Говорит радио "Свобода." "Россия вчера, сегодня, завтра." У микрофона в
Праге Анатолий Стреляный. На наше рассмотрение поступил проект вечного
двигателя, первый в этом году, если не ошибаюсь. Прислал его Романенко
Виктор Петрович, сельский житель из Херсонской области, просит содействия в
получении "финансовой, технической и производственной" помощи в
осуществлении своего замысла. Уважаемый Виктор Петрович, французска
академия наук больше ста лет назад приняла решение раз и навсегда прекратить
рассмотрение таких проектов. С тех пор к тому же решению постепенно пришли
все учреждения и организации планеты, куда обращаются изобретатели. А
такого учреждения, в которое они не стучались бы, как известно, не существует.
Радио "Свобода". Россия вчера, сегодня, завтра. У микрофона в Праге
Анатолий Стреляный с передачей Ваши письма.
Житель Липецка, врач, отец пятерых детей, пишет: "Думать об отпуске на Канарских островах нам не приходится, а вот есть у нас мысль о переезде в Австралию. У меня к вам просьба: пришлите мне, пожалуйста, адрес, имя и фамилию человека в австралийском посольстве, ответственного за переезд в Австралию, к которому я мог бы обратиться."
Думаю, если этот слушатель напишет на конверте: "Москва, посольство Австралии", его письмо дойдет.
Из Десногорска Смоленской области пишет Людмила Павловна Каменева. Она инженер-атомщик, работала на Смоленской атомной электростанции: "Я считаю, что Ельцин совершил три ошибки. Первая. Распустил в 1993 году Верховный Совет, а вслед были распущены местные советы. В тех советах было много людей, верных реформам и солидарных с президентом, но он одним махом от них избавился, растоптал то, что некоторые из нас начали делать на местах. Я в тот период возглавляла депутатский комитет по защите прав человека. Вторая его ошибка. Чеченская война. Борис Николаевич не захотел слушать мудрых людей, которые ему говорили, что ни при каких условиях нельзя бомбить свою собственную страну. Третья ошибка. Он не заставил МВД, ФСБ, прокуратуру работать на реформы. Это что касается президента. Теперь - что касается народа. Считается, что наш русский народ озабочен вопросом: "Что делать?" А я уверена, что, в большинстве своем, он озабочен другими вопросами: "Где взять?", "Кто даст?" и "Почему не дает?" Люди власти привыкли говорить народу, что он хороший, талантливый, трудолюбивый, но никто не говорит ему, что: "развалили", "разворовали", " не платят зарплату", "ходят на работу, чтобы получать деньги ни за что", "не хотят работать на земле" - это все тоже народ. Угодники, тунеядцы, клеветники, завистники, подавляющие умелых и честных, - это тоже народ. Люди, позволяющие управлять собою хамам, ворам, прохвостам, - тоже народ.Макашов кидает в публику свои хамские, человеконенавистнические речи. Кто-нибудь из народа одернул его? Зюганов взял погромщика под защиту. Кто-нибудь из народа одернул Зюганова? Я писала уже об ошибках Ельцина. Но кто сейчас забрасывает его камнями, кто затравливают его злобными лозунгами? Сначала скажу, почему это делают. Потому что он дал им свободу делать это, они его как бы наказывают за это. Это психология толпы, которая берет сегодня верх. Толпа его травит, Анатолий Иванович, толпа, хоть и называетс Государственной думой, партиями, движениями, газетами! А где же народ? Кто остановит этих злобных, опасных для самих себя людей, на которых мне жалко и горько смотреть - дожили до седых волос, а умнее не стали."
Я читаю ваше письмо, Людмила Павловна, и вспоминаю Верховный Совет осени 1993 года. Это она и была - толпа злобных, опасных для самих себ людей, на которую, впрочем, сильно смахивает, по словам многих наших слушателей, и нынешняя Государственная дума. По-моему, вы правильно описали то, что она делает в последнее время с Ельциным. Травля заразительна. Только что мы получили Обращение, принятое в Екатеринбурге, как сказано в препроводиловке, "на митингах инвалидов и ветеранов всех войн" . Обращение к генеральному прокурору России. Просят - дословно - "возбудить уголовное дело против виновников чеченской войны: президента Бориса Ельцина и бывшего министра обороны Павла Грачева." Не знаю, на скольких митингах принималось это обращение, но в препроводиловке не сказано, нашелся ли хоть один человек, который сказал бы: "Позвольте, господа-товарищи! А где мы с вами были под новый 1995 год? Где были весь тот год? "
Валентин Григорьевич Бараненко из Харькова пишет: " Я занимаюсь резьбой по дереву, этим и кормлюсь. Делаю небольшие резные шкатулки и резные курительные трубки. Делать их стараюсь на совесть, иначе не могу, так что геморрой себе уже взрастил. Зимой делаю запас своих изделий, а летом отправляюсь с семьей в Крым, где пытаюсь превратить их в деньги и заодно отдохнуть. В последнее время моя продукция стала продаваться очень слабо. Мои доходы впрямую зависят от благосостояния народа. Когда наступает очередной кризис, я на мели. Но меня это не пугает, так как давно уже ни на кого я не надеюсь, кроме как на собственные руки. Государство и народ давно живут каждый своей и непонятной друг другу жизнью. Пишу же вам в связи с прочитанным вами по радио письмом от некоего господина Бабенко из Донбасса, который просит вас выслать ему трубку и трубочного табачку, говоря, что это мечта его жизни - курнуть из настоящей трубки. Насчет табачка я ему помочь, конечно, не могу, сам страдаю без него, а трубку я ему сделаю от всей души и напишу ему, как ею пользоваться, если вы сообщите мне его адрес. Лучшие трубки делают, конечно, из верескового корня, но с ним в Харьковской области проблема. Я делаю из древесины плодовых деревьев. В основном, это вишня, яблоня, груша, получаются вполне приличные и достойные трубки. Почему бы человеку не помочь, тем более, с украинской фамилией, пусть балуется на здоровье."
