Программу ведет Ефим Фиштейн. В ней участвуют: чешский журналист, сотрудник чешского телевидения Либор Дворжак, и корреспонденты Радио Свобода: в Будапеште - Золтан Виг, и в Варшаве - Ежи Редлих.
Ефим Фиштейн:
В последнее время участились размышления западных журналистов над состоянием свободы печати в странах бывшего коммунистического блока. Информационный повод для этого дали российские власти, совершив налет и обыске в холдинге "Медиа-Мост", в редакциях независимого телевидения, НТВ, газеты "Сегодня" и некоторых других редакциях, принадлежащих этому объединению. Но и в других странах, не все всегда соответствует западным представлениям о том, как должна выглядеть свобода печати. Появились и статьи, критикующие нынешнее правительство Венгрии за попытки грубого вмешательства и ограничения свободы печати. Прежде, чем мы активно начнем обсуждать тему, послушаем, что говорит по этому поводу наш варшавский корреспондент Ежи Редлих:
Ежи Редлих:
Недавно в суде разбиралось дело против издателя и журналистов газеты "Супер-Экспресс", которые за взятку выманили в воинской части взрывчатые вещества, а затем все это описали и сфотографировали с целью доказать, что военные материалы и устройства крайне плохо охраняются . Вопреки ожиданиям суд обвиняемых оправдал. В заключении суд подчеркнул, что "во имя высших общественных интересов и свободы слова журналисты имеют право прибегать даже к провокации". Это был, пожалуй, единичный случай. Чаще всего судебные решения направлены на ограничение свободы слова.
Предварительная цензура была отменена больше 10 лет тому назад, вместе со свержением коммунистического строя, и она не допускается Конституцией. В настоящее время публикация может быть запрещена лишь решением суда. На юридическом языке это называется судебным обеспечением притязания в гражданском процессе. Поясним это на примерах: режиссер Хендрик Дидерго сделал фильм о торговой организации "Amway", которая занимается распространением товаров домашнего обихода. Автор фильма воочию показал, как представители фирмы надувают клиентов, используя научные психологические приемы для грубого обмана людей. Пока шел монтаж, руководство компании обратилось в суд, чтобы он запретил показ фильма на телевидении, потому что он, якобы, угрожает гражданскому и экономическому существованию фирмы, и личному благосостоянию ее работников. Суд вынес решение в пользу "Amway", даже не разобравшись до конца в достоверности представленных в фильме фактов. Прошли три года, а фильм режиссера Дидерго до сих пор не вышел на экраны телевизоров, несмотря на то, что в защиту авторов выступили десятки именитых журналистов и редакторов, которые публично заявили, что деятельность суда носит характер превентивной цензуры и зажима критики.
Другой пример: местная газета в Гданьске готовила публикацию о фирме, которая заключила контракт на поставку для устройства для польской почты, грубо нарушив законы и общественные интересы. В статье были и обвинения в коррупции против высоких государственных чиновников. И на сей раз суд запретил публикацию, а протесты журналистских светил остались безрезультатными. Подобным судебным образом ограждает себя от нелестных публикаций о фирме "Бартимпекс" богатейший польский бизнесмен, партнер российского "Газпрома" Александр Кузолатый.
Примеров можно привести сотни, все они показывают, что с предложениями судебно запретить публикации, как правило, выступают бизнесмены или фирмы, которые обвинялись в нечистых контактах с госучреждениями, то есть, когда журналисты преследовали сугубо общественные интересы. Характерно, что к судебной охране прибегают люди и фирмы богатые, в то время, как люди, за которыми не стоят крупные деньги, иногда безнаказанно обличаются в СМИ, несмотря на то, что их вина не была доказана. Так было с одним юным болельщиком, которого заставили выступить перед камерой, хотя как потом оказалось, не он был виновен в дебоше на стадионе.
