Олег Кусов: Возвращение беженцев домой - верный признак окончания войны в Чечне. По крайней мере, это веский аргумент для Кремля в его дискуссиях с западными политиками о ситуации на Северном Кавказе. Но для достижения желаемого эффекта, как считают наблюдатели, необязательно возвращать всех чеченских беженцев, российским властям достаточно лишь ликвидировать палаточные лагеря в Ингушетии. Однако, как оказалось, большинство беженцев по-прежнему не хотят возвращаться в нестабильную Чечню, и им нет дела до дипломатических игр Кремля.
О том как проходила ликвидация палаточного лагеря "Иман", расположенного возле ингушского селения Аки-Юрт, рассказывает наш корреспондент на Северном Кавказе Юрий Багров.
Юрий Багров: Лагерь вынужденных переселенцев "Иман", расположенный вблизи ингушского селения Аки-Юрт, ликвидирован. Еще неделю назад здесь стояло больше 80-ти палаток, сейчас остались лишь несколько саманных домиков, которые выстроили беженцы из Чечни. Более полутора тысяч чеченцев за последнюю неделю были выселены из брезентовых жилищ и перевезены в Чечню. Официальные лица в Ингушетии говорят, что беженцы переезжали добровольно, и на них не оказывалось давление. Исходя из этой малопонятной логики, выходит, что люди, потерявшие свои дома и бежавшие от войны в Чечне, более трех лет жившие только за счет помощи международных благотворительных организаций, внезапно все как один решили бросить в 15-градусный мороз свое жилье и вернуться к обгоревшим руинам.
Замечу, что еще в сентябре при очередной попытке местных властей выдавить беженцев из республики, люди из этого палаточного лагеря устраивали митинги с целью предотвратить насильственное выселение. Тогда чиновники отступили. Новая попытка административных структур Ингушетии в операции переселения чеченцев оказалась более успешной. Сигналом к действию послужило заявление вице-премьера Ингушетии по делам беженцев Магомета Мархиева о том, что палаточные лагеря на территории республики будут ликвидированы к 20-му декабря. Уже на следующий день в городок беженцев приехали представители администрации Чечни и Ингушетии, сотрудники миграционных служб. За счет прибывших численность населения лагеря увеличилась почти вдвое, они беседовали у палаток, не заходя во внутрь, люди в теплых пальто и беженцы в поношенной одежде. Все подъездные дороги к лагерю блокировали ингушские милиционеры. Особенно важным, как создавалось впечатление, для них было не пропустить журналистов, правозащитников, сотрудников гуманитарных миссий. "Там проводится спецоперация, - говорили омоновцы, - проезд запрещен". К лагерю смогли прорваться лишь правозащитники из Назрановского отделения центра "Мемориал", имевшие личные связи среди местных милиционеров. Они позже рассказали журналистам, что беженцы находятся под мощным прессингом со стороны чиновников. Людей фактически шантажировали, обещая отключить свет и газ, если они не покинут лагерь. Угрозы возымели действие, столбик термометра уже несколько дней не поднимался выше минус десяти градусов. Уезжая, люди забирали все, некоторые по кирпичу разбирали саманные пристройки. Жизнь беженца научила людей рассчитывать лишь на свои силы. Мало кто из них верит, что при обустройстве на новом месте им помогут власти. Чеченцы надеются, что им самостоятельно удастся отстроить временное жилье, чтобы пережить предстоящую зиму.
Олег Кусов: Член совета правозащитного центра "Мемориал" Светлана Ганнушкина, побывавшая на днях в Ингушетии и Чечне, утверждает, что сотрудники МЧС и местные власти пользовались различными способами давления на беженцев в лагере "Иман". Местные власти, например, произвольно сокращали списки беженцев.
Светлана Ганнушкина: Сначала уменьшается количество людей. Меня убеждали, что на самом деле это действительно отсутствующие люди, но это не так. Во-первых, я видела в лагерях, поскольку я общалась с этими людьми сама, я с ними разговаривала, я видела этих живых людей, снятых целыми семьями со списков. Я видела их соседей, которые утверждали, что если кто-то куда-то и отлучался, позволял себе поехать в Чечню и там что-то среди дня посеять на огороде, не более того, то есть переселяться в Чечню никто не собирался. Самое прямое доказательство - это то, что в лагере Аки-Юрт, в лагере "Иман" сняты с учета были все учителя, которые продолжали учить детей в школе, они работали в школе. Как могло оказаться, что никто из них не оказался в списках?
Олег Кусов: Светлана Ганнушкина стала свидетелем нагнетания нервозности в палаточном лагере со стороны необычных агитаторов.