К сожалению, Валентин Григорьевич, я не могу сообщить вам адрес господина Бабенко - не запомнил, а отыскать его письмо в моих завалах - день работы, но я подумал вот о чем. Если он нас слушает, то может быть захочет, под вашим влиянием, сам сделать себе трубку. Мечта, которую человек действительно вынашивает всю жизнь, может подвигнуть его и не на такие свершения. Глядишь, по вашему примеру, и зарабатывать начнет этим ремеслом, станет вашим конкурентом.
Есть у Валентина Григорьевича Бараненко из Харькова и еще одна просьба ко мне. Дело в том, что это его второе письмо на "Свободу". Первое было религиозного содержания, и я вслух предположил по некоторым признакам, что он баптист, а в Харькове, как я знаю, давно существует крупная и сильна баптистская община. Господин Бараненко пишет: "Меня это, честно говоря, удивило, так как я думал, что кроме Украинской православной церкви Московского патриархата, одного католического храма, одной синагоги и одного храма Украинской автокефальной церкви, в Харькове более ничего нет. Подумав, я понял, что вы, пожалуй, правильно назвали меня баптистом. Я люблю всю эту верующую братию, которую защищал Лев Толстой: молокане, ручники и прочие. Все это небольшие общины, небогатые материально, но богатые духовно. У них нет пышных храмов, они не торгуют нефтью и водкой, они не борются за власть над государством - они тихонько веруют в Христа и все. Лично меня очень привлекают квакеры, мне кажется, это мое. И хотелось бы мне познакомиться с харьковскими баптистами. Я человек по натуре домашний, семейный, - автору 42 года, он отец двух взрослых дочерей, - жена не может вытащить меня из дома на день рождения к моим же друзьям, и заниматься поисками баптистов в Харькове, к моему стыду, я не в силах. Я не знаю, с чего начать этот поиск, куда обращаться, да и времени совсем нет. Поэтому набираюсь наглости просить вас, Анатолий Иванович, подсказать, как мне в Харькове их найти."
У меня времени тоже не очень много, Валентин Григорьевич, но найти баптистов в Харькове проще простого: с помощью телефона - вашего или соседского. В городском телефонном справочнике религиозные организации, церкви, молельные дома наверняка указаны в особом разделе - причем, не только номера телефонов, но и адреса. Пользуясь случаем, скажу, что получаю письма от слушателей, которые одобряют меня за то, что время от времени напоминаю им о существовании библиотек, справочных служб, ну, а после сегодняшней передачи наверняка кто-то поблагодарит за то, что напомнил о существовании такого удобства, как телефон. Немало полезных сведений можно между делом получить в ближайшем почтовом отделении.
Некоторые раздражаются, когда узнают, какие по-детски, по-советски иждивенческие просьбы попадаются в письмах на радио "Свобода". "Мне стыдно за своих соотечественников, за этих попрошаек и плакс", - говорится в одном письме. Мне, по чести, ближе человек с другим подходом: соотечественники пусть стыдятся за себя сами, а я буду стыдиться только за себя. Не надо сердиться на этих людей. Жизнь в бывшем Советском Союзе враз и сильно усложнилась, не все были к этому готовы. Расторопность, предприимчивость - это очень хорошо, но и добрая снисходительность к нашим слабостям тоже чего-то стоит. Конечно, люди оказались более не готовы, чем можно было ожидать. Врач, отец пятерых детей, который не может самостоятельно связаться с посольством Австралии, - это, конечно, больша неожиданность. Живущий в таком крупном городе, как Липецк... Одно это письмо говорит о происходящем в России не меньше, чем особые исследования, - почему там остановились, как следует не начавшись, преобразования, почему коммунисты опять у власти.
