Юрий Жигалкин, Нью-Йорк:
Насколько крайним является "крайний срок" для достижения соглашения с Россией относительно видоизменения Договора о противоракетной обороне? В среду заместитель Госсекретаря Джон Болтон впервые дал понять, что Соединенные Штаты считают ноябрь крайним сроком для достижения договоренности по этому вопросу. Что может означать это неожиданно прямолинейное заявление высокопоставленного представителя Вашингтона? Вопрос известному американскому специалиста по ядерным вооружениям - профессору Монтерейского института международных исследований Уильяму Поттеру: как вы считаете, насколько можно верить в предупреждение заместителя Госсекретаря о том, что Белый Дом готов начать работы над системой противоракетной обороны, если к ноябрю не удастся достичь взаимопонимания с Россией?
Уильям Поттер:
Я не думаю, что есть повод сомневаться в том, что администрация Буша привержена идее безотлагательного начала работ над противоракетной системой. Белый Дом намерен освободиться от лимитов, установленных советско-американским договором об ограничении систем противоракетной обороны и, скорее всего, он воплотит это намерение совместно с Россией или односторонне. Единственным фактором, способным повлиять на эти планы является позиция Сената, который, на мой взгляд, далеко не убежден в необходимости столь спешного осуществления идеи противоракетной обороны.
Юрий Жигалкин:
Насколько продуктивна в таком контексте видимая несговорчивость России, продолжающей настаивать на сохранении Договора о ПРО? Можно ли сказать, что Москва избрала в данных обстоятельствах наилучшую стратегию?
Уильям Поттер:
Не зная, какие карты разыгрывают обе стороны, трудно сказать что-то определенное по этому поводу. Но Россия должна осознавать, что, по большому счету, разговор сейчас идет о формировании основ будущего комплексного сотрудничества между двумя странами, в том числе, экономического, и этому может помешать приверженность Москвы однозначной трактовке Договора о ПРО. Я надеюсь, что обе стороны будут все же способны заключить, если можно так выразиться, всеобъемлющий взаимовыгодный контракт по разным вопросам, принципиальной частью которого станет согласие Москвы и Вашингтона увязать сокращение наступательных ядерных вооружений с ослаблением ограничений в области противоракетной обороны. Такой исход был бы наилучшим. Скорее всего, России созвучна такая идея, но, я подозреваю, что Соединенные Штаты предлагают меньше, чем рассчитывала получить Москва в ответ на свое согласие. В данной ситуации надо признать, что она стоит перед тяжелым решением: стоит ли ей уступить в военных вопросах в обмен на потенциальную выгоду в будущем в результате экономического сотрудничества.
Насколько крайним является "крайний срок" для достижения соглашения с Россией относительно видоизменения Договора о противоракетной обороне? В среду заместитель Госсекретаря Джон Болтон впервые дал понять, что Соединенные Штаты считают ноябрь крайним сроком для достижения договоренности по этому вопросу. Что может означать это неожиданно прямолинейное заявление высокопоставленного представителя Вашингтона? Вопрос известному американскому специалиста по ядерным вооружениям - профессору Монтерейского института международных исследований Уильяму Поттеру: как вы считаете, насколько можно верить в предупреждение заместителя Госсекретаря о том, что Белый Дом готов начать работы над системой противоракетной обороны, если к ноябрю не удастся достичь взаимопонимания с Россией?
Уильям Поттер:
Я не думаю, что есть повод сомневаться в том, что администрация Буша привержена идее безотлагательного начала работ над противоракетной системой. Белый Дом намерен освободиться от лимитов, установленных советско-американским договором об ограничении систем противоракетной обороны и, скорее всего, он воплотит это намерение совместно с Россией или односторонне. Единственным фактором, способным повлиять на эти планы является позиция Сената, который, на мой взгляд, далеко не убежден в необходимости столь спешного осуществления идеи противоракетной обороны.
Юрий Жигалкин:
Насколько продуктивна в таком контексте видимая несговорчивость России, продолжающей настаивать на сохранении Договора о ПРО? Можно ли сказать, что Москва избрала в данных обстоятельствах наилучшую стратегию?
Уильям Поттер:
Не зная, какие карты разыгрывают обе стороны, трудно сказать что-то определенное по этому поводу. Но Россия должна осознавать, что, по большому счету, разговор сейчас идет о формировании основ будущего комплексного сотрудничества между двумя странами, в том числе, экономического, и этому может помешать приверженность Москвы однозначной трактовке Договора о ПРО. Я надеюсь, что обе стороны будут все же способны заключить, если можно так выразиться, всеобъемлющий взаимовыгодный контракт по разным вопросам, принципиальной частью которого станет согласие Москвы и Вашингтона увязать сокращение наступательных ядерных вооружений с ослаблением ограничений в области противоракетной обороны. Такой исход был бы наилучшим. Скорее всего, России созвучна такая идея, но, я подозреваю, что Соединенные Штаты предлагают меньше, чем рассчитывала получить Москва в ответ на свое согласие. В данной ситуации надо признать, что она стоит перед тяжелым решением: стоит ли ей уступить в военных вопросах в обмен на потенциальную выгоду в будущем в результате экономического сотрудничества.
