Сейчас все вспоминают 91-й - год распада СССР. А я бы вернулся в май 1990. Именно тогда Борис Ельцин был избран Председателем Верховного Совета РСФСР. А судьба могла бы распорядиться иначе...
Апрель 90-го. Через пять дней после моей свадьбы, где Ельцин был свидетелем, мы вылетели в Испанию. Борис Ельцин, его помошник Лев Суханов и я. Не хватало Павла Вощанова, который не успел получить испанскую визу.
Правительство Андалузии, муниципалитет города Кордова пригласили нас на Вторую международную конференцию "Европа без границ".
Потом по приглашению президента Каталонии – автономного региона Испании, мы должны были вылететь в Барселону и принять участие в телевизионных дебатах о перспективах коммунистического движения в мире.
Б.Н. выступил перед участниками конференции с докладом о политических событиях, происходящих в Советском Союзе.
После конференции мы вылетали в столицу Каталонии Барселону. Когда Ельцин увидел шестиместный винтовой самолет, то удивленно спросил пилота:
- Машина как, надёжная?
- Самый надежный самолет этого класса. За пятнадцать-двадцать лет эксплуатации подобных самолётов - ни одного несчастного случая.
Самолет набрал высоту, а мы стали вспоминать мою свадьбу. И вдруг я заметил, что наша переводчица Галя Гонзалес с ужасом смотрит на пилотов, которые, отчаянно жестикулируя, что-то бурно обсуждали.
- Что случилось, Галя ? Переводите.
На какое - то время она потеряла дар речи, но потом взяла себя в руки и стала переводить :
- Полностью вышла из строя система электропитания, которая всегда многократно дублируется. Поэтому выйти из строя самостоятельно она никак не может... Даже, когда самолёт проходит через грозовой фронт, и в него попадает молния, всегда есть резервная ситема электропитания – это закон. Кроме того сегодня ясная погода, ни одного облачка. Пилоты постояноо повторяют "сволочи", "ах , какие сволочи!"
- Надеюсь, это не про нас? - попытался разрядить обстановку Ельцин.
- Конечно, нет. Они клянут тех, кто готовил самолет к полету.
Летчики повернули обратно, надеясь дотянуть до Кордовы, но без связи и навигации найти место для посадки не смогли. Они настойчиво просили нас пристегнуться.
- Пристёгиваться не буду, — категорично заявил Б.Н.
Впереди показалась какая-то равнина. Пилоты решили посадить самолет, но оказалось, что и шасси не выпускается — не работало электрооборудование, а, следовательно, и гидравлика. Несколько раз пилот за счет резкого изменения высоты динамическим ударом пытался вытолкнуть шасси - бесполезно, его окончательно заклинило. В результате, одно из двух пустых кресел, находившееся напротив Б.Н., не выдержав перегрузок, сорвалось с креплений и чудом не погубило будущего президента России. Непреодолимая тошнота подступила к горлу.
Небольшая речка вдалеке показалась единственным спасением – пилоты хотели сесть "на брюхо" и приказали нам сгрупироваться. Но опять ничего не получилось – не работали закрылки, а планировать с выключенными двигателями они не рискнули. Речка была узкая, извилистая и пилоты могли промахнуться и больше не запустить двигатели. Мы снова резко пошли вверх.
Летчики решили демонтировать правое сиденье штурмана, они отвернули крепления люка и с помощью ручной лебедки и троса с огромным трудом вытянули злополучное шасси.
Топливо заканчивалось, радиосвязи не было. Никаких визуальных ориентиров в горах нет. .
Вот и еще одна гора. Хотелось зажмуриться от ужаса ; все безумно устали. Благополучно обошли ее и... мы глазам своим не могли поверить: небольшой горный, очевидно, промежуточный аэродром был прямо под нами, совсем рядом.
