Вожди Гражданской войны

Анатолий Стреляный: Историки будут говорить о вождях Гражданской войны. Вождями мы называем тех, кто ведет за собой людские массы, берет на себя ответственность за происходящее. Вождь и полководец - не одно и то же. Ленин не был полководцем, но он, несомненно, - один из вождей Гражданской войны, один из тех, кто ее развязал. А вот, скажем, Ворошилов был одним из видных военных руководителей Гражданской войны, но не был одним из ее вождей. Хотя известную картину "Сталин и Ворошилов на прогулке в Кремле" и называли в народе "Два вождя после дождя", Ворошилов был исполнителем воли вождей - Ленина и Троцкого. А, например, какой-нибудь Сергей Лазо (в масштабах Гражданской войны фигура не слишком крупная) - по меркам Дальнего Востока был очень даже вождем.

В российской гражданской войне участвовали не две стороны - красные и белые, а много больше. У всех были свои вожди, а при малом масштабе - вожаки. Многие из них известны сегодня лишь профессиональным историкам, но они были. Без вождей не происходят восстания, не свергается предыдущая и не утверждается новая власть. Без вождей, считается, массы не понимают, кого им ненавидеть и к какой путеводной звезде стремиться.

Историк Ольга Никитина: Революции и гражданские войны - это время вождей. В спокойном, устоявшемся, демократическом государстве вожди не нужны. Есть вертикаль власти, она обновляется путем выборов и назначений, вождям в ней нет места, вожди появляются в периоды потрясений. Сперва их много, потом остается один. Одна страна - один вождь. Причем, на всех языках они назывались именно вождями. По-итальянски ducce, по-немецки fuhrer, по-испански caudilio по-румынски kondukator и так далее. Между двумя мировыми войнами пол-Европы вели к счастью именно вожди. Салазар в Португалии был вождем, Хорти в Венгрии был вождем, Пилсудский в Польше был вождем, Ататюрк в Турции был вождем, в прибалтийских странах были вожди: Ульманис, Пятс и Сметанас соответственно. Но до того как в государстве утвердится один вождь, вождей обычно несколько. Например, Гитлер, Штрассер и Рем. А если в стране гражданская война, то вождей десятки. В условиях же такой огромной страны, как Российская империя, в условиях многополюсной гражданской войны счет вождей идет уже чуть ли не на сотни.

Историк Владимир Булдаков: Тема вождей в Гражданской войне представляется весьма любопытной сразу с нескольких точек зрения. Прежде всего, тот тип лидерства, который возник в годы Гражданской войны в России, был неизвестен, по крайней мере, со времен Пугачева. Причем это касается и красных, и белых, и тем более, конечно, зеленых. То есть, по сути дела, мы столкнулись с типом лидерства, который вроде бы ушел уже в прошлое. Но это было.

Тогдашние лидеры - это скоре атаманы, нежели профессиональные военачальники, несмотря на то, что они могли иметь соответствующие подготовку и соответствующие воинские звания высших офицеров или даже генералов. Это люди, выдвинутые этой самой необычной обстановкой. В то же время, если брать проблему вождизма в годы Гражданской войны, то у красных и белых были принципиальные различия в руководстве этим самым воинством. В чем заключалось это различие? У красных руководство замыкалось на ЦК большевистской партии. Это не значит, что у большевиков не было людей чрезмерно самостоятельных, анархиствующих и тому подобное. Но дело в том, что большевики этих людей всегда ухитрялись обуздать. Причем это определилось с самого начала большевистского господства. Достаточно вспомнить историю капитана первого ранга Щастного, которого, попросту говоря, расстреляли. Показалось Троцкому, что можно от него ожидать каких-то претензий на лидерство, причем лидерство непредсказуемое. В общем-то, люди непредсказуемые, излишне самостоятельные постепенно за годы Гражданской войны у красных или были просто уничтожены, или их удалось приструнить. Допустим, такие фигуры как Дыбенко, муж Коллонтай, натура весьма и весьма необузданная; тем не менее, его держали в таком положении, что он вроде как стал своим. Не приходится говорить о таких личностях, как Миронов. Миронов, в конечном счете, был расстрелян. Миронов - это командир 2-й Конной армии. Он не понимал, почему высшее командование держит его вдали от фронтов, и самостоятельно двинулся на фронт. В конечном счете, он был расстрелян. Ясно, что он был предан революции, но такие командиры Троцкому, конечно, были не нужны.

