Программу ведет Андрей Шароградский. Участвуют: корреспондент Радио Свобода Кристина Горелик, член Комиссии по правам человека при президенте России Валерий Борщов, заместитель начальника ГУИН Олег Филимонов, член правления общества "Мемориал" Александр Черкасов.
Андрей Шароградский: МВД России препятствует принятию закона об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания. Такое мнение высказал представитель Комиссии по правам человека при президенте России Валерий Борщов на презентации книги "Положение заключенных в современной России". На этой презентации побывала наш корреспондент Кристина Горелик:
Кристина Горелик: Несмотря на снижение числа заключенных в России, перенаселенность тюрем и СИЗО все равно остается главной проблемой, считают авторы книги. Среди других первоочередных задач - соблюдение санитарных норм, право на медицинское обслуживание. По данным международной организации "Врачи без границ", в российских тюрьмах сидят почти 100 тысяч больных туберкулезом и 35 тысяч ВИЧ-инфицированных заключенных. Книга "Положение заключенных в современной России" создавалась Московской хельсинкской группой совместно с другими общественными организациями из разных российских регионов. В общей сложности правозащитники посетили 117 мест заключения. В ходе своей работы авторы книги проводили интервью с начальниками администрации колоний и тюрем, с родственниками заключенных и с недавно освободившимися заключенными. Критику со стороны Министерства юстиции вызвали приведенные в книге высказывания некоторых заключенных. Говорит заместитель начальника Главного управления исполнения наказаний в Министерства юстиции России Олег Филимонов.
Олег Филимонов: Мы не только сами себя слушать хотим. Мы хотим выслушать и объективные оценки других людей, с тем чтобы это помогало нам в работе. Может быть, в тех замечаниях, которые мы высказали, мы и сами повинны, в том плане, что нужно просто больше давать информации правозащитным организациям о положении дел в уголовно-исполнительной системе. Нужно более серьезно взаимодействовать в области прав и свобод человека. А что касается замечаний - действительно в книге очень много ссылок на результаты бесед с осужденными, как-то хотелось бы, чтобы эти оценки более осторожно оценивались. Эти люди очень болезненно воспринимают любые нарушения их прав и свобод, и их можно понять. Они находятся в таком тяжелом психологическом состоянии, когда просто склонны преувеличивать, может, состояние дел, и вот надо как-то это учитывать в работе. Читаю, вот в книге осужденная женщина пишет, что, "когда мы ехали по этапу красивых девочек конвоиры насиловали, а некрасивых избивали дубинками". Я читаю, у меня волосы дыбом встают. А представьте, читают эту книгу, ее же будут читать, будут читать родственники осужденных женщин. Почему такая информация? Меня удивляет.
Кристина Горелик: В ответ на критику авторы книги заявляют, что разовые посещение пенитенциарных учреждений, которых были удостоены правозащитники, не могут дать полной и ясной картины происходящего. Нужна постоянная работа в местах заключения. Вроде бы мало кто сомневается в необходимости подобной практики. Однако, законопроект об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания опять отложен, теперь уже на осень. Говорит Валерий Борщов, член Комиссии по правам человека при президенте России:
Валерий Борщов: В чем же дело? Президент - "за", Минюст – "за", положительное заключение правительства есть, положительный отзыв администрации президента есть. Кто же этому мешает - этому мешает, как я полагаю, та структура, где собственно происходят нарушения, та самая структура, которая сегодня, в отличие от пенитенциарной системы, закрыта, предельно закрыта - это МВД. С МВД, учитывая фон недавний, который возник, имею в виду эти аресты, это лишний раз подтверждает необходимость общественного контроля. Нам надо, чтобы, по крайней мере, сказали открыто, если это МВД, а я так полагаю - что же им не нравится. Пусть прямо скажут. что они хотят. А они молчат.
Кристина Горелик: Однако, сдаваться Валерий Борщов не намерен. При поддержке правительства Великобритании в России создана школа общественных инспекторов, чтобы сразу после принятия закона обученные представители общественности смогли приступить к работе в местах заключения по всей России.
Андрей Шароградский: Один из разделов книги "Положение заключенных в современной России" посвящен ситуации в Чеченской Республике. Слово члену правления общества "Мемориал" Александру Черкасову:
Александр Черкасов: В сравнении с тем разделом книги который подготовлен "Мемориалом" - о положении в неофициальной тюремной системе в Чечне - положение в российских тюрьмах можно назвать просто благостным. Люди оттуда, как правило, выходят живыми. Но Чечня - это пример того, до какого состояния может дойти пенитенциарная система в условиях полной бесконтрольности и полной безнаказанности. В Чечне задержанные люди просто исчезают. Причем если посчитать, сколько в отношении к населению Чечни задержанных федеральными структурами исчезло - уже немножечко обгоняет хорошо известный в нашей стране 1937-й год. На начало этого года число исчезнувших составляло приблизительно 46 на 10 тысяч населения Чечни, а в период большого террора оно составляло порядка 44 на 10 тысяч населения тогдашнего Советского Союза.