Пишет Дима из Черкасской области: " Мне 20 лет, окончил сельскохозяйственное училище, работаю хоть и не по специальности, но работой доволен. Не у каждого и такая есть. Но среди моих знакомых есть такие, к кому подходит выражение: где бы ни работать, лишь бы не работать. Это лентяи, хотя я тоже не законченный трудяга-ишак: люблю и выпить, и закусить, и девочек пощупать, но деньги нужно зарабатывать даже на тех же девочек, на выпивку и сигареты, чтобы у матери не просить. Лентяев мне не жалко. Одному такому нашел работу, будучи сам в то время безработным. Так он ее профукал. Обидно, когда здоровый мужик штаны дома протирает и говорит: а вот когда-то... или: вот если бы я был... и все в этом духе. Теперешнюю нашу власть, Кучму я не хвалю. Раз не смогли сделать, что задумывали, что обещали, значит это не власть, а сборище болтунов вроде тех, что на митингах орут до посинения, чего-то требуя". Следующие слова в этом письме написаны крупными печатными буквами: "Требовать имеют право только калеки да старики, не способные работать, которые в свое время отпахали и теперь справедливо должны иметь спокойную обеспеченную старость. Это мое мнение, а высказываю я его вам, Анатолий Иванович, чтобы вы знали, что есть еще люди, которые работают, думают, стараются меньше плакаться и хоть чуть-чуть быть трезвыми в наше пьяное время."
Я читаю письмо от молодого человека из Черкасской области, он назвал себя полностью, указал свой адрес, но по радио просил называть себя только по имени - Димой.
"Девятого октября слушал вашу передачу, в которой прозвучало письмо одного молодого "истинно русского человека", как он вам представился, который плачется, что ему туго живется "под игом Киева." Я предлагаю ему и любому вашему слушателю пройтись по этому прекрасному городу и найти следы дискриминации людей по национальному признаку, найти признаки насильственной украинизации. Большинство книг, газет - на русском языке, на телевидении достаточно каналов или местных русскоязычных, или из России, на радио - то же самое. Возьмите аудио- и видеорынок. Русского языка - 80 процентов. Кто же кого ущемляет? Это - Киев. А чем дальше на юг и на восток Украины, так вообще надо быть полным, совершенно бессовестным наглецом, чтобы заикаться о притеснении русского языка. Такой наглец (но только такой наглец, Анатолий Иванович!) мне может сказать: а Западная Украина? Но в чем же, позвольте мне встречный вопрос, ее вина? В том, что, хотя ее волю к свободе выжигали каленым железом, Западная Украина так и не дала выжечь ее до конца? В том, что никому не позволила вырвать с корнем свой язык? Правда, когда пружину долго сжимать, а потом она вырвется, то может ударить сжимавшего - и очень больно. Тем, кого задела украинская пружина, мой совет: или уезжайте, или смиритесь."
Спасибо за письмо, Дима. Бросили бы вы курить... Да и без выпивки, как ее понимают в Черкасской области (это, наверное, самая самогонная область Украины), можно, по-моему, обойтись. Я не нашел в вашем письме уязвленного украинства, украинской обиды. Это хорошо, такие письма - добрый знак. Национальная обида - штука очень коварная, я вижу это по нашей почте. Не заметишь, как начнешь кичиться своей обидой, носить ее как орден. Национальная обида и национальная гордость часто переходят одна в другую. Это такая душевная суета, что ни на что другое человека уже не остается.
Левиков Мирон Ильич пишет из Могилева (или Марат Ильич - пишет грамотно, как хороший учитель русского языка, но неразборчиво, как врач): " Господин Стреляный, я из Белорусии, поэтому мне особенно смешно и обидно за вас, когда вы перепеваете сказки о ценах в Белоруссии. Вы же все-таки интеллектуал, негоже вам опускаться до уровня геббельсовской пропаганды. Да, нормы отпуска в одни руки в магазине у нас - один кусок туалетного и два куска хозяйственного мыла, но ведь это в одном магазине, а магазинов много. Да и в один магазин можно прийти несколько раз в день или на следующий день, если память у продавца хорошая. Вот за это как раз "батьку" Лукашенко ругать не надо. Это же не карточки, как в войну или в 1989 году: отоварился и гуляй. И сделано это недавно из-за кризиса в России - возникли большие ножницы цен, и любимые вами "деловые люди" стали перекачивать товары в Россию. Как в пословице: кому война, кому мать родна. Вы, конечно, не прочитаете мое письмо," - пишет в заключение Левиков Мирон Ильич. " Оно не в струе вашей пропаганды. Но, по крайней мере, вы будете знать, что вас тоже раскусили. Талантливые люди тоже могут самоотверженно служить лжи или полуправде."