Если говорить вообще о типе идеального красного командира, то это самородок, который находится под контролем партии. И вот эту линию большевикам в большей или меньшей степени удалось выдержать, хотя, разумеется, анархиствующих элементов в Красной армии было более чем достаточно, и партизанщины там хватало. Тем не менее, эту самую линию партизанщины (или атаманщины) красным удалось преодолеть. Что касается белых, то у них получается картина прямо противоположная. Для белых характерно - назвать это "отсутствием идеи" вряд ли можно, - но феномен размытости общей идеи, он, конечно, был налицо.

Анатолий Стреляный: Все на свете поддается упорядочению, и вождей смутного времени тоже можно разложить по полкам. Но перед тем, как прозвучит модное нынче слово "харизма", напомним себе, что восемьдесят лет назад не было телевидения. Хорошо, если полпроцента последователей могли увидеть и услышать своего вождя на митинге. И с харизмой, то есть с внешним, да и не только внешним обаянием вождя, строго говоря, дело тогда обстояло сложно.

Историк Василий Цветков: За основу можно взять классификацию лидеров, которая была предложена еще Максом Вебером. Эта категория харизматического лидера, на мой взгляд, наиболее подходящая для периода Гражданской войны. Каждый из лидеров, каждый из тех, кто претендовал на то, чтобы стать лидером, должен был иметь какую-то определенную харизму, то есть то, что выделяет его и делает его лидером, может быть, вопреки отсутствию других лидерских качеств. И в этом отношении очень показательна фигура Ленина, поскольку это действительно классический образец харизматического лидера. Человек, который никогда не руководил ничем и нигде больше, чем на уровне социал-демократической рабочей партии, а сказать точнее - несколькими десятками человек, и большую часть времени до 1917 года провел за рубежом. Конечно, более показателен пример Троцкого, вожака, вождя массы, причем массы совершенно абстрактной. Кстати, большевистский лидер всегда отличается от лидеров других социальных групп тем, что он всегда апеллирует к мнению всего народа, и для него не существует (как и для марксистского понимания), вообще не существует понятия какого-то социального, сословного разделения общества в период мировой революции. И, естественно, когда Троцкий обращался со своими выступлениями к солдатам, крестьянам, казакам, то он говорил им примерно одно и то же: о мировой революции, о борьбе с мировой контрреволюцией, и о том, что нужно отдать на эту борьбу все силы.

Анатолий Стреляный: Объем нашей передачи не позволяет остановиться на том, как Троцкий производил упомянутую селекцию слишком самостоятельных лидеров. К именам Алексея Щастного и Филиппа Миронова можно добавить и других красных вождей. Были расстреляны такие строптивые командиры как Борис Думенко, Иван Сорокин и даже, как выясняется, Николай Щорс. Он избежал суда, но был застрелен своим комиссаром во время боя, а затем уже никому не опасный, был прославлен как великий герой.

Историк Владимир Булдаков: В какой степени Гражданской войной руководил Ленин? Я думаю, только в той степени, что приказывал как можно быстрее взять, захватить, любой ценой уничтожить и так далее, и тому подобное. И эти самые ленинские импульсы, которые шли сверху, сыграли, конечно, колоссальную роль в Гражданской войне. Они подхватывались деятелями типа Троцкого. Троцкий, кстати сказать, проявил себя блестящим организатором, и реальных вождей Гражданской войны со стороны красных без Троцкого представить чрезвычайно трудно. В известной степени Троцкий не только давал какой-то идейный заряд, он осуществлял своеобразную селекцию красных командиров. Его заслуга в победе Красной армии чрезвычайно велика. Конечно, истинные вожди Гражданской войны со стороны красных - это идейное партийное руководство.