Первая поспешная попытка сесть чуть не оказалась последней. Пилот, не имея по радио указаний диспетчера, пытался посадить самолет наугад. Потом нам объяснили, что садиться надо было только против ветра. А ветер оказался сбоку. В результате сильный порыв опрокинул самолет на левое крыло, и оно едва не зацепилось за покрытие взлетной полосы. Потом ещё один заход. К счастью, исправно работали оба двигателя, чем и воспользовались опытные пилоты для изменения направления посадки.
На поле аэродрома появились "скорая" и маленькая пожарная машина.
Спасибо работникам наземных служб аэродрома, которые поняли, что ситуация аврийная и с помощью сигнальных флажков показывали летчикам направление ветра, чтобы они смогли правильно выбрать одну из двух полос и направление посадки. До земли оставалось совсем немного, вот она — рядом, можно садиться, но вновь неудача. Пилот попытался снова набрать высоту, но закрылки не работают и измученный манёврами самолёт почти рухнул на взлетно-посадочную полосу. Сильнейший удар пришелся, в основном, на хвостовую часть, где сидели Ельцин и Суханов.
Борис Николаевич с трудом, но без посторонней помощи вышел из самолета и пожал руки пилотам.
— Хорошо звучит "сволочи" по- испански ... Молодцы.
.
Обследование самолета местным механником подтвердило наши подозрения: скорее всего – это был намеренный саботаж. Немедленно гостеприимный хозяин - президент Каталонии г-н Жорди Пужоль прислал за нами свой реактивный самолет с охраной, которая уже никого не подпускала к самолету до самого вылета. Поздно вечером измученные мы прилетели в Барселону. Ельцину становилось все хуже и хуже, но он отказался от помощи, с трудом вышел из машины и поспешил в гостиницу.
— Встретимся завтра утром, — не глядя на нас, сказал он.
Рано утром, отказавшись от завтрака, Б.Н. поехал на радио давать интервью. Мы сидели вдвоем на заднем сиденье автомобиля. Все чаще Борис Николаевич закрывал глаза и откидывал голову назад. От резкой боли в позвоночнике он начал терять сознание. Срочно вернулись в гостиницу, отменили интервью и вызвали врача. Узнав об аварии, он предположил, что это травма позвоночника: необходимо срочно ехать в больницу и провести обследование. Ельцин долго отказывался.
.Мы хотели посадить его в "скорую помощь", но услышали его твердый отказ. Сели в легковую машину и, как назло, попали в пробки часа пик. Бесконечные торможения и разгоны просто добивали Ельцина. Когда мы приехали в госпиталь, с трудом уложили его на каталку и повезли на рентген. В тот момент он уже был частично парализован.
С каждым часом состояние Ельцина ухудшалось. Собранный консилиум местных врачей пришел к единодушному заключению: необходима срочная операция. Главный хирург госпиталя объяснил мне: от сильного вертикального удара раздроблен на мелкие куски один из межпозвоночных дисков. Острые и многочисленные осколки костной ткани позвоночника при малейшем движении травмировали и защемляли нерв.
— Еще немного — и наступит полный паралич, — сказал главврач.
В это время Борис Николаевич ненадолго пришел в себя, ему предложили немедленную операцию, иначе начнутся необратимые процессы.
— Немедленно сделайте мне новокаиновую блокаду, и я полечу в Москву.
Ельцин продолжал отказываться от операции. По телефону его соединили с Наиной Иосифовной. Разговора я не слышал, но думаю, что и она тоже убеждала его согласиться на операцию.
Поскольку хирургическое вмешательство должно было быть очень сложным, кто-то был обязан письменно взять на себя ответственность и дать согласие на её проведение. Ельцина уже почти полностью парализовало.
Тогда я заявил, что являюсь депутатом от округа, где проживает пациент, т.е. доверенным лицом Ельцина, беру всю ответственность на себя и даю согласие на срочную операцию.