О таких письмах, как это, мне пишут, бывает, что я их выдумываю, чтобы высмеивать избирателей Лукашенко, Зюганова, Макашова. Как будто можно выдумать вот это место, например. "Да, - пишет Мирон Ильич, вспомина советское время, - в магазинах было мало продуктов, потому что у народа были деньги, и продукты разбирались сразу, закуска стоила одну десятую от выпивки, а не одинаково, как сейчас. Всем хватало, потому что потребности и потребление верхов все-таки были ограничены. Не было, правда, свободы. Это и понятно, потому что единственный путь для серенького человека к благосостоянию был через власть. Ну, власть и защищала себя. Ну, зачем человеку свобода, если он сыт, обут и немножко пьян? Зачем ему ездить за границу, если он отлично отдыхал в Крыму и на Кавказе, снимая курятник у хозяйки? Да и поговорить он мог на кухне при включенном радио обо всем. Другое дело, если он начинал искать правду в Политбюро ЦК КПСС, у иностранных корреспондентов - тут товарища приходилось подлечивать в психушке, чтобы он правильно ориентировался в обстановке."
Я читал из письма Мирона Ильича Левикова, жителя Могилева. Каждому, кто не поверит, что вы это написали всерьез, или решит, что я выдумал ваше письмо, буду, с вашего позволения, Мирон Ильич, давать ваш адрес... Недавно Александр Лукашенко сказал, что не может понять одного: почему промышленное и сельскохозяйственное производство в республике неуклонно растет, а народ нищает. Это, по-моему,вполне искреннее недоумение - какое только может испытывать человек, который горит на работе, но не совсем отдает себе отчет в том, что он делает. И передалось это недоумение президенту от Мирона Ильича Левикова. Что он хотел мне написать, он написал, но прочитал я в его письме другое. В душе Мирона Ильича - смущение. Растет все: и слава президента, и производство мяса, молока, яиц (одна минская газета написала: "Каждый гражданин имеет право на яйца!"), но растет и смущение. Было бы странно, госпожа Каменева из Смоленской области, если бы такие люди, как Мирон Ильич Левиков, а их миллионы, не попытались устроить общество по своему вкусу, не нашли бы себе вождя и не защищали бы его со всей ревностью, на какую способен "серенький" человек (напомню, что это слово Мирона Ильича). В конце-концов они имеют право жить на свой манер, скажу специально для него. Но сейчас они испытывают смущение, на которое не хотели бы иметь права. Президент Лукашенко, между прочим, чувствует это тайное желание своих избирателей. Недавно он заявил, что у народа нет никаких оснований быть недовольным его деятельностью.
Господин Суворов из Мариуполя пишет о современной печати : " Уместно привести слова апостола Иакова: "Язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни. Это - неудержимое зло. Он исполнен смертоносного яда". Выполняя в общественной жизни роль языка, - это господин Суворов говорит уже от себя, - средства массовой информации , не обузданные рамками Божественного знания, служат во многих случаях разжиганию политических страстей, а в иных - бывают просто болтливы."
Воистину так, господин Суворов!
"Ну, какое нам, к примеру, дело до личной жизни президента Клинтона или принцессы Дианы? "- говорится дальше в письме этого слушателя. "Раскинута по всему миру паучья сеть, предоставляя неограниченную информацию всякому желающему, уже тем вредна, что общедоступна. Здравый разум подсказывает, что во всех случаях информация должна быть строго дозированной, то есть, прошедшей через соответствующую цензуру."
Господин Суворов понимает, что "соответствующая цензура" не имеет будущего, и это не позволяет ему надеяться на благополучную судьбу человечества. "Следует отметить, - пишет он, - что современный мир достиг последней стадии своего развития и на данном этапе разрушается, о чем свидетельствуют имеющие в нем место процессы, как то: эпидемии, катастрофы, войны на политической и религиозной почве и прочие негативные факторы. Раздираемая внутренними противоречиями, лишенная духовности цивилизация доживает последние дни."
Писаная история человечества охватывает около трехсот поколений. В каждом из них были люди, которые отмечали то же, что и этот слушатель, - что мир достиг последней стадии и вот-вот разрушится. Этим паникерам человечество обязано великими религиями и философскими учениями. Правы неизменно оказывались бодряки, а почти все стоящее создавали нытики. Вот как устроено...
Ну, и письмо из Челябинска: " Анатолий Иванович, стыдно об этом писать, а приходится. После августовских событий цены так полезли вверх, что невмоготу стало. Я не о себе забочусь, мы с бабкой как-нибудь свое прожили, а вот во дворе у нас живут много кошек и собак. Мы их никогда не заводили, а подбираем, когда встречаются. Вот зимой идешь и видишь, как на снегу замерзает кошка, как она орет, прося помощи... Пройдешь мимо, а потом вспомнишь, как сам в детстве замерзал и голодовал, вернешься и подберешь... Или вот собачка трясется голодная и в глаза тебе смотрит, молит о помощи. Вот и думаю я, как их прокормить. У нас с бабкой 800 рублей пенсии, почти все эти деньги уходят на них, а теперь все безумно подорожало: минтай-рыба стоил семь рублей, теперь двенадцать и продолжает дорожать. Вот почему осмелился обратиться к людям через вас: помогите не нам, а брошенным кошкам и собакам - они хотят есть."
