторов назначать, а не выбирать.
Вячеслав Долинин: Я считаю, что всякое ограничение прав законопослушных граждан недопустимо. Законопослушные граждане и террористы - это совершенно разные люди. И под предлогом борьбы с терроризмом лишать прав людей законопослушных нельзя. Да, я участвовал в этом митинге, как участвовали очень многие люди. Любопытно, что в этот же день проводились и митинги в поддержку президентской инициативы и как они проводились - вот это интересно. Все это мне очень напомнило брежневские времена. Также на автобусах людей, госслужащих привозили на эти митинги, был использован административный ресурс для того, чтобы по одному трафарету изготовить огромное количество плакатов. Меня не удивляет то, что нынешняя наша власть действует прежними брежневскими методами, поскольку генетически наша нынешняя власть целиком происходит от той, брежневской. Можно ли эту власть назвать демократической? Я думаю, что не следует торопиться с таким наименованием. К сожалению, это решение Государственной Думы, а я думаю, что оно будет принято, вряд ли окажется последним. Есть угроза, что наступление на демократию будет продолжаться. И мы, граждане страны, именно граждане, а не население, должны защищать свои права, в конечном итоге, свою страну, и свое настоящее, и свое будущее.
Добровольно власть свои привилегии не отдает, она их только старается упрочить. По всем последним решениям власти мы видим, как это делается. Например, повышаются в очередной раз оклады чиновникам. Почему? Потому что верховная кремлевская власть именно в чиновниках видит свою опору, именно на бюрократический аппарат она опирается. Не народ, а бюрократия - опора нынешней власти, и в интересах бюрократии, а не в интересах народа она действует. По ее решениям это видно.
Слушатель: Николай Николаевич, город Сталининград. Сегодняшняя власть держится на абсолютной власти денег и чудовищной лжи. Вот на лжи я бы хотел остановиться. Солженицын в своих произведениях указал цифру 60 миллионов репрессированных в 30-50-х годах. Яковлев, идеолог перестройки, увеличил эту цифру до 100 миллионов. На самом же деле, когда Горбачевым в 1984 году были открыты архивы, там четко было написано - не более 3 миллионов, а казнено, расстреляно - не более 700 тысяч. Вот эта чудовищная ложь постоянно используется как орудие, проталкивая все выборы. И сегодняшняя власть денег никогда не позволит никакими митингами, никакими акциями убрать эту власть. И ваш "Мемориал" никогда не будет признан, потому что у власти, вы знаете, кто сейчас? Внуки тех, кто расстреливал в 20-х годах. Почему вы не заявляете о репрессиях в 20-е годы? Тогда были расстреляны русские интеллигенты, русские офицеры после крымской кампании.
Вячеслав Долинин: Конечно, "Мемориал" занимается 20-ми годами. "Мемориал" занимается репрессиями, начиная с 7 ноября 1917 года. Ведь с чего начиналась коммунистическая власть? Она начиналась с политических репрессий, с арестов законного временного правительства. Вот это первое, что сделала советская власть. И "Мемориал" всем этим, конечно, занимается. В отношении внуков, знаете, не только внуки участников репрессий находятся у власти, но и непосредственные их участники. Возьмем, например, генерала КГБ Черкесова, председателя Комитета по контролю над незаконным оборотом наркотиков. Лично Черкесов отправил в политические лагеря около 10 человек. Поэтому понятно отношение нашей власти к теме политических репрессий и к самим политическим репрессированным.
Что касается количества, понимаете, существуют разные цифры, разные оценки, но есть данные, которые на запрос ряда депутатов Государственной Думы были даны из МВД. Цифра была 50 миллионов 135 тысяч. Вообще, разговор о цифрах - это не главный разговор. Ведь вопрос не в том, сколько людей расстреляли - 700 тысяч или 700 миллионов. Дело в том, что эти люди были расстреляны и это были неправедные приговоры, это был жестокий террор против народа нашей страны и дело не в количестве погибших, дело в самом факте, что эти люди были жертвами кровавого репрессивного режима, и режим за эти преступления ответственности не понес. У нас не было Нюрнберга своего. В Германии он был, нацизм осужден. У нас ничего подобного не было. Коммунизм осужден не был и преемственность нынешней власти от коммунистической, собственно, и не отрицается нынешней властью. А наше государство является правопреемником прежнего советского государства. И до сих пор работники ФСБ, наследники спецслужб Дзержинского, Дзержинского считают родоначальником своей организации, до сих пор портреты Дзержинского висят в их кабинетах, палача Дзержинского, напомню.