Василий Цветков: Сказать, что адмирал Колчак, или генерал Деникин, или Ленин, или Троцкий был бы общенациональным лидером, общенациональным вождем в условиях Гражданской войны в период 1918-22 года невозможно. Способность вести за собой массы, способность доступно, доходчиво излагать идеи, за которые ты агитируешь, воля, решимость, непреклонность характера, которая зажигала людей, позволяли большевистским лидерам осуществлять вещи, действительно невозможные в обычных условиях. Например, поднимать многотысячные армии на борьбу с контрреволюцией, организовывать поход против Польши, поход за освобождение Советской Венгрии и так далее. Та харизма, тот авторитет, который был хорош для одной аудитории, абсолютно не подходил для другой аудитории. Военные лидеры, например, генерал Корнилов, тот же самый генерал Врангель - их отличало умение убеждать офицерский корпус и часть интеллигенции в том, что идет белая борьба за возрождение России, за возрождение традиционной русской государственности, это давало им возможность говорить от имени твердой власти, которая спасет Россию от хаоса большевизма. И, безусловно, такие лидеры, которые были обычны и понятны в привычной, стабильной обстановке до Гражданской войны (например, лидер кадетской партии Милюков) в годы Гражданской войны таковыми лидерами уже не оставались. Многие современники даже вспоминали, что, сравнивая выступления Ленина и Милюкова, можно было отметить, что Ленин обращался к массам как агитатор, не брезговал никакими эпитетами, не брезговал никакими метафорами для того, чтобы сделать свою речь образной, яркой. Милюков же, как правило, выступал перед аудиторией на уровне профессора, который читает лекцию студентам. Этот его отпечаток работы на истфаке Московского Университета остался, видимо, на всю оставшуюся жизнь.

Анатолий Стреляный: Как известно, антибольшевистские силы были разобщены не только идейно и организационно, но и географически. Одного этого было достаточно, чтобы ни о каком едином лидерстве у них не могло быть и речи. Большевики же, как бы им не приходилось порой туго, сохраняли преимущество не только единоначалия, но у руководства из единого центра. Вдобавок, большевистское руководство было руководством новичков, абсолютно равных друг другу по этому признаку.

Историк Ольга Никитина: Вождей Гражданской войны отличала одна особенность, о которой почему-то редко вспоминают. У всех был нулевой административный опыт. До революции ни один из них никогда никем и ничем не руководил. Ленин до своих 47 лет был просто кабинетный публицист. Первый у большевиков Верховный Главнокомандующий Крыленко имел воинское звание прапорщика. Кстати, у Николая Васильевича Крыленко было два высших образования. Он окончил сначала историко-филологический, а потом юридический факультет. Но это ничего не меняло. Он никогда никем не командовал и не руководил. Первый нарком по военным и морским делам Дыбенко был до 1917 года унтер-офицером. Другой организатор Красной армии Николай Ильич Подвойский, сын священника (он и сам готовился стать священником), в армии не служил вообще, а до 1917 года работал в журнале "Вопросы страхования". Все это неудивительно. Иначе и не могло быть, поскольку сутью власти большевиков было полное тотальное отрицание исторической России. В большевистской России у власти не могли не оказаться люди судьбы, люди случая, люди первого часа, по-разному их можно называть, ну и, конечно, профессиональные революционеры. А кто были лидеры из профессиональных революционеров? Троцкий, Бухарин, Молотов, Рыков, Дзержинский, Свердлов, Калинин, Киров. Или, скажем, кем был вождь эсеров Чернов Виктор Михайлович? Кто были все эти люди до революции? В основном, мелкие журналисты. Некоторые имели недолгие тюремные отсидки (за исключением Дзержинского - тот "оттрубил" почти 11 лет). Другие отсидок не имели. То же самое можно сказать про Винниченко и Петлюру - вождей революции на Украине, про Церетели и Жорданию - руководителей Грузии в 1918-21 годах, про десятки и десятки новых лидеров, выдвинутых революцией. Повторяю, это были, в основном, мелкие литераторы и мелкие журналисты. Иногда по совместительству. Скажем, Петлюра был бухгалтером в московской конторе страхового общества "Россия" и одновременно редактором русскоязычного журнала "Украинская жизнь". Наверно, руководил секретарем редакции, машинисткой, может еще кем-то:

Историк Василий Цветков: Стать лидером, стать вожаком в таких условиях, то есть сделать свою карьеру на крови (это тоже специфика гражданской войны) - в этом отношении лидерские качества позволяли делать карьеру людям, которые в обычное время, конечно, таковыми лидерами стать бы не могли. Еще интересные эпизоды, интересные моменты из социальной истории Гражданской войны - наличие лидеров, например, у казаков. В условиях Гражданской войны появилась возможность снова воскресить забытую казачью государственность. Лидер, который мог бы претендовать на такую роль среди казаков, должен был быть не столько каким-то заслуженным бравым генералом, сколько близким и понятным для казаков человеком. И в казачестве гораздо большую роль играли не какие-то уставные взаимоотношения, не былые и не прошлые заслуги, а возможность нравиться казакам, говорить казакам о казачьих вольностях, о казачьем самоуправлении, о казачьей боевой славе. И очень характерный пример, на мой взгляд, это биография генерала Мамонтова. Ведь известно, что Мамонтов сам не казак по происхождению, он из дворян Псковской губернии, закончил Николаевское кавалерийское училище, служил в гвардии, в конно-гренадерском полку. Но затем судьба так распорядилась, что он стал служить в казачьих частях и настолько сблизился с казаками, настолько проникся их духом, что абсолютно не воспринимался как какой-то чуждый для казачества командир. Более того, когда до казаков его корпуса (а это был знаменитый 4-й мамонтовский корпус, который в 1919 году делал рейд на Тамбов и на Москву) дошли слухи о том, что, якобы, их славный генерал погиб, отравлен в тылу в Екатеринодаре в госпитале, практически весь корпус как один был готов идти на Екатеринодар и расправиться с теми, кто допустил смерть их любимого командира.