Правда, не все журналисты добросовестно выполняют свою профессию, и не всегда они имеют в виду высшие цели. Важно, чтобы суды были внимательными: как к угрозе личным благам, так и к общественному интересу, который часто предрешает публикацию критического материала. Свобода слова ограничивается, однако, не только по инициативе богатых деловых людей. В суд за охраной личных благ и доброго имени, все чаще обращаются политики и религиозные деятели. Пример: иск Александра Квасневского против газеты "Жиче", которая обвинила президента в контактах с российским шпионом. Разбирательство длится почти три года, и до сих пор приговор не был вынесен, так как доказательные материалы обеих сторон не очень убедительны. Квасневский потребовал гигантской финансовой компенсации, выплата которой разорила бы газету.
О возвращении цензуры тоскуют и некоторые христианские деятели. В сейме по их инициативе был выработан Закон о запрете порнографии, на основе которого публикации могли бы преследоваться в судебном порядке. Закон был опротестован президентом и не набрал в Сейме достаточного для отклонения президентского вето большинства. Он не был утвержден. Юристы и специалисты по СМИ готовят изменения в общем законе о судебном запрете публикаций, с тем, чтобы он применялся лишь в особых случаях и на короткое время - максимум на неделю.
Ефим Фиштейн:
Ситуация, которую Ежи Редлих описал, видимо, достаточно общая для всего посткоммунистического мира. Проблема, которую он обрисовал, исключительно сложна. Это поиск меры, поиск того, где кончается свобода слова и начинается нанесение ущерба предприятиям или отдельным лицам, поиск того, как реагируют суды на подобные ситуации. Первая проблема, которая в таких случаях стоит: почему приходится прибегать к услугам судов, почему Закон о печати не предусматривает в деталях и тонкостях разрешения законного разрешения подобных ситуаций. Вопрос Золтану Вигу: каков Закон о печати в Венгрии ?
Золтан Виг:
По единодушному утверждению экспертов, я тоже смело могу сказать, что венгерский Закон о СМИ, который был принят 4 года назад, уже все называют просто плохим законом, который не соответствует условиям 2000-го года. После 1990-го года первый свободно избранный венгерский парламент поставил цель: создать закон, который надежно регулирует и защищает печать, и который, конечно, будет гарантией того, что Венгрия как полноправный член может войти спустя некоторое время в ЕС.
К сожалению, политики и политические партии, которые разрабатывали этот закон в течение многих лет - им просто не представлялось, что будет такой информационный взрыв, который нельзя контролировать и который характерен для наших дней. Они уделяли особое внимание государственным, или, точнее, общественным СМИ, и не думали, что частные каналы и коммерческие программы будут столь масштабными и столь популярными, что их публика будет в несколько раз больше, чем у государственных. Первые проблемы возникли, когда политические партии не могли договориться о том, представители каких именно партий должны войти в состав комитета, который осуществляет контроль за деятельность всего национального телевидения.
Я думаю, что на этот раз дело в Венгрии, по крайней мере, в том, что угрожает свободе слова, а точнее - ее гарантиям. Если нет стопроцентного юридического контроля, и если сложившаяся ситуация не соответствует ни духу, ни букве закона и Конституции, то это, конечно, уже угроза. Очень многие в Венгрии думают именно так.
Ефим Фиштейн:
Надо сказать что и в Чехии принятие закона о СМИ, а здесь он называется "Закон о печати", не обошлось без законодательных приключений. Практически все посткоммунистические правительства этой страны пытались разработать подобный закон и безуспешно. Нынешнее социал-демократическое правительством устами своего министра культуры предложило парламенту обсудить законопроект, но как только появился его текст, появились и оговорки, в том числе, и из рядов оппозиционных депутатов, часть из которых прошла школу журналистики. Либор Дворжак, чем недовольны они в новом законопроекте?
