Яков Кротов:
Этот выпуск нашей передачи будет посвящен проблеме личной ответственности. И вспоминается замечательный рассказ Николая Лескова, нашего классика второго ряда, (я думаю, это завидная вообще участь для христианина), классика 19-го века, который очень любил Киев и описал ряд киевских происшествий. Cреди них был рассказ о том, как на смотре одного полка суровый генерал начал хмуриться: лошади очень уж тощие. Полковник, видя эту начальственную хмурость, заерзал, заерзал, и, не дожидаясь высокого начальственного упрека, выскочил: "Поверьте, Ваше Превосходительство, эскадронные командиры у меня молодцы, но вот жалуются, что конюхи плохо корму засыпают". И тут генерал проявил свою знаменитую вспыльчивость безудержную и начал кричать: "Что вы валите на других? Вы - на эскадронных командиров, те - на конюхов, а конюхи - на Господа Бога. А Господь Бог скажет: сами своих лошадей кормите, вот и не будут тощие". И вот один офицер, который был свидетелем этого происшествия, очень набожный, стал сомневаться: имеет ли он право служить под началом такого генерала, который так вольно отзывается о самом Создателе? И он пошел к киевскому митрополиту и стал ему все это рассказывать, с намерением спросить: оставаться на службе или подавать в отставку? А митрополит слушает, слушает и вот как офицер начал рассказывать про "Господь Бог скажет: сами кормите своих лошадей", так прямо этот митрополит Филарет взметнул ручками и говорит: "Ах как замечательно! Вот что значит - живое, от сердца сказанное христианское слово! Вот если бы нам, духовным особам, разрешили бы так же прямо проповедовать, а не ходить вокруг да около".
И, конечно, в этой истории есть две морали. Одна - это та, что надо кормить лошадей самим. Личная ответственность за свою работу лежит на конюхе, иначе лошадка сдохнет.
Но ведь здесь есть и вторая мораль, и довольно горькая: митрополит сокрушался, что ему не разрешают вот так проповедовать. А он считался лучшим проповедником той эпохи. И в то же время он не чувствовал, или не видел следующее. Ведь, в общем-то, ни кто-то другой (ни государь-император, ни обер-прокурор Синода), а он, лично, митрополит, епископ церкви Христовой, должен отвечать за то, как он проповедует, как проповедуют его священники! Выходит, здесь митрополит проявил определенную безответственность.
И ничего удивительно здесь нет, потому что так уж традиционно повелось, что Россия считается страной коллективной безответственности и личной безответственности, в том числе. Причем, очень часто это приписывают православию и говорят, что, наверное, христианство не такая уж плохая религия, потому что в Западной Европе люди очень ответственные - как верующие христиане, так и неверующие. А вот в России царствует безответственность.
Насколько справедлив такой взгляд и насколько связано это с тем, что на Западе католичество, "отпочковавшийся" от католичества протестантизм, а вот в России - православное?.. Мнение Светланы Солодовниковой, православной, журналистки.
Светлана Солодовникова:
Я думаю, что Запад - более лично ответственен, чем Россия не потому, что на Западе - католики, а в России - православные, а потому что христианство на Западе осталось если не как сознательная позиция у людей, то на каком-то генетически-кодовом уровне. И они - бессознательно, возможно - ориентируются, тем не менее, на какие-то христианские нормы, скажем так. А православные в России - поскольку православие не укоренено в российском сознании, особенно в сознании современного человека, - поэтому у нас и безответственность в большей степени.
Яков Кротов:
Вот передо мной лежат газеты за один-единственный день. Авторы, не сговариваясь, все вопросы внешней нашей политики и внутренней жизни сводят к одному - к ответственности. Вот, в "Общей газете" Виктор Светлов из Петрозаводска объясняет иронически иностранцу: "В соответствии с нашими национальными традициями, человек несет тем большую ответственность, чем ниже его должность. Скажем, учитель отвечает за обучение, воспитание, состояние учебного кабинета. Директор школы тоже за что-то отвечает перед своим начальством, но - перед теми, кто ниже его по должности, он не отвечает. А тот, кто на самом верху - безответственный, как новорожденный. Он не отвечает ни за что, потому что ему не перед кем отвечать".
А дальше этот же автор Виктор Светлов говорит, что ему иностранный друг дал рецепт, как спасти Россию. Поскольку вся наша беда в том, что у нас вырастили безответных и безответственных людей, надо "разработать особую социологическую государственную программу для помощи тем, кто не умеет жить, когда есть свобода".
Мне кажется, что это не самый лучший совет, потому что, во-первых, надо еще выяснить, действительно ли есть такая свобода, когда может быть ответственность. Во-вторых, разве это ответственно: поручать государству воспитывать ответственных людей? И когда мы посмотрим, действительно, на западный опыт, как они пришли к своему пониманию ответственности, - то обычно сами западные историки, культурологи говорят, что перелом произошел в 16-м веке, в эпоху Ренессанса. И этот перелом был связан с секуляризацией и отходом от церкви. Потому что когда церковь, католическая церковь, всех опекала, пока была вот эта коллективная жизнь и коллективная ответственность, то человек был игрушкой в руках государства. А затем, с одной стороны, протестантизм оставляет человека наедине с Богом - никакого Папы, никакого архиерея, - а с другой стороны, светское гуманистическое сознание оставляет человека наедине с самим собой. Значит, здесь - повышенный уровень ответственности.
Означает ли тогда это, что нужно обязательно перестать быть христианином или, во всяком случае, покинуть церковь и стать христианином-одиночкой, чтобы научиться той ответственности, которая нас часто привлекает в западной жизни?
Говорит Евгений Рожковский, историк, православный, библиист.
Евгений Рожковский:
Думаю, что с католическим сознанием - довольно сложно, потому что Ренессанс, будучи формальной реакцией на христианство, усвоил себе христианский вопросник о человеке и очень часто его обнажал так, как не могло обнажить традиционное христианство, "припутанное" к традиционным архаическим формам общежития. Как историк, я боюсь что-то возводить к одной какой-то исторической характеристике. Ну что было, чтобы христианская весть наложилась бы и на зачатки римского права? Чтобы все это наложилось на огромную изрезанность береговых линий, которая развивала в человеке личную ответственность в лодке, на берегу, в береговой крепости, на береговом поле и так далее? Нужно было, чтобы европейцы оказались в поле взаимодействия многих культур - и иудейской, и арабской.
Яков Кротов:
Простите, Евгений Борисович, не оправдываете ли вы мерзавцев, у которых не было изрезанной береговой линии, у которых не было контактов с арабским миром? И они могут сказать: простите, у нас ничего этого не было, поэтому у нас и торжествует коллективная безответственность, а личной - и вовсе нет. Значит, православие здесь не при чем, а вот такие у нас географические обстоятельства. Или все-таки специфика нашего российского отношения к ответственности связана и с тем, какие мы христиане?
Евгений Рожковский:
Собственно, давайте так говорить - человеческой низости было премного и на Западе. Просто в нашей истории случилось так, что для бесчинной власти человека над человеком нашлось гораздо больше социальных предпосылок. Православие довольно жестко себя ассоциировало с земными властями и довольно жестко себя описывало как не-вселенскую национальную религию. Что снижало уровень ответственности за нравственное состояние веры, за нравственное состояние человека, потому что каждая нация - всегда в каких-то борениях, в какой-то "осажденности", и так далее. Наследие наше - действительно очень тяжелое. Но в данном случае, мне кажется, начинать (простите за плоские "катехизисные" слова), начинать надо с самого себя.