То же можно сказать и о казаках по происхождению, о казачьих лидерах - Шкуро у белых и Филиппе Миронове у красных. Но, что интересно, и тот, и другие казачьи лидеры всегда находились в конфликте с верхушкой, как у белого, так и у красного руководства. Возьмите судьбу Шкуро, который попал в опалу, Врангель отправил его в отставку из рядов армии в Крыму. Судьба того же Филиппа Миронова - известен его конфликт с Троцким. Все это показывает, что в Гражданской войне та сторона, которая побеждает, и те лидеры, которые становятся победителями, других лидеров, которые могут у них "подорвать рейтинг", выражаясь современным языком, и отнять какие-то политические очки, стараются устранить. У большевиков это происходило испытанным методом - к стенке, пулю в лоб. У белых это выражалось, как правило, в отставках под самыми разнообразными предлогами. В этом отношении история белого Юга дает очень характерный пример - конфликт между Деникиным и Врангелем. Два совершенно разных типа лидера. Один лидер, опять же пользуясь классификацией Макса Вебера, традиционно бюрократический - я имею в виду Антона Ивановича Деникина. Человек, который всю свою жизнь тянул солдатскую лямку, который армию воспринимал как единственный смысл своей жизни и военную службу воспринимал именно как служение, а не как способ делать карьеру. И с другой стороны Петр Николаевич Врангель. Яркая, незаурядная личность, с биографией, которая показывает взлеты и падения. Карьера, которую он начинал как горный инженер, затем перешел на службу в кавалергардский полк, затем в казачий и так далее. То есть, человек, который постоянно искал возможность прославиться, возможность выделиться, возможность стать тем самым командиром, лидером. Безусловно, в условиях Гражданской войны люди с такими противоположными характерами, диаметрально противоположными взглядами на жизнь, не могли не вступить в конфликт. Врангель обвинял Деникина регулярно (это просто превратилось в "войну компроматов"), что тот губит армию в совершенно абсурдных, бессмысленных войнах с Петлюрой, войнах с Махно, в конфликтах с теми же самыми казачьими лидерами. Деникин Врангеля обвиняет, наоборот, в бесконечном честолюбии, в самолюбии, в очень завышенной самооценке, которая не дает генералу Врангелю покоя. В конце концов, конфликт разрешается тем, что вначале Деникин отстраняет Врангеля от командования, отправляет его фактически в отставку, и Врангель уезжает в Константинополь. Затем Военный совет в Севастополе в апреле 1920 года, Врангель снова возвращается уже как общепризнанный лидер, новый лидер белой России, белого юга, и занимает место Деникина, который взамен Врангеля отправляется в Константинополь писать "Очерки русской смуты".

Историк Владимир Булдаков: Если рассматривать проблему вождизма или проблему лидерства в Гражданской войне, надо сразу заметить, что к концу Гражданской войны белые теряли ориентиры и, главное, теряли идею. И совершенно не случаен в связи с этим переход многих белых офицеров на сторону красных, в конечном итоге. Они почувствовали, что именно красные явятся той силой, которая поможет в борьбе с Польшей. Заявление знаменитого генерала Брусилова сыграло свою роль, то есть многие белые примкнули к красным для того, чтобы бороться с поляками-захватчиками. Это говорит о том, что цель борьбы, особенно после того, как Германия потерпела поражение, была неясна. Политическое руководство белым движением было чрезвычайно пестрым. Конечно, здесь преобладали и люди достаточно правых взглядов, но было довольно много кадетов. Но кадеты были политиками, а политики белым вождям, как правило, не нравились, им не нравились любые политики. Слабость белого движения заключалась и в том, что вожди-командиры просто не любили политиков, не любили гражданских лиц, считали политиков виновниками всех бед России. Надо заметить, что этот самый тип "атаманского" лидерства особенно четко в законченном виде проявился себя среди зеленых. В известной степени зеленым можно считать Махно.