Житель Липецка, врач, отец пятерых детей, пишет: "Думать об отпуске на Канарских островах нам не приходится, а вот есть у нас мысль о переезде в Австралию. У меня к вам просьба: пришлите мне, пожалуйста, адрес, имя и фамилию человека в австралийском посольстве, ответственного за переезд в Австралию, к которому я мог бы обратиться."
Думаю, если этот слушатель напишет на конверте: "Москва, посольство Австралии", его письмо дойдет.
Из Десногорска Смоленской области пишет Людмила Павловна Каменева. Она инженер-атомщик, работала на Смоленской атомной электростанции: "Я считаю, что Ельцин совершил три ошибки. Первая. Распустил в 1993 году Верховный Совет, а вслед были распущены местные советы. В тех советах было много людей, верных реформам и солидарных с президентом, но он одним махом от них избавился, растоптал то, что некоторые из нас начали делать на местах. Я в тот период возглавляла депутатский комитет по защите прав человека. Вторая его ошибка. Чеченская война. Борис Николаевич не захотел слушать мудрых людей, которые ему говорили, что ни при каких условиях нельзя бомбить свою собственную страну. Третья ошибка. Он не заставил МВД, ФСБ, прокуратуру работать на реформы. Это что касается президента. Теперь - что касается народа. Считается, что наш русский народ озабочен вопросом: "Что делать?" А я уверена, что, в большинстве своем, он озабочен другими вопросами: "Где взять?", "Кто даст?" и "Почему не дает?" Люди власти привыкли говорить народу, что он хороший, талантливый, трудолюбивый, но никто не говорит ему, что: "развалили", "разворовали", " не платят зарплату", "ходят на работу, чтобы получать деньги ни за что", "не хотят работать на земле" - это все тоже народ. Угодники, тунеядцы, клеветники, завистники, подавляющие умелых и честных, - это тоже народ. Люди, позволяющие управлять собою хамам, ворам, прохвостам, - тоже народ.Макашов кидает в публику свои хамские, человеконенавистнические речи. Кто-нибудь из народа одернул его? Зюганов взял погромщика под защиту. Кто-нибудь из народа одернул Зюганова? Я писала уже об ошибках Ельцина. Но кто сейчас забрасывает его камнями, кто затравливают его злобными лозунгами? Сначала скажу, почему это делают. Потому что он дал им свободу делать это, они его как бы наказывают за это. Это психология толпы, которая берет сегодня верх. Толпа его травит, Анатолий Иванович, толпа, хоть и называетс Государственной думой, партиями, движениями, газетами! А где же народ? Кто остановит этих злобных, опасных для самих себя людей, на которых мне жалко и горько смотреть - дожили до седых волос, а умнее не стали."
Я читаю ваше письмо, Людмила Павловна, и вспоминаю Верховный Совет осени 1993 года. Это она и была - толпа злобных, опасных для самих себ людей, на которую, впрочем, сильно смахивает, по словам многих наших слушателей, и нынешняя Государственная дума. По-моему, вы правильно описали то, что она делает в последнее время с Ельциным. Травля заразительна. Только что мы получили Обращение, принятое в Екатеринбурге, как сказано в препроводиловке, "на митингах инвалидов и ветеранов всех войн" . Обращение к генеральному прокурору России. Просят - дословно - "возбудить уголовное дело против виновников чеченской войны: президента Бориса Ельцина и бывшего министра обороны Павла Грачева." Не знаю, на скольких митингах принималось это обращение, но в препроводиловке не сказано, нашелся ли хоть один человек, который сказал бы: "Позвольте, господа-товарищи! А где мы с вами были под новый 1995 год? Где были весь тот год? "
Валентин Григорьевич Бараненко из Харькова пишет: " Я занимаюсь резьбой по дереву, этим и кормлюсь. Делаю небольшие резные шкатулки и резные курительные трубки. Делать их стараюсь на совесть, иначе не могу, так что геморрой себе уже взрастил. Зимой делаю запас своих изделий, а летом отправляюсь с семьей в Крым, где пытаюсь превратить их в деньги и заодно отдохнуть. В последнее время моя продукция стала продаваться очень слабо. Мои доходы впрямую зависят от благосостояния народа. Когда наступает очередной кризис, я на мели. Но меня это не пугает, так как давно уже ни на кого я не надеюсь, кроме как на собственные руки. Государство и народ давно живут каждый своей и непонятной друг другу жизнью. Пишу же вам в связи с прочитанным вами по радио письмом от некоего господина Бабенко из Донбасса, который просит вас выслать ему трубку и трубочного табачку, говоря, что это мечта его жизни - курнуть из настоящей трубки. Насчет табачка я ему помочь, конечно, не могу, сам страдаю без него, а трубку я ему сделаю от всей души и напишу ему, как ею пользоваться, если вы сообщите мне его адрес. Лучшие трубки делают, конечно, из верескового корня, но с ним в Харьковской области проблема. Я делаю из древесины плодовых деревьев. В основном, это вишня, яблоня, груша, получаются вполне приличные и достойные трубки. Почему бы человеку не помочь, тем более, с украинской фамилией, пусть балуется на здоровье."