Яков Кротов:
Вообще, мне кажется, что начало ответственности, именно личной ответственности, - оно есть и начало Библии. Кто отвечает за существование в мире зла, греха? Язычники, языческая мифология этот вопрос даже не ставили: зло есть - и все. Можно сказать, что за зло отвечают все - все Боги, все люди. А можно, естественно, сказать, что за него никто не отвечает. Перед кем, собственно, отвечать, и что значит - отвечать в данном случае? Что Зевс удавится, что ли, из-за того, что в мире есть зло? Библейское откровение не касается вопроса о происхождении зла, в отличие от язычества. В славянской мифологии было - откуда взялось зло: Господь мылся в бане, уронил тряпочку грязную, вот Сатана из нее сделал человека. В Библии ничего такого нет, об этом полное молчание - это не наше дело. Но зато Библия сосредотачивается на вопросе, почему зло прорвалось в человеческую жизнь, в мир. И ответ дают категорический - отвечает человек, один человек. Адам и Ева для Библии - один организм, один человек, и отвечает человек, в самом простом смысле слова. Ты отвечал на вопросы змея, на вопросы искусителя? Отвечал. Не надо было. Теперь ответь Богу: ты виноват? И парадокс в том, что если бы Адам ответил, что - да, я виноват, то был бы тут же прощен. А Адам отказался отвечать, он заюлил и понес наказание именно за уклонение от личной ответственности, за попытку спихнуть ответственность на жену, на Сатану. И тогда поступок каждого человека, верующего в Бога, в Библии обретал и обретает совершенно космическое значение. Закон Божий - это вопрос, жизнь человека - это ответ лично каждого человека. И, наконец, появляется ведь тот, перед кем ты отвечаешь: "тебе единому согрешил", как сказано в одном из Ветхозаветных псалмов.
И в христианстве вот это сознание личной ответственности за зло усиливается многократно, потому что одному Адаму противопоставляется симметрично Христос. "Одним человеком грех вошел в мир, - подчеркивал апостол Павел, чтобы сделать вывод, - преступлением одного подверглись смерти многие, тем более благодать Божья и дар по благодати одного человека Иисуса Христа преизбыточествует для многих". Это - из "Послания к римлянам".
Как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так послушанием одного сделаются многие праведными. Один всех опустил (тот, первый, Адам), один (Иисус) всех поднял. Хотя, конечно, кто желает быть "опущенным" и далее - пожалуйста, никто не держит, держит Господь. Но держит - не за шиворот, держит ласково, можно выскользнуть незаметно для самого себя, Христос заметит.
И, тем не менее, сегодня, когда мы смотрим на поведение нас, верующих, верующих в библейское откровение, мы видим, что нас считают безответственными людьми. Потому что, кроме Ветхого Завета, есть и Новый, есть весть о Божественном милосердии, действительно абсолютном, когда прощаются не праведники, а прощаются грешники. И большинство атеистов считают, что христианство поощряет безответственность вот этим "слюнявым" милосердием - пришел, покаялся и ушел.
Вот что такое церковь? Место, где с человека снимают ответственность за все? Как совместить покаяние - вот это всеобщее прощение и милосердие, доступное каждому в церкви, - и личную ответственность? Говорит Валентина Кузнецова, православная, сотрудник Российского библейского общества.
Валентина Кузнецова:
Понимаете, покаяться... Не в том смысле, что я сейчас побегу к батюшке и что-то там ему пошепчу, а покаяние - это глубокая перемена человека. Покаяться не так легко на самом деле. Вот это народное псевдобогословское утверждение "не согрешишь - не покаешься" это просто полное непонимание христианства, я бы сказала - плевок в лицо христианства. Особенно, если это исходит из уст так называемого христианина. Потому что, вероятно, такое было не только у нас сейчас, не в 19-м, не в 20-м веке возникло. Возникло гораздо раньше, потому что Павел в " Послании к римлянам" говорит: "Так что - будем грешить, чтобы увеличилась благодать? Как утверждают некоторые, будто я этому учу".
Действительно, учение о свободе христианства воспринималось, как вседозволенность. Значит, здесь какая-то вещь совершенно иная. Вот христианство, мне кажется, это не религия. Религия может объяснить, у религии есть целая система "сдержек" и противовесов и тому подобное, есть жертвоприношение или какие-то замены жертвоприношению. А вот христианство - не религия, там надо понять, надо быть во Христе, и тогда вся жизнь преображается. И тогда вещи, казалось бы, противоположные, коллективная ответственность или коллективная безответственность и личная ответственность, - они каким-то образом становятся неразрывными вещами.
Яков Кротов:
Церковь начинается не только там, где человек сознает свой грех. Гуманист тоже сознает все свои недостатки, все свои проступки, хотя, может быть, не называет их грехами. Религия, церковь начинается там, где человек осознает свою ответственность за грех другого, за грех Адама, который жил миллионы, может быть, лет назад.
Современный человек склонен отвечать за себя, только себя, поэтому он посылает церковь "куда подальше". Пускай каждый отвечает за себя, тогда все будет хорошо. Вот применительно к церкви получается как бы коллективная безответственность.
Вот нынешние сотрудники Лубянки - они несут ответственность за то, что происходило в 30-е годы, что происходило в ЧК?
Личная ответственность. Здесь как раз христианин говорит, что понятие "личная ответственность", - оно ведь может увести от справедливости. Как получается: ушел один министр, уволился начальник ЖЭКа, и все списывается. Тот, кто пришел на его место, уже ни за что не отвечает. Так что - в этом смысле личная ответственность, если она не подкрепляется коллективной, она оказывается тоже такой индульгенцией? Несет ли тогда человек ответственность за грехи своих отцов, за политику своих предшественников по учреждению? Как, не потеряв чувство личной ответственности, обрести и чувство ответственности корпоративной или коллективной? Говорит священник Глеб Якунин.
Глеб Якунин:
У нас есть такой институт... по-моему, в католической церкви нет такого института даже - юродивый. Мы видим, как юродивый (Василия Блаженного возьмем, множество других примеров), который даже обличал самого страшного тирана. Для современного общества пророчество тоже не закрыто, и юродство может быть и в настоящее время. И особенно, когда средства массовой информации могут любого гонимого, простого человека неизвестного, который будет говорить слова правды, который будет призывать к покаянию и возрождению, - эти слова могут быть услышаны и могут эхом отразиться в сердцах очень многих других людей.
Яков Кротов:
В современном мире все взаимосвязано. Но я думаю, это не потому, что он - современный. Все взаимосвязано среди людей с самого создания человечества. Но современная техника выявляет эту взаимосвязь, которую раньше видели только мистики. Возрастают технологические возможности, и они многократно усиливают личную ответственность, и действительно: теперь уже личная ответственность выявляется, ее техническая связь с ответственностью коллективной.
То же самое касается и политики, демократия в этом смысле сочетает личную и коллективную ответственность самым плотным образом. Ответственность простой человек, простой избиратель несет, голосует он или нет. Но даже если я проголосовал "против", я все равно несу ответственность за того, кого избрали большинством. Ответственность - в том самом простом смысле, что если руководитель, избранный демократически, доведет страну до краха, то под обломками этого краха, под обломками этого крушения погибнут все, и я, голосовавший "против", в том числе. Так что здесь личная ответственность переплетена с коллективной.
Как уравновесить одно и другое? Каким образом вера в Христа помогает прояснить вот эту связь личной и коллективной ответственности и не допустить искажения того и другого?
Этот выпуск нашей передачи, напомню, посвящен проблеме личной ответственности, проблеме, которая особенно болезненно переживается околоцерковными людьми, церковными, потому что именно в церкви открывается понятие коллективной ответственности. Когда мы обретаем веру в Бога, мы обретаем веру в то, что не мы первые на этой земле, что мы не просто биологические существа, что за нами - вереница поколений, духовных поколений. За нами - огромная духовная история, и моя личная история начинается не с нуля. Я несу ответственность за те грехи, за те преступления, которые были совершены задолго до моего рождения.