То, что происходит с задержанными там, также возвращает нас более чем на полвека назад. Люди подвергаются пыткам, в прямом смысле, не в том, о котором говорили правозащитники, обеспокоенные, например, положением в США, а в прямом смысле, то, что называется у военных форсированным допросом. Пытки такие, после которых человек необязательно выживает, видимо, его и не предполагается предъявлять перед судом. После этого иногда тела задержанных находят, взорванные, изуродованные, со следами пыток. И взорванные специально, чтобы затруднить их опознание. И с этим ничего не удается сделать. Мы в 2002-м году полгода бились с командованием Объединенной группировки, чтобы исключить исчезновения людей, попадание их в неофициальную тюремную систему эту самую, был даже издан специальный приказ №80 командующего Объединенной группировкой, который должен был ставить меры контроля, чтобы они не исчезали ,чтобы все попадали в изоляторы временного содержания, потом в следственные изоляторы, если нужно, но не выходили из под официального контроля. Нет, люди не перестали исчезать. Люди исчезают, приблизительно 60 задержанных каждый месяц. Это по данным официальным, по данным секретаря Совета Безопасности Чечни Рудника Дудаева.
И это ведь не есть эксцессы исполнителя. Добро бы, это можно было бы списать на какой-нибудь взбесившийся полк, который по всей Чечне ловит людей, виноватых или невиноватых, и дальше поступает с ними не по закону. Все это есть централизованно управляемая система. Понимаете, в Чечне прошел так называемый референдум. Недели за две до референдума исчезновения людей прекратились. Недели через две после него возобновились снова. То есть, получается, этот механизм вполне регулируем извне - откуда? По тем данным, которыми мы располагаем по Ингушетии, там ведь тоже задерживают людей, увозят в Чечню, и они там исчезают, это делается по предписаниям и под контролем и с ведома регионального оперативного штаба по проведению контртеррористической операции.
Уже появились в печати свидетельства людей, работающих в этой "машине смерти", желающих подробнее ознакомиться могу отослать к статье Вадима Ричкалова "Человек из другого ущелья", где спецназовец, проводящий задержания, убийства и пытки людей, рассказывает о своей работе. Вот на одной тысячной части территории Российской Федерации мы вернулись более, чем на полвека назад. Но, заметьте, через эту часть России проходит практически весь состав силовых структур. Он получает там крайне негативный опыт, и можно понять, что, в дальнейшем, возвращаясь к месту постоянной службы, постоянной дислокации, эти люди этот опыт не забудут, и могут использовать его по отношению к каждому из нас. Вот это крайняя ситуация, и это тенденция, которую хотелось бы пресечь в Чечне и не допустить ее расползания дальше по территории России.
Андрей Шароградский: МВД России препятствует принятию закона об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания. Такое мнение высказал представитель Комиссии по правам человека при президенте России Валерий Борщов на презентации книги "Положение заключенных в современной России". На этой презентации побывала наш корреспондент Кристина Горелик:
Кристина Горелик: Несмотря на снижение числа заключенных в России, перенаселенность тюрем и СИЗО все равно остается главной проблемой, считают авторы книги. Среди других первоочередных задач - соблюдение санитарных норм, право на медицинское обслуживание. По данным международной организации "Врачи без границ", в российских тюрьмах сидят почти 100 тысяч больных туберкулезом и 35 тысяч ВИЧ-инфицированных заключенных. Книга "Положение заключенных в современной России" создавалась Московской хельсинкской группой совместно с другими общественными организациями из разных российских регионов. В общей сложности правозащитники посетили 117 мест заключения. В ходе своей работы авторы книги проводили интервью с начальниками администрации колоний и тюрем, с родственниками заключенных и с недавно освободившимися заключенными. Критику со стороны Министерства юстиции вызвали приведенные в книге высказывания некоторых заключенных. Говорит заместитель начальника Главного управления исполнения наказаний в Министерства юстиции России Олег Филимонов.
Олег Филимонов: Мы не только сами себя слушать хотим. Мы хотим выслушать и объективные оценки других людей, с тем чтобы это помогало нам в работе. Может быть, в тех замечаниях, которые мы высказали, мы и сами повинны, в том плане, что нужно просто больше давать информации правозащитным организациям о положении дел в уголовно-исполнительной системе. Нужно более серьезно взаимодействовать в области прав и свобод человека. А что касается замечаний - действительно в книге очень много ссылок на результаты бесед с осужденными, как-то хотелось бы, чтобы эти оценки более осторожно оценивались. Эти люди очень болезненно воспринимают любые нарушения их прав и свобод, и их можно понять. Они находятся в таком тяжелом психологическом состоянии, когда просто склонны преувеличивать, может, состояние дел, и вот надо как-то это учитывать в работе. Читаю, вот в книге осужденная женщина пишет, что, "когда мы ехали по этапу красивых девочек конвоиры насиловали, а некрасивых избивали дубинками". Я читаю, у меня волосы дыбом встают. А представьте, читают эту книгу, ее же будут читать, будут читать родственники осужденных женщин. Почему такая информация? Меня удивляет.
