Джованни Бенси и Елена Коломийченко беседуют с преподавателем истории религии в Московском государственном гуманитарном университете Андреем Зубовым, руководителем исследовательского центра "Религия и общество в странах СНГ и Балтии" Марком Смирновым, и обозревателем Радио Свобода Львом Ройтманом, специалистом по правовым проблемам.
Джованни Бенси:
Конституционный суд России признал, что Закон о свободе совести и религиозных объединениях, принятый в 1997-м году, соответствует Конституции Российской Федерации, но с некоторыми оговорками, о которых речь пойдет дальше. Закон разделяет бытующие в стране вероисповедания на две категории - традиционные, к которым относятся православие, ислам, иудаизм и буддизм и нетрадиционные, то есть все другие, от католицизма, до Свидетелей Иеговы.
Елена Коломийченко:
Согласно закону, нетрадиционные религии допускаются к регистрации только в том случае, если они могут документально доказать, что официально существуют и действуют на территории России не менее 15 лет. Если они этого доказать не могут, то им приходится перерегистрироваться каждый год, в чем им может быть и отказано. Эти организации не могут пользоваться работой иностранных граждан в качестве сотрудников и проповедников, не могут распространять религиозную литературу и совершать религиозные обряды в общественных местах, включая больницы, тюрьмы, детские дома, дома для престарелых и инвалидов.
Джованни Бенси:
Конституционный суд рассмотрел дело по искам двух религиозных организаций - Свидетелей Иеговы из города Ярославля и общины "Христианская церковь прославления" из города Абакан в Хакасии. Суд подтвердил соответствие закона в целом Конституции, но разъяснил, что религиозные объединения, созданные до принятия закона 1997-го года, или входящие в структуру централизованной религиозной организации, пользуются правом юридического лица в полном объеме без необходимости подтверждения минимального 15-ти летнего срока существования на территории России. Как комментирует газета "Известия", "не отменяя оспоренной статьи закона, суд по существу дезавуировал ее".
Елена Коломийченко:
Представители нетрадиционных религий с облегчением встретили решение Конституционного суда. Между прочим, доказать 15-ти летнее легальное существование на территории России не всегда легко. 15 лет тому назад еще существовал СССР с официально поддерживавшимся атеизмом, и для религиозного объединения, если не было мотивов политической целесообразности, зарегистрироваться порой было просто невозможно.
Джованни Бенси:
Права религиозных объединений в России и все эти постановления Конституционного суда и будут нашей сегодняшней темой. Наши гости: преподаватель истории религии в Московском государственном гуманитарном университете Андрей Зубов, руководитель исследовательского центра "Религия и общество" в странах СНГ и Балтии Марк Смирнов, и обозреватель Радио Свобода Лев Ройтман, специалист по правовым проблемам.
Елена Коломийченко:
Лев Ройтман, можно ли сказать, что упразднение условия 15-ти летнего существования восстанавливает равноправие между религиозными объединениями?
Лев Ройтман:
В определенной степени, но здесь нужна некоторая ясность. Дело в том, что закон 1997-го года религиозными объединениями признает два вида групп - религиозные группы и религиозные организации. Религиозные организации - это юридические лица, которые формально зарегистрированы. Они по закону имеют весьма широкие права и льготы, которых не имеют религиозные группы, то есть незарегистрированные религиозные объединения. Итак, для регистрации религиозной организации и требуется официальное подтверждение 15-го летнего стажа существования на данной территории в данной местности. Конституционный суд весьма мудро решил, что религиозным объединениям, которые созданы до вступления в силу закона, этот 15-ти летний стаж не нужен, в силу этой формулировки, ни группам, ни религиозным организациям. Я думаю, что это огромный шаг вперед к реальному равенству верующих, но это только один шаг - подлинного равенства еще нет.
Джованни Бенси:
Однако, не все ограничения сняты. В определении суда говорится, что государство вправе предусмотреть определенные преграды с тем, чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически и не допускать существования сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности, в том числе в связи с проблемой прозелитизма. Тут мне кажется, затрагиваются серьезные проблемы, юридическая и более специфическая, религиозная. Лев Ройтман, как быть с объединениями, занимающиеся преступной или противозаконной деятельностью?