Светлана Ганнушкина: Второй этап - это начинают расхаживать по лагерям какие-то люди, не представляясь, они начинают угрожать. Они говорят: "Сегодня вы уезжаете, завтра вы побежите. Сегодня вам дадут гуманитарную помощь всю, которую не выдали, за пять, три девять месяцев (в разных лагерях по-разному) вас посадят на машины, вас отвезут туда, куда вы хотите, а завтра это будет не так". Возникает нервная обстановка. Эти эмиссары ходят сотнями, в Аки-Юрте я видела их невероятное количество. Они лгут. Люди были в Аки-Юрте доведены до истерического состояния. Людей убеждают, что у них есть варианты. Что это за варианты? Я все-таки добилась встречи с представителем миграционной службы России Ростовцевым Александром Леонидовичем. Он мне сказал, что все имеют варианты. Кто не хочет, тот может не возвращаться из Ингушетии в Чечню. Как же остаться, спрашивается? Оказывается, можно поселиться в так называемых "компактах", то есть некоторых помещениях, которые миграционная служба снимает у местных жителей, это какие-то заводы, как правило, неприспособленные к тому, чтобы там жители люди, фермы и так далее. На мой вопрос, а достаточно ли там мест, он сказал: "Конечно нет, основная масса должна ехать в Чечню. И вообще нечего им уже там делать, они должны собираться, они должны ехать восстанавливать свою родину". Когда? В ноябре месяце, в декабре месяце, среди мороза и холода восстанавливать дома, в которые попало по три снаряда? А именно в такие дома уезжали люди. Восстанавливать дома, в которых нет окон и дверей, где нет газа, где нет электричества? Каким образом эти люди сейчас смогут восстановить дома?
Олег Кусов: Сотрудники МЧС предлагают чеченским беженцам и другие варианты временного решения жилищной проблемы. Но ни один из них, по словам Ганнушкиной, не приемлем для этих людей.
Светлана Ганнушкина: Один из "пряников", который предлагается: лежат 400 адресов, 400 фамилий людей, с которыми можно заключить договор. Я не видела никого, кто бы заключил такой договор. Почему? Причина очень простая. Стороны этого договора - наемодатель и наниматель, в самом договоре гарантии государства не прописаны. Человек договаривается с кем-то, кого он никогда не видел, что он будет жить в его помещении, которого он тоже никогда не видел, и государство обещает ему платить. Мы же прекрасно знаем, что государство обещало платить и тем людям, которые реально сделали свои помещения в Ингушетии, но оно им не платило. Сегодня люди получат эти деньги, завтра государство может сказать "извините", как обычно говорят. Как у нас министр, снисходительно улыбаясь, говорит, пожимая плечами: "Ну нет в России денег!". На министра есть, а на людей нет. Эти предложения, конечно, остаются нереализованными. Их нельзя воспринимать серьезно. Предлагается еще один вариант договора. Говорят: "Мы согласны даже на то, чтобы вы заключили договор сами с собой". Каким образом? Например, живет семья, сестра заключает договор с братом, и всей семье, включая брата, дается 20 рублей на жилье. Нелепо, конечно, можно было бы придумать что-то более разумное с правовой точки зрения. Но вот, может, это единственный путь, некоторым людям все-таки удастся получить эти деньги, по крайней мере. И последнее. Это так называемые ПВР - пункты временного размещения в Чечне. В ПВР я побывала, была в трех ПВР города Грозного. ПВР переполнены, в конце лета туда переселили жителей села Знаменское, которое на севере Чечни, и где было два лагеря относительно спокойных, и даже один из них просто был показательный, туда всегда возили иностранцев показывать, в каких приличных условиях живут люди. Их переселили в ПВР. В одном из ПВР числится и стоит на довольствии 1200 человек, реальных мест 800. Остальные кто как устроился. Говорят: "Они по собственному желанию". Неверно. При нас приходили люди, которые спрашивали, не освободилось ли место, которые просили поселить их в ПВР. Один из них был инвалид войны. Во втором ПВР 700 человек живет, а дополнительно числится еще 900, то есть не хватает больше половины мест. Куда, спрашивается, собираются переселять 20 тысяч беженцев из палаток? Есть еще пять лагерей, если мы их спасем, это будет большая удача.
Олег Кусов: Светлане Ганнушкиной удалось посетить один из пунктов так называемого компактного поселения на территории Ингушетии. Подобное жилище беженцам и предлагают вместо палаток.
Светлана Ганнушкина: Сейчас в Аки-Юрте 18 палаток. Там в одной палатке находится пункт помощи беженцам, которым руководят "Врачи без границ". Они дежурят в своей палатке, чтобы их хотя бы оставили там для того, чтобы они могли помогать людям, переселившимся в соседний так называемый компакт. Что такое этот компакт, куда переселились семь семей из Аки-Юрта, Из лагеря "Иман", которых гнали, начиная с осени? Это винзавод, рядом кожевенный завод, это частное владение. Когда я туда пришла 26-го ноября, то там была уже паника. Люди как-то устроились. То что винзавод не годится для проживания людей, это не надо объяснять, наверное, но люди как-то устроились. Люди на этих холодных кафельных полах что-то такое настелили, на какой-то снятой двери в трех одеялах спят пятеро детей. Но они все-таки там поселились, у них есть какая-то печка, они привезли с собой из лагеря. Туда подают газ. Если газ отключат, кстати говоря, то он будет отключен и в лагере "Иман". Это частное владение. За день до моего приезда туда приходила охрана владельца, вооруженная охрана, и сказала: "Через два дня вы еще здесь останетесь, - пеняйте на себя". Я обратилась в миграционную службу. В миграционной службе мне говорят: "Пусть не обращают внимания". Попробуйте не обращать внимания на вооруженных людей, которые пришли выгонять вас из дома. Каким образом можно на них не обращать внимание? Желательно, чтобы они на вас не обращали внимания. Но этого добиться едва ли удастся.