Либор Дворжак:
Особенно они недовольны той главой, где говорится, что у каждого должно быть право на ответ в СМИ, чтобы из этого получилось - вполне понятно: логически подумав, додумаешься до того, что могут возникнуть бесконечные цепи каких-то обвинений, ответов и опять ответов... Мне кажется, что очень нужен новый Закон о печати, но если мы хотим вступить в ЕС, его можно списать с немецкого или того же французского, но это, по-моему, не самое главное. Главное: как и в Венгрии, у нас тоже - идут споры, но главное: создать действительно демократическую традицию, то за ней какая-либо законная норма всегда будет запаздывать.
Ефим Фиштейн:
Оба участника нашей дискуссии работают на телевидении. Либор Дворжак - на общественном или публичном, а Золтан Виг на коммерческом, тем не менее, насколько мне известно, и в отношении Венгрии иногда раздаются упреки в том, что правительство пытается грубо вмешиваться в ход работы телевидения, слышны подобного рода голоса и в Чехии. Золтан Виг, как реально осуществляется контроль как общественным, так и коммерческим телевидением в Венгрии?
Золтан Виг:
У нас в Венгрии существует Национальный совет по радиовещанию, членами которого являются тоже представители разных политических партий и общественных организаций. Этот орган несет ответственность за то, чтобы работа всех СМИ соответствовала закону. Наглядный пример: коммерческая телестанция не может передать больше рекламы, чем это предусмотрено законом. Или: информационные программы должны составлять по крайней мере 20 процентов всех программ. Сугубо административные бюрократические задачи, но иногда появляются подозрения, что под предлогом нарушений есть и политический мотив. Можно поспорить о том, что именно мы предусматриваем как политическую программу: репортажи - это развлекательная программа или информационная. И если этот Комитет объявляет штраф, то тоже много и долго спорили: грубое это вмешательство государственных органов, или, наоборот - объективная деятельность. Можно найти некое сходство с ситуацией в России. Венгерская налоговая служба, которая является стопроцентно государственной структурой, иногда, как мне кажется, чаще посещает так называемые оппозиционные СМИ, чем те, которые явно стоят на стороне нынешнего правительства. Такой визит оказывает значительно давление на редакторов, потому что им может казаться, что это просто наказание за критику правительства. Доказать это невозможно, потому что, в принципе, налоговые службы это самостоятельная организация. Но думаю, что само настроение в венгерских СМИ значительно ухудшилось в результате таких трюков.
Ефим Фиштейн:
Надо сказать, что и на Западе мы время от времени можем встретиться с подобными случаями: например, немецкие газеты сейчас пишут о том, что один из наиболее популярных ведущих телевизионных программ общественного телевидения был вынужден уйти со своего места работы, потому что он близок к ХДС, а этп партия сейчас в оппозиции. Но это, скорее, исключение, чем правило. Проблемы с формированием Советов, наблюдающих за работой радио и телевидения, существуют и в Чехии. Либор Дворжак, в чем оговорки к работе этого Совета, и правда ли, что правительство и парламентские партии могут через него оказывать влияние на работу общественного телевидения?
Либор Дворжак:
Конечно, могут, и давайте обратимся к такому довольно недавнему примеру: когда был снят Совет чешского телевидения вместе с Генеральным директором, шли очень большие споры по поводу того, как такой совет создавать, кто в нем должен быть, поскольку парламент договорился, по сколько членов будет от каких партий, это вам пример того, как можно, хотя бы и косвенно, все же влиять на работу чешского общественного телевидения. Это один пример. Другой - недавнее высказывание пресс-секретаря правительства Чехии, который критиковал работу чешского общественного телевидения в таком стиле, какой я даже не слышал за последние 10 лет. Это влияние уже совсем грубое. Потом, во всяком случае, я на своей, скажем, работе не чувствую давления или влияния, но особенно работающим по линии внутренней политики редакторам гораздо труднее.
Ефим Фиштейн:
У меня вопрос к Золтану Вигу: жалуются ли журналисты венгерского телевидения и общественного радио на прямое давление, на факты нажима со стороны правительства?