Виктор Резунков: Что вы ждете от сегодняшнего дня?
Вячеслав Долинин: Сегодня я встречусь со своими лагерными товарищами, это у нас традиция. В жизни каждого из нас, конечно, аресты, лагерь - это самое главное событие.
Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях правозащитник, бывший политзаключенный Вячеслав Долинин. 30 октября - день памяти жертв политических репрессий. Прокуратура Петербурга намерена уже к ноябрю этого года закончить работу по реабилитации лиц, пострадавших от политических репрессий с 1930 по 1950 годы. Давайте послушаем репортаж нашего корреспондента.
Татьяна Вольтская, Санкт-Петербург: В архиве управления службы федеральной безопасности Петербурга лежат десятки тысяч дел репрессированных. Часть из них - дела ссыльных, реабилитацией этих людей занимаются органы внутренних дел. В ведении прокуратуры - дела, решения по которым принимались судебными и внесудебными органами, особыми совещаниями, так называемыми «тройками» и «двойками» НКВД. Говорит заместитель прокурора Петербурга Александр Коновалов
Александр Коновалов: Самые страшные решения принимались именно "двойками", в которые входил прокурор и глава НКВД, причем на уровне Союза ССР именно "двойки" принимали решение о направлении людей под расстрел, причем списками - по 200, 300, 400 человек. Двумя росчерками пера сотни людей отправлялись в могилу без каких-либо судебных решений.
Татьяна Вольтская: Интенсивная работа по реабилитации жертв политических репрессий началась в начале 90-х. В других местах она уже завершена, но ленинградцы пострадали больше других, и пересмотр дел здесь еще не закончен. За последние 6 лет были реабилитированы 11410 человек, в прошлом году - 1829, за 9 месяцев текущего года - 3234. Итак, дел десятки тысяч, а в архивах работают всего четыре штатных и 8 внештатных сотрудников прокуратуры. Сомнительно, чтобы к ноябрю успели реабилитировать всех. Впрочем, иногда реабилитация может не состояться.
Александр Коновалов: На основе закона "О реабилитации жертв политических репрессий" 1991 года не подлежат реабилитации те лица, которые себя запятнали сотрудничеством с оккупационным режимом, с захватчиками, принимали активное участие в деятельности оккупационных властей, участвовали в карательных акциях, в незаконных вооруженных формированиях послевоенных, лесные братья, бандеровцы и так далее.
Татьяна Вольтская: Но таких дел за год набирается не более полусотни. Очень тяжелый вопрос - это компенсации. По сравнению с выплатами, которые, например, производит Германия, социальные льготы, положенные жертвам политических репрессий в России, выглядят убого.
Александр Коновалов: Понятно, что это не возмещает тот ущерб, который был ими понесен. И когда читаешь эти дела, становится страшно: разрушались семьи, разрушались человеческие жизни. Кто может возместить утрату семьи, утрату ребенка? Поэтому, конечно, те льготы, которые закон предусматривает, не претендуют на то, чтобы в полном объеме возместить этот ущерб. К сожалению, больше себе государство сегодня позволить не может.
Татьяна Вольтская: По итогам реабилитации жертв политических репрессий будет издана книга, где все должны быть названы поименно.
Виктор Резунков: Вячеслав Эмануилович, у меня первый вопрос не по реабилитации, я хотел вас спросить, почему именно 30 октября считается Днем памяти жертв политических репрессий?