Но перед кем эта ответственность, в чем она заключается? Между прочим, эти вопросы встают уже на какой-то достаточно высокой ступени духовной жизни, потому что на самых первых ступенях духовной жизни вопросы ставятся совсем по-другому - кто передо мной отвечает? Конечно, это человекобожничество, когда человек считает себя Богом, перед которым весь мир в ответе. До Христа тянется это сочетание растущей личной ответственности, ответственности перед Богом и "старой" коллективной ответственности. И вдруг постепенно, вот как в песочных часах, меняется соотношение и оказывается: да, есть коллективная ответственность за зло, которое совершил один человек, или банда каких-то твоих соотечественников, есть. Но есть, оказывается, и коллективная ответственность за добро, которое сделал один человек, за праведность нескольких человек можно пощадить целый город.
Смотрите, за самопожертвование Христа отвечают христиане. Они спасены, потому что кто-то две тысячи лет назад взошел на крест. Какая связь? Это тоже ведь коллективная ответственность, но - за добро. Это не справедливо, это не честно, это совершенно иррационально. Но вера и начинается, когда я чувствую, что действительно меня подхватывает, подымает к небу, ко Христу, не мое совершенство, а - крест, который стоял тогда, две тысячи лет назад. Значит, человечество идет по пути от коллективной ответственности за грех к коллективной ответственности за добро.
Трагедия заключается в том, что в любой момент с этого пути можно сорваться. И в сегодняшнем мире, в сегодняшней России есть огромное число людей-язычников, которые не сознают солидарности в борьбе, но прекрасно сознают, что другие перед ними должны отвечать за зло, которые сделали немногие. И тогда возрождается то, что в Библии называется Священная война - истребить всех. Как соединить свою личную ответственность, обретаемую со Христом, и ответственность коллективную за добро? Как преодолеть привычку карать всех за грехи немногих?
Валентина Кузнецова:
В Ветхом Завете идут две параллели. С одной стороны - да, уничтожение целого города, но параллельно ей идет другая струя, параллельно появляется ценность личности, и уже человек не отвечает за других. Вершина скалы, когда ученики спросили, увидев слепорожденного человека: кто согрешил - он или его родители? И Иисус ответил - ни он, ни его родители, а для того, чтобы проявилась на нем сила Божья. Вот так говорится в 4-м Евангелии. И когда мы говорим, мы все-таки люди Нового Завета, мы сохраняем ценности Ветхого Завета, но понимаем, что это - пройденный этап. То есть для нас это как бы наша духовная история, история прошлого. Мы можем там черпать примеры всего, чего угодно, читать как литературу замечательную, как собрание мудрых изречений. Мы можем восторгаться псалмами или пророками, но все-таки Христос был уже целью, в нем Ветхий Завет исполнил свое предназначение. Мы - люди Нового Завета, где сказано любить не только ближнего ( причем, понятие "ближнего" расширяется до пределов всего человечества, каждого человека в отдельности), но сказано прямо - любить врага.
Яков Кротов:
Только вот ведь в чем проблема - духовная жизнь есть война, война со злом. Мы ответственны за весь мир. И я думаю, что именно вера открывает вполне эту ответственность. Моя молитва, моя встреча с Богом показывает мне, что я могу намного больше, чем мне кажется. Я вижу зло, где его не видят другие люди и я должен показать это зло, я должен его обезвредить.
Да, своих врагов я должен любить. Но, между прочим, можно любить и, все-таки, стрелять в этого врага, защищая своих детей, защищая детей этого врага от него, потому что он - такой нехороший. Есть ведь, помимо личной ответственности, личная гиперответственность, когда человек начинает отвечать за все, что происходит вокруг него. Так рождается инквизиция, так начинается война. Что, христианин не должен и воевать?
Валентина Кузнецова:
Меня совсем недавно спросили студенты-методисты... Их это волновало, потому что это - молодые парни, вероятно, они сказали это с задней мыслью, их могут призвать в армию, и они могут быть отправлены на войну. Меня спросили: как я отношусь именно к личной ответственности, и может ли христианин брать в руки оружие, убивать на войне, или - нет? Я не дала этого ответа, я сказала, что я не имею права отвечать на этот вопрос, потому что меня это не касается. В том смысле не касается, что я - женщина, уже вышедшая из призывного возраста, я - военнообязанная. Если бы этот вопрос пришлось мне решать, я должна была бы его решить для себя. Я сказала, что это - вопрос, который должен решить каждый для себя. Я не имею права - я, находящаяся совершенно в другом положении, чем они, - указывать им, что им делать. Я сказала: вы прекрасно понимаете, если вы отказываетесь от военной службы, вероятно, это означает - суд и тюрьма, или вы идете и убиваете. Если вы готовы к тюрьме, то надо выбрать этот вариант. Но я не могу сказать вам - да, идите в тюрьму, не смейте брать оружие.
Я привела лишь пример. Два примера из истории. Это, во-первых, то, что христиане не защищали Иерусалим, а бежали и тем самым спаслись. Фарисеи, правда, тоже не защищали Иерусалим и тоже спаслись. Все остальные погибли - саддукеи, зелоты, священники - в основном, все. Это - первый пример, самый ранний. Понятно, что христиане, с точки зрения очень многих, оказались предателями народа.
Второй пример, единственный, который я знаю, я просто плохо знаю историю церкви... это, помните картину Легре "Мученичество Святого Маврикия". Он был командиром легиона, и его отправили - как бы мы сейчас сказали: "зачищать" местность какую-то от христиан. И он отказался. И он, и его легион, - они были христианами, они сложили оружие, положили на землю, и их всех перебили.
Но, вы знаете, нельзя давать советов, я не могу давать советы - сделайте так, как Маврикий. Это должен сделать каждый человек, сам - для себя.
Яков Кротов:
Русский язык очень хорош, потому что он дает оттенки каких-то важных понятий. Есть безответственность, а есть - безответность.
Безответственный человек может отвечать, но не хочет, а безответный - отвечать не умеет, не имеет опыт ответа. Безответный человек - это тот, кто вырос в безответственном обществе, в обществе репрессивном, в котором не звучат ответы, в котором звучат только команды или приказы, декларации или догматы. Безответным может быть и целый народ, если он завоеван другим народом. Российскую безответность часто объясняли именно татаро-монгольским игом, крепостным правом.
Безответность может перерастать в безответственность. Человек получит свободу даром, не будучи готов свободе, и тогда он может имитировать только ответы. А я думаю, что безответственность и есть не столько отсутствие ответа, сколько его имитация, когда "запускают курочку", как говорил Аркадий Райкин. И поэтому безответственность - такая противная, скользкая, мерзкая. Крепостное право действительно порождало безответность, которую путали с христианским смирением и считали, что это и есть само православие. А освобождение от крепостного права - да, породило безответственность.
Но ведь когда мы говорим - человек не был готов к свободе - это само по себе безответственное заявление. Быть готовым к свободе - это все равно, что быть готовым к жизни. Никто не готов. Никто не готов и никто не может дать ответ на вопрос, который никогда еще не звучал, учебника тут нет. Но если свобода есть, то человек быстро научается ответственности. Скорее, всякий раз, когда свободного человека упрекают в безответственности, подозреваешь, что свободы настоящей не дали или не понимают, что такое свобода. Коммунисты очень любили попрекать народ, которым управляли, в безответственности. Вся советская сатира вставляла фитили, в основном, на эту тему. А сегодня - иначе, многие люди, любившие свободу в теории, бывшие тайными или явными антикоммунистами, возмущаются наступившей свободой и говорят о том, что эта свобода - без достаточно личной ответственности за другого. Вот личной ответственностью западный человек похвастаться может, но, говорят наши критики, это - индивидуализм и эгоизм отвечать только за себя, а надо отвечать за то, что на каждом углу продают презервативы, по телевизору крутят развратное кино, всякие нехорошие проповедники снимают залы в наших домах культуры. Вы ложитесь спать в 10 часов вечера и не видите теле-разврата? Нет, а вы устройте всенощное бдение у телеэкрана, вы только посмотрите: видите, какую гадость показывают? И
И оказывается, что ответственность может быть очень и очень агрессивной. Как же разграничить личную ответственность и личную безответственность, коллективную ответственность, в лучшем смысле слова, когда я помогаю другим, творчески помогаю, - и коллективную ответственность агрессивную, злобную, с автоматами или с цензурой в руках?