Золтан Виг:
Они не жалуются, потому что они боятся. Это я могу сказать, потому что у меня там работает много друзей, и у них работает самоцензура. То есть, они избегают вероятного конфликта с вышестоящими начальниками в том, что можно запустить в эфир, и что лучше даже не говорить вслух. Я думаю, что очень много людей, которые по своим принципам не могли принять такую ситуацию, уже ушли оттуда, и я думаю, что это очень большая потеря для общественного телевидения, потому что лучшие кадры перешли работать в частные структуры, где, честно говоря, условия и спектр политической редакторской самостоятельности намного лучше и шире. Правда, тоже есть деньги и адвокаты, которые тоже пытаются ограничить свободу печати, но это - другое дело.
Еще я хотел бы упомянуть вот что: венгерское общественное телевидение - это огромный промышленный завод, его бюджет огромен, и со стороны некоторых коммерческих структур и деловых людей есть соблазн получить через него очень выгодные контакты. Если нет надежного контроля над деятельностью всего телевидения, то мы можем рисковать и тем, что общественные деньги могут просто пропасть. В частных структурах такой опасности нет, потому что владельцы сами явно не заинтересованы в том, чтобы их деньги украли. Но когда речь идет об общественных деньгах, то это дает повод для размышления.
Ефим Фиштейн:
Либор, есть ли такая опасность в Чехии?
Либор Дворжак:
Такая опасность есть всегда. Деньги там, конечно, огромные, Чешское телевидение имеет бюджет порядка ста миллионов долларов в год, это огромные деньги, но я очень надеюсь, что хотя бы пока этого не случится.
Ефим Фиштейн:
Можно вполне констатировать, что многие из проблем являются общими для посткоммунистического мира, а многие являются общими и для Центральной Европы, и Запада, в целом. Однако, смело можно сказать, что ситуация подобная той, которая имела место в Москве несколько дней назад, то есть налет на редакции крупных телевизионных компаний и газет в Центральной Европе, все же, является уже совершенно немыслимой.
Ефим Фиштейн:
В последнее время участились размышления западных журналистов над состоянием свободы печати в странах бывшего коммунистического блока. Информационный повод для этого дали российские власти, совершив налет и обыске в холдинге "Медиа-Мост", в редакциях независимого телевидения, НТВ, газеты "Сегодня" и некоторых других редакциях, принадлежащих этому объединению. Но и в других странах, не все всегда соответствует западным представлениям о том, как должна выглядеть свобода печати. Появились и статьи, критикующие нынешнее правительство Венгрии за попытки грубого вмешательства и ограничения свободы печати. Прежде, чем мы активно начнем обсуждать тему, послушаем, что говорит по этому поводу наш варшавский корреспондент Ежи Редлих:
Ежи Редлих:
Недавно в суде разбиралось дело против издателя и журналистов газеты "Супер-Экспресс", которые за взятку выманили в воинской части взрывчатые вещества, а затем все это описали и сфотографировали с целью доказать, что военные материалы и устройства крайне плохо охраняются . Вопреки ожиданиям суд обвиняемых оправдал. В заключении суд подчеркнул, что "во имя высших общественных интересов и свободы слова журналисты имеют право прибегать даже к провокации". Это был, пожалуй, единичный случай. Чаще всего судебные решения направлены на ограничение свободы слова.
