Программу ведет Елена Коломийченко. В ней участвуют: профессор Юрий Давыдов - руководитель европейского отдела Института США и Канады, корреспонденты Радио Свобода: в Нью-Йорке - Юрий Жигалкин, и в Париже - Семен Мирский.
Елена Коломийченко:
В Нью-Йорк на Саммит тысячелетия съехались мировые лидеры - короли и президенты, премьер-министры и генералы, и так далее. ООН, которая была создана 55 лет назад, готовится принять вызов времени, вызов меняющегося в новом веке мира. Встреча продлится три дня, и, по словам Генерального Секретаря ООН Кофи Аннана, повестка дня и дискуссии по многим вопросам не должны никого разочаровать. Однако, он добавил: "Не следует ожидать, что нынешнее высокое мировое собрание найдет лекарства, которые смогут излечить мир от всех его болезней - бедности, войн, экологических проблем и прочего". Однако, современные технологии, стремительно развивающаяся наука и ресурсы, как сказал Кофи Аннан, дадут человеку в руки необходимые для борьбы с этим орудия и методы - нужно только хотеть этим воспользоваться. Какой будет ООН в XXI веке, какие перемены диктует время этой организации, каковы главные проблемы? Эти и другие вопросы мы и обсудим. В программе участвуют: корреспондент Радио Свобода в Нью-Йорке Юрий Жигалкин, профессор Юрий Давыдов - руководитель европейского отдела Института США и Канады, и корреспондент Радио Свобода в Париже Семен Мирский. Юрий Жигалкин, такие как этот саммит, события обычно имеют скорее церемониальное значение, и все же, каков круг проблем, о которых пойдет речь в Нью-Йорке?
Юрий Жигалкин:
Формально основная цель саммита - подписание декларации из 9 пунктов. Она должна провозгласить добрые намерения человечества, готовность совместными усилиями искоренить нужду и несправедливость. Эти идеи, на которых базируется декларация, были сформулированы Кофи Аннаном. Он считает, что в новом столетии ООН должна сконцентрировать свое внимание на борьбе с нищетой и болезнями, представляющими угрозу для Третьего мира. Например, в проекте декларации устанавливается цель всего за 15 лет сократить число нищих, то есть, тех, кто живет меньше, чем на доллар в сутки, наполовину; предоставить всем детям земли доступ к бесплатному начальному образованию и 500 миллионам людей чистую питьевую воду. ООН собирается бороться со СПИДОм.
Как говорит Кофи Аннан, эти цели вполне достижимы, если у Объединенных Наций хватит терпимости и усердия, а у стран-доноров и ведущих промышленных корпораций - чувства сострадания. Кофи Аннан стал первым из Генеральных Секретарей, признавшим необходимость сотрудничества с крупным бизнесом, традиционно рассматривающимся в качестве эксплуататора странами Третьего Мира, составляющими большинство членов ООН.
Исторические и социально-политические начинания ООН часто остаются на бумаге. Новая попытка переориентации организации, которая пробовала себя за прошедшие пять с лишним десятилетий в разных ролях и, как правило, без особого успеха, будет зависеть от готовности богатейших стран финансировать новые идеи, но они, как часто бывает, проявили пока лишь вежливый интерес к основной теме саммита. Белый Дом не скрывает, что президент США готов посвятить почти все свое время встречам с премьер-министром Израиля Бараком и лидером палестинкой автономии Арафатом в надежде подписать мирный договор.
То есть, это продолжение попыток, начавшихся больше месяца назад в Кэмп-Дэвиде. И китайский, и российский лидер выступают в среду, вскоре после президента Клинтона, который, как глава страны-организатора совещания, открывает заседание. Китайская делегация намерена воспользоваться случаем, чтобы бросить публичный вызов американским планам создания ПРО. Наблюдатели полагают, что эта тема будет широко заявлена и президентом России.
Елена Коломийченко:
Мы все хорошо знаем русскую пословицу о том, дорога куда устлана благими намерениями. Так что, если все ограничится, как это нередко бывает, намерениями, то и в самом деле будет довольно печально. Для президента России Владимира Путина это первый визит на американскую землю, куда он приезжает на фоне усиливающейся критики со стороны СМИ, Сегодня начинающий президент Путин, который недавно отметил сто дней на своем посту, встречается с уходящим американским президентом Биллом Клинтоном, после того, как они выступят официально на саммите. Как комментируют эту встречу, что накануне приезда Путина писали о российском президенте американские газеты?