Глеб Якунин:
Скорее, христианин должен как бы лично себя считать ответственным за все те недостатки, за то, что плохое есть в нашей жизни, и вот если говорить о церкви, то в самой церкви несет ответственность. Это - его личное отношение к тому, что происходит в отношении себя. А что касается других людей, то тут скорее наоборот: он должен быть снисходительным и к грехам других людей. Тут как бы такое зеркальное отражение.
Яков Кротов:
Понять свою личную ответственность - это ведь значит, по смыслу языка, понять и свою личность, прежде всего: кто ты такой? Тут возможна путаница, принимаешь себя за кого-то другого. Как говорил один мудрец: русский человек вечно ведет себя с Богом как мужик, а с женщинами - как баба, а надо бы - наоборот. Ведь апостол Павел называет церковь невестой, церковь - женского рода, и мужчина, если он в церкви, он, скорее, женского рода по сравнению с Богом.
Что означает - "человек ведет себя с Богом как мужик"? Не дает Богу собой руководить, не принимает его волю. Наоборот, считает себя ответственным за то, за что должен отвечать Бог.
И, наоборот, с женщинами часто такой человек не принимает на себя ответственность за пропитание семьи, детей и так далее, сидит на женской шее, да еще считает себя самым главным и плачется.
Такая же путаница происходит и в политике, и в церкви, потому что очень часто человек считает себя ответственным за то, за что отвечает другой. Психологи называют это явлением крестьянской ответственности: человек вырос в селе, где каждый отвечает за свой участок земли, и за дрова, и за воду, никто за тебя ничего не сделает. Вот приезжает женщина такая в Москву, устраивается гардеробщицей в Большой театр, и она считает себя ответственной за все, что происходит в Большом театре - дирижер ли там не так дирижирует, или не так оделся клиент, она все время должна сделать замечание. И вот от такой, конечно, гиперответственности просто поперек горла жизнь встает.
И часто то же самое и в церкви: не недостаток ответственности, а наоборот, слишком много людей, которые отвечают, а прав-то у них нет.
Как же тогда все-таки человеку провести границу между тем, за что он отвечает и за что не отвечает?? Если он христианин - за что он отвечает в церкви? Если он гражданин совершеннолетний - за что он отвечает в политике? И между тем, за что отвечают другие? Вопрос я обращаю к женщине, к существу, по православной традиции, совершенно безответному.
Светлана Солодовникова:
Нет, я не отвечаю за то, что происходит в церковной администрации. То есть я, возможно, не могу влиять на это, на то, что происходит в церковной администрации. Но я ведь понимаю, что что-то происходит в церковной администрации, - на мой взгляд, правильное, и что-то происходит неправильное, что мне не нравится. Даже если я на это влиять не могу, мне кажется, что нужно пытаться, со своей стороны, сделать такое, чтобы эту ситуацию исправить. В общем, человек должен, в любом случае, пытаться делать что-то, что в его силах, чтобы ситуация повернулась в нужную, на его взгляд, сторону.
Яков Кротов:
Коллективная ответственность, в самом агрессивном своем виде, она ведь одна и в христианстве, и вне христианства. Когда сейчас бывший антикоммунист, писатель, инженер человеческих душ, бывший диссидент, пишет: "В любом народе, по всей вероятности, численно преобладают безвинные души, однако мы знаем по опыту истории, что время от времени в сердцевине народа возникает энергетическое ядро, заряженное злой волей". Статья - в "Московских новостях", не буду уж срамить человека, но вывод он делает однозначный: надо бомбить это энергетическое ядро, ну и, соответственно, народ, который в себе это ядро несет.
Значит, и в христианстве, и за его пределами есть вот эта коллективная, агрессивная ответственность? В чем исток вот этих безобразий?
Евгений Рожковский:
Это все опять "черное энергетическое ядро" в народе, которое надо бомбить, это все "фолькнаука" с оккультными какими-то замесами. Если есть, действительно, у кого-то это "черное энергетическое ядро" - они прекрасно сидят в бункерах или прекрасно уходят из-под обстрелов, а гибнут женщины, старики, дети. Гибнут вообще во время войн, гибнут самые слабые, самые беззащитные и лучшие. Само понятие коллективности - то, что каждый из нас несет в себе какую-то универсальную беду, универсальное страдание, это вещь самоочевидная. Драма Креста Господня - это и есть нам какой-то великий, спасительный знак: что универсальная вина, универсальная боль, универсальное страдание проходит через тебя самого, и ты сам должен откликнуться на вызов это универсальной беды, а не возлагать на кого-то еще этот вызов.
Яков Кротов:
Конечно, глупо говорить, что ответственным человеком может быть только верующий христианин, лично ответственным. Факты вещь упрямая - можно и вне христианства быть ответственным, и ответственным - и лично, и коллективно, в лучшем смысле слова.
Вот ведь парадокс: большинство неверующих людей, людей, которые на себя целиком принимают ответственность, потому что думают, что нет никого рядом, кто поможет им найти ответ, потому что они обращаются к небу и не слышат ответа, - очень заботятся о загробной участи всего человечества, и упрекают нас, что мы, христиане, верим только в спасение избранных. Хотят, чтобы спаслись все, а мы, христиане, как раз часто думаем только о личном спасении и недостаточно молимся о спасении всех.
Хотя были многие великие святые, как в 20-м веке русский монах, афонский подвижник старец Силуан, которые молились именно за весь мир, за атеистов и верующих, за православных и буддистов, за всех людей.
Но, действительно, именно в нехристианстве, в атеизме, в агностицизме, в отказе от Бога, человек действительно часто более ответственно подходит к жизни.
Так, человек в тюрьме часто аккуратнее, добросовестнее и чище живет, чем на воле. Выпустят - будет гадить, а здесь он поневоле подтягивается, потому что может полагаться только на себя. Так, взрослый человек, который уже не может рассчитывать на отца, волей-неволей становится ответственнее, чем был в детстве.
И вот, вера Бога, в Бога-личность, в Бога, который принял на себя ответственность за грехи всех людей, на себя лично, который ответил собственной жизнью, - конечно, такая вера открывает ответственность по-новому. Но вера не помогает быть ответственнее, помогает быть ответственнее Бог. Ведь главное в ответственности - это проблема соотношения личного и коллективного. Я отвечаю за себя или коллектив? Отвечаю ли я за коллектив, или каждый - за себя, один Бог за всех? Здесь нет четкого ответа.
Ответ на это для христианина - в повседневном общении с Богом. Который - один, абсолютно один. Но который - не одинок, который берет на себя ответственность за грехи всех. И главное - наш Бог один и, в то же время - троичен. Это абсолютная, непостижимая тайна, но это опыт, ежедневный опыт, почти научный по своей точности. Оказывается, наша человеческая тайна - я и мы, это только слабое отражение огромной тайны, божественного "Я" в котором есть и "мы".
Когда я верую в Бога-Троицу, это не возвращение к многобожию, в многобожии тайны нет, там есть только ошибка, как нет тайны в толпе, в стаде. Когда я верую в то, что кроме Отца, есть и Сын, и Дух, и они приходят ко мне, не покидая Отца, пребывая с Ним и в Нем едины, - это прорыв к единству в многообразии, к единству в любви. И, по мере того, как осуществляется этот прорыв к пресвятой Троице, в жизни христианина, в жизни человека, встает вопрос: а я, что - я? Только самец, который делает все сам, отвечает на все сам? Или ты умеешь вовремя ответить за себя, вовремя - за всех, а вовремя - дать ответить тому, кто знает все ответы и может ответить за всех - Богу?