Олег Кусов: Бытовая необустроенность на самом деле остается для беженцев не главной проблемой. Чеченцы уже не раз доказывали свою способность обустроиться в любом мало-мальски пригодном для жилья месте. Но смириться с бесконечными задержаниями военными и сотрудниками спецслужб в Чечне они не в состоянии.
Светлана Ганнушкина: Самая главная причина, причина, по которой люди не уехали в мае, когда был заключен договор между Чечней и Ингушетией, подписанный Зязиковым и Кадыровым, и назывался он "План переселения". И в этом плане было четко сказано, в 20-м пункте, что "будут обеспечены условия безопасности". Вот поэтому, потому что этот пункт не выполнен - условия безопасности ни в коей мере не соблюдаются в Чечне, поэтому люди не хотят ехать. Возвращения беженцев хочет Кадыров, но сам Кадыров ровно 27-го числа проводил совещание с главами администраций и силовыми структурами и говорил, что основной причиной невозвращения беженцев являются нарушения прав человека в отношении мирного населения. Я говорила в Грозном с милицией. Чеченская милиция говорит, что она совершенно бессильна обеспечить безопасность граждан, особенно то, что касается ночи. Приезжают на уазиках, на бэтээрах, любого человека могут вытащить на улицу, никто не в состоянии этому противостоять, потому что есть ограниченное время выхода, это не "комендантский час". Какое фарисейство: не введено чрезвычайное положение, введен срок, время, когда можно выходить из дому, но это не "комендантский час". Спрашивается, что это? Это, оказывается, ограниченное время выхода на улицу. В это ограниченное время с вашим соседом может произойти все что угодно, а вы не можете выскочить ему на помощь даже в качестве свидетеля, потому что в вас будут стрелять из-за этого ограниченного времени, вы нарушитель.
Сотрудник милиции рассказывал мне, что на него трижды покушались. Один раз ему удалось тех, кто на него нападал, сдать военным, их отпустила прокуратура, под подписку о невыезде. Мальчишка, студент института московского, у которого нашли, скорее всего, подложили, крошечную дозу наркотика, не может быть выпущен из-под стражи. У нас в Москве сейчас идет поток обращений по этому поводу, потому что он опасный преступник, под подписку о невыезде. Что можно после этого говорить? Они жаловались и говорили: "Мы смертники здесь, нас никто не защищает, военные нас не защищают". И мы с двух сторон подвергаемся опасности. Ночью милиция чеченская задержала два уазика пьяных военных, которые бушевали на улице. Утром приехал из соседней части генерал, сказал: "Какая же вы разведка, сдались ментам?"
Олег Кусов: По мнению правозащитника Александра Черкасова, власти, ликвидировав палаточные лагеря в Ингушетии, пытаются спрятать беженцев от журналистов, которые нашли в лице чеченцев постоянный источник информации о нарушении прав человека в соседней Чечне.
Александр Черкасов: О событиях в Ингушетии мы как-то узнаем, о том, что происходит в Чечне, мы почти ничего не знаем. Ликвидируя лагеря беженцев, власти ликвидируют источник информации о неблагополучии в Чечне. По сути дела, сейчас средства массовой информации, тем более телевидение, в Чечне независимо работать практически не может, только под контролем федеральных силовых структур. Стало быть, какой-то репортаж о не совсем благополучной ситуации там вряд ли может появиться на телеэкранах. По сути дела, только палаточные лагеря, ряды палаток, похожие на римские военные лагеря, показывают, что люди от чего-то бежали. От чего, остается только догадываться. И диктор может к этим кадрам палаточных лагерей дать краткую информацию, от чего же все-таки люди бежали. Если не будет этих кадров, если ликвидируют палатки, все, чеченская тема исчезнет с телевизионных экранов. Что же происходило там в Чечне? После "Норд-Оста" прошло 40 дней, за это время не было сообщений о большом количестве "зачисток". Было известно о событиях, например, в Чечен-ауле, где в ходе "зачисток" были убиты или исчезли несколько человек. Однако исчезновения людей после ночных задержаний стали явлением более массовым, чем раньше. Настолько массовым, что даже приехавшие в Москву на встречу с Путиным представители чеченских администраций об этом заговорили. Даже Кадыров говорил о том, что эти исчезновения мешают нормализации в Чечне.