Лев Ройтман:
Это очень сложный вопрос, можно не допустить деятельности подобных объединений только в судебном порядке. Дело в том, что ликвидация религиозной организации или запрет религиозной группы возможны по представлению прокурора или органов местного самоуправления, так предусматривает закон. При перерегистрации по новому закону возможен также отказ в обновленной регистрации, но тоже с передачей материалов отказа в суд для вероятной последующей проверки. Все это внешне выглядит законообразно, вопрос только в том, как установить конкретные незаконные действия религиозного объединения. Они перечислены в этом законе. Например, что такое "подрыв безопасности государства", или "посягательство на личность, права и свобода граждан". Это ведь описанные в Уголовном кодексе уголовные преступления, если они установлены вступившим в силу приговором суда. Ну а если такого приговора нет, здесь и открывается широчайшее поле для местного чиновничьего произвола, и появляется перспектива для обращения в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.
Елена Коломийченко:
Разве государство имеет право вмешиваться в вопросы того, кто хочет примыкать к какой религии, в вопросы прозелитизма?
Марк Смирнов:
Мне кажется, что смешение миссионерской деятельности и прозелитизма, это тоже юридический казус, потому что всякая миссионерская деятельность, если она, скажем, направлена на народы Африки и Азии, которые не просвещены светом христианства и миссии, действующие внутри христианских стран, выполняют одну и ту же задачу. Однако, почему-то в прозелитизме упрекают именно те религиозные организации, которые якобы совращают в свою религию уже принадлежащих к той или иной конфессии. Мне кажется, что для законодателя очень трудно различить, где миссионерская деятельность, а где именно прозелитизм, и мне кажется, что это внутренне дело самих церквей, личное дело граждан. Не дело государства заниматься распространением веры или ограничением ее. Это превышение полномочий государственного органа, хотя понятно, что любое государство может ограждать себя от действий тех или иных религиозных организаций или групп, которые на его взгляд либо твердо нарушают общественный порядок, это точнее, чем общественная безопасность, или если речь идет об угрозе жизни человека. Скажем, Свидетели Иеговы могут призывать к отказу от медицинской помощи, переливания крови в несчастных случаях, что угрожает жизни человека. В этом случае суды, конечно, вправе вмешиваться в их действия и применять ту или иную статью Уголовного кодекса, и тогда действительно возникнуть может возникнуть конфликт между государством, прокуратурой и религиозной организацией или отдельным человеком, нарушающим этот закон.
Джованни Бенси:
Я обращаюсь сейчас к Андрею Зубову в Москве: как относится Русская Православная Церковь к Закону о свободе совести. Была ли у нее какая-то реакция на решение Конституционного суда.
Андрей Зубов:
К Закону о свободе совести в целом русская православная церковь относится весьма положительно, считая его большим продвижением нашего общества по пути к действительному утверждению свободы совести, после всех советских издержек, что касается реакции на эту поправку, то я не знаю, как руководство Русской Православной Церкви на нее отреагирует. Но мне кажется, что никакой негативной реакции быть не должно.
Джованни Бенси:
Марк Смирнов, вы часто бываете за границей. Ваш центр имеет представительства в Москве и Мюнхене. Скажите пожалуйста, как решаются в Западной Европе, и, в частности, в Германии, подобные вопросы. Предусмотрена ли там регистрация религиозных объединений, есть ли какие-то ограничения, и вот, возвращаясь к России, что означает понятие "централизованная организация", о котором говорится в решении Конституционного суда?
Марк Смирнов:
Я начну, наверное, с конца: централизованными организациями являются те религиозные организации, которые в одном центре объединяют различные группы и общины верующих, распространенные на территории какого-то региона, или имеющие всероссийский статус. Эти организации или центры на самом деле служат как епархиальные управления в Православной церкви, как церковное управление. Свидетели Иеговы зарегистрировали себя как управленческий центр еще в 1991-м году. Он находится в поселке Солнечное Ленинградской области. Что касается регистрации религиозных организаций, церквей и общин на Западе, и в частности, в Германии, то там тоже существует определенная регистрация, но она не разрешительного характера, а только регистрационного. Конечно, в сравнении с положением традиционных церквей в Германии, новые движения имеют меньше возможностей с точки зрения законов, потому что это - частные корпорации, в то время, как традиционные церкви - католическая или евангелическая в Германии когда-то были государственными и еще сохраняют некоторые реликты своего особого положения в государстве.