Директор госпиталя вызвал своего адвоката, они долго совещались. Составили необходимый документ. Его подписал я и потом присоединился
Суханов.
Началась сложная, многочасовая операция. Буквально под микроскопом предстояло освободить нерв от осколков раздробленного межпозвоночного диска. Малейшее неосторожное движение скальпелем могло обернуться для Ельцина полным параличом.
Все передачи по телевидению и радио Испании каждые 30 минут прерывались сообщениями о состоянии здоровья Ельцина.
Я позвонил на барселонское телевидение, чтобы отменить встречу Ельцина с руководителями ведущих политических партий в прямом эфире. Программа была заявлена за две или три недели, в студии собрались многие политики. Огромный зал был переполнен . Организаторы взмолились, чтобы вместо Ельцина я выступил в качестве основного оппонента. Пришлось срочно выехать на телевидение.
Операция и теледебаты проходили почти одновременно. В час ночи ведущему позвонили из госпиталя и сообщили, что операция завершена успешно. Врачи надеются на скорейшее выздоровление Ельцина. Участники теледебатов стоя аплодировал этой новости.
Барселонцы часами стояли у дверей госпиталя. Приносили цветы, ждали, когда Ельцина вывезут на прогулку. Ни один человек из посольства СССР и других советских организаций так и не приехал его навестить, хотя в Барселоне, по – моему, было даже советское консульство, которое обязано помогать соотечественникам, попавшим в беду. Ни одного звонка по-русски, ни одной телеграммы.
Трусливые и недальновидные советские конъюнктурщики даже предположить не могли, что через две недели после аварии, на I-ом Съезде народных депутатов РСФСР Б.Ельцин будет избран Председателем Верховного Совета РСФСР.
Перед выпиской Б.Н. сшили специальный ортопедический голубой корсет. На третий день он всё-таки встал, и сам, без костылей и чьей-либо помощи, медленно, шаркая шлёпанцами, пошел по палате весь мокрый от страха и волнения. Это походило на чудо. Как можно было ходить на третий день после такой сложной операции ?
— Пора лететь в Москву, — сказал он.
Апрель 90-го. Через пять дней после моей свадьбы, где Ельцин был свидетелем, мы вылетели в Испанию. Борис Ельцин, его помошник Лев Суханов и я. Не хватало Павла Вощанова, который не успел получить испанскую визу.
Правительство Андалузии, муниципалитет города Кордова пригласили нас на Вторую международную конференцию "Европа без границ".
Потом по приглашению президента Каталонии – автономного региона Испании, мы должны были вылететь в Барселону и принять участие в телевизионных дебатах о перспективах коммунистического движения в мире.
Б.Н. выступил перед участниками конференции с докладом о политических событиях, происходящих в Советском Союзе.
После конференции мы вылетали в столицу Каталонии Барселону. Когда Ельцин увидел шестиместный винтовой самолет, то удивленно спросил пилота:
- Машина как, надёжная?
- Самый надежный самолет этого класса. За пятнадцать-двадцать лет эксплуатации подобных самолётов - ни одного несчастного случая.
Самолет набрал высоту, а мы стали вспоминать мою свадьбу. И вдруг я заметил, что наша переводчица Галя Гонзалес с ужасом смотрит на пилотов, которые, отчаянно жестикулируя, что-то бурно обсуждали.
- Что случилось, Галя ? Переводите.
На какое - то время она потеряла дар речи, но потом взяла себя в руки и стала переводить :
- Полностью вышла из строя система электропитания, которая всегда многократно дублируется. Поэтому выйти из строя самостоятельно она никак не может... Даже, когда самолёт проходит через грозовой фронт, и в него попадает молния, всегда есть резервная ситема электропитания – это закон. Кроме того сегодня ясная погода, ни одного облачка. Пилоты постояноо повторяют "сволочи", "ах , какие сволочи!"
- Надеюсь, это не про нас? - попытался разрядить обстановку Ельцин.