Этот выпуск нашей передачи будет посвящен проблеме личной ответственности. И вспоминается замечательный рассказ Николая Лескова, нашего классика второго ряда, (я думаю, это завидная вообще участь для христианина), классика 19-го века, который очень любил Киев и описал ряд киевских происшествий. Cреди них был рассказ о том, как на смотре одного полка суровый генерал начал хмуриться: лошади очень уж тощие. Полковник, видя эту начальственную хмурость, заерзал, заерзал, и, не дожидаясь высокого начальственного упрека, выскочил: "Поверьте, Ваше Превосходительство, эскадронные командиры у меня молодцы, но вот жалуются, что конюхи плохо корму засыпают". И тут генерал проявил свою знаменитую вспыльчивость безудержную и начал кричать: "Что вы валите на других? Вы - на эскадронных командиров, те - на конюхов, а конюхи - на Господа Бога. А Господь Бог скажет: сами своих лошадей кормите, вот и не будут тощие". И вот один офицер, который был свидетелем этого происшествия, очень набожный, стал сомневаться: имеет ли он право служить под началом такого генерала, который так вольно отзывается о самом Создателе? И он пошел к киевскому митрополиту и стал ему все это рассказывать, с намерением спросить: оставаться на службе или подавать в отставку? А митрополит слушает, слушает и вот как офицер начал рассказывать про "Господь Бог скажет: сами кормите своих лошадей", так прямо этот митрополит Филарет взметнул ручками и говорит: "Ах как замечательно! Вот что значит - живое, от сердца сказанное христианское слово! Вот если бы нам, духовным особам, разрешили бы так же прямо проповедовать, а не ходить вокруг да около".
И, конечно, в этой истории есть две морали. Одна - это та, что надо кормить лошадей самим. Личная ответственность за свою работу лежит на конюхе, иначе лошадка сдохнет.
Но ведь здесь есть и вторая мораль, и довольно горькая: митрополит сокрушался, что ему не разрешают вот так проповедовать. А он считался лучшим проповедником той эпохи. И в то же время он не чувствовал, или не видел следующее. Ведь, в общем-то, ни кто-то другой (ни государь-император, ни обер-прокурор Синода), а он, лично, митрополит, епископ церкви Христовой, должен отвечать за то, как он проповедует, как проповедуют его священники! Выходит, здесь митрополит проявил определенную безответственность.
И ничего удивительно здесь нет, потому что так уж традиционно повелось, что Россия считается страной коллективной безответственности и личной безответственности, в том числе. Причем, очень часто это приписывают православию и говорят, что, наверное, христианство не такая уж плохая религия, потому что в Западной Европе люди очень ответственные - как верующие христиане, так и неверующие. А вот в России царствует безответственность.
Насколько справедлив такой взгляд и насколько связано это с тем, что на Западе католичество, "отпочковавшийся" от католичества протестантизм, а вот в России - православное?.. Мнение Светланы Солодовниковой, православной, журналистки.
Светлана Солодовникова:
Я думаю, что Запад - более лично ответственен, чем Россия не потому, что на Западе - католики, а в России - православные, а потому что христианство на Западе осталось если не как сознательная позиция у людей, то на каком-то генетически-кодовом уровне. И они - бессознательно, возможно - ориентируются, тем не менее, на какие-то христианские нормы, скажем так. А православные в России - поскольку православие не укоренено в российском сознании, особенно в сознании современного человека, - поэтому у нас и безответственность в большей степени.
Яков Кротов:
Вот передо мной лежат газеты за один-единственный день. Авторы, не сговариваясь, все вопросы внешней нашей политики и внутренней жизни сводят к одному - к ответственности. Вот, в "Общей газете" Виктор Светлов из Петрозаводска объясняет иронически иностранцу: "В соответствии с нашими национальными традициями, человек несет тем большую ответственность, чем ниже его должность. Скажем, учитель отвечает за обучение, воспитание, состояние учебного кабинета. Директор школы тоже за что-то отвечает перед своим начальством, но - перед теми, кто ниже его по должности, он не отвечает. А тот, кто на самом верху - безответственный, как новорожденный. Он не отвечает ни за что, потому что ему не перед кем отвечать".
А дальше этот же автор Виктор Светлов говорит, что ему иностранный друг дал рецепт, как спасти Россию. Поскольку вся наша беда в том, что у нас вырастили безответных и безответственных людей, надо "разработать особую социологическую государственную программу для помощи тем, кто не умеет жить, когда есть свобода".
Мне кажется, что это не самый лучший совет, потому что, во-первых, надо еще выяснить, действительно ли есть такая свобода, когда может быть ответственность. Во-вторых, разве это ответственно: поручать государству воспитывать ответственных людей? И когда мы посмотрим, действительно, на западный опыт, как они пришли к своему пониманию ответственности, - то обычно сами западные историки, культурологи говорят, что перелом произошел в 16-м веке, в эпоху Ренессанса. И этот перелом был связан с секуляризацией и отходом от церкви. Потому что когда церковь, католическая церковь, всех опекала, пока была вот эта коллективная жизнь и коллективная ответственность, то человек был игрушкой в руках государства. А затем, с одной стороны, протестантизм оставляет человека наедине с Богом - никакого Папы, никакого архиерея, - а с другой стороны, светское гуманистическое сознание оставляет человека наедине с самим собой. Значит, здесь - повышенный уровень ответственности.
Означает ли тогда это, что нужно обязательно перестать быть христианином или, во всяком случае, покинуть церковь и стать христианином-одиночкой, чтобы научиться той ответственности, которая нас часто привлекает в западной жизни?
Говорит Евгений Рожковский, историк, православный, библиист.
Евгений Рожковский:
Думаю, что с католическим сознанием - довольно сложно, потому что Ренессанс, будучи формальной реакцией на христианство, усвоил себе христианский вопросник о человеке и очень часто его обнажал так, как не могло обнажить традиционное христианство, "припутанное" к традиционным архаическим формам общежития. Как историк, я боюсь что-то возводить к одной какой-то исторической характеристике. Ну что было, чтобы христианская весть наложилась бы и на зачатки римского права? Чтобы все это наложилось на огромную изрезанность береговых линий, которая развивала в человеке личную ответственность в лодке, на берегу, в береговой крепости, на береговом поле и так далее? Нужно было, чтобы европейцы оказались в поле взаимодействия многих культур - и иудейской, и арабской.
Яков Кротов:
Простите, Евгений Борисович, не оправдываете ли вы мерзавцев, у которых не было изрезанной береговой линии, у которых не было контактов с арабским миром? И они могут сказать: простите, у нас ничего этого не было, поэтому у нас и торжествует коллективная безответственность, а личной - и вовсе нет. Значит, православие здесь не при чем, а вот такие у нас географические обстоятельства. Или все-таки специфика нашего российского отношения к ответственности связана и с тем, какие мы христиане?
Евгений Рожковский:
Собственно, давайте так говорить - человеческой низости было премного и на Западе. Просто в нашей истории случилось так, что для бесчинной власти человека над человеком нашлось гораздо больше социальных предпосылок. Православие довольно жестко себя ассоциировало с земными властями и довольно жестко себя описывало как не-вселенскую национальную религию. Что снижало уровень ответственности за нравственное состояние веры, за нравственное состояние человека, потому что каждая нация - всегда в каких-то борениях, в какой-то "осажденности", и так далее. Наследие наше - действительно очень тяжелое. Но в данном случае, мне кажется, начинать (простите за плоские "катехизисные" слова), начинать надо с самого себя.