Анатолий Стреляный: А можно и не считать. Нынче многие историки настроены не смешивать Махно с другими зелеными. Последнее десятилетие было щедрым на разные исторические находки и открытия. Выяснилось, среди прочего, что уровень "очернения" некоторых общественных движений и некоторых вождей почему-то многократно превышал усредненный. Это хорошо видно на примере как раз Нестора Махно и его крестьянской армии.

Российский историк Вадим Дамье: Совершенно иной облик у Гуляй-польской вольницы. Армия Махно оставалась по существу большим партизанским соединением, опиравшимся на добровольную мобилизацию крестьянских общин. И она имела строжайшую инструкцию: не вмешиваться в организацию жизни гражданских людей. Махно не создавал новое государство. Его силы передавали все гражданские дела в руки народного самоуправления, вольных советов и сходов. Функции армии сводились к тому, чтобы защищать эту систему и с помощью так называемой культурно-просветительной работы поощрять самоорганизацию населения и эксперименты по строительству вольного "безгосударственного социализма". Ну, правда, армия остается армией. Война остается войной. И анархист Махно, бывало, оказывался не на высоте своей собственной анархистской идеи. Случались и жестокости, и эксцессы, но следует подчеркнуть, что махновцы, вопреки злобным легендам и мифом их врагов, совершали подобные эксцессы в меньшей степени, чем их противники по Гражданской войне.

Владимир Булдаков: Там возникали такие фигуры, как, допустим, Антонов - руководитель тамбовского восстания. Можно назвать массу самых экзотичных фигур, типа Марии Никифоровой. Кстати сказать, таких лидеров хватало везде, от Красной армии тоже откалывались деятели такого типа, (правда, потом их уничтожали либо сами красные, либо белые, ну а зеленые уничтожались с той и с другой стороны). И, тем не менее, появился совершенно новый тип лидерства - самородки, которые ухитрились организовать крестьян. Это вожди скорее пугачевского типа, нежели лидеры 20 века.

Анатолий Стреляный: И до сих пор психологи не разобрались, почему отдельным людям удается поднять, зажечь и повести за собой человеческие массы. Хорошо известно, что такие люди крайне редки, но в периоды смут находятся обязательно. Несколько чаще встречаются люди, которые толпу не увлекут, но впервые в жизни поставленные руководить, делают это так, словно занимались этим всегда.

Российский Историк Ольга Никитина: Самое интересное, что отсутствие руководящего опыта никому из них не помешало. Наоборот, многие из этих людей оказались как раз прирожденными руководителями, вождями. Они брали на себя руководство миллионами, и у них получалось. На горе России, конечно, но получалось. Эту загадку невозможно объяснить их пассионарностью. И далеко не все они были пассионариями. Скажем, Молотов Вячеслав Михайлович, какой из него пассионарий? Среди военных руководителей большевиков, конечно, были вчерашние офицеры, но, как правило, младшие офицеры. Полковников было всего несколько. Например, Шапошников, будущий маршал, Каменев Сергей Сергеевич, Главнокомандующий Вооруженными силами РСФСР, а затем СССР с 1919 до 1924 года. Тот самый Каменев, который на вопрос, мол, не родственник ли Вы Льва Борисовича Каменева, отвечал: не родственник и даже не однофамилец. Удивительно, но и у лидеров антибольшевистского стана такое же отсутствие административного опыта. Если же мы видим лидера с опытом руководства, то это опыт только военного руководства, то есть это генерал, или адмирал, как Колчак. К сожалению - потому что главной бедой антибольшевистских сил была как раз неспособность создать сильное гражданское управление. Исключений из этого правила немного. Дмитрий Леонидович Хорват, Верховный Правитель России после Колчака, возглавлял до того Русско-Китайский банк, возглавлял КВЖД (Китайско-Восточную железную дорогу). Когда о нем у нас вспоминают, что бывает редко (а зря, это был выдающийся деятель), его обычно называют генерал Хорват, но дело в том, что он был инженер-генерал, строитель железных дорог в Средней Азии, Сибири, Маньчжурии. Он был именно администратор, а не армейский генерал. Александр Васильевич Кривошеин, один из руководителей земельной реформы России при Столыпине и после Столыпина, человек, которому не откажешь в опыте руководства, возглавлял правительство юга России. Но это - исключения. Вот, скажем, временное Всероссийское правительство, более известное как Уфимская Директория, возглавил эсер Авксентьев, философ и литератор, и состояло оно, с одной стороны, из генералов, а с другой, из таких же, как Авксеньтьев, эсеров и кадетов, не имевших никакого административного опыта. Авксентьев, правда, в 1917 году 39 дней входил во Временное правительство Керенского в качестве министра внутренних дел, да и то занимался там не своим делом, готовил абсолютно незаконное решение о провозглашении России республикой. Протолкнул его, а на другой день ушел в отставку. То же мы видим в Архангельске. Здесь во главе правительства "Северной области" встает почти семидесятилетний эсер Николай Васильевич Чайковский, теоретик кооперации, до того 33 года проживший в эмиграции. Кстати, он был очень популярен среди эсеров, и когда в 1918 году в Петрограде стали переименовывать улицы, то левые эсеры, в рамках какой-то квоты, настояли на присвоении нескольким улицам имен своих героев - террористов и теоретиков террора. Так появились улицы Желябова, Перовской, Каляева, Петра Лаврова, Чернышевского и Чайковского. Потом это забылось, и сегодня все уверены, что улица Чайковского - в честь композитора Чайковского.