Олег Кусов: Западная пресса на минувшей неделе уделила повышенное внимание проблеме выдавливания чеченских беженцев из Ингушетии. Со статьями из газет "Нью-Йорк Таймс" и "Тайгесцайтунг" вас познакомит Вероника Боде. Материал "Нью-Йорк Таймс" называется "Российские войска начали изгонять чеченцев из лагерей для беженцев".
Вероника Боде: Директор по европейским и среднеазиатским делам правозащитной организации "Хьюман Райтс Уотч" Рэтчел Дембер назвала выселение беженцев из лагеря Аки-Юрт генеральной репетицией более широкой операции по очистке Ингушетии от беженцев, которых там насчитывается до 150-ти тысяч человек. В финансируемых международными организациями лагерях находится менее 30-ти тысяч человек, остальные проживают у родственников и знакомых или ютятся в амбарах, или в заброшенных строениях. Россия давно уже заявляет, что лагеря для беженцев являются местом, где укрываются чеченские повстанцы и их сторонники, а правительство Ингушетии жалуется, что перегружено заботами о содержании незваных гостей, хотя значительную долю помощи беженцам предоставляют международные организации, а не российское правительство.
Заместитель генерального секретаря Организации Объединенных Наций по гуманитарным вопросам Кензо Ашима сказал, что беженцы не хотят возвращаться домой по причине отсутствия безопасности, а также жилья, основных коммунальных услуг и экономических возможностей. Ранее на этой неделе российские официальные лица отвергли эти опасения, настаивая на том, что никаких беженцев не будут принуждать вернуться в Чечню против их воли, и что в Ингушетии будет выделено жилье тем, кто отказывается возвращаться в Чечню. Заместитель премьер-министра Ингушетии заявил, что республика получила заявки от десяти тысяч беженцев, желавших уйти из лагерей.
Россия говорит, что построила в Чечне жилье для возвращающихся беженцев и нашла жилье для тех, кто хочет остаться в Ингушетии. Однако организация "Хьюман Райтс Уотч" сегодня заявила, что беженцев в Ингушетии поставили перед выбором: либо вернуться в Чечню, либо переселиться на брошенные заводы и фабрики, где нет даже базисных удобств для проживания людей.
Олег Кусов: Статья о проблемах чеченских беженцев в германской газете "Тайгесцайтунг" вышла под заголовком "Ингушетия будет выметена под метлу до Нового года ".
Вероника Боде: Задача, поставленная перед федеральной и местной миграционными службами, ведающими проблемами миграции, проста - до нового года Ингушетия должна быть выметена под метелку. Начало было положено в лагере Аки-Юрт, в котором, согласно данным комиссии ООН по беженцам, жили 1500 беженцев. К вечеру в лагере было снято 17 палаток, их жители были погружены на грузовики и увезены в неизвестном направлении. Просьба комиссара ООН - не депортировать жителей без их согласия - в Назрани и Москве услышана не была. О добровольном возвращении, считают в комиссии, речь может идти только в том случае, если беженцы перед этим будут проинформированы о новом месте жительства и смогут продолжать оставаться в Ингушетии. Для международной общественности Москва пыталась создать впечатление, будто она никого не будет принуждать. Беженцы, между тем, в массовом порядке жаловались, что вербовщики Кремля принуждали их подписывать заявления о добровольном возвращении. "Последние дни сотрудники миграционной службы отыскивали семьи, которые упорствовали и оказывали на них психологическое давление", - сообщила Светлана Ганнушкина из правозащитной организации "Мемориал". Кто отказывался, тому обрисовывали альтернативу: их выставят на улицу, они потеряют всякое право на жалкий продовольственный паек и будут должны отказываться от помощи в размере 20-ти рублей, то есть 66 центов в день на человека, выделяемые на цели переезда. Бюрократия применяла и особенно коварные методы. Некоторым беженцам были предложены договоры об аренде помещения в Ингушетии, по которым государство обязывалось платить за аренду. В это в России могут поверить только совсем наивные люди. Практика насильственного переселения напомнила о методах принудительной коллективизации крестьян в 30-е годы, сказал правозащитник Олег Орлов, тогда тоже крестьяне шли в государственные колхозы "добровольно". Неясно, где должны будут возвратившиеся беженцы размещаться, наполовину жилые пункты временного размещения безнадежно переполнены, а новые пока не оборудованы. Поэтому многие беженцы вынуждены располагаться вблизи руин или в открытом поле. Наверняка неслучайно то, что переселение проходит незадолго до окончания рамадана.
Олег Кусов: Российский этнолог, член-корреспондент Академии наук Сергей Арутюнов считает решение о зимнем переселении беженцев неудачной инициативой властней. По мнению академика, она не приблизит окончания боевых действий в республике. Из-за подобных решений война только затягивается. Но это не единственный фактор, который оказывает негативное воздействие на ситуацию на Северном Кавказе. Сергей Арутюнов предполагает, что война в Чечне может завершиться только при смене всей внутриполитической стратегии государства.