К сожалению, Валентин Григорьевич, я не могу сообщить вам адрес господина Бабенко - не запомнил, а отыскать его письмо в моих завалах - день работы, но я подумал вот о чем. Если он нас слушает, то может быть захочет, под вашим влиянием, сам сделать себе трубку. Мечта, которую человек действительно вынашивает всю жизнь, может подвигнуть его и не на такие свершения. Глядишь, по вашему примеру, и зарабатывать начнет этим ремеслом, станет вашим конкурентом.
Есть у Валентина Григорьевича Бараненко из Харькова и еще одна просьба ко мне. Дело в том, что это его второе письмо на "Свободу". Первое было религиозного содержания, и я вслух предположил по некоторым признакам, что он баптист, а в Харькове, как я знаю, давно существует крупная и сильна баптистская община. Господин Бараненко пишет: "Меня это, честно говоря, удивило, так как я думал, что кроме Украинской православной церкви Московского патриархата, одного католического храма, одной синагоги и одного храма Украинской автокефальной церкви, в Харькове более ничего нет. Подумав, я понял, что вы, пожалуй, правильно назвали меня баптистом. Я люблю всю эту верующую братию, которую защищал Лев Толстой: молокане, ручники и прочие. Все это небольшие общины, небогатые материально, но богатые духовно. У них нет пышных храмов, они не торгуют нефтью и водкой, они не борются за власть над государством - они тихонько веруют в Христа и все. Лично меня очень привлекают квакеры, мне кажется, это мое. И хотелось бы мне познакомиться с харьковскими баптистами. Я человек по натуре домашний, семейный, - автору 42 года, он отец двух взрослых дочерей, - жена не может вытащить меня из дома на день рождения к моим же друзьям, и заниматься поисками баптистов в Харькове, к моему стыду, я не в силах. Я не знаю, с чего начать этот поиск, куда обращаться, да и времени совсем нет. Поэтому набираюсь наглости просить вас, Анатолий Иванович, подсказать, как мне в Харькове их найти."
У меня времени тоже не очень много, Валентин Григорьевич, но найти баптистов в Харькове проще простого: с помощью телефона - вашего или соседского. В городском телефонном справочнике религиозные организации, церкви, молельные дома наверняка указаны в особом разделе - причем, не только номера телефонов, но и адреса. Пользуясь случаем, скажу, что получаю письма от слушателей, которые одобряют меня за то, что время от времени напоминаю им о существовании библиотек, справочных служб, ну, а после сегодняшней передачи наверняка кто-то поблагодарит за то, что напомнил о существовании такого удобства, как телефон. Немало полезных сведений можно между делом получить в ближайшем почтовом отделении.
Некоторые раздражаются, когда узнают, какие по-детски, по-советски иждивенческие просьбы попадаются в письмах на радио "Свобода". "Мне стыдно за своих соотечественников, за этих попрошаек и плакс", - говорится в одном письме. Мне, по чести, ближе человек с другим подходом: соотечественники пусть стыдятся за себя сами, а я буду стыдиться только за себя. Не надо сердиться на этих людей. Жизнь в бывшем Советском Союзе враз и сильно усложнилась, не все были к этому готовы. Расторопность, предприимчивость - это очень хорошо, но и добрая снисходительность к нашим слабостям тоже чего-то стоит. Конечно, люди оказались более не готовы, чем можно было ожидать. Врач, отец пятерых детей, который не может самостоятельно связаться с посольством Австралии, - это, конечно, больша неожиданность. Живущий в таком крупном городе, как Липецк... Одно это письмо говорит о происходящем в России не меньше, чем особые исследования, - почему там остановились, как следует не начавшись, преобразования, почему коммунисты опять у власти.