- Конечно, нет. Они клянут тех, кто готовил самолет к полету.
Летчики повернули обратно, надеясь дотянуть до Кордовы, но без связи и навигации найти место для посадки не смогли. Они настойчиво просили нас пристегнуться.
- Пристёгиваться не буду, — категорично заявил Б.Н.
Впереди показалась какая-то равнина. Пилоты решили посадить самолет, но оказалось, что и шасси не выпускается — не работало электрооборудование, а, следовательно, и гидравлика. Несколько раз пилот за счет резкого изменения высоты динамическим ударом пытался вытолкнуть шасси - бесполезно, его окончательно заклинило. В результате, одно из двух пустых кресел, находившееся напротив Б.Н., не выдержав перегрузок, сорвалось с креплений и чудом не погубило будущего президента России. Непреодолимая тошнота подступила к горлу.
Небольшая речка вдалеке показалась единственным спасением – пилоты хотели сесть "на брюхо" и приказали нам сгрупироваться. Но опять ничего не получилось – не работали закрылки, а планировать с выключенными двигателями они не рискнули. Речка была узкая, извилистая и пилоты могли промахнуться и больше не запустить двигатели. Мы снова резко пошли вверх.
Летчики решили демонтировать правое сиденье штурмана, они отвернули крепления люка и с помощью ручной лебедки и троса с огромным трудом вытянули злополучное шасси.
Топливо заканчивалось, радиосвязи не было. Никаких визуальных ориентиров в горах нет. .
Вот и еще одна гора. Хотелось зажмуриться от ужаса ; все безумно устали. Благополучно обошли ее и... мы глазам своим не могли поверить: небольшой горный, очевидно, промежуточный аэродром был прямо под нами, совсем рядом.
Первая поспешная попытка сесть чуть не оказалась последней. Пилот, не имея по радио указаний диспетчера, пытался посадить самолет наугад. Потом нам объяснили, что садиться надо было только против ветра. А ветер оказался сбоку. В результате сильный порыв опрокинул самолет на левое крыло, и оно едва не зацепилось за покрытие взлетной полосы. Потом ещё один заход. К счастью, исправно работали оба двигателя, чем и воспользовались опытные пилоты для изменения направления посадки.
На поле аэродрома появились "скорая" и маленькая пожарная машина.
Спасибо работникам наземных служб аэродрома, которые поняли, что ситуация аврийная и с помощью сигнальных флажков показывали летчикам направление ветра, чтобы они смогли правильно выбрать одну из двух полос и направление посадки. До земли оставалось совсем немного, вот она — рядом, можно садиться, но вновь неудача. Пилот попытался снова набрать высоту, но закрылки не работают и измученный манёврами самолёт почти рухнул на взлетно-посадочную полосу. Сильнейший удар пришелся, в основном, на хвостовую часть, где сидели Ельцин и Суханов.
Борис Николаевич с трудом, но без посторонней помощи вышел из самолета и пожал руки пилотам.
— Хорошо звучит "сволочи" по- испански ... Молодцы.
.
Обследование самолета местным механником подтвердило наши подозрения: скорее всего – это был намеренный саботаж. Немедленно гостеприимный хозяин - президент Каталонии г-н Жорди Пужоль прислал за нами свой реактивный самолет с охраной, которая уже никого не подпускала к самолету до самого вылета. Поздно вечером измученные мы прилетели в Барселону. Ельцину становилось все хуже и хуже, но он отказался от помощи, с трудом вышел из машины и поспешил в гостиницу.
— Встретимся завтра утром, — не глядя на нас, сказал он.
Рано утром, отказавшись от завтрака, Б.Н. поехал на радио давать интервью. Мы сидели вдвоем на заднем сиденье автомобиля. Все чаще Борис Николаевич закрывал глаза и откидывал голову назад. От резкой боли в позвоночнике он начал терять сознание. Срочно вернулись в гостиницу, отменили интервью и вызвали врача. Узнав об аварии, он предположил, что это травма позвоночника: необходимо срочно ехать в больницу и провести обследование. Ельцин долго отказывался.