Юрий Жигалкин:
Трудно сказать, что прибытие Владимира Путина на саммит стало событием - практически ничего не писалось. Приезд китайского лидера, не говоря уже о кубинском, вызвал гораздо больший очевидный интерес. Но события последнего времени в России вызвали непрекращающийся поток комментариев на российскую тематику в американской прессе. И вот в этих комментариях вдруг явно пробился неожиданно оптимистический взгляд на Россию. Поводом для него стала реакция россиян на гибель Курска. Внезапно то, что на взгляд среднего американца выглядело массой, легко манипулируемой патриотическими и антиамериканскими лозунгами, превратилось в общество, откинувшее ложные понятия гордости и величия, и Путин прибывает на саммит в каком-то странном ореоле. Как политический деятель он явно потерял в глазах западных наблюдателей, в то время как страна и общество, от имени которого он говорит, явно подняли себя в глазах американцев.
Елена Коломийченко:
Я примерно с тем же вопросом хочу обратиться в Москву - к Юрию Давыдову. Есть ли с российской стороны какие-то ожидания от встречи президентов, тем более, что российские лидеры отстаивают идеи многополярного мира, противопоставляя их, как говорят в России, гегемонии США и единоличному праву США решать все мировые проблемы? Решение отложить окончательный вердикт по поводу создания Национальной Системы ПРО, о котором заявил в конце прошлой недели нынешний президент США Билл Клинтон - многие российские комментаторы отнесли это на счет политического успеха российской стороны.
Юрий Давыдов:
Здесь надо различать, по-моему, два аспекта: роль самого президента Путина, и его вклад в решение международных проблем. Я думаю, что после того, что случилась в России, после этих трех катастроф престиж президента России, как мне кажется, упал и в России, и за рубежом. Поэтому для самого Путина задача была, прежде всего, в какой-то степени восстановить свой престиж - прежде всего, в своей стране, но и за счет каких-то международных акций. Как мне кажется, с этой ролью Путин справился, и проявил себя достаточно твердым, инициативным и энергичным - так он предстал перед мировым сообществом, не дал возможности японцам вернуть себе острова и решить территориальный вопрос, он проигнорировал Ширака, продемонстрировал какие-то свои успехи и в дзюдо... и, в общем, все это работает на него.
В стране, которая находится в тяжелом состоянии, от Путина всегда ожидают побед. Каких-то побед он, видимо, достиг, но второй аспект - это то, что все это значит для России. Здесь, как мне кажется, успехов значительно меньше, чем лично для президента. Россия не решила свои основные территориальные проблемы, и движения, видимо, не ожидается. Контакты со "странами-изгоями" тоже не приносят каких-то дивидендов: ну, будет он встречаться с президентом Кубы или еще с кем-то, наверное, это имеет какое-то значение, но, по всей видимости, это не фундаментальные сдвиги в имидже России на мировой арене. В реформе ООН Россия мало что может сказать. Как ни странно, ее позиция заключается в том, чтобы сохранять ООН в том виде, в котором существует сейчас, ну может быть добавить нескольких новых постоянных членов в Совет Безопасности ООН - Японию или ФРГ, или Индию. Это ничего не меняет. Вето есть вето - оно сохраняется. Так, мне кажется ситуация с Россией и пребыванием ее делегации в ООН очень двойственная, поэтому какой-то крен здесь, в основном, сделан в сторону персональных двусторонних встреч и переговоров во время саммита. Говорится, что будет 20 таких встреч, на которых будут обсуждаться различные вопросы.
Елена Коломийченко:
Многократно уже упоминалось, что Европа одним голосом не говорит. На этом саммите - как вы думаете, будет ли Европа говорить одним голосом, насколько, допустим, единодушно европейские страны смотрят на то, чтобы Германия стала членом Совета Безопасности, и насколько в состоянии Европа однозначно, одним голосом, ответить на вызовы времени, на те, о которых мы сейчас говорим?