Сергей Арутюнов: Какие силы способны прекратить войну в Чечне? Это, конечно, силы либерально-демократические, силы, никак не связанные с так называемыми силовыми структурами, то есть со спецслужбами, с генералитетом, с людьми в погонах и с пистолетами. До тех пор, пока определяющую роль в нашей стране будут играть люди с пистолетами и люди в больших золотых погонах, даже невидимых, как на сотрудниках спецслужб, до тех пор ничего положительного ожидать не приходится.
О том как проходила ликвидация палаточного лагеря "Иман", расположенного возле ингушского селения Аки-Юрт, рассказывает наш корреспондент на Северном Кавказе Юрий Багров.
Юрий Багров: Лагерь вынужденных переселенцев "Иман", расположенный вблизи ингушского селения Аки-Юрт, ликвидирован. Еще неделю назад здесь стояло больше 80-ти палаток, сейчас остались лишь несколько саманных домиков, которые выстроили беженцы из Чечни. Более полутора тысяч чеченцев за последнюю неделю были выселены из брезентовых жилищ и перевезены в Чечню. Официальные лица в Ингушетии говорят, что беженцы переезжали добровольно, и на них не оказывалось давление. Исходя из этой малопонятной логики, выходит, что люди, потерявшие свои дома и бежавшие от войны в Чечне, более трех лет жившие только за счет помощи международных благотворительных организаций, внезапно все как один решили бросить в 15-градусный мороз свое жилье и вернуться к обгоревшим руинам.
Замечу, что еще в сентябре при очередной попытке местных властей выдавить беженцев из республики, люди из этого палаточного лагеря устраивали митинги с целью предотвратить насильственное выселение. Тогда чиновники отступили. Новая попытка административных структур Ингушетии в операции переселения чеченцев оказалась более успешной. Сигналом к действию послужило заявление вице-премьера Ингушетии по делам беженцев Магомета Мархиева о том, что палаточные лагеря на территории республики будут ликвидированы к 20-му декабря. Уже на следующий день в городок беженцев приехали представители администрации Чечни и Ингушетии, сотрудники миграционных служб. За счет прибывших численность населения лагеря увеличилась почти вдвое, они беседовали у палаток, не заходя во внутрь, люди в теплых пальто и беженцы в поношенной одежде. Все подъездные дороги к лагерю блокировали ингушские милиционеры. Особенно важным, как создавалось впечатление, для них было не пропустить журналистов, правозащитников, сотрудников гуманитарных миссий. "Там проводится спецоперация, - говорили омоновцы, - проезд запрещен". К лагерю смогли прорваться лишь правозащитники из Назрановского отделения центра "Мемориал", имевшие личные связи среди местных милиционеров. Они позже рассказали журналистам, что беженцы находятся под мощным прессингом со стороны чиновников. Людей фактически шантажировали, обещая отключить свет и газ, если они не покинут лагерь. Угрозы возымели действие, столбик термометра уже несколько дней не поднимался выше минус десяти градусов. Уезжая, люди забирали все, некоторые по кирпичу разбирали саманные пристройки. Жизнь беженца научила людей рассчитывать лишь на свои силы. Мало кто из них верит, что при обустройстве на новом месте им помогут власти. Чеченцы надеются, что им самостоятельно удастся отстроить временное жилье, чтобы пережить предстоящую зиму.
Олег Кусов: Член совета правозащитного центра "Мемориал" Светлана Ганнушкина, побывавшая на днях в Ингушетии и Чечне, утверждает, что сотрудники МЧС и местные власти пользовались различными способами давления на беженцев в лагере "Иман". Местные власти, например, произвольно сокращали списки беженцев.
Светлана Ганнушкина: Сначала уменьшается количество людей. Меня убеждали, что на самом деле это действительно отсутствующие люди, но это не так. Во-первых, я видела в лагерях, поскольку я общалась с этими людьми сама, я с ними разговаривала, я видела этих живых людей, снятых целыми семьями со списков. Я видела их соседей, которые утверждали, что если кто-то куда-то и отлучался, позволял себе поехать в Чечню и там что-то среди дня посеять на огороде, не более того, то есть переселяться в Чечню никто не собирался. Самое прямое доказательство - это то, что в лагере Аки-Юрт, в лагере "Иман" сняты с учета были все учителя, которые продолжали учить детей в школе, они работали в школе. Как могло оказаться, что никто из них не оказался в списках?
Олег Кусов: Светлана Ганнушкина стала свидетелем нагнетания нервозности в палаточном лагере со стороны необычных агитаторов.