Елена Коломийченко:
Андрей Борисович Зубов, считается, что условие 15-ти летнего срока было препятствием особенно для небольших сект, но на самом деле оно было препятствием и для такой обладающей большим житейским и религиозным опытом церкви, как католическая. Как определение Конституционного суда может содействовать сотрудничеству католической и православной церквей в противостоянии, например, некоторым сомнительным сектам?
Андрей Зубов:
Что касается противостояния, то я считаю, что это - церковное дело, и здесь, конечно, католическая и православная церковь единодушны. Борьба с сектами, которые заведомо проповедуют какие-то антихристианские и антидуховные ценности, а такие секты имеются, она необходима, но необходима именно духовными средствами, средствами проповеди и обучения, а не какими-то государственными методами. Что же касается снятия 15-ти летнего барьера, то, безусловно, это скажется благоприятно. Дискриминация всегда не столько унижает и ущемляет дискриминируемого, сколько лишает моральной силы того, кто получает от нее пользу. Я думаю, что сейчас, когда католическая церковь встала после снятия 15-ти летнего барьера в абсолютно равную позицию, диалог уже может быть абсолютно свободным, совершенно равноправным в моральном смысле и мне кажется, что это только хорошо.
Джованни Бенси:
Аналогичный вопрос я хочу задать Марку Смирнову: как отразится определение Конституционного суда на жизни именно католической церкви. Можно ли предвидеть с вашей точки зрения обострение или смягчение ее отношений с православной церковью?
Марк Смирнов:
Мне кажется, что действительно они сейчас поставлены в достаточно равное положение, хотя некоторые особенности экономического права входят в разрез с ныне действующим Законом о свободе совести. В частности, речь идет о католических орденах, Например, Общество Иисуса, или Орден иезуитов в России получил регистрацию только в 1992-м году, как региональная организация, которая не подчиняется епископу. Она называется "Независимый регион общества Иисуса в России", то есть, по сути, это филиал центральной организации иезуитов, которая находится в Риме, и таким образом они не входят в централизованную структуру Римско-католической церкви в России, не подчиняются прямо архиепископу Тадеушу Кондрасевичу. В данном случае вопрос о признании их независимого статуса, причем, в данном случае, статуса централизованной организации, действующей по всей России, напомню, что у иезуитов есть еще один центр не только в Москве, но и в Новосибирске, он будет решаться отдельно. 30 ноября в Конституционном суде должно быть заседание, которое определит их статус.
Елена Коломийченко:
Я обращусь к Льву Ройтману, коль скоро мы уже заговорили о сектах, на Западе ведь тоже принимаются меры против некоторых сект. Например, хорошо известен случай с сайентологами.
Лев Ройтман:
Да, между прочим, я позволю себе внести чисто формальную ясность в то, что такое централизованная религиозная организация: по закону такими организациями признаются религиозные организации, я цитирую закон: "Состоящие в соответствии со своим уставом не менее, чем в трех местных религиозных организациях". А теперь вернемся к вопросу. В Германии, действительно, сайентология с переменным успехом борется против лишения ее налоговых льгот, которые предусмотрены для организаций, не служащих получению дохода, в том числе, и религиозных организаций. Так вот, в Германии ее переменно признают то религиозной, то коммерческой. Однако, в США церковь сайентологов таких трудностей не имеет. С другой стороны, в тех же США, Унификационная церковь преподобного Муна была в свое время лишена налоговых привилегий из-за того, что ее деятельность была признана коммерческой. Были даже судебные приговоры за уклонение от налогов. В России допускается религиоведческая экспертиза при регистрации и перерегистрации религиозных организаций. Здесь то и возникает вопрос с той же сайентологией - ссылаться на мнение немецких экспертов или противоположное мнение экспертов американских. Действующее, оно утверждено правительством в прошлом году, положение о проведении религиоведческих экспертиз, как раз и позволяет обращение к иностранным экспертам.