Пишет Дима из Черкасской области: " Мне 20 лет, окончил сельскохозяйственное училище, работаю хоть и не по специальности, но работой доволен. Не у каждого и такая есть. Но среди моих знакомых есть такие, к кому подходит выражение: где бы ни работать, лишь бы не работать. Это лентяи, хотя я тоже не законченный трудяга-ишак: люблю и выпить, и закусить, и девочек пощупать, но деньги нужно зарабатывать даже на тех же девочек, на выпивку и сигареты, чтобы у матери не просить. Лентяев мне не жалко. Одному такому нашел работу, будучи сам в то время безработным. Так он ее профукал. Обидно, когда здоровый мужик штаны дома протирает и говорит: а вот когда-то... или: вот если бы я был... и все в этом духе. Теперешнюю нашу власть, Кучму я не хвалю. Раз не смогли сделать, что задумывали, что обещали, значит это не власть, а сборище болтунов вроде тех, что на митингах орут до посинения, чего-то требуя". Следующие слова в этом письме написаны крупными печатными буквами: "Требовать имеют право только калеки да старики, не способные работать, которые в свое время отпахали и теперь справедливо должны иметь спокойную обеспеченную старость. Это мое мнение, а высказываю я его вам, Анатолий Иванович, чтобы вы знали, что есть еще люди, которые работают, думают, стараются меньше плакаться и хоть чуть-чуть быть трезвыми в наше пьяное время."
Я читаю письмо от молодого человека из Черкасской области, он назвал себя полностью, указал свой адрес, но по радио просил называть себя только по имени - Димой.
"Девятого октября слушал вашу передачу, в которой прозвучало письмо одного молодого "истинно русского человека", как он вам представился, который плачется, что ему туго живется "под игом Киева." Я предлагаю ему и любому вашему слушателю пройтись по этому прекрасному городу и найти следы дискриминации людей по национальному признаку, найти признаки насильственной украинизации. Большинство книг, газет - на русском языке, на телевидении достаточно каналов или местных русскоязычных, или из России, на радио - то же самое. Возьмите аудио- и видеорынок. Русского языка - 80 процентов. Кто же кого ущемляет? Это - Киев. А чем дальше на юг и на восток Украины, так вообще надо быть полным, совершенно бессовестным наглецом, чтобы заикаться о притеснении русского языка. Такой наглец (но только такой наглец, Анатолий Иванович!) мне может сказать: а Западная Украина? Но в чем же, позвольте мне встречный вопрос, ее вина? В том, что, хотя ее волю к свободе выжигали каленым железом, Западная Украина так и не дала выжечь ее до конца? В том, что никому не позволила вырвать с корнем свой язык? Правда, когда пружину долго сжимать, а потом она вырвется, то может ударить сжимавшего - и очень больно. Тем, кого задела украинская пружина, мой совет: или уезжайте, или смиритесь."
Спасибо за письмо, Дима. Бросили бы вы курить... Да и без выпивки, как ее понимают в Черкасской области (это, наверное, самая самогонная область Украины), можно, по-моему, обойтись. Я не нашел в вашем письме уязвленного украинства, украинской обиды. Это хорошо, такие письма - добрый знак. Национальная обида - штука очень коварная, я вижу это по нашей почте. Не заметишь, как начнешь кичиться своей обидой, носить ее как орден. Национальная обида и национальная гордость часто переходят одна в другую. Это такая душевная суета, что ни на что другое человека уже не остается.
Левиков Мирон Ильич пишет из Могилева (или Марат Ильич - пишет грамотно, как хороший учитель русского языка, но неразборчиво, как врач): " Господин Стреляный, я из Белорусии, поэтому мне особенно смешно и обидно за вас, когда вы перепеваете сказки о ценах в Белоруссии. Вы же все-таки интеллектуал, негоже вам опускаться до уровня геббельсовской пропаганды. Да, нормы отпуска в одни руки в магазине у нас - один кусок туалетного и два куска хозяйственного мыла, но ведь это в одном магазине, а магазинов много. Да и в один магазин можно прийти несколько раз в день или на следующий день, если память у продавца хорошая. Вот за это как раз "батьку" Лукашенко ругать не надо. Это же не карточки, как в войну или в 1989 году: отоварился и гуляй. И сделано это недавно из-за кризиса в России - возникли большие ножницы цен, и любимые вами "деловые люди" стали перекачивать товары в Россию. Как в пословице: кому война, кому мать родна. Вы, конечно, не прочитаете мое письмо," - пишет в заключение Левиков Мирон Ильич. " Оно не в струе вашей пропаганды. Но, по крайней мере, вы будете знать, что вас тоже раскусили. Талантливые люди тоже могут самоотверженно служить лжи или полуправде."