Светлана Ганнушкина: Второй этап - это начинают расхаживать по лагерям какие-то люди, не представляясь, они начинают угрожать. Они говорят: "Сегодня вы уезжаете, завтра вы побежите. Сегодня вам дадут гуманитарную помощь всю, которую не выдали, за пять, три девять месяцев (в разных лагерях по-разному) вас посадят на машины, вас отвезут туда, куда вы хотите, а завтра это будет не так". Возникает нервная обстановка. Эти эмиссары ходят сотнями, в Аки-Юрте я видела их невероятное количество. Они лгут. Люди были в Аки-Юрте доведены до истерического состояния. Людей убеждают, что у них есть варианты. Что это за варианты? Я все-таки добилась встречи с представителем миграционной службы России Ростовцевым Александром Леонидовичем. Он мне сказал, что все имеют варианты. Кто не хочет, тот может не возвращаться из Ингушетии в Чечню. Как же остаться, спрашивается? Оказывается, можно поселиться в так называемых "компактах", то есть некоторых помещениях, которые миграционная служба снимает у местных жителей, это какие-то заводы, как правило, неприспособленные к тому, чтобы там жители люди, фермы и так далее. На мой вопрос, а достаточно ли там мест, он сказал: "Конечно нет, основная масса должна ехать в Чечню. И вообще нечего им уже там делать, они должны собираться, они должны ехать восстанавливать свою родину". Когда? В ноябре месяце, в декабре месяце, среди мороза и холода восстанавливать дома, в которые попало по три снаряда? А именно в такие дома уезжали люди. Восстанавливать дома, в которых нет окон и дверей, где нет газа, где нет электричества? Каким образом эти люди сейчас смогут восстановить дома?
Олег Кусов: Сотрудники МЧС предлагают чеченским беженцам и другие варианты временного решения жилищной проблемы. Но ни один из них, по словам Ганнушкиной, не приемлем для этих людей.
Светлана Ганнушкина: Один из "пряников", который предлагается: лежат 400 адресов, 400 фамилий людей, с которыми можно заключить договор. Я не видела никого, кто бы заключил такой договор. Почему? Причина очень простая. Стороны этого договора - наемодатель и наниматель, в самом договоре гарантии государства не прописаны. Человек договаривается с кем-то, кого он никогда не видел, что он будет жить в его помещении, которого он тоже никогда не видел, и государство обещает ему платить. Мы же прекрасно знаем, что государство обещало платить и тем людям, которые реально сделали свои помещения в Ингушетии, но оно им не платило. Сегодня люди получат эти деньги, завтра государство может сказать "извините", как обычно говорят. Как у нас министр, снисходительно улыбаясь, говорит, пожимая плечами: "Ну нет в России денег!". На министра есть, а на людей нет. Эти предложения, конечно, остаются нереализованными. Их нельзя воспринимать серьезно. Предлагается еще один вариант договора. Говорят: "Мы согласны даже на то, чтобы вы заключили договор сами с собой". Каким образом? Например, живет семья, сестра заключает договор с братом, и всей семье, включая брата, дается 20 рублей на жилье. Нелепо, конечно, можно было бы придумать что-то более разумное с правовой точки зрения. Но вот, может, это единственный путь, некоторым людям все-таки удастся получить эти деньги, по крайней мере. И последнее. Это так называемые ПВР - пункты временного размещения в Чечне. В ПВР я побывала, была в трех ПВР города Грозного. ПВР переполнены, в конце лета туда переселили жителей села Знаменское, которое на севере Чечни, и где было два лагеря относительно спокойных, и даже один из них просто был показательный, туда всегда возили иностранцев показывать, в каких приличных условиях живут люди. Их переселили в ПВР. В одном из ПВР числится и стоит на довольствии 1200 человек, реальных мест 800. Остальные кто как устроился. Говорят: "Они по собственному желанию". Неверно. При нас приходили люди, которые спрашивали, не освободилось ли место, которые просили поселить их в ПВР. Один из них был инвалид войны. Во втором ПВР 700 человек живет, а дополнительно числится еще 900, то есть не хватает больше половины мест. Куда, спрашивается, собираются переселять 20 тысяч беженцев из палаток? Есть еще пять лагерей, если мы их спасем, это будет большая удача.
Олег Кусов: Светлане Ганнушкиной удалось посетить один из пунктов так называемого компактного поселения на территории Ингушетии. Подобное жилище беженцам и предлагают вместо палаток.
Светлана Ганнушкина: Сейчас в Аки-Юрте 18 палаток. Там в одной палатке находится пункт помощи беженцам, которым руководят "Врачи без границ". Они дежурят в своей палатке, чтобы их хотя бы оставили там для того, чтобы они могли помогать людям, переселившимся в соседний так называемый компакт. Что такое этот компакт, куда переселились семь семей из Аки-Юрта, Из лагеря "Иман", которых гнали, начиная с осени? Это винзавод, рядом кожевенный завод, это частное владение. Когда я туда пришла 26-го ноября, то там была уже паника. Люди как-то устроились. То что винзавод не годится для проживания людей, это не надо объяснять, наверное, но люди как-то устроились. Люди на этих холодных кафельных полах что-то такое настелили, на какой-то снятой двери в трех одеялах спят пятеро детей. Но они все-таки там поселились, у них есть какая-то печка, они привезли с собой из лагеря. Туда подают газ. Если газ отключат, кстати говоря, то он будет отключен и в лагере "Иман". Это частное владение. За день до моего приезда туда приходила охрана владельца, вооруженная охрана, и сказала: "Через два дня вы еще здесь останетесь, - пеняйте на себя". Я обратилась в миграционную службу. В миграционной службе мне говорят: "Пусть не обращают внимания". Попробуйте не обращать внимания на вооруженных людей, которые пришли выгонять вас из дома. Каким образом можно на них не обращать внимание? Желательно, чтобы они на вас не обращали внимания. Но этого добиться едва ли удастся.