Семен Мирский:
На ваш вопрос - будет ли Европа в Нью-Йорке говорить одним голосом, ответ очевиден - нет. Почему в Нью-Йорке должно произойти то, чего нельзя было добиться за годы европейской интенсивной дипломатии здесь? Этого, разумеется, ожидать не приходится, а что касается вашего вопроса об историческом или реальном значении нью-йоркской встречи, то интересно, что первое сравнение, которое пришло сегодня на ум очень многим французским наблюдателям - это сравнение с Венским Конгрессом прошлого столетия. Я остановлюсь на нем, потому что оно очень интересно и имеет даже некие забавные аспекты. Я просто напомню, что Венский конгресс прошлого столетия подвел черту под наполеоновскими войнами. Сравнение с Венским Конгрессом столь же сравнительно и соблазнительно, сколь, пожалуй, поверхностно. Встреча в Нью-Йорке продлится три дня, а Венский конгресс длится боле 10 месяцев. Он открылся в сентябре 1814-го года и закончился в июне 1815-го. Была даже шутка, что дети.ю зачатые в день открытия Венского Конгресса родились еще до его окончания.
Означает ли это, что "Миллениум" не более чем очередное праздничное мероприятие? Как считают во Франции, это все-таки не так, по меньшей мере, по двум причинам. Эта встреча позволит продемонстрировать наличие политической воли - самого дефицитного материала в международной политике конца ХХ - начала ХХI веков. И второй момент, о котором до меня говорил Юрий Давыдов - это, разумеется, бесчисленные двусторонние встречи, которые произойдут в Нью-Йорке, вне света прожекторов и без телекамер. Возьмем это хотя бы на примере президента Франции Ширака. Еще до отбытия из Парижа он договорился о встрече в Нью-Йорке с премьер-министром Израиля Бараком и председателем палестинской автономии Арафатом. Никто всерьез не думает, что Шираку удастся сделать в Нью-Йорке то, чего не удалось достичь Биллу Клинтону в Кэмп-Дэвиде - то есть, добиться согласия израильской и палестинской сторон на полное урегулирование конфликта. Сблизить позиции Ширак, тем не менее, может. У него есть орудие нажима и на тех, и на других, и уже это было бы немаловажным фактором при урегулировании на Ближнем Востоке.
Еще одна встреча Ширака с Генеральным Секретарем ООН тоже может оказаться не совсем церемониальной. Речь может пойти об увеличении числа членов Совета Безопасности с 5 до 6, в случае принятия в их число Германии, или даже до 7, если Россия, у которой свои сложные отношения с Токио, не заблокирует прием в постоянные члены Совета Безопасности ООН Японии. Это, согласитесь, отнюдь не тривиальные дела, которые выходят за рамки пышного политического бала. Если резюмировать, то встреча в Нью-Йорке это все-таки, как приято говорить сегодня, шоу, но шоу, в котором самые важные дела происходят не на сцене, а за кулисами.
Елена Коломийченко:
Юрий Жигалкин, одна из тем, которые будут обсуждаться на саммите - тема преобразований миротворческих сил ООН, их финансирования и структуры. В Европе на Балканах миротворцы находятся в большом числе, и каковы планы ООН по преобразованию миротворческих сил?
Юрий Жигалкин:
Планы, как всегда, великие. Если мы вспомним, то около 10 лет назад, после прихода на свой пост Бутроса Гали и окончания "холодной войны" появились грандиозные идеи о том, что ООН должна превратиться в организацию, которая может выполнять своего рода роль мирового полицейского и посылать свои войска в каждую горячую точку - иметь возможность что-то сделать при возникновении каждой опасной ситуации. Как показал опыт войн в бывшей Югославии, ООН не способна осуществить эту задачу. Я был корреспондентом Радио Свобода в ООН во время боснийской войны, и я помню, как долго шли дискуссии в Совете Безопасности ООН, и как он был не способен принять никакого решения, кроме самых несмелых и осторожных, пока западные государства - сначала Британия, потом - США, не взяли на себя инициативу, и не предложили свои войска. Потом как мы знаем, в ситуацию вмешался союз НАТО. Начались ограниченные бомбовые удары, в конце концов, война каким-то образом прекратилась.