Яков Кротов:
Вообще, мне кажется, что начало ответственности, именно личной ответственности, - оно есть и начало Библии. Кто отвечает за существование в мире зла, греха? Язычники, языческая мифология этот вопрос даже не ставили: зло есть - и все. Можно сказать, что за зло отвечают все - все Боги, все люди. А можно, естественно, сказать, что за него никто не отвечает. Перед кем, собственно, отвечать, и что значит - отвечать в данном случае? Что Зевс удавится, что ли, из-за того, что в мире есть зло? Библейское откровение не касается вопроса о происхождении зла, в отличие от язычества. В славянской мифологии было - откуда взялось зло: Господь мылся в бане, уронил тряпочку грязную, вот Сатана из нее сделал человека. В Библии ничего такого нет, об этом полное молчание - это не наше дело. Но зато Библия сосредотачивается на вопросе, почему зло прорвалось в человеческую жизнь, в мир. И ответ дают категорический - отвечает человек, один человек. Адам и Ева для Библии - один организм, один человек, и отвечает человек, в самом простом смысле слова. Ты отвечал на вопросы змея, на вопросы искусителя? Отвечал. Не надо было. Теперь ответь Богу: ты виноват? И парадокс в том, что если бы Адам ответил, что - да, я виноват, то был бы тут же прощен. А Адам отказался отвечать, он заюлил и понес наказание именно за уклонение от личной ответственности, за попытку спихнуть ответственность на жену, на Сатану. И тогда поступок каждого человека, верующего в Бога, в Библии обретал и обретает совершенно космическое значение. Закон Божий - это вопрос, жизнь человека - это ответ лично каждого человека. И, наконец, появляется ведь тот, перед кем ты отвечаешь: "тебе единому согрешил", как сказано в одном из Ветхозаветных псалмов.
И в христианстве вот это сознание личной ответственности за зло усиливается многократно, потому что одному Адаму противопоставляется симметрично Христос. "Одним человеком грех вошел в мир, - подчеркивал апостол Павел, чтобы сделать вывод, - преступлением одного подверглись смерти многие, тем более благодать Божья и дар по благодати одного человека Иисуса Христа преизбыточествует для многих". Это - из "Послания к римлянам".
Как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так послушанием одного сделаются многие праведными. Один всех опустил (тот, первый, Адам), один (Иисус) всех поднял. Хотя, конечно, кто желает быть "опущенным" и далее - пожалуйста, никто не держит, держит Господь. Но держит - не за шиворот, держит ласково, можно выскользнуть незаметно для самого себя, Христос заметит.
И, тем не менее, сегодня, когда мы смотрим на поведение нас, верующих, верующих в библейское откровение, мы видим, что нас считают безответственными людьми. Потому что, кроме Ветхого Завета, есть и Новый, есть весть о Божественном милосердии, действительно абсолютном, когда прощаются не праведники, а прощаются грешники. И большинство атеистов считают, что христианство поощряет безответственность вот этим "слюнявым" милосердием - пришел, покаялся и ушел.
Вот что такое церковь? Место, где с человека снимают ответственность за все? Как совместить покаяние - вот это всеобщее прощение и милосердие, доступное каждому в церкви, - и личную ответственность? Говорит Валентина Кузнецова, православная, сотрудник Российского библейского общества.
Валентина Кузнецова:
Понимаете, покаяться... Не в том смысле, что я сейчас побегу к батюшке и что-то там ему пошепчу, а покаяние - это глубокая перемена человека. Покаяться не так легко на самом деле. Вот это народное псевдобогословское утверждение "не согрешишь - не покаешься" это просто полное непонимание христианства, я бы сказала - плевок в лицо христианства. Особенно, если это исходит из уст так называемого христианина. Потому что, вероятно, такое было не только у нас сейчас, не в 19-м, не в 20-м веке возникло. Возникло гораздо раньше, потому что Павел в " Послании к римлянам" говорит: "Так что - будем грешить, чтобы увеличилась благодать? Как утверждают некоторые, будто я этому учу".
Действительно, учение о свободе христианства воспринималось, как вседозволенность. Значит, здесь какая-то вещь совершенно иная. Вот христианство, мне кажется, это не религия. Религия может объяснить, у религии есть целая система "сдержек" и противовесов и тому подобное, есть жертвоприношение или какие-то замены жертвоприношению. А вот христианство - не религия, там надо понять, надо быть во Христе, и тогда вся жизнь преображается. И тогда вещи, казалось бы, противоположные, коллективная ответственность или коллективная безответственность и личная ответственность, - они каким-то образом становятся неразрывными вещами.
Яков Кротов:
Церковь начинается не только там, где человек сознает свой грех. Гуманист тоже сознает все свои недостатки, все свои проступки, хотя, может быть, не называет их грехами. Религия, церковь начинается там, где человек осознает свою ответственность за грех другого, за грех Адама, который жил миллионы, может быть, лет назад.
Современный человек склонен отвечать за себя, только себя, поэтому он посылает церковь "куда подальше". Пускай каждый отвечает за себя, тогда все будет хорошо. Вот применительно к церкви получается как бы коллективная безответственность.
Вот нынешние сотрудники Лубянки - они несут ответственность за то, что происходило в 30-е годы, что происходило в ЧК?
Личная ответственность. Здесь как раз христианин говорит, что понятие "личная ответственность", - оно ведь может увести от справедливости. Как получается: ушел один министр, уволился начальник ЖЭКа, и все списывается. Тот, кто пришел на его место, уже ни за что не отвечает. Так что - в этом смысле личная ответственность, если она не подкрепляется коллективной, она оказывается тоже такой индульгенцией? Несет ли тогда человек ответственность за грехи своих отцов, за политику своих предшественников по учреждению? Как, не потеряв чувство личной ответственности, обрести и чувство ответственности корпоративной или коллективной? Говорит священник Глеб Якунин.
Глеб Якунин:
У нас есть такой институт... по-моему, в католической церкви нет такого института даже - юродивый. Мы видим, как юродивый (Василия Блаженного возьмем, множество других примеров), который даже обличал самого страшного тирана. Для современного общества пророчество тоже не закрыто, и юродство может быть и в настоящее время. И особенно, когда средства массовой информации могут любого гонимого, простого человека неизвестного, который будет говорить слова правды, который будет призывать к покаянию и возрождению, - эти слова могут быть услышаны и могут эхом отразиться в сердцах очень многих других людей.
Яков Кротов:
В современном мире все взаимосвязано. Но я думаю, это не потому, что он - современный. Все взаимосвязано среди людей с самого создания человечества. Но современная техника выявляет эту взаимосвязь, которую раньше видели только мистики. Возрастают технологические возможности, и они многократно усиливают личную ответственность, и действительно: теперь уже личная ответственность выявляется, ее техническая связь с ответственностью коллективной.
То же самое касается и политики, демократия в этом смысле сочетает личную и коллективную ответственность самым плотным образом. Ответственность простой человек, простой избиратель несет, голосует он или нет. Но даже если я проголосовал "против", я все равно несу ответственность за того, кого избрали большинством. Ответственность - в том самом простом смысле, что если руководитель, избранный демократически, доведет страну до краха, то под обломками этого краха, под обломками этого крушения погибнут все, и я, голосовавший "против", в том числе. Так что здесь личная ответственность переплетена с коллективной.
Как уравновесить одно и другое? Каким образом вера в Христа помогает прояснить вот эту связь личной и коллективной ответственности и не допустить искажения того и другого?
Этот выпуск нашей передачи, напомню, посвящен проблеме личной ответственности, проблеме, которая особенно болезненно переживается околоцерковными людьми, церковными, потому что именно в церкви открывается понятие коллективной ответственности. Когда мы обретаем веру в Бога, мы обретаем веру в то, что не мы первые на этой земле, что мы не просто биологические существа, что за нами - вереница поколений, духовных поколений. За нами - огромная духовная история, и моя личная история начинается не с нуля. Я несу ответственность за те грехи, за те преступления, которые были совершены задолго до моего рождения.