Джованни Бенси:
Андрей Зубов, вы знаете, один из спорных пунктов Закона о свободе совести, это - возможность использовать в качестве проповедников и сотрудников иностранных граждан. Думаете ли вы, что серьезно подготовленные иностранцы могут содействовать нормализации религиозной жизни в России?
Андрей Зубов:
Я предполагаю, что если речь идет о религиозных организациях, которые не вызывают сомнений у хранителей закона, то, безусловно, хорошо подготовленные люди, приезжающие в Россию, могут принести большую пользу. Не столько как проповедники, поскольку проповедь лучше каждый произносит на родном языке, без акцента, своим соотечественникам, которых он знает и чувствует и вместе с которыми пережил то, что они пережили, но как людей, которые будут работать в центрах по просвещению, по религиозному обучению, образованию, в каких-то благотворительных центрах, в центрах по распределению помощи и так далее. Здесь я думаю, помощь иностранцев может быть полезна. Кстати говоря, участие иностранных граждан имеется и в православной церкви, поскольку многие люди, которые являются гражданами других государств, скажем, русские эмигранты во втором и третьем поколении, сейчас приезжают в Россию и работают в ней, в частности, как люди, связанные с активной деятельностью церкви.
Лев Ройтман:
Я хочу заметить, что иностранные религиозные представители в России на сегодняшний день формально подвергаются дискриминации по той простой причине, что по действующему положению о порядке регистрации представительств иностранных религиозных организаций, подобные представительства не являются юридическими лицами.
Елена Коломийченко:
Марк Смирнов, перечислите пожалуйста коротко факторы, кроме правовых, которые ущемляют равноправие религиозных объединений.
Марк Смирнов:
Самое главное, мне кажется, это то, что сказано в преамбуле закона, то, что традиционные религии России, прежде всего, православие, являются какими-то избранными, особыми. Особый статус делает их более защищенными, чем новые религиозные движения или организации, которые возникли в последние годы.
Джованни Бенси:
Конституционный суд России признал, что Закон о свободе совести и религиозных объединениях, принятый в 1997-м году, соответствует Конституции Российской Федерации, но с некоторыми оговорками, о которых речь пойдет дальше. Закон разделяет бытующие в стране вероисповедания на две категории - традиционные, к которым относятся православие, ислам, иудаизм и буддизм и нетрадиционные, то есть все другие, от католицизма, до Свидетелей Иеговы.
Елена Коломийченко:
Согласно закону, нетрадиционные религии допускаются к регистрации только в том случае, если они могут документально доказать, что официально существуют и действуют на территории России не менее 15 лет. Если они этого доказать не могут, то им приходится перерегистрироваться каждый год, в чем им может быть и отказано. Эти организации не могут пользоваться работой иностранных граждан в качестве сотрудников и проповедников, не могут распространять религиозную литературу и совершать религиозные обряды в общественных местах, включая больницы, тюрьмы, детские дома, дома для престарелых и инвалидов.
Джованни Бенси:
Конституционный суд рассмотрел дело по искам двух религиозных организаций - Свидетелей Иеговы из города Ярославля и общины "Христианская церковь прославления" из города Абакан в Хакасии. Суд подтвердил соответствие закона в целом Конституции, но разъяснил, что религиозные объединения, созданные до принятия закона 1997-го года, или входящие в структуру централизованной религиозной организации, пользуются правом юридического лица в полном объеме без необходимости подтверждения минимального 15-ти летнего срока существования на территории России. Как комментирует газета "Известия", "не отменяя оспоренной статьи закона, суд по существу дезавуировал ее".
Елена Коломийченко:
Представители нетрадиционных религий с облегчением встретили решение Конституционного суда. Между прочим, доказать 15-ти летнее легальное существование на территории России не всегда легко. 15 лет тому назад еще существовал СССР с официально поддерживавшимся атеизмом, и для религиозного объединения, если не было мотивов политической целесообразности, зарегистрироваться порой было просто невозможно.