Сегодня Кофи Аннан смотрит на ситуацию более реалистично. Он не говорит о том, что ООН должна иметь свою армию. Несколько дней назад был представлен подготовленный по его приказу отчет, в котором выдвигается предложение: основные страны или желающие страны должны подготовить собственные войска - бригады по пять тысяч человек, которые бы базировались на их территориях, финансировались за их счет, либо - с помощью ООН, и по первому призыву Совета Безопасности могли бы выступать для проведения миротворческих операций. Срок подготовки - от 30 суток до 60. Как считают наблюдатели, эта идея более реалистична, чем идея организации армии ООН. Но вопрос все-таки в том, кто будет финансировать идеи. Здесь начинается неизвестность. Одним из событий этого саммита станет открытое заседание Совета Безопасности ООН, на котором страны-члены попробуют предложить ООН идею переиначивания системы финансирования. Сейчас ООН финансируется на основании расчетов времен "холодной войны". То есть, США оплачивают 30 процентов, вслед за ними - основные экономические державы согласно своему весу. Китай, который, естественно, имеет гораздо больший вес, чем даже еще несколько лет назад.ю оплачивает лишь 1 процент счетов ООН, в том числе и стоимости миротворческих операций. США хотят сократить свой вклад с 30 процентов до 25. (Недавно Конгресс принял закон, запрещающий администрации оплачивать более 25 процентов бюджета ООН).
Елена Коломийченко:
Юрий Давыдов, смогли бы вы это прокомментировать - ведь Россия уже давно участвует в миротворческих контингентах, и как России видятся эти грядущие возможные перемены?
Юрий Давыдов:
Да, Россия давно через ООН участвует в ее миротворческих операциях, и, в общем, понимает, что миротворчество было той проблемой, в которой ООН зарекомендовала себя не лучшим образом. Хотя в России все это видится по-другому и совсем не с той стороны, о которой говорил господин Жигалкин. Проблема в том, что Россия могла бы очень много говорить о миротворчестве, но существует ряд проблем, которые не позволяют ей особенно развивать эту тему - во-первых, российский взнос в миротворчество не очень велик, во-вторых, все время приходят на ум Чечня и другие "горячие точки", в которых Россия не лучшим образом проводила миротворческие операции, но мне кажется, что дело не только в войсках, хотя это, конечно, тоже важно - на какой основе они будут сформированы, но и в самом нормотворчестве, потому что сами нормы и критерии, по которым миротворчество может осуществляться еще не полностью разработаны, и здесь возникает много проблем. Каковы критерии для вмешательства, что делать, если в Совете Безопасности нет согласия по поводу того, вмешиваться или нет, как это было в случае Югославии; как в условиях их несогласия найти согласие? Мне кажется, что все эти проблемы очень важны, но Россия не может предложить ничего, кроме того, что надо соблюдать Устав ООН.
Елена Коломийченко:
В Нью-Йорк на Саммит тысячелетия съехались мировые лидеры - короли и президенты, премьер-министры и генералы, и так далее. ООН, которая была создана 55 лет назад, готовится принять вызов времени, вызов меняющегося в новом веке мира. Встреча продлится три дня, и, по словам Генерального Секретаря ООН Кофи Аннана, повестка дня и дискуссии по многим вопросам не должны никого разочаровать. Однако, он добавил: "Не следует ожидать, что нынешнее высокое мировое собрание найдет лекарства, которые смогут излечить мир от всех его болезней - бедности, войн, экологических проблем и прочего". Однако, современные технологии, стремительно развивающаяся наука и ресурсы, как сказал Кофи Аннан, дадут человеку в руки необходимые для борьбы с этим орудия и методы - нужно только хотеть этим воспользоваться. Какой будет ООН в XXI веке, какие перемены диктует время этой организации, каковы главные проблемы? Эти и другие вопросы мы и обсудим. В программе участвуют: корреспондент Радио Свобода в Нью-Йорке Юрий Жигалкин, профессор Юрий Давыдов - руководитель европейского отдела Института США и Канады, и корреспондент Радио Свобода в Париже Семен Мирский. Юрий Жигалкин, такие как этот саммит, события обычно имеют скорее церемониальное значение, и все же, каков круг проблем, о которых пойдет речь в Нью-Йорке?
Юрий Жигалкин:
Формально основная цель саммита - подписание декларации из 9 пунктов. Она должна провозгласить добрые намерения человечества, готовность совместными усилиями искоренить нужду и несправедливость. Эти идеи, на которых базируется декларация, были сформулированы Кофи Аннаном. Он считает, что в новом столетии ООН должна сконцентрировать свое внимание на борьбе с нищетой и болезнями, представляющими угрозу для Третьего мира. Например, в проекте декларации устанавливается цель всего за 15 лет сократить число нищих, то есть, тех, кто живет меньше, чем на доллар в сутки, наполовину; предоставить всем детям земли доступ к бесплатному начальному образованию и 500 миллионам людей чистую питьевую воду. ООН собирается бороться со СПИДОм.