Но перед кем эта ответственность, в чем она заключается? Между прочим, эти вопросы встают уже на какой-то достаточно высокой ступени духовной жизни, потому что на самых первых ступенях духовной жизни вопросы ставятся совсем по-другому - кто передо мной отвечает? Конечно, это человекобожничество, когда человек считает себя Богом, перед которым весь мир в ответе. До Христа тянется это сочетание растущей личной ответственности, ответственности перед Богом и "старой" коллективной ответственности. И вдруг постепенно, вот как в песочных часах, меняется соотношение и оказывается: да, есть коллективная ответственность за зло, которое совершил один человек, или банда каких-то твоих соотечественников, есть. Но есть, оказывается, и коллективная ответственность за добро, которое сделал один человек, за праведность нескольких человек можно пощадить целый город.
Смотрите, за самопожертвование Христа отвечают христиане. Они спасены, потому что кто-то две тысячи лет назад взошел на крест. Какая связь? Это тоже ведь коллективная ответственность, но - за добро. Это не справедливо, это не честно, это совершенно иррационально. Но вера и начинается, когда я чувствую, что действительно меня подхватывает, подымает к небу, ко Христу, не мое совершенство, а - крест, который стоял тогда, две тысячи лет назад. Значит, человечество идет по пути от коллективной ответственности за грех к коллективной ответственности за добро.
Трагедия заключается в том, что в любой момент с этого пути можно сорваться. И в сегодняшнем мире, в сегодняшней России есть огромное число людей-язычников, которые не сознают солидарности в борьбе, но прекрасно сознают, что другие перед ними должны отвечать за зло, которые сделали немногие. И тогда возрождается то, что в Библии называется Священная война - истребить всех. Как соединить свою личную ответственность, обретаемую со Христом, и ответственность коллективную за добро? Как преодолеть привычку карать всех за грехи немногих?
Валентина Кузнецова:
В Ветхом Завете идут две параллели. С одной стороны - да, уничтожение целого города, но параллельно ей идет другая струя, параллельно появляется ценность личности, и уже человек не отвечает за других. Вершина скалы, когда ученики спросили, увидев слепорожденного человека: кто согрешил - он или его родители? И Иисус ответил - ни он, ни его родители, а для того, чтобы проявилась на нем сила Божья. Вот так говорится в 4-м Евангелии. И когда мы говорим, мы все-таки люди Нового Завета, мы сохраняем ценности Ветхого Завета, но понимаем, что это - пройденный этап. То есть для нас это как бы наша духовная история, история прошлого. Мы можем там черпать примеры всего, чего угодно, читать как литературу замечательную, как собрание мудрых изречений. Мы можем восторгаться псалмами или пророками, но все-таки Христос был уже целью, в нем Ветхий Завет исполнил свое предназначение. Мы - люди Нового Завета, где сказано любить не только ближнего ( причем, понятие "ближнего" расширяется до пределов всего человечества, каждого человека в отдельности), но сказано прямо - любить врага.
Яков Кротов:
Только вот ведь в чем проблема - духовная жизнь есть война, война со злом. Мы ответственны за весь мир. И я думаю, что именно вера открывает вполне эту ответственность. Моя молитва, моя встреча с Богом показывает мне, что я могу намного больше, чем мне кажется. Я вижу зло, где его не видят другие люди и я должен показать это зло, я должен его обезвредить.
Да, своих врагов я должен любить. Но, между прочим, можно любить и, все-таки, стрелять в этого врага, защищая своих детей, защищая детей этого врага от него, потому что он - такой нехороший. Есть ведь, помимо личной ответственности, личная гиперответственность, когда человек начинает отвечать за все, что происходит вокруг него. Так рождается инквизиция, так начинается война. Что, христианин не должен и воевать?
Валентина Кузнецова:
Меня совсем недавно спросили студенты-методисты... Их это волновало, потому что это - молодые парни, вероятно, они сказали это с задней мыслью, их могут призвать в армию, и они могут быть отправлены на войну. Меня спросили: как я отношусь именно к личной ответственности, и может ли христианин брать в руки оружие, убивать на войне, или - нет? Я не дала этого ответа, я сказала, что я не имею права отвечать на этот вопрос, потому что меня это не касается. В том смысле не касается, что я - женщина, уже вышедшая из призывного возраста, я - военнообязанная. Если бы этот вопрос пришлось мне решать, я должна была бы его решить для себя. Я сказала, что это - вопрос, который должен решить каждый для себя. Я не имею права - я, находящаяся совершенно в другом положении, чем они, - указывать им, что им делать. Я сказала: вы прекрасно понимаете, если вы отказываетесь от военной службы, вероятно, это означает - суд и тюрьма, или вы идете и убиваете. Если вы готовы к тюрьме, то надо выбрать этот вариант. Но я не могу сказать вам - да, идите в тюрьму, не смейте брать оружие.
Я привела лишь пример. Два примера из истории. Это, во-первых, то, что христиане не защищали Иерусалим, а бежали и тем самым спаслись. Фарисеи, правда, тоже не защищали Иерусалим и тоже спаслись. Все остальные погибли - саддукеи, зелоты, священники - в основном, все. Это - первый пример, самый ранний. Понятно, что христиане, с точки зрения очень многих, оказались предателями народа.
Второй пример, единственный, который я знаю, я просто плохо знаю историю церкви... это, помните картину Легре "Мученичество Святого Маврикия". Он был командиром легиона, и его отправили - как бы мы сейчас сказали: "зачищать" местность какую-то от христиан. И он отказался. И он, и его легион, - они были христианами, они сложили оружие, положили на землю, и их всех перебили.
Но, вы знаете, нельзя давать советов, я не могу давать советы - сделайте так, как Маврикий. Это должен сделать каждый человек, сам - для себя.
Яков Кротов:
Русский язык очень хорош, потому что он дает оттенки каких-то важных понятий. Есть безответственность, а есть - безответность.
Безответственный человек может отвечать, но не хочет, а безответный - отвечать не умеет, не имеет опыт ответа. Безответный человек - это тот, кто вырос в безответственном обществе, в обществе репрессивном, в котором не звучат ответы, в котором звучат только команды или приказы, декларации или догматы. Безответным может быть и целый народ, если он завоеван другим народом. Российскую безответность часто объясняли именно татаро-монгольским игом, крепостным правом.
Безответность может перерастать в безответственность. Человек получит свободу даром, не будучи готов свободе, и тогда он может имитировать только ответы. А я думаю, что безответственность и есть не столько отсутствие ответа, сколько его имитация, когда "запускают курочку", как говорил Аркадий Райкин. И поэтому безответственность - такая противная, скользкая, мерзкая. Крепостное право действительно порождало безответность, которую путали с христианским смирением и считали, что это и есть само православие. А освобождение от крепостного права - да, породило безответственность.
Но ведь когда мы говорим - человек не был готов к свободе - это само по себе безответственное заявление. Быть готовым к свободе - это все равно, что быть готовым к жизни. Никто не готов. Никто не готов и никто не может дать ответ на вопрос, который никогда еще не звучал, учебника тут нет. Но если свобода есть, то человек быстро научается ответственности. Скорее, всякий раз, когда свободного человека упрекают в безответственности, подозреваешь, что свободы настоящей не дали или не понимают, что такое свобода. Коммунисты очень любили попрекать народ, которым управляли, в безответственности. Вся советская сатира вставляла фитили, в основном, на эту тему. А сегодня - иначе, многие люди, любившие свободу в теории, бывшие тайными или явными антикоммунистами, возмущаются наступившей свободой и говорят о том, что эта свобода - без достаточно личной ответственности за другого. Вот личной ответственностью западный человек похвастаться может, но, говорят наши критики, это - индивидуализм и эгоизм отвечать только за себя, а надо отвечать за то, что на каждом углу продают презервативы, по телевизору крутят развратное кино, всякие нехорошие проповедники снимают залы в наших домах культуры. Вы ложитесь спать в 10 часов вечера и не видите теле-разврата? Нет, а вы устройте всенощное бдение у телеэкрана, вы только посмотрите: видите, какую гадость показывают? И
И оказывается, что ответственность может быть очень и очень агрессивной. Как же разграничить личную ответственность и личную безответственность, коллективную ответственность, в лучшем смысле слова, когда я помогаю другим, творчески помогаю, - и коллективную ответственность агрессивную, злобную, с автоматами или с цензурой в руках?