Вячеслав Долинин: Эта дата достаточно случайная, она не привязана ни к какому конкретному событию. Впервые она была отмечена голодовками в лагерях и тюрьмах ровно 30 лет назад, 30 октября 1974 года. Почему 30 октября? Идея проведения акции протеста всеми политическими заключенными во всех тюрьмах и лагерях Советского Союза возникла весной 1974 года у ряда заключенных мордовских лагерей. Для того чтобы подготовить эту акцию, необходимо было время. Идея этой акции должна была распространиться по всем лагерям и попасть во Владимирскую тюрьму, где тогда находились политические заключенные. Было решено отвести на подготовку полгода. Тайно информация передавалась из лагеря в лагерь, тайно она проникла во Владимирскую тюрьму и дошла до московских диссидентов, которые два года спустя создали Хельсинскую группу. Была "Хроника текущих событий". Московские диссиденты знали о готовящейся акции. Решено было выбрать 30 октября. Почему? Потому что это был выходной день. Голодовку удобнее проводить в выходной день: не нужно выходить на работу, это проще. Выходным днем является только воскресенье. Если вся страна тогда имела два выходных дня, то заключенные имели один выходной день - воскресенье. И вот неожиданно для КГБ эта голодовка состоялась. Тогда 30 октября Сахаров провел в Москве пресс-конференцию, предъявил иностранным журналистам 33-й номер "Хроники текущих событий", в котором говорилось об этой голодовке.
КГБ проворонил подготовку и не смог принять превентивных мер. Была большая нахлобучка работникам КГБ, но это не единственный их крупный прокол.
С тех пор 30 октября стало днем традиционным. Это называлось не днем памяти жертв политических репрессий, а днем политзаключенного СССР. Только в 1991 году указом Ельцина этот день был назван днем памяти жертв политических репрессий. Но это не значит, что 30 октября в лагерях люди не вспоминали о репрессированных более ранних эпох. Конечно же, вспоминали. Я сам принимал участие в этих голодовках.
Тогда обычно мы предъявляли требования освобождения политических заключенных, улучшения режима содержания и многие другие требования. Кстати, требовали часто и введения статуса политических заключенных, ведь у политических заключенных конца царского времени был этот статус и этот статус предоставлял политзаключенным немалые права. Статус, кстати, сохраняли коммунисты до середины 20-х годов для членов социалистических партий, своих прошлых союзников: анархистов, меньшевиков, эсеров. Потом с этим статусом было покончено. Мы пытались добиться возвращения политическим заключенным статуса и, естественно, безрезультатно. Но, тем не менее, все равно пытались.
Виктор Резунков: Вы несколько лет, когда были осуждены, тоже 30 октября отмечали на зоне?
Вячеслав Долинин: Да, конечно.
Виктор Резунков: И тоже проводилась голодовка?
Вячеслав Долинин: Да. Во время этой голодовки пить нам разрешалось. Есть - нет. Накануне 29-го числа мы писали два заявления. Одно заявление - лагерной администрации. Оно опускалось в почтовый ящик. Там говорилось о том, что проводится голодовка по причине, указанной в заявлении, направленном на имя генерального прокурора. Второе заявление писалось на имя генерального прокурора и там указывались более конкретно те требования, которые мы выдвигали. В частности, помню в первую голодовку, в которой я участвовал, это было 30 октября 1983 года, мы требовали допуска в места лишения свободы советских политических заключенных экспертов по правам человека, которых учредило незадолго до того Мадридское совещание. Дошли ли наши заявления до генерального прокурора, не знаю, но это значения не имеет. Мы требовали и голодали. Естественно, за это были санкции. Тех, кого считали организаторами, КГБ помешал в ШИЗО (штрафные изоляторы). В нашей 37-й зоне козлами отпущения становились Юрий Федорович Орлов и Глеб Павлович Якунин. Зона состояла из двух частей, и Орлов сидел на одной зоне, на "малой зоне" так называемой, на "большой" сидел Якунин, вот их обычно и сажали.
Слушатель: Здравствуйте! Дмитрий. Разъясните, пожалуйста, если вы боролись за свободу, почему шли на деяния, которые уничтожали вашу свободу? А если вы боролись за свободу других, а им свобода со стороны как бы не нужна была, то какой толк от этих усилий? Ведь община не может освободить себя, вы же прибегали к общинной психологии.
Вячеслав Долинин: Вопрос абсолютно не понятен. Что значит "к общинной психологии"? К какой общинной психологии мы прибегали и какие права мы нарушали, борясь за права человека? Вы уж, пожалуйста, как-то более внятно сформулируйте свой вопрос.