Джованни Бенси:
Права религиозных объединений в России и все эти постановления Конституционного суда и будут нашей сегодняшней темой. Наши гости: преподаватель истории религии в Московском государственном гуманитарном университете Андрей Зубов, руководитель исследовательского центра "Религия и общество" в странах СНГ и Балтии Марк Смирнов, и обозреватель Радио Свобода Лев Ройтман, специалист по правовым проблемам.
Елена Коломийченко:
Лев Ройтман, можно ли сказать, что упразднение условия 15-ти летнего существования восстанавливает равноправие между религиозными объединениями?
Лев Ройтман:
В определенной степени, но здесь нужна некоторая ясность. Дело в том, что закон 1997-го года религиозными объединениями признает два вида групп - религиозные группы и религиозные организации. Религиозные организации - это юридические лица, которые формально зарегистрированы. Они по закону имеют весьма широкие права и льготы, которых не имеют религиозные группы, то есть незарегистрированные религиозные объединения. Итак, для регистрации религиозной организации и требуется официальное подтверждение 15-го летнего стажа существования на данной территории в данной местности. Конституционный суд весьма мудро решил, что религиозным объединениям, которые созданы до вступления в силу закона, этот 15-ти летний стаж не нужен, в силу этой формулировки, ни группам, ни религиозным организациям. Я думаю, что это огромный шаг вперед к реальному равенству верующих, но это только один шаг - подлинного равенства еще нет.
Джованни Бенси:
Однако, не все ограничения сняты. В определении суда говорится, что государство вправе предусмотреть определенные преграды с тем, чтобы не предоставлять статус религиозной организации автоматически и не допускать существования сект, нарушающих права человека и совершающих незаконные и преступные деяния, а также воспрепятствовать миссионерской деятельности, в том числе в связи с проблемой прозелитизма. Тут мне кажется, затрагиваются серьезные проблемы, юридическая и более специфическая, религиозная. Лев Ройтман, как быть с объединениями, занимающиеся преступной или противозаконной деятельностью?
Лев Ройтман:
Это очень сложный вопрос, можно не допустить деятельности подобных объединений только в судебном порядке. Дело в том, что ликвидация религиозной организации или запрет религиозной группы возможны по представлению прокурора или органов местного самоуправления, так предусматривает закон. При перерегистрации по новому закону возможен также отказ в обновленной регистрации, но тоже с передачей материалов отказа в суд для вероятной последующей проверки. Все это внешне выглядит законообразно, вопрос только в том, как установить конкретные незаконные действия религиозного объединения. Они перечислены в этом законе. Например, что такое "подрыв безопасности государства", или "посягательство на личность, права и свобода граждан". Это ведь описанные в Уголовном кодексе уголовные преступления, если они установлены вступившим в силу приговором суда. Ну а если такого приговора нет, здесь и открывается широчайшее поле для местного чиновничьего произвола, и появляется перспектива для обращения в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.
Елена Коломийченко:
Разве государство имеет право вмешиваться в вопросы того, кто хочет примыкать к какой религии, в вопросы прозелитизма?
Марк Смирнов:
Мне кажется, что смешение миссионерской деятельности и прозелитизма, это тоже юридический казус, потому что всякая миссионерская деятельность, если она, скажем, направлена на народы Африки и Азии, которые не просвещены светом христианства и миссии, действующие внутри христианских стран, выполняют одну и ту же задачу. Однако, почему-то в прозелитизме упрекают именно те религиозные организации, которые якобы совращают в свою религию уже принадлежащих к той или иной конфессии. Мне кажется, что для законодателя очень трудно различить, где миссионерская деятельность, а где именно прозелитизм, и мне кажется, что это внутренне дело самих церквей, личное дело граждан. Не дело государства заниматься распространением веры или ограничением ее. Это превышение полномочий государственного органа, хотя понятно, что любое государство может ограждать себя от действий тех или иных религиозных организаций или групп, которые на его взгляд либо твердо нарушают общественный порядок, это точнее, чем общественная безопасность, или если речь идет об угрозе жизни человека. Скажем, Свидетели Иеговы могут призывать к отказу от медицинской помощи, переливания крови в несчастных случаях, что угрожает жизни человека. В этом случае суды, конечно, вправе вмешиваться в их действия и применять ту или иную статью Уголовного кодекса, и тогда действительно возникнуть может возникнуть конфликт между государством, прокуратурой и религиозной организацией или отдельным человеком, нарушающим этот закон.