Олег Кусов: Бытовая необустроенность на самом деле остается для беженцев не главной проблемой. Чеченцы уже не раз доказывали свою способность обустроиться в любом мало-мальски пригодном для жилья месте. Но смириться с бесконечными задержаниями военными и сотрудниками спецслужб в Чечне они не в состоянии.
Светлана Ганнушкина: Самая главная причина, причина, по которой люди не уехали в мае, когда был заключен договор между Чечней и Ингушетией, подписанный Зязиковым и Кадыровым, и назывался он "План переселения". И в этом плане было четко сказано, в 20-м пункте, что "будут обеспечены условия безопасности". Вот поэтому, потому что этот пункт не выполнен - условия безопасности ни в коей мере не соблюдаются в Чечне, поэтому люди не хотят ехать. Возвращения беженцев хочет Кадыров, но сам Кадыров ровно 27-го числа проводил совещание с главами администраций и силовыми структурами и говорил, что основной причиной невозвращения беженцев являются нарушения прав человека в отношении мирного населения. Я говорила в Грозном с милицией. Чеченская милиция говорит, что она совершенно бессильна обеспечить безопасность граждан, особенно то, что касается ночи. Приезжают на уазиках, на бэтээрах, любого человека могут вытащить на улицу, никто не в состоянии этому противостоять, потому что есть ограниченное время выхода, это не "комендантский час". Какое фарисейство: не введено чрезвычайное положение, введен срок, время, когда можно выходить из дому, но это не "комендантский час". Спрашивается, что это? Это, оказывается, ограниченное время выхода на улицу. В это ограниченное время с вашим соседом может произойти все что угодно, а вы не можете выскочить ему на помощь даже в качестве свидетеля, потому что в вас будут стрелять из-за этого ограниченного времени, вы нарушитель.
Сотрудник милиции рассказывал мне, что на него трижды покушались. Один раз ему удалось тех, кто на него нападал, сдать военным, их отпустила прокуратура, под подписку о невыезде. Мальчишка, студент института московского, у которого нашли, скорее всего, подложили, крошечную дозу наркотика, не может быть выпущен из-под стражи. У нас в Москве сейчас идет поток обращений по этому поводу, потому что он опасный преступник, под подписку о невыезде. Что можно после этого говорить? Они жаловались и говорили: "Мы смертники здесь, нас никто не защищает, военные нас не защищают". И мы с двух сторон подвергаемся опасности. Ночью милиция чеченская задержала два уазика пьяных военных, которые бушевали на улице. Утром приехал из соседней части генерал, сказал: "Какая же вы разведка, сдались ментам?"
Олег Кусов: По мнению правозащитника Александра Черкасова, власти, ликвидировав палаточные лагеря в Ингушетии, пытаются спрятать беженцев от журналистов, которые нашли в лице чеченцев постоянный источник информации о нарушении прав человека в соседней Чечне.
Александр Черкасов: О событиях в Ингушетии мы как-то узнаем, о том, что происходит в Чечне, мы почти ничего не знаем. Ликвидируя лагеря беженцев, власти ликвидируют источник информации о неблагополучии в Чечне. По сути дела, сейчас средства массовой информации, тем более телевидение, в Чечне независимо работать практически не может, только под контролем федеральных силовых структур. Стало быть, какой-то репортаж о не совсем благополучной ситуации там вряд ли может появиться на телеэкранах. По сути дела, только палаточные лагеря, ряды палаток, похожие на римские военные лагеря, показывают, что люди от чего-то бежали. От чего, остается только догадываться. И диктор может к этим кадрам палаточных лагерей дать краткую информацию, от чего же все-таки люди бежали. Если не будет этих кадров, если ликвидируют палатки, все, чеченская тема исчезнет с телевизионных экранов. Что же происходило там в Чечне? После "Норд-Оста" прошло 40 дней, за это время не было сообщений о большом количестве "зачисток". Было известно о событиях, например, в Чечен-ауле, где в ходе "зачисток" были убиты или исчезли несколько человек. Однако исчезновения людей после ночных задержаний стали явлением более массовым, чем раньше. Настолько массовым, что даже приехавшие в Москву на встречу с Путиным представители чеченских администраций об этом заговорили. Даже Кадыров говорил о том, что эти исчезновения мешают нормализации в Чечне.
Олег Кусов: Западная пресса на минувшей неделе уделила повышенное внимание проблеме выдавливания чеченских беженцев из Ингушетии. Со статьями из газет "Нью-Йорк Таймс" и "Тайгесцайтунг" вас познакомит Вероника Боде. Материал "Нью-Йорк Таймс" называется "Российские войска начали изгонять чеченцев из лагерей для беженцев".