Василий Цветков: Отдельно нужно сказать о руководителях повстанческого движения. Как это ни парадоксально на первый взгляд покажется, но это - вожди в самом полном смысле слова, вожди повстанцев. Их всегда обвиняли, что они являются самыми яркими примерами той грязи, той мути, которую представляла собой гражданская война. В качестве примера всегда приводили то одного, то другого "батьку" на юге России. Они ни за красных, ни за белых, ни за единую Россию, ни за Советскую Россию, а боролись только за свое собственное село, боролись за свою собственную волость. Их обвиняли во всех смертных грехах, а ведь на самом-то деле эти люди и представляли собой вождей небольших островков стабильности, которые существовали в страшном хаосе Гражданской войны. Это была вполне естественная реакция населения - выдумать какого-нибудь своего местного вождя, которого можно слушаться, который является безусловным авторитетом для них, который их защитит от этой страшной анархии. Иногда повстанческие лидеры стремились заявлять и о каких-то общероссийских ценностях. В этом отношении очень интересен, например, Антонов - вожак известного тамбовского восстания. Очень своеобразный, на мой взгляд, пример атамана Струка, который действовал в составе повстанческих отрядов на территории Киевской губернии в 1919-20 годах. Человек, который служил первоначально у Петлюры, чуть ли не поддерживал большевиков, а закончил свою политическую биографию уже в рядах Белой армии и монархистом. И вопрос о нереализованности вождей Гражданской войны также, на мой взгляд, заслуживает определенного внимания. В этом отношении очень показательный пример - судьба красного командира товарища Жлобы. Дмитрий Жлоба - фигура типичная, яркая для Гражданской войны, человек, который начинал свою биографию с младшего унтер-офицера в годы Первой мировой войны, а затем стал командиром знаменитой Стальной дивизии в боях под Царицыным. После этого взлет его карьеры в июле 1920 года - назначение командующим конной группой (фактически конной армией), его бросок на Крым, то есть попытка взять Крым с налета, конной атакой ворваться в Крым и добить остатки Белой армии под командованием генерала Врангеля. Но страшное поражение, полный разгром конной группы - и после этого товарища Жлобу задвигают сначала в Закавказье, на Закавказский фронт (там он против грузин воюет достаточно эффективно), а затем с 1922 года он вообще переходит на хозяйственную работу. О нем как о военном деятеле, военном лидере уже никто не вспоминает, и он занимается тем, что распространяет рисосеяние на Кубани в Краснодарском крае. В 1938 году его постигает вполне предсказуемая в то время судьба.