Джованни Бенси:
Я обращаюсь сейчас к Андрею Зубову в Москве: как относится Русская Православная Церковь к Закону о свободе совести. Была ли у нее какая-то реакция на решение Конституционного суда.
Андрей Зубов:
К Закону о свободе совести в целом русская православная церковь относится весьма положительно, считая его большим продвижением нашего общества по пути к действительному утверждению свободы совести, после всех советских издержек, что касается реакции на эту поправку, то я не знаю, как руководство Русской Православной Церкви на нее отреагирует. Но мне кажется, что никакой негативной реакции быть не должно.
Джованни Бенси:
Марк Смирнов, вы часто бываете за границей. Ваш центр имеет представительства в Москве и Мюнхене. Скажите пожалуйста, как решаются в Западной Европе, и, в частности, в Германии, подобные вопросы. Предусмотрена ли там регистрация религиозных объединений, есть ли какие-то ограничения, и вот, возвращаясь к России, что означает понятие "централизованная организация", о котором говорится в решении Конституционного суда?
Марк Смирнов:
Я начну, наверное, с конца: централизованными организациями являются те религиозные организации, которые в одном центре объединяют различные группы и общины верующих, распространенные на территории какого-то региона, или имеющие всероссийский статус. Эти организации или центры на самом деле служат как епархиальные управления в Православной церкви, как церковное управление. Свидетели Иеговы зарегистрировали себя как управленческий центр еще в 1991-м году. Он находится в поселке Солнечное Ленинградской области. Что касается регистрации религиозных организаций, церквей и общин на Западе, и в частности, в Германии, то там тоже существует определенная регистрация, но она не разрешительного характера, а только регистрационного. Конечно, в сравнении с положением традиционных церквей в Германии, новые движения имеют меньше возможностей с точки зрения законов, потому что это - частные корпорации, в то время, как традиционные церкви - католическая или евангелическая в Германии когда-то были государственными и еще сохраняют некоторые реликты своего особого положения в государстве.
Елена Коломийченко:
Андрей Борисович Зубов, считается, что условие 15-ти летнего срока было препятствием особенно для небольших сект, но на самом деле оно было препятствием и для такой обладающей большим житейским и религиозным опытом церкви, как католическая. Как определение Конституционного суда может содействовать сотрудничеству католической и православной церквей в противостоянии, например, некоторым сомнительным сектам?
Андрей Зубов:
Что касается противостояния, то я считаю, что это - церковное дело, и здесь, конечно, католическая и православная церковь единодушны. Борьба с сектами, которые заведомо проповедуют какие-то антихристианские и антидуховные ценности, а такие секты имеются, она необходима, но необходима именно духовными средствами, средствами проповеди и обучения, а не какими-то государственными методами. Что же касается снятия 15-ти летнего барьера, то, безусловно, это скажется благоприятно. Дискриминация всегда не столько унижает и ущемляет дискриминируемого, сколько лишает моральной силы того, кто получает от нее пользу. Я думаю, что сейчас, когда католическая церковь встала после снятия 15-ти летнего барьера в абсолютно равную позицию, диалог уже может быть абсолютно свободным, совершенно равноправным в моральном смысле и мне кажется, что это только хорошо.
Джованни Бенси:
Аналогичный вопрос я хочу задать Марку Смирнову: как отразится определение Конституционного суда на жизни именно католической церкви. Можно ли предвидеть с вашей точки зрения обострение или смягчение ее отношений с православной церковью?