Виктор Резунков: Совсем недавно на презентации книги "Политические репрессии и политически мотивированные преследования в современной России" правозащитники придали статус политический ряду заключенных сейчас в тюрьмах. Это известные ученые Анатолий Бабкин, Игорь Сутягин, Валентин Данилов, адвокат Михаил Трепашкин, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. Как по-вашему, та ситуация, которая складывается сегодня в стране, и вообще то, что мы сейчас наблюдаем, может ли привести к признанию этих людей международной общественностью политическими узниками?
Вячеслав Долинин: Насколько я знаю, кого-то уже "Эмнисти интернешнл" признала политическими заключенными, а "Эмнисти интернешнл" - это наиболее известная и наиболее влиятельная правозащитная организация, которая занимается именно проблемой политических заключенных. Конечно, политические заключенные у нас были и в 90-е годы, есть и сейчас, и есть угроза, что у нас появятся новые политические заключенные, потому что путинский режим нарушать права человека, насколько я понимаю, готов и со своими противниками не очень считается.
Виктор Резунков: Мы слушали репортаж о реабилитации политических заключенных. Вы, как член правления "Мемориала", занимаетесь этой проблемой в большой степени. У вас есть к ходу самой реабилитации какие-то претензии к властям?
Вячеслав Долинин: Претензии, конечно, есть. Например, до сих пор не реабилитирован целый ряд людей, которые были репрессированы в последние десятилетия. Уже много лет "Мемориал" добивается реабилитации 4 человек, которые были осуждены в 1968 году по делу Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа во главе с Игорем Вячеславовичем Огурцовым. По этому делу проходил 21 человек, 17 человек реабилитировали, а четверо, которым была предъявлена 64-я статья, причем дело было явно сфабрикованное, они не реабилитированы до сих пор. Борьба за их реабилитацию, конечно, продолжается. Даже те люди, которые были обвинены по 70-й статье, реабилитированы пока еще не все. Сложнее обстоит дело с теми людьми, которые были осуждены по сфабрикованным уголовным делам, но это отдельная тема. КГБ иногда против своих политических противников фабриковал уголовное дело. Каждое такое дело требует отдельного рассмотрения в судебном порядке, это отдельная тема, это то, что еще предстоит делать.
Слушатель: Все здравствуйте! Лидия Ивановна из Москвы. Вы - правозащитник. СМИ сообщили о законодательной инициативе председателя Совета Федерации Миронова об отмене презумпции невиновности. Но как же тогда быть с Конституцией Российской Федерации, статья 49-я, пункт 2-й которой гласит, что обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность? А статья 55-я пункт 2-й гласит, что в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие и умаляющие права и свободы человека и гражданина. А статья 2-я гласит, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание и соблюдение защиты прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства и так далее. Может быть, мы уже не Российская Федерация и нас об этом не известили? Ведь мы не знаем, что принимают на заседаниях "семерки плюс Россия". И второй короткий вопрос: вы знаете хоть один закон, принятый за время правления Путина, который не ущемлял бы наши права и свободы?
Вячеслав Долинин: Лидия Ивановна, вы, конечно, правы. К сожалению, наши власть имущие относятся к Конституции не так уважительно, как относитесь к ней вы. Что касается вашего второго вопроса, то, честно говоря, я не могу вам на него ответить, поскольку обо всех решениях нашей власти я не знаю. Какие-то ее решения явно Конституцию и наши права нарушают, какие-то, может быть, нет. Не буду обвинять власть в тотальном нарушении наших прав. Но нарушение целого ряда статьей Конституции в целом ряде решений наших властей присутствует, недвусмысленно присутствует, в том числе и в самых последних.
Виктор Резунков: Вот вчера вы участвовали в акции протеста против того, что сегодня Госдума будет рассматривать. Да, это инициатива президента. Как вы относитесь к этим инициативам? И, собственно говоря, сегодня в первом чтении, видимо, Госдума примет закон о том, чтобы губернаторов назначать, а не выбирать.