Глеб Якунин:
Скорее, христианин должен как бы лично себя считать ответственным за все те недостатки, за то, что плохое есть в нашей жизни, и вот если говорить о церкви, то в самой церкви несет ответственность. Это - его личное отношение к тому, что происходит в отношении себя. А что касается других людей, то тут скорее наоборот: он должен быть снисходительным и к грехам других людей. Тут как бы такое зеркальное отражение.
Яков Кротов:
Понять свою личную ответственность - это ведь значит, по смыслу языка, понять и свою личность, прежде всего: кто ты такой? Тут возможна путаница, принимаешь себя за кого-то другого. Как говорил один мудрец: русский человек вечно ведет себя с Богом как мужик, а с женщинами - как баба, а надо бы - наоборот. Ведь апостол Павел называет церковь невестой, церковь - женского рода, и мужчина, если он в церкви, он, скорее, женского рода по сравнению с Богом.
Что означает - "человек ведет себя с Богом как мужик"? Не дает Богу собой руководить, не принимает его волю. Наоборот, считает себя ответственным за то, за что должен отвечать Бог.
И, наоборот, с женщинами часто такой человек не принимает на себя ответственность за пропитание семьи, детей и так далее, сидит на женской шее, да еще считает себя самым главным и плачется.
Такая же путаница происходит и в политике, и в церкви, потому что очень часто человек считает себя ответственным за то, за что отвечает другой. Психологи называют это явлением крестьянской ответственности: человек вырос в селе, где каждый отвечает за свой участок земли, и за дрова, и за воду, никто за тебя ничего не сделает. Вот приезжает женщина такая в Москву, устраивается гардеробщицей в Большой театр, и она считает себя ответственной за все, что происходит в Большом театре - дирижер ли там не так дирижирует, или не так оделся клиент, она все время должна сделать замечание. И вот от такой, конечно, гиперответственности просто поперек горла жизнь встает.
И часто то же самое и в церкви: не недостаток ответственности, а наоборот, слишком много людей, которые отвечают, а прав-то у них нет.
Как же тогда все-таки человеку провести границу между тем, за что он отвечает и за что не отвечает?? Если он христианин - за что он отвечает в церкви? Если он гражданин совершеннолетний - за что он отвечает в политике? И между тем, за что отвечают другие? Вопрос я обращаю к женщине, к существу, по православной традиции, совершенно безответному.
Светлана Солодовникова:
Нет, я не отвечаю за то, что происходит в церковной администрации. То есть я, возможно, не могу влиять на это, на то, что происходит в церковной администрации. Но я ведь понимаю, что что-то происходит в церковной администрации, - на мой взгляд, правильное, и что-то происходит неправильное, что мне не нравится. Даже если я на это влиять не могу, мне кажется, что нужно пытаться, со своей стороны, сделать такое, чтобы эту ситуацию исправить. В общем, человек должен, в любом случае, пытаться делать что-то, что в его силах, чтобы ситуация повернулась в нужную, на его взгляд, сторону.
Яков Кротов:
Коллективная ответственность, в самом агрессивном своем виде, она ведь одна и в христианстве, и вне христианства. Когда сейчас бывший антикоммунист, писатель, инженер человеческих душ, бывший диссидент, пишет: "В любом народе, по всей вероятности, численно преобладают безвинные души, однако мы знаем по опыту истории, что время от времени в сердцевине народа возникает энергетическое ядро, заряженное злой волей". Статья - в "Московских новостях", не буду уж срамить человека, но вывод он делает однозначный: надо бомбить это энергетическое ядро, ну и, соответственно, народ, который в себе это ядро несет.
Значит, и в христианстве, и за его пределами есть вот эта коллективная, агрессивная ответственность? В чем исток вот этих безобразий?
Евгений Рожковский:
Это все опять "черное энергетическое ядро" в народе, которое надо бомбить, это все "фолькнаука" с оккультными какими-то замесами. Если есть, действительно, у кого-то это "черное энергетическое ядро" - они прекрасно сидят в бункерах или прекрасно уходят из-под обстрелов, а гибнут женщины, старики, дети. Гибнут вообще во время войн, гибнут самые слабые, самые беззащитные и лучшие. Само понятие коллективности - то, что каждый из нас несет в себе какую-то универсальную беду, универсальное страдание, это вещь самоочевидная. Драма Креста Господня - это и есть нам какой-то великий, спасительный знак: что универсальная вина, универсальная боль, универсальное страдание проходит через тебя самого, и ты сам должен откликнуться на вызов это универсальной беды, а не возлагать на кого-то еще этот вызов.
Яков Кротов:
Конечно, глупо говорить, что ответственным человеком может быть только верующий христианин, лично ответственным. Факты вещь упрямая - можно и вне христианства быть ответственным, и ответственным - и лично, и коллективно, в лучшем смысле слова.
Вот ведь парадокс: большинство неверующих людей, людей, которые на себя целиком принимают ответственность, потому что думают, что нет никого рядом, кто поможет им найти ответ, потому что они обращаются к небу и не слышат ответа, - очень заботятся о загробной участи всего человечества, и упрекают нас, что мы, христиане, верим только в спасение избранных. Хотят, чтобы спаслись все, а мы, христиане, как раз часто думаем только о личном спасении и недостаточно молимся о спасении всех.
Хотя были многие великие святые, как в 20-м веке русский монах, афонский подвижник старец Силуан, которые молились именно за весь мир, за атеистов и верующих, за православных и буддистов, за всех людей.
Но, действительно, именно в нехристианстве, в атеизме, в агностицизме, в отказе от Бога, человек действительно часто более ответственно подходит к жизни.
Так, человек в тюрьме часто аккуратнее, добросовестнее и чище живет, чем на воле. Выпустят - будет гадить, а здесь он поневоле подтягивается, потому что может полагаться только на себя. Так, взрослый человек, который уже не может рассчитывать на отца, волей-неволей становится ответственнее, чем был в детстве.
И вот, вера Бога, в Бога-личность, в Бога, который принял на себя ответственность за грехи всех людей, на себя лично, который ответил собственной жизнью, - конечно, такая вера открывает ответственность по-новому. Но вера не помогает быть ответственнее, помогает быть ответственнее Бог. Ведь главное в ответственности - это проблема соотношения личного и коллективного. Я отвечаю за себя или коллектив? Отвечаю ли я за коллектив, или каждый - за себя, один Бог за всех? Здесь нет четкого ответа.
Ответ на это для христианина - в повседневном общении с Богом. Который - один, абсолютно один. Но который - не одинок, который берет на себя ответственность за грехи всех. И главное - наш Бог один и, в то же время - троичен. Это абсолютная, непостижимая тайна, но это опыт, ежедневный опыт, почти научный по своей точности. Оказывается, наша человеческая тайна - я и мы, это только слабое отражение огромной тайны, божественного "Я" в котором есть и "мы".
Когда я верую в Бога-Троицу, это не возвращение к многобожию, в многобожии тайны нет, там есть только ошибка, как нет тайны в толпе, в стаде. Когда я верую в то, что кроме Отца, есть и Сын, и Дух, и они приходят ко мне, не покидая Отца, пребывая с Ним и в Нем едины, - это прорыв к единству в многообразии, к единству в любви. И, по мере того, как осуществляется этот прорыв к пресвятой Троице, в жизни христианина, в жизни человека, встает вопрос: а я, что - я? Только самец, который делает все сам, отвечает на все сам? Или ты умеешь вовремя ответить за себя, вовремя - за всех, а вовремя - дать ответить тому, кто знает все ответы и может ответить за всех - Богу?