Предварительная цензура была отменена больше 10 лет тому назад, вместе со свержением коммунистического строя, и она не допускается Конституцией. В настоящее время публикация может быть запрещена лишь решением суда. На юридическом языке это называется судебным обеспечением притязания в гражданском процессе. Поясним это на примерах: режиссер Хендрик Дидерго сделал фильм о торговой организации "Amway", которая занимается распространением товаров домашнего обихода. Автор фильма воочию показал, как представители фирмы надувают клиентов, используя научные психологические приемы для грубого обмана людей. Пока шел монтаж, руководство компании обратилось в суд, чтобы он запретил показ фильма на телевидении, потому что он, якобы, угрожает гражданскому и экономическому существованию фирмы, и личному благосостоянию ее работников. Суд вынес решение в пользу "Amway", даже не разобравшись до конца в достоверности представленных в фильме фактов. Прошли три года, а фильм режиссера Дидерго до сих пор не вышел на экраны телевизоров, несмотря на то, что в защиту авторов выступили десятки именитых журналистов и редакторов, которые публично заявили, что деятельность суда носит характер превентивной цензуры и зажима критики.
Другой пример: местная газета в Гданьске готовила публикацию о фирме, которая заключила контракт на поставку для устройства для польской почты, грубо нарушив законы и общественные интересы. В статье были и обвинения в коррупции против высоких государственных чиновников. И на сей раз суд запретил публикацию, а протесты журналистских светил остались безрезультатными. Подобным судебным образом ограждает себя от нелестных публикаций о фирме "Бартимпекс" богатейший польский бизнесмен, партнер российского "Газпрома" Александр Кузолатый.
Примеров можно привести сотни, все они показывают, что с предложениями судебно запретить публикации, как правило, выступают бизнесмены или фирмы, которые обвинялись в нечистых контактах с госучреждениями, то есть, когда журналисты преследовали сугубо общественные интересы. Характерно, что к судебной охране прибегают люди и фирмы богатые, в то время, как люди, за которыми не стоят крупные деньги, иногда безнаказанно обличаются в СМИ, несмотря на то, что их вина не была доказана. Так было с одним юным болельщиком, которого заставили выступить перед камерой, хотя как потом оказалось, не он был виновен в дебоше на стадионе.
Правда, не все журналисты добросовестно выполняют свою профессию, и не всегда они имеют в виду высшие цели. Важно, чтобы суды были внимательными: как к угрозе личным благам, так и к общественному интересу, который часто предрешает публикацию критического материала. Свобода слова ограничивается, однако, не только по инициативе богатых деловых людей. В суд за охраной личных благ и доброго имени, все чаще обращаются политики и религиозные деятели. Пример: иск Александра Квасневского против газеты "Жиче", которая обвинила президента в контактах с российским шпионом. Разбирательство длится почти три года, и до сих пор приговор не был вынесен, так как доказательные материалы обеих сторон не очень убедительны. Квасневский потребовал гигантской финансовой компенсации, выплата которой разорила бы газету.
О возвращении цензуры тоскуют и некоторые христианские деятели. В сейме по их инициативе был выработан Закон о запрете порнографии, на основе которого публикации могли бы преследоваться в судебном порядке. Закон был опротестован президентом и не набрал в Сейме достаточного для отклонения президентского вето большинства. Он не был утвержден. Юристы и специалисты по СМИ готовят изменения в общем законе о судебном запрете публикаций, с тем, чтобы он применялся лишь в особых случаях и на короткое время - максимум на неделю.
Ефим Фиштейн:
Ситуация, которую Ежи Редлих описал, видимо, достаточно общая для всего посткоммунистического мира. Проблема, которую он обрисовал, исключительно сложна. Это поиск меры, поиск того, где кончается свобода слова и начинается нанесение ущерба предприятиям или отдельным лицам, поиск того, как реагируют суды на подобные ситуации. Первая проблема, которая в таких случаях стоит: почему приходится прибегать к услугам судов, почему Закон о печати не предусматривает в деталях и тонкостях разрешения законного разрешения подобных ситуаций. Вопрос Золтану Вигу: каков Закон о печати в Венгрии ?
Золтан Виг:
По единодушному утверждению экспертов, я тоже смело могу сказать, что венгерский Закон о СМИ, который был принят 4 года назад, уже все называют просто плохим законом, который не соответствует условиям 2000-го года. После 1990-го года первый свободно избранный венгерский парламент поставил цель: создать закон, который надежно регулирует и защищает печать, и который, конечно, будет гарантией того, что Венгрия как полноправный член может войти спустя некоторое время в ЕС.