Кристина Горелик: В ответ на критику авторы книги заявляют, что разовые посещение пенитенциарных учреждений, которых были удостоены правозащитники, не могут дать полной и ясной картины происходящего. Нужна постоянная работа в местах заключения. Вроде бы мало кто сомневается в необходимости подобной практики. Однако, законопроект об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания опять отложен, теперь уже на осень. Говорит Валерий Борщов, член Комиссии по правам человека при президенте России:
Валерий Борщов: В чем же дело? Президент - "за", Минюст – "за", положительное заключение правительства есть, положительный отзыв администрации президента есть. Кто же этому мешает - этому мешает, как я полагаю, та структура, где собственно происходят нарушения, та самая структура, которая сегодня, в отличие от пенитенциарной системы, закрыта, предельно закрыта - это МВД. С МВД, учитывая фон недавний, который возник, имею в виду эти аресты, это лишний раз подтверждает необходимость общественного контроля. Нам надо, чтобы, по крайней мере, сказали открыто, если это МВД, а я так полагаю - что же им не нравится. Пусть прямо скажут. что они хотят. А они молчат.
Кристина Горелик: Однако, сдаваться Валерий Борщов не намерен. При поддержке правительства Великобритании в России создана школа общественных инспекторов, чтобы сразу после принятия закона обученные представители общественности смогли приступить к работе в местах заключения по всей России.
Андрей Шароградский: Один из разделов книги "Положение заключенных в современной России" посвящен ситуации в Чеченской Республике. Слово члену правления общества "Мемориал" Александру Черкасову:
Александр Черкасов: В сравнении с тем разделом книги который подготовлен "Мемориалом" - о положении в неофициальной тюремной системе в Чечне - положение в российских тюрьмах можно назвать просто благостным. Люди оттуда, как правило, выходят живыми. Но Чечня - это пример того, до какого состояния может дойти пенитенциарная система в условиях полной бесконтрольности и полной безнаказанности. В Чечне задержанные люди просто исчезают. Причем если посчитать, сколько в отношении к населению Чечни задержанных федеральными структурами исчезло - уже немножечко обгоняет хорошо известный в нашей стране 1937-й год. На начало этого года число исчезнувших составляло приблизительно 46 на 10 тысяч населения Чечни, а в период большого террора оно составляло порядка 44 на 10 тысяч населения тогдашнего Советского Союза.
То, что происходит с задержанными там, также возвращает нас более чем на полвека назад. Люди подвергаются пыткам, в прямом смысле, не в том, о котором говорили правозащитники, обеспокоенные, например, положением в США, а в прямом смысле, то, что называется у военных форсированным допросом. Пытки такие, после которых человек необязательно выживает, видимо, его и не предполагается предъявлять перед судом. После этого иногда тела задержанных находят, взорванные, изуродованные, со следами пыток. И взорванные специально, чтобы затруднить их опознание. И с этим ничего не удается сделать. Мы в 2002-м году полгода бились с командованием Объединенной группировки, чтобы исключить исчезновения людей, попадание их в неофициальную тюремную систему эту самую, был даже издан специальный приказ №80 командующего Объединенной группировкой, который должен был ставить меры контроля, чтобы они не исчезали ,чтобы все попадали в изоляторы временного содержания, потом в следственные изоляторы, если нужно, но не выходили из под официального контроля. Нет, люди не перестали исчезать. Люди исчезают, приблизительно 60 задержанных каждый месяц. Это по данным официальным, по данным секретаря Совета Безопасности Чечни Рудника Дудаева.
И это ведь не есть эксцессы исполнителя. Добро бы, это можно было бы списать на какой-нибудь взбесившийся полк, который по всей Чечне ловит людей, виноватых или невиноватых, и дальше поступает с ними не по закону. Все это есть централизованно управляемая система. Понимаете, в Чечне прошел так называемый референдум. Недели за две до референдума исчезновения людей прекратились. Недели через две после него возобновились снова. То есть, получается, этот механизм вполне регулируем извне - откуда? По тем данным, которыми мы располагаем по Ингушетии, там ведь тоже задерживают людей, увозят в Чечню, и они там исчезают, это делается по предписаниям и под контролем и с ведома регионального оперативного штаба по проведению контртеррористической операции.
Уже появились в печати свидетельства людей, работающих в этой "машине смерти", желающих подробнее ознакомиться могу отослать к статье Вадима Ричкалова "Человек из другого ущелья", где спецназовец, проводящий задержания, убийства и пытки людей, рассказывает о своей работе. Вот на одной тысячной части территории Российской Федерации мы вернулись более, чем на полвека назад. Но, заметьте, через эту часть России проходит практически весь состав силовых структур. Он получает там крайне негативный опыт, и можно понять, что, в дальнейшем, возвращаясь к месту постоянной службы, постоянной дислокации, эти люди этот опыт не забудут, и могут использовать его по отношению к каждому из нас. Вот это крайняя ситуация, и это тенденция, которую хотелось бы пресечь в Чечне и не допустить ее расползания дальше по территории России.