Как говорит Кофи Аннан, эти цели вполне достижимы, если у Объединенных Наций хватит терпимости и усердия, а у стран-доноров и ведущих промышленных корпораций - чувства сострадания. Кофи Аннан стал первым из Генеральных Секретарей, признавшим необходимость сотрудничества с крупным бизнесом, традиционно рассматривающимся в качестве эксплуататора странами Третьего Мира, составляющими большинство членов ООН.
Исторические и социально-политические начинания ООН часто остаются на бумаге. Новая попытка переориентации организации, которая пробовала себя за прошедшие пять с лишним десятилетий в разных ролях и, как правило, без особого успеха, будет зависеть от готовности богатейших стран финансировать новые идеи, но они, как часто бывает, проявили пока лишь вежливый интерес к основной теме саммита. Белый Дом не скрывает, что президент США готов посвятить почти все свое время встречам с премьер-министром Израиля Бараком и лидером палестинкой автономии Арафатом в надежде подписать мирный договор.
То есть, это продолжение попыток, начавшихся больше месяца назад в Кэмп-Дэвиде. И китайский, и российский лидер выступают в среду, вскоре после президента Клинтона, который, как глава страны-организатора совещания, открывает заседание. Китайская делегация намерена воспользоваться случаем, чтобы бросить публичный вызов американским планам создания ПРО. Наблюдатели полагают, что эта тема будет широко заявлена и президентом России.
Елена Коломийченко:
Мы все хорошо знаем русскую пословицу о том, дорога куда устлана благими намерениями. Так что, если все ограничится, как это нередко бывает, намерениями, то и в самом деле будет довольно печально. Для президента России Владимира Путина это первый визит на американскую землю, куда он приезжает на фоне усиливающейся критики со стороны СМИ, Сегодня начинающий президент Путин, который недавно отметил сто дней на своем посту, встречается с уходящим американским президентом Биллом Клинтоном, после того, как они выступят официально на саммите. Как комментируют эту встречу, что накануне приезда Путина писали о российском президенте американские газеты?
Юрий Жигалкин:
Трудно сказать, что прибытие Владимира Путина на саммит стало событием - практически ничего не писалось. Приезд китайского лидера, не говоря уже о кубинском, вызвал гораздо больший очевидный интерес. Но события последнего времени в России вызвали непрекращающийся поток комментариев на российскую тематику в американской прессе. И вот в этих комментариях вдруг явно пробился неожиданно оптимистический взгляд на Россию. Поводом для него стала реакция россиян на гибель Курска. Внезапно то, что на взгляд среднего американца выглядело массой, легко манипулируемой патриотическими и антиамериканскими лозунгами, превратилось в общество, откинувшее ложные понятия гордости и величия, и Путин прибывает на саммит в каком-то странном ореоле. Как политический деятель он явно потерял в глазах западных наблюдателей, в то время как страна и общество, от имени которого он говорит, явно подняли себя в глазах американцев.
Елена Коломийченко:
Я примерно с тем же вопросом хочу обратиться в Москву - к Юрию Давыдову. Есть ли с российской стороны какие-то ожидания от встречи президентов, тем более, что российские лидеры отстаивают идеи многополярного мира, противопоставляя их, как говорят в России, гегемонии США и единоличному праву США решать все мировые проблемы? Решение отложить окончательный вердикт по поводу создания Национальной Системы ПРО, о котором заявил в конце прошлой недели нынешний президент США Билл Клинтон - многие российские комментаторы отнесли это на счет политического успеха российской стороны.
Юрий Давыдов:
Здесь надо различать, по-моему, два аспекта: роль самого президента Путина, и его вклад в решение международных проблем. Я думаю, что после того, что случилась в России, после этих трех катастроф престиж президента России, как мне кажется, упал и в России, и за рубежом. Поэтому для самого Путина задача была, прежде всего, в какой-то степени восстановить свой престиж - прежде всего, в своей стране, но и за счет каких-то международных акций. Как мне кажется, с этой ролью Путин справился, и проявил себя достаточно твердым, инициативным и энергичным - так он предстал перед мировым сообществом, не дал возможности японцам вернуть себе острова и решить территориальный вопрос, он проигнорировал Ширака, продемонстрировал какие-то свои успехи и в дзюдо... и, в общем, все это работает на него.