К сожалению, политики и политические партии, которые разрабатывали этот закон в течение многих лет - им просто не представлялось, что будет такой информационный взрыв, который нельзя контролировать и который характерен для наших дней. Они уделяли особое внимание государственным, или, точнее, общественным СМИ, и не думали, что частные каналы и коммерческие программы будут столь масштабными и столь популярными, что их публика будет в несколько раз больше, чем у государственных. Первые проблемы возникли, когда политические партии не могли договориться о том, представители каких именно партий должны войти в состав комитета, который осуществляет контроль за деятельность всего национального телевидения.
Я думаю, что на этот раз дело в Венгрии, по крайней мере, в том, что угрожает свободе слова, а точнее - ее гарантиям. Если нет стопроцентного юридического контроля, и если сложившаяся ситуация не соответствует ни духу, ни букве закона и Конституции, то это, конечно, уже угроза. Очень многие в Венгрии думают именно так.
Ефим Фиштейн:
Надо сказать что и в Чехии принятие закона о СМИ, а здесь он называется "Закон о печати", не обошлось без законодательных приключений. Практически все посткоммунистические правительства этой страны пытались разработать подобный закон и безуспешно. Нынешнее социал-демократическое правительством устами своего министра культуры предложило парламенту обсудить законопроект, но как только появился его текст, появились и оговорки, в том числе, и из рядов оппозиционных депутатов, часть из которых прошла школу журналистики. Либор Дворжак, чем недовольны они в новом законопроекте?
Либор Дворжак:
Особенно они недовольны той главой, где говорится, что у каждого должно быть право на ответ в СМИ, чтобы из этого получилось - вполне понятно: логически подумав, додумаешься до того, что могут возникнуть бесконечные цепи каких-то обвинений, ответов и опять ответов... Мне кажется, что очень нужен новый Закон о печати, но если мы хотим вступить в ЕС, его можно списать с немецкого или того же французского, но это, по-моему, не самое главное. Главное: как и в Венгрии, у нас тоже - идут споры, но главное: создать действительно демократическую традицию, то за ней какая-либо законная норма всегда будет запаздывать.
Ефим Фиштейн:
Оба участника нашей дискуссии работают на телевидении. Либор Дворжак - на общественном или публичном, а Золтан Виг на коммерческом, тем не менее, насколько мне известно, и в отношении Венгрии иногда раздаются упреки в том, что правительство пытается грубо вмешиваться в ход работы телевидения, слышны подобного рода голоса и в Чехии. Золтан Виг, как реально осуществляется контроль как общественным, так и коммерческим телевидением в Венгрии?
Золтан Виг:
У нас в Венгрии существует Национальный совет по радиовещанию, членами которого являются тоже представители разных политических партий и общественных организаций. Этот орган несет ответственность за то, чтобы работа всех СМИ соответствовала закону. Наглядный пример: коммерческая телестанция не может передать больше рекламы, чем это предусмотрено законом. Или: информационные программы должны составлять по крайней мере 20 процентов всех программ. Сугубо административные бюрократические задачи, но иногда появляются подозрения, что под предлогом нарушений есть и политический мотив. Можно поспорить о том, что именно мы предусматриваем как политическую программу: репортажи - это развлекательная программа или информационная. И если этот Комитет объявляет штраф, то тоже много и долго спорили: грубое это вмешательство государственных органов, или, наоборот - объективная деятельность. Можно найти некое сходство с ситуацией в России. Венгерская налоговая служба, которая является стопроцентно государственной структурой, иногда, как мне кажется, чаще посещает так называемые оппозиционные СМИ, чем те, которые явно стоят на стороне нынешнего правительства. Такой визит оказывает значительно давление на редакторов, потому что им может казаться, что это просто наказание за критику правительства. Доказать это невозможно, потому что, в принципе, налоговые службы это самостоятельная организация. Но думаю, что само настроение в венгерских СМИ значительно ухудшилось в результате таких трюков.