Вероника Боде: Директор по европейским и среднеазиатским делам правозащитной организации "Хьюман Райтс Уотч" Рэтчел Дембер назвала выселение беженцев из лагеря Аки-Юрт генеральной репетицией более широкой операции по очистке Ингушетии от беженцев, которых там насчитывается до 150-ти тысяч человек. В финансируемых международными организациями лагерях находится менее 30-ти тысяч человек, остальные проживают у родственников и знакомых или ютятся в амбарах, или в заброшенных строениях. Россия давно уже заявляет, что лагеря для беженцев являются местом, где укрываются чеченские повстанцы и их сторонники, а правительство Ингушетии жалуется, что перегружено заботами о содержании незваных гостей, хотя значительную долю помощи беженцам предоставляют международные организации, а не российское правительство.
Заместитель генерального секретаря Организации Объединенных Наций по гуманитарным вопросам Кензо Ашима сказал, что беженцы не хотят возвращаться домой по причине отсутствия безопасности, а также жилья, основных коммунальных услуг и экономических возможностей. Ранее на этой неделе российские официальные лица отвергли эти опасения, настаивая на том, что никаких беженцев не будут принуждать вернуться в Чечню против их воли, и что в Ингушетии будет выделено жилье тем, кто отказывается возвращаться в Чечню. Заместитель премьер-министра Ингушетии заявил, что республика получила заявки от десяти тысяч беженцев, желавших уйти из лагерей.
Россия говорит, что построила в Чечне жилье для возвращающихся беженцев и нашла жилье для тех, кто хочет остаться в Ингушетии. Однако организация "Хьюман Райтс Уотч" сегодня заявила, что беженцев в Ингушетии поставили перед выбором: либо вернуться в Чечню, либо переселиться на брошенные заводы и фабрики, где нет даже базисных удобств для проживания людей.
Олег Кусов: Статья о проблемах чеченских беженцев в германской газете "Тайгесцайтунг" вышла под заголовком "Ингушетия будет выметена под метлу до Нового года ".
Вероника Боде: Задача, поставленная перед федеральной и местной миграционными службами, ведающими проблемами миграции, проста - до нового года Ингушетия должна быть выметена под метелку. Начало было положено в лагере Аки-Юрт, в котором, согласно данным комиссии ООН по беженцам, жили 1500 беженцев. К вечеру в лагере было снято 17 палаток, их жители были погружены на грузовики и увезены в неизвестном направлении. Просьба комиссара ООН - не депортировать жителей без их согласия - в Назрани и Москве услышана не была. О добровольном возвращении, считают в комиссии, речь может идти только в том случае, если беженцы перед этим будут проинформированы о новом месте жительства и смогут продолжать оставаться в Ингушетии. Для международной общественности Москва пыталась создать впечатление, будто она никого не будет принуждать. Беженцы, между тем, в массовом порядке жаловались, что вербовщики Кремля принуждали их подписывать заявления о добровольном возвращении. "Последние дни сотрудники миграционной службы отыскивали семьи, которые упорствовали и оказывали на них психологическое давление", - сообщила Светлана Ганнушкина из правозащитной организации "Мемориал". Кто отказывался, тому обрисовывали альтернативу: их выставят на улицу, они потеряют всякое право на жалкий продовольственный паек и будут должны отказываться от помощи в размере 20-ти рублей, то есть 66 центов в день на человека, выделяемые на цели переезда. Бюрократия применяла и особенно коварные методы. Некоторым беженцам были предложены договоры об аренде помещения в Ингушетии, по которым государство обязывалось платить за аренду. В это в России могут поверить только совсем наивные люди. Практика насильственного переселения напомнила о методах принудительной коллективизации крестьян в 30-е годы, сказал правозащитник Олег Орлов, тогда тоже крестьяне шли в государственные колхозы "добровольно". Неясно, где должны будут возвратившиеся беженцы размещаться, наполовину жилые пункты временного размещения безнадежно переполнены, а новые пока не оборудованы. Поэтому многие беженцы вынуждены располагаться вблизи руин или в открытом поле. Наверняка неслучайно то, что переселение проходит незадолго до окончания рамадана.
Олег Кусов: Российский этнолог, член-корреспондент Академии наук Сергей Арутюнов считает решение о зимнем переселении беженцев неудачной инициативой властней. По мнению академика, она не приблизит окончания боевых действий в республике. Из-за подобных решений война только затягивается. Но это не единственный фактор, который оказывает негативное воздействие на ситуацию на Северном Кавказе. Сергей Арутюнов предполагает, что война в Чечне может завершиться только при смене всей внутриполитической стратегии государства.
Сергей Арутюнов: Какие силы способны прекратить войну в Чечне? Это, конечно, силы либерально-демократические, силы, никак не связанные с так называемыми силовыми структурами, то есть со спецслужбами, с генералитетом, с людьми в погонах и с пистолетами. До тех пор, пока определяющую роль в нашей стране будут играть люди с пистолетами и люди в больших золотых погонах, даже невидимых, как на сотрудниках спецслужб, до тех пор ничего положительного ожидать не приходится.