В стране, которая находится в тяжелом состоянии, от Путина всегда ожидают побед. Каких-то побед он, видимо, достиг, но второй аспект - это то, что все это значит для России. Здесь, как мне кажется, успехов значительно меньше, чем лично для президента. Россия не решила свои основные территориальные проблемы, и движения, видимо, не ожидается. Контакты со "странами-изгоями" тоже не приносят каких-то дивидендов: ну, будет он встречаться с президентом Кубы или еще с кем-то, наверное, это имеет какое-то значение, но, по всей видимости, это не фундаментальные сдвиги в имидже России на мировой арене. В реформе ООН Россия мало что может сказать. Как ни странно, ее позиция заключается в том, чтобы сохранять ООН в том виде, в котором существует сейчас, ну может быть добавить нескольких новых постоянных членов в Совет Безопасности ООН - Японию или ФРГ, или Индию. Это ничего не меняет. Вето есть вето - оно сохраняется. Так, мне кажется ситуация с Россией и пребыванием ее делегации в ООН очень двойственная, поэтому какой-то крен здесь, в основном, сделан в сторону персональных двусторонних встреч и переговоров во время саммита. Говорится, что будет 20 таких встреч, на которых будут обсуждаться различные вопросы.
Елена Коломийченко:
Многократно уже упоминалось, что Европа одним голосом не говорит. На этом саммите - как вы думаете, будет ли Европа говорить одним голосом, насколько, допустим, единодушно европейские страны смотрят на то, чтобы Германия стала членом Совета Безопасности, и насколько в состоянии Европа однозначно, одним голосом, ответить на вызовы времени, на те, о которых мы сейчас говорим?
Семен Мирский:
На ваш вопрос - будет ли Европа в Нью-Йорке говорить одним голосом, ответ очевиден - нет. Почему в Нью-Йорке должно произойти то, чего нельзя было добиться за годы европейской интенсивной дипломатии здесь? Этого, разумеется, ожидать не приходится, а что касается вашего вопроса об историческом или реальном значении нью-йоркской встречи, то интересно, что первое сравнение, которое пришло сегодня на ум очень многим французским наблюдателям - это сравнение с Венским Конгрессом прошлого столетия. Я остановлюсь на нем, потому что оно очень интересно и имеет даже некие забавные аспекты. Я просто напомню, что Венский конгресс прошлого столетия подвел черту под наполеоновскими войнами. Сравнение с Венским Конгрессом столь же сравнительно и соблазнительно, сколь, пожалуй, поверхностно. Встреча в Нью-Йорке продлится три дня, а Венский конгресс длится боле 10 месяцев. Он открылся в сентябре 1814-го года и закончился в июне 1815-го. Была даже шутка, что дети.ю зачатые в день открытия Венского Конгресса родились еще до его окончания.
Означает ли это, что "Миллениум" не более чем очередное праздничное мероприятие? Как считают во Франции, это все-таки не так, по меньшей мере, по двум причинам. Эта встреча позволит продемонстрировать наличие политической воли - самого дефицитного материала в международной политике конца ХХ - начала ХХI веков. И второй момент, о котором до меня говорил Юрий Давыдов - это, разумеется, бесчисленные двусторонние встречи, которые произойдут в Нью-Йорке, вне света прожекторов и без телекамер. Возьмем это хотя бы на примере президента Франции Ширака. Еще до отбытия из Парижа он договорился о встрече в Нью-Йорке с премьер-министром Израиля Бараком и председателем палестинской автономии Арафатом. Никто всерьез не думает, что Шираку удастся сделать в Нью-Йорке то, чего не удалось достичь Биллу Клинтону в Кэмп-Дэвиде - то есть, добиться согласия израильской и палестинской сторон на полное урегулирование конфликта. Сблизить позиции Ширак, тем не менее, может. У него есть орудие нажима и на тех, и на других, и уже это было бы немаловажным фактором при урегулировании на Ближнем Востоке.
Еще одна встреча Ширака с Генеральным Секретарем ООН тоже может оказаться не совсем церемониальной. Речь может пойти об увеличении числа членов Совета Безопасности с 5 до 6, в случае принятия в их число Германии, или даже до 7, если Россия, у которой свои сложные отношения с Токио, не заблокирует прием в постоянные члены Совета Безопасности ООН Японии. Это, согласитесь, отнюдь не тривиальные дела, которые выходят за рамки пышного политического бала. Если резюмировать, то встреча в Нью-Йорке это все-таки, как приято говорить сегодня, шоу, но шоу, в котором самые важные дела происходят не на сцене, а за кулисами.