Ефим Фиштейн:
Надо сказать, что и на Западе мы время от времени можем встретиться с подобными случаями: например, немецкие газеты сейчас пишут о том, что один из наиболее популярных ведущих телевизионных программ общественного телевидения был вынужден уйти со своего места работы, потому что он близок к ХДС, а этп партия сейчас в оппозиции. Но это, скорее, исключение, чем правило. Проблемы с формированием Советов, наблюдающих за работой радио и телевидения, существуют и в Чехии. Либор Дворжак, в чем оговорки к работе этого Совета, и правда ли, что правительство и парламентские партии могут через него оказывать влияние на работу общественного телевидения?
Либор Дворжак:
Конечно, могут, и давайте обратимся к такому довольно недавнему примеру: когда был снят Совет чешского телевидения вместе с Генеральным директором, шли очень большие споры по поводу того, как такой совет создавать, кто в нем должен быть, поскольку парламент договорился, по сколько членов будет от каких партий, это вам пример того, как можно, хотя бы и косвенно, все же влиять на работу чешского общественного телевидения. Это один пример. Другой - недавнее высказывание пресс-секретаря правительства Чехии, который критиковал работу чешского общественного телевидения в таком стиле, какой я даже не слышал за последние 10 лет. Это влияние уже совсем грубое. Потом, во всяком случае, я на своей, скажем, работе не чувствую давления или влияния, но особенно работающим по линии внутренней политики редакторам гораздо труднее.
Ефим Фиштейн:
У меня вопрос к Золтану Вигу: жалуются ли журналисты венгерского телевидения и общественного радио на прямое давление, на факты нажима со стороны правительства?
Золтан Виг:
Они не жалуются, потому что они боятся. Это я могу сказать, потому что у меня там работает много друзей, и у них работает самоцензура. То есть, они избегают вероятного конфликта с вышестоящими начальниками в том, что можно запустить в эфир, и что лучше даже не говорить вслух. Я думаю, что очень много людей, которые по своим принципам не могли принять такую ситуацию, уже ушли оттуда, и я думаю, что это очень большая потеря для общественного телевидения, потому что лучшие кадры перешли работать в частные структуры, где, честно говоря, условия и спектр политической редакторской самостоятельности намного лучше и шире. Правда, тоже есть деньги и адвокаты, которые тоже пытаются ограничить свободу печати, но это - другое дело.
Еще я хотел бы упомянуть вот что: венгерское общественное телевидение - это огромный промышленный завод, его бюджет огромен, и со стороны некоторых коммерческих структур и деловых людей есть соблазн получить через него очень выгодные контакты. Если нет надежного контроля над деятельностью всего телевидения, то мы можем рисковать и тем, что общественные деньги могут просто пропасть. В частных структурах такой опасности нет, потому что владельцы сами явно не заинтересованы в том, чтобы их деньги украли. Но когда речь идет об общественных деньгах, то это дает повод для размышления.
Ефим Фиштейн:
Либор, есть ли такая опасность в Чехии?
Либор Дворжак:
Такая опасность есть всегда. Деньги там, конечно, огромные, Чешское телевидение имеет бюджет порядка ста миллионов долларов в год, это огромные деньги, но я очень надеюсь, что хотя бы пока этого не случится.
Ефим Фиштейн:
Можно вполне констатировать, что многие из проблем являются общими для посткоммунистического мира, а многие являются общими и для Центральной Европы, и Запада, в целом. Однако, смело можно сказать, что ситуация подобная той, которая имела место в Москве несколько дней назад, то есть налет на редакции крупных телевизионных компаний и газет в Центральной Европе, все же, является уже совершенно немыслимой.