Вячеслав Долинин: Я считаю, что всякое ограничение прав законопослушных граждан недопустимо. Законопослушные граждане и террористы - это совершенно разные люди. И под предлогом борьбы с терроризмом лишать прав людей законопослушных нельзя. Да, я участвовал в этом митинге, как участвовали очень многие люди. Любопытно, что в этот же день проводились и митинги в поддержку президентской инициативы и как они проводились - вот это интересно. Все это мне очень напомнило брежневские времена. Также на автобусах людей, госслужащих привозили на эти митинги, был использован административный ресурс для того, чтобы по одному трафарету изготовить огромное количество плакатов. Меня не удивляет то, что нынешняя наша власть действует прежними брежневскими методами, поскольку генетически наша нынешняя власть целиком происходит от той, брежневской. Можно ли эту власть назвать демократической? Я думаю, что не следует торопиться с таким наименованием. К сожалению, это решение Государственной Думы, а я думаю, что оно будет принято, вряд ли окажется последним. Есть угроза, что наступление на демократию будет продолжаться. И мы, граждане страны, именно граждане, а не население, должны защищать свои права, в конечном итоге, свою страну, и свое настоящее, и свое будущее.
Добровольно власть свои привилегии не отдает, она их только старается упрочить. По всем последним решениям власти мы видим, как это делается. Например, повышаются в очередной раз оклады чиновникам. Почему? Потому что верховная кремлевская власть именно в чиновниках видит свою опору, именно на бюрократический аппарат она опирается. Не народ, а бюрократия - опора нынешней власти, и в интересах бюрократии, а не в интересах народа она действует. По ее решениям это видно.
Слушатель: Николай Николаевич, город Сталининград. Сегодняшняя власть держится на абсолютной власти денег и чудовищной лжи. Вот на лжи я бы хотел остановиться. Солженицын в своих произведениях указал цифру 60 миллионов репрессированных в 30-50-х годах. Яковлев, идеолог перестройки, увеличил эту цифру до 100 миллионов. На самом же деле, когда Горбачевым в 1984 году были открыты архивы, там четко было написано - не более 3 миллионов, а казнено, расстреляно - не более 700 тысяч. Вот эта чудовищная ложь постоянно используется как орудие, проталкивая все выборы. И сегодняшняя власть денег никогда не позволит никакими митингами, никакими акциями убрать эту власть. И ваш "Мемориал" никогда не будет признан, потому что у власти, вы знаете, кто сейчас? Внуки тех, кто расстреливал в 20-х годах. Почему вы не заявляете о репрессиях в 20-е годы? Тогда были расстреляны русские интеллигенты, русские офицеры после крымской кампании.
Вячеслав Долинин: Конечно, "Мемориал" занимается 20-ми годами. "Мемориал" занимается репрессиями, начиная с 7 ноября 1917 года. Ведь с чего начиналась коммунистическая власть? Она начиналась с политических репрессий, с арестов законного временного правительства. Вот это первое, что сделала советская власть. И "Мемориал" всем этим, конечно, занимается. В отношении внуков, знаете, не только внуки участников репрессий находятся у власти, но и непосредственные их участники. Возьмем, например, генерала КГБ Черкесова, председателя Комитета по контролю над незаконным оборотом наркотиков. Лично Черкесов отправил в политические лагеря около 10 человек. Поэтому понятно отношение нашей власти к теме политических репрессий и к самим политическим репрессированным.
Что касается количества, понимаете, существуют разные цифры, разные оценки, но есть данные, которые на запрос ряда депутатов Государственной Думы были даны из МВД. Цифра была 50 миллионов 135 тысяч. Вообще, разговор о цифрах - это не главный разговор. Ведь вопрос не в том, сколько людей расстреляли - 700 тысяч или 700 миллионов. Дело в том, что эти люди были расстреляны и это были неправедные приговоры, это был жестокий террор против народа нашей страны и дело не в количестве погибших, дело в самом факте, что эти люди были жертвами кровавого репрессивного режима, и режим за эти преступления ответственности не понес. У нас не было Нюрнберга своего. В Германии он был, нацизм осужден. У нас ничего подобного не было. Коммунизм осужден не был и преемственность нынешней власти от коммунистической, собственно, и не отрицается нынешней властью. А наше государство является правопреемником прежнего советского государства. И до сих пор работники ФСБ, наследники спецслужб Дзержинского, Дзержинского считают родоначальником своей организации, до сих пор портреты Дзержинского висят в их кабинетах, палача Дзержинского, напомню.
Виктор Резунков: Что вы ждете от сегодняшнего дня?
Вячеслав Долинин: Сегодня я встречусь со своими лагерными товарищами, это у нас традиция. В жизни каждого из нас, конечно, аресты, лагерь - это самое главное событие.