Марк Смирнов:
Мне кажется, что действительно они сейчас поставлены в достаточно равное положение, хотя некоторые особенности экономического права входят в разрез с ныне действующим Законом о свободе совести. В частности, речь идет о католических орденах, Например, Общество Иисуса, или Орден иезуитов в России получил регистрацию только в 1992-м году, как региональная организация, которая не подчиняется епископу. Она называется "Независимый регион общества Иисуса в России", то есть, по сути, это филиал центральной организации иезуитов, которая находится в Риме, и таким образом они не входят в централизованную структуру Римско-католической церкви в России, не подчиняются прямо архиепископу Тадеушу Кондрасевичу. В данном случае вопрос о признании их независимого статуса, причем, в данном случае, статуса централизованной организации, действующей по всей России, напомню, что у иезуитов есть еще один центр не только в Москве, но и в Новосибирске, он будет решаться отдельно. 30 ноября в Конституционном суде должно быть заседание, которое определит их статус.
Елена Коломийченко:
Я обращусь к Льву Ройтману, коль скоро мы уже заговорили о сектах, на Западе ведь тоже принимаются меры против некоторых сект. Например, хорошо известен случай с сайентологами.
Лев Ройтман:
Да, между прочим, я позволю себе внести чисто формальную ясность в то, что такое централизованная религиозная организация: по закону такими организациями признаются религиозные организации, я цитирую закон: "Состоящие в соответствии со своим уставом не менее, чем в трех местных религиозных организациях". А теперь вернемся к вопросу. В Германии, действительно, сайентология с переменным успехом борется против лишения ее налоговых льгот, которые предусмотрены для организаций, не служащих получению дохода, в том числе, и религиозных организаций. Так вот, в Германии ее переменно признают то религиозной, то коммерческой. Однако, в США церковь сайентологов таких трудностей не имеет. С другой стороны, в тех же США, Унификационная церковь преподобного Муна была в свое время лишена налоговых привилегий из-за того, что ее деятельность была признана коммерческой. Были даже судебные приговоры за уклонение от налогов. В России допускается религиоведческая экспертиза при регистрации и перерегистрации религиозных организаций. Здесь то и возникает вопрос с той же сайентологией - ссылаться на мнение немецких экспертов или противоположное мнение экспертов американских. Действующее, оно утверждено правительством в прошлом году, положение о проведении религиоведческих экспертиз, как раз и позволяет обращение к иностранным экспертам.
Джованни Бенси:
Андрей Зубов, вы знаете, один из спорных пунктов Закона о свободе совести, это - возможность использовать в качестве проповедников и сотрудников иностранных граждан. Думаете ли вы, что серьезно подготовленные иностранцы могут содействовать нормализации религиозной жизни в России?
Андрей Зубов:
Я предполагаю, что если речь идет о религиозных организациях, которые не вызывают сомнений у хранителей закона, то, безусловно, хорошо подготовленные люди, приезжающие в Россию, могут принести большую пользу. Не столько как проповедники, поскольку проповедь лучше каждый произносит на родном языке, без акцента, своим соотечественникам, которых он знает и чувствует и вместе с которыми пережил то, что они пережили, но как людей, которые будут работать в центрах по просвещению, по религиозному обучению, образованию, в каких-то благотворительных центрах, в центрах по распределению помощи и так далее. Здесь я думаю, помощь иностранцев может быть полезна. Кстати говоря, участие иностранных граждан имеется и в православной церкви, поскольку многие люди, которые являются гражданами других государств, скажем, русские эмигранты во втором и третьем поколении, сейчас приезжают в Россию и работают в ней, в частности, как люди, связанные с активной деятельностью церкви.
Лев Ройтман:
Я хочу заметить, что иностранные религиозные представители в России на сегодняшний день формально подвергаются дискриминации по той простой причине, что по действующему положению о порядке регистрации представительств иностранных религиозных организаций, подобные представительства не являются юридическими лицами.
Елена Коломийченко:
Марк Смирнов, перечислите пожалуйста коротко факторы, кроме правовых, которые ущемляют равноправие религиозных объединений.
Марк Смирнов:
Самое главное, мне кажется, это то, что сказано в преамбуле закона, то, что традиционные религии России, прежде всего, православие, являются какими-то избранными, особыми. Особый статус делает их более защищенными, чем новые религиозные движения или организации, которые возникли в последние годы.