Но в большинстве случаев говорить о нереализованности применительно к большевистским лидерам можно довольно условно. Можно говорить о том, что они не реализовались только в том случае, если их свои же собственные товарищи по партии отправили на тот свет. Потому что и военные, и партийные работники, то есть вся структура большевистского руководства, все те, кто делал карьеру в годы Гражданской войны - тут уж воистину для кого война, а для кого мать родная - они позднее эту закалку классовой борьбы пронесли на всех последующих должностях, которые занимали. То есть семена, которые были посеяны в души людей, ставшими лидерами государства в годы Гражданской войны, оставались еще на долгие-долгие десятилетия. И эти невротические поиски врагов, эта борьба с недобитой контрреволюцией, которая пронизывает всю политическую жизнь Советского Союза, начиная с 20-х годов (пик приходится на 30-е годы) - это, безусловно, тоже следствие Гражданской войны. Яркий пример, конечно, это судьба Сталина. Человек, который сделал себе карьеру на революции, и та закваска, тот закал классовой борьбы, он остался в нем практически на всю жизнь. До последних дней его сопровождал этот поиск врагов внутренних, внешних, и так далее.

Владимир Булдаков: Что из себя представлял идеальный, можно сказать, командир у белых? Это, прежде всего, человек безрассудной храбрости типа Дроздовского или Маркова, человек, который способен сам вести подчиненных в атаку. Люди такие, надо сказать, гибли. С другой стороны, это тот человек, который мог сказать своим людям: отдаю захваченный город на разграбление. Такие вот типажи. Это, конечно, не начальники обычного регулярного типа, а скорее атаманы. И надо сказать, что эти самые атаманы к концу Гражданской войны у белых набирали все больше сил - в отличие от красных. Возьмем ситуацию в Северно-Западной армии, которая наступала на Петроград, и которую возглавлял Юденич. Генерал Юденич, надо сказать, был одним из тех блестящих генералов, которые за всю свою военную карьеру не потерпели ни одного поражения. Он отличился на Кавказском фронте, но случилось так, что судьба его забросила на северо-запад России, он оказался в чрезвычайно сложных условиях, и все его походы на Петроград закончились неудачей. То есть, выдающегося и "правильного" генерала ждала неудача. И совсем другой тип, атамана-авантюриста, каких было очень много. Был такой Станислав Булак-Балахович, бывший офицер, начинал как каратель у красных, занимался, в частности, усмирением крестьян. Через некоторое время он со своим воинством, весьма разнузданным, но спаянным своеобразной дисциплиной, перешел к белым и стал совершать набеги на территорию красных, где отличался не меньшей, кстати сказать, жестокостью. То есть, и у красных он проявил себя с этой стороны, и у белых. Но в данном случае я бы хотел обратить внимание вот на что. Именно Булак-Балахович пытался арестовать Юденича. К концу Гражданской войны среди белых офицеров было много таких, которые готовы были арестовать свое руководство за то, что они недостаточно активно ведут борьбу с красными. То есть у белых, несмотря на то, что вроде бы их армии должны были быть более дисциплинированными, с дисциплиной дело порой обстояло хуже, чем у красных. У красных тоже было много всяческих безобразий, тем не менее, к концу Гражданской войны красные ухитрились создать более или менее регулярную армию. Что касается белых, то у них наблюдался обратный процесс.

Анатолий Стреляный: К концу войны (хотя никто не мог твердо знать, что она заканчивается) дисциплина падала не только у белых. Ощущение беспросветности охватывало всех, а одичание усиливалось. На местном уровне стали появляться совершенно невозможные лидеры, невообразимые еще в 1918 году. Армия некоей Нины Кияшко без всякой видимой причины полностью уничтожила в июле 1920 года цветущий город Николаевск-на-Амуре, так и не оправившийся от этого удара даже сегодня, 80 лет спустя.

Василий Цветков: Также очень интересная фигура из истории белого юга - генерал Владимир Май-Маевский, командующий Добровольческой армией во время похода на Москву осенью 1919 года. Когда армия Деникина наступала, о Май-Маевском говорили как о Кутузове Гражданской войны, и это был действительно человек, который являлся "отец солдатам". Не "слуга царю" - царя уже не было, а "отец солдатам" - он им оставался. Человек, который отличался необъяснимой, безумной храбрость. Это, в общем-то, было довольно типично для Гражданской войны в тот период, но когда Май-Маевский в полный рост поднимался и шел навстречу пулям, навстречу выстрелам на отряды красногвардейцев, а за ним поднимались белые полки - тут он ближе к исключению, чем к правилу. Безусловно, Май-Маевский претендовал на роль вождя. И осенью 1919 года многие газеты белого юга писали о том, что если Добровольческая армия возьмет Москву, то Май-Маевский, очевидно, станет московским генерал-губернатором. А это, фактически, вторая должность по величине после Верховного Правителя России. Но поход на Москву закончился катастрофическим провалом для белых армий Юга России. Они отступают, они откатываются, и Май-Маевского как неудавшегося лидера, неудавшегося вождя заменяют другим потенциальным лидером. Это генерал Врангель, который сменяет его на посту командующего добровольческой армией, затем, правда, и самого генерала Врангеля отправляют в отставку, как я уже говорил. Плачевный итог жизни, плачевный итог карьеры. Май-Маевский всеми забытый, всеми брошенный умирает в Севастополе от сердечного приступа. Вот судьба генерала, во многом незаслуженно забытого, генерала, которого позднее стали обвинять в беспробудном пьянстве, в том, что он разложил тыл, в том, что именно он стал главной причиной неудачи похода на Москву. Но будем помнить и о том, что эти оценки появились уже гораздо позднее, а в период удач, в период успехов, такого лидера, каким был Май-Маевский, многие считали вполне подходящим для белого юга России.