Елена Коломийченко:
Юрий Жигалкин, одна из тем, которые будут обсуждаться на саммите - тема преобразований миротворческих сил ООН, их финансирования и структуры. В Европе на Балканах миротворцы находятся в большом числе, и каковы планы ООН по преобразованию миротворческих сил?
Юрий Жигалкин:
Планы, как всегда, великие. Если мы вспомним, то около 10 лет назад, после прихода на свой пост Бутроса Гали и окончания "холодной войны" появились грандиозные идеи о том, что ООН должна превратиться в организацию, которая может выполнять своего рода роль мирового полицейского и посылать свои войска в каждую горячую точку - иметь возможность что-то сделать при возникновении каждой опасной ситуации. Как показал опыт войн в бывшей Югославии, ООН не способна осуществить эту задачу. Я был корреспондентом Радио Свобода в ООН во время боснийской войны, и я помню, как долго шли дискуссии в Совете Безопасности ООН, и как он был не способен принять никакого решения, кроме самых несмелых и осторожных, пока западные государства - сначала Британия, потом - США, не взяли на себя инициативу, и не предложили свои войска. Потом как мы знаем, в ситуацию вмешался союз НАТО. Начались ограниченные бомбовые удары, в конце концов, война каким-то образом прекратилась.
Сегодня Кофи Аннан смотрит на ситуацию более реалистично. Он не говорит о том, что ООН должна иметь свою армию. Несколько дней назад был представлен подготовленный по его приказу отчет, в котором выдвигается предложение: основные страны или желающие страны должны подготовить собственные войска - бригады по пять тысяч человек, которые бы базировались на их территориях, финансировались за их счет, либо - с помощью ООН, и по первому призыву Совета Безопасности могли бы выступать для проведения миротворческих операций. Срок подготовки - от 30 суток до 60. Как считают наблюдатели, эта идея более реалистична, чем идея организации армии ООН. Но вопрос все-таки в том, кто будет финансировать идеи. Здесь начинается неизвестность. Одним из событий этого саммита станет открытое заседание Совета Безопасности ООН, на котором страны-члены попробуют предложить ООН идею переиначивания системы финансирования. Сейчас ООН финансируется на основании расчетов времен "холодной войны". То есть, США оплачивают 30 процентов, вслед за ними - основные экономические державы согласно своему весу. Китай, который, естественно, имеет гораздо больший вес, чем даже еще несколько лет назад.ю оплачивает лишь 1 процент счетов ООН, в том числе и стоимости миротворческих операций. США хотят сократить свой вклад с 30 процентов до 25. (Недавно Конгресс принял закон, запрещающий администрации оплачивать более 25 процентов бюджета ООН).
Елена Коломийченко:
Юрий Давыдов, смогли бы вы это прокомментировать - ведь Россия уже давно участвует в миротворческих контингентах, и как России видятся эти грядущие возможные перемены?
Юрий Давыдов:
Да, Россия давно через ООН участвует в ее миротворческих операциях, и, в общем, понимает, что миротворчество было той проблемой, в которой ООН зарекомендовала себя не лучшим образом. Хотя в России все это видится по-другому и совсем не с той стороны, о которой говорил господин Жигалкин. Проблема в том, что Россия могла бы очень много говорить о миротворчестве, но существует ряд проблем, которые не позволяют ей особенно развивать эту тему - во-первых, российский взнос в миротворчество не очень велик, во-вторых, все время приходят на ум Чечня и другие "горячие точки", в которых Россия не лучшим образом проводила миротворческие операции, но мне кажется, что дело не только в войсках, хотя это, конечно, тоже важно - на какой основе они будут сформированы, но и в самом нормотворчестве, потому что сами нормы и критерии, по которым миротворчество может осуществляться еще не полностью разработаны, и здесь возникает много проблем. Каковы критерии для вмешательства, что делать, если в Совете Безопасности нет согласия по поводу того, вмешиваться или нет, как это было в случае Югославии; как в условиях их несогласия найти согласие? Мне кажется, что все эти проблемы очень важны, но Россия не может предложить ничего, кроме того, что надо соблюдать Устав ООН.