.Мы хотели посадить его в "скорую помощь", но услышали его твердый отказ. Сели в легковую машину и, как назло, попали в пробки часа пик. Бесконечные торможения и разгоны просто добивали Ельцина. Когда мы приехали в госпиталь, с трудом уложили его на каталку и повезли на рентген. В тот момент он уже был частично парализован.
С каждым часом состояние Ельцина ухудшалось. Собранный консилиум местных врачей пришел к единодушному заключению: необходима срочная операция. Главный хирург госпиталя объяснил мне: от сильного вертикального удара раздроблен на мелкие куски один из межпозвоночных дисков. Острые и многочисленные осколки костной ткани позвоночника при малейшем движении травмировали и защемляли нерв.
— Еще немного — и наступит полный паралич, — сказал главврач.
В это время Борис Николаевич ненадолго пришел в себя, ему предложили немедленную операцию, иначе начнутся необратимые процессы.
— Немедленно сделайте мне новокаиновую блокаду, и я полечу в Москву.
Ельцин продолжал отказываться от операции. По телефону его соединили с Наиной Иосифовной. Разговора я не слышал, но думаю, что и она тоже убеждала его согласиться на операцию.
Поскольку хирургическое вмешательство должно было быть очень сложным, кто-то был обязан письменно взять на себя ответственность и дать согласие на её проведение. Ельцина уже почти полностью парализовало.
Тогда я заявил, что являюсь депутатом от округа, где проживает пациент, т.е. доверенным лицом Ельцина, беру всю ответственность на себя и даю согласие на срочную операцию.
Директор госпиталя вызвал своего адвоката, они долго совещались. Составили необходимый документ. Его подписал я и потом присоединился
Суханов.
Началась сложная, многочасовая операция. Буквально под микроскопом предстояло освободить нерв от осколков раздробленного межпозвоночного диска. Малейшее неосторожное движение скальпелем могло обернуться для Ельцина полным параличом.
Все передачи по телевидению и радио Испании каждые 30 минут прерывались сообщениями о состоянии здоровья Ельцина.
Я позвонил на барселонское телевидение, чтобы отменить встречу Ельцина с руководителями ведущих политических партий в прямом эфире. Программа была заявлена за две или три недели, в студии собрались многие политики. Огромный зал был переполнен . Организаторы взмолились, чтобы вместо Ельцина я выступил в качестве основного оппонента. Пришлось срочно выехать на телевидение.
Операция и теледебаты проходили почти одновременно. В час ночи ведущему позвонили из госпиталя и сообщили, что операция завершена успешно. Врачи надеются на скорейшее выздоровление Ельцина. Участники теледебатов стоя аплодировал этой новости.
Барселонцы часами стояли у дверей госпиталя. Приносили цветы, ждали, когда Ельцина вывезут на прогулку. Ни один человек из посольства СССР и других советских организаций так и не приехал его навестить, хотя в Барселоне, по – моему, было даже советское консульство, которое обязано помогать соотечественникам, попавшим в беду. Ни одного звонка по-русски, ни одной телеграммы.
Трусливые и недальновидные советские конъюнктурщики даже предположить не могли, что через две недели после аварии, на I-ом Съезде народных депутатов РСФСР Б.Ельцин будет избран Председателем Верховного Совета РСФСР.
Перед выпиской Б.Н. сшили специальный ортопедический голубой корсет. На третий день он всё-таки встал, и сам, без костылей и чьей-либо помощи, медленно, шаркая шлёпанцами, пошел по палате весь мокрый от страха и волнения. Это походило на чудо. Как можно было ходить на третий день после такой сложной операции ?
— Пора лететь в Москву, — сказал он.
