Тенгиз Гудава, Прага: Во внутренней тюрьме Тбилиси, где я просидел год, была полная изоляция. Можно было век просидеть и не знать, кто в соседней камере, потому что когда нас вели по коридору, на потолке загорались красные лампочки, и надзиратели издавали какой-то свистящий или шипящий звук, оповещая всех скрыться и скрыть. Тотальная тайна.

И наша семья жила в Тбилиси под слежкой, соседи во дворе беспокоились, когда не регистрировали наших топтунов. На стол Эдуарду Шеварднадзе каждый день ложились донесения, как мы провели сутки.

Теперь все это раскрыто, и я могу читать увлекательную хронику собственного прошлого. Я могу, но не хочу. Раскрыть святая святых советского режима – архивы КГБ - разумный жест революционных властей Грузии, им за это от исторической справедливости душевное спасибо. Практическая польза этого шага проявится, если грузинские власти вслед за "А" скажут и другие буквы алфавита и явят миру простую истину: КГБ была преступной организацией, поломавшей жизни и лишившей жизни многие поколения, а не героизированным коллективным Штирлицем, которого никогда не было в помине. Как во всех странах Центральной (бывшей Восточной) Европы, как в странах Балтии, в Грузии произведено это историческое отсечение гангренозного прошлого, с которым можно только болеть и помирать.

Какой-то слушатель назвал меня "обиженным коммунизмом". Если бы так просто! "Обиженными" морально и физически стали целые народы - например, чеченский, классы, элиты этих народов, - отсюда сегодняшние трудности и родовые боли, отсюда косоглазие: то ли в будущее смотреть, то ли в прошлое с его гебистской сверхдержавностью без мыла и туалетной бумаги.

Во внутренней тюрьме Тбилиси, где я провел целый год, была невероятная тишина, изредка прерываемая шипением надзирателей. Теперь это змеиное шипение исключено из славного грузинского многоголосья.