Анатолий Стреляный: Немецкий философ Вальтер Беньямин говорил, что история, какой нам ее подают, это история победителей, история осуществившейся версии событий. И с точки зрения этой версии, мало кого интересует история стороны, потерпевшей поражение, особенно за рамками этого поражения.

Историк Вадим Дамье: В конечном счете, украинская государственность и украинское повстанчество всех оттенков и направлений были сломлены красными, а его лидеры - те, кто не погиб и не был схвачен, оказались за рубежом. Петлюра оказался за границей в 20-м году, Махно - в 21-м, здесь их ждала судьба эмигрантов. Впрочем, и тут они оставались властителями дум современников, живой легендой (со знаком плюс или минус). Вокруг них кипели страсти. Петлюра возглавил украинскую национальную эмиграцию и до конца жизни не знал здесь реальных соперников. Махно предпринимал упорные, но, в общем, тщетные попытки реорганизовать русское и международное анархистское движение, пока его не сломил неизлечимый туберкулез, унесший его в могилу. Оба они - и Махно, и Петлюра и в эмиграции оставались непримиримыми врагами и избегали друг друга. Но однажды их пути, пусть косвенно, пересеклись, и это событие для одного из них стало роковым. Рассказывают, что в мае 1926 года на квартиру Махно в пригороде Парижа Венсен пришел молодой Самуил Шварцбард, попросивший у Махно благословения на месть Петлюре, которого он обвинял в гибели десятков тысяч украинских евреев, в том числе собственной семьи. Говорят, что Махно отговаривал Шварцбарда, сказал что-то вроде "не надо, береги себя". Тот не послушался и отправился на покушение, и Петлюра был убит. Суд оправдал стрелявшего, заявившего, что он мстит за дикую расправу националистов над евреями. Симон Петлюра был похоронен в Париже на кладбище Монпарнас. Нестор Махно пережил его на восемь лет. Его прах покоится там же, в том же городе, но на другом кладбище, на кладбище Пер-Лашез, недалеко от стены парижских коммунаров.

Историк Василий Цветков: Качества, которые делали человека лидером в условиях Гражданской войны, проявились очень ярко, с большой полнотой и, безусловно, показали потенциал, который был во многом заложен еще историческим развитием России, когда уровень личной активности становился все более важен, все более ценен. И в годы Гражданской войны это тоже, безусловно, проявилось, но, конечно, в таком извращенном кровавом жестоком хаосе войны, хаосе террора, хаосе насилия. И люди, я еще раз это подчеркну, которые стали лидерами в годы Гражданской войны, это были люди, которые построили свое лидерство на крови, на классовой борьбе.

Анатолий Стреляный: Говорят, революция высвободила лидерские таланты. Вот уж поистине можно было вспомнить еще барона Романа Федоровича Унгерна, который всего-навсего восстановил независимость Монголии, выбив оттуда китайских оккупантов. Или среднеазиатских вожаков, таких как Ибрагим-Бек, Курширмат, полковник Монстров (нарочно ведь не придумаешь такую фамилию), Энвер-Паша, Джунаид-хан и других. Кое-кто из них не сдавался красным 15 лет, до 1933 года, да так и не сдался, уйдя в Иран. Стоило бы вспомнить и многочисленных кавказских вождей. Не будь революции, тянул бы барон Унгерн есаульскую лямку в Забайкальском казачьем войске, а гарнизонный служака полковник Монстров распивал бы зеленый чаёк (и не только чаёк) в гостях у какого-нибудь ферганского шелкопромышленника.