О таких письмах, как это, мне пишут, бывает, что я их выдумываю, чтобы высмеивать избирателей Лукашенко, Зюганова, Макашова. Как будто можно выдумать вот это место, например. "Да, - пишет Мирон Ильич, вспомина советское время, - в магазинах было мало продуктов, потому что у народа были деньги, и продукты разбирались сразу, закуска стоила одну десятую от выпивки, а не одинаково, как сейчас. Всем хватало, потому что потребности и потребление верхов все-таки были ограничены. Не было, правда, свободы. Это и понятно, потому что единственный путь для серенького человека к благосостоянию был через власть. Ну, власть и защищала себя. Ну, зачем человеку свобода, если он сыт, обут и немножко пьян? Зачем ему ездить за границу, если он отлично отдыхал в Крыму и на Кавказе, снимая курятник у хозяйки? Да и поговорить он мог на кухне при включенном радио обо всем. Другое дело, если он начинал искать правду в Политбюро ЦК КПСС, у иностранных корреспондентов - тут товарища приходилось подлечивать в психушке, чтобы он правильно ориентировался в обстановке."
Я читал из письма Мирона Ильича Левикова, жителя Могилева. Каждому, кто не поверит, что вы это написали всерьез, или решит, что я выдумал ваше письмо, буду, с вашего позволения, Мирон Ильич, давать ваш адрес... Недавно Александр Лукашенко сказал, что не может понять одного: почему промышленное и сельскохозяйственное производство в республике неуклонно растет, а народ нищает. Это, по-моему,вполне искреннее недоумение - какое только может испытывать человек, который горит на работе, но не совсем отдает себе отчет в том, что он делает. И передалось это недоумение президенту от Мирона Ильича Левикова. Что он хотел мне написать, он написал, но прочитал я в его письме другое. В душе Мирона Ильича - смущение. Растет все: и слава президента, и производство мяса, молока, яиц (одна минская газета написала: "Каждый гражданин имеет право на яйца!"), но растет и смущение. Было бы странно, госпожа Каменева из Смоленской области, если бы такие люди, как Мирон Ильич Левиков, а их миллионы, не попытались устроить общество по своему вкусу, не нашли бы себе вождя и не защищали бы его со всей ревностью, на какую способен "серенький" человек (напомню, что это слово Мирона Ильича). В конце-концов они имеют право жить на свой манер, скажу специально для него. Но сейчас они испытывают смущение, на которое не хотели бы иметь права. Президент Лукашенко, между прочим, чувствует это тайное желание своих избирателей. Недавно он заявил, что у народа нет никаких оснований быть недовольным его деятельностью.
Господин Суворов из Мариуполя пишет о современной печати : " Уместно привести слова апостола Иакова: "Язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни. Это - неудержимое зло. Он исполнен смертоносного яда". Выполняя в общественной жизни роль языка, - это господин Суворов говорит уже от себя, - средства массовой информации , не обузданные рамками Божественного знания, служат во многих случаях разжиганию политических страстей, а в иных - бывают просто болтливы."
Воистину так, господин Суворов!
"Ну, какое нам, к примеру, дело до личной жизни президента Клинтона или принцессы Дианы? "- говорится дальше в письме этого слушателя. "Раскинута по всему миру паучья сеть, предоставляя неограниченную информацию всякому желающему, уже тем вредна, что общедоступна. Здравый разум подсказывает, что во всех случаях информация должна быть строго дозированной, то есть, прошедшей через соответствующую цензуру."
Господин Суворов понимает, что "соответствующая цензура" не имеет будущего, и это не позволяет ему надеяться на благополучную судьбу человечества. "Следует отметить, - пишет он, - что современный мир достиг последней стадии своего развития и на данном этапе разрушается, о чем свидетельствуют имеющие в нем место процессы, как то: эпидемии, катастрофы, войны на политической и религиозной почве и прочие негативные факторы. Раздираемая внутренними противоречиями, лишенная духовности цивилизация доживает последние дни."
Писаная история человечества охватывает около трехсот поколений. В каждом из них были люди, которые отмечали то же, что и этот слушатель, - что мир достиг последней стадии и вот-вот разрушится. Этим паникерам человечество обязано великими религиями и философскими учениями. Правы неизменно оказывались бодряки, а почти все стоящее создавали нытики. Вот как устроено...
Ну, и письмо из Челябинска: " Анатолий Иванович, стыдно об этом писать, а приходится. После августовских событий цены так полезли вверх, что невмоготу стало. Я не о себе забочусь, мы с бабкой как-нибудь свое прожили, а вот во дворе у нас живут много кошек и собак. Мы их никогда не заводили, а подбираем, когда встречаются. Вот зимой идешь и видишь, как на снегу замерзает кошка, как она орет, прося помощи... Пройдешь мимо, а потом вспомнишь, как сам в детстве замерзал и голодовал, вернешься и подберешь... Или вот собачка трясется голодная и в глаза тебе смотрит, молит о помощи. Вот и думаю я, как их прокормить. У нас с бабкой 800 рублей пенсии, почти все эти деньги уходят на них, а теперь все безумно подорожало: минтай-рыба стоил семь рублей, теперь двенадцать и продолжает дорожать. Вот почему осмелился обратиться к людям через вас: помогите не нам, а брошенным кошкам и собакам - они хотят есть."
