Ведущий программы "Liberty Live" Андрей Шароградский:
В понедельник, через два с половиной месяца после его задержания в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди по швейцарскому ордеру на арест Госсекретарь Российско-Белорусского союза Павел Бородин решил отказаться от судебной борьбы против экстрадиции в Швейцарию и перед началом первых слушаний о его выдачи внезапно согласился предстать перед судебными властями Швейцарии. Наш нью-йоркский корреспондент Юрий Жигалкин следил за перипетиями этого крайне необычного дела. Ему слово:
Юрий Жигалкин:
17 января Павел Бородин был арестован при въезде в Соединенные Штаты по международному ордеру на арест, выданному больше года назад Швейцарией, подозревающей Бородина в отмывании, по крайней мере, десяти миллионов долларов, якобы, выплаченных ему швейцарской фирмой, реставрировавшей Кремль. Это событие могло завершиться краткой отсидкой подозреваемого в американской тюрьме, если бы он сразу согласился отправиться в Швейцарию. Но оно обернулось беспрецедентной судебной драмой - первым появлением в западном суде одного из высших в российской государственной иерархии лиц, который тут же стал требовать привилегий, то есть, выпуска его до слушаний под залог на основании принадлежности к этой самой иерархии.
На утро после его ареста была сделана попытка добиться освобождения Бородина ссылкой на его дипломатическую его неприкосновенность. Но тут же выяснилось, что, не будучи дипломатом, аккредитованным в США или официальным представителем своей страны, он не обладал иммунитетом. Затем в течение девяти недель во время трех слушаний адвокатская команда Бородина во главе с баснословно дорогим и умелым адвокатом Барри Кинхэмом бросила силы на то, чтобы убедить двух федеральных судей, что арестованный должен быть выпущен под залог до слушаний. Адвокаты, по сути, пытались доказать судье, что если Бородин останется за решеткой, то союз России и Белоруссии не сможет функционировать, что повлечет неисчислимые горькие последствия для россиян и, особенно, белорусов. Когда судья спросил: каковы гарантии того, что выпущенный на свободу Бородин появится по первому требованию суда, посол России Юрий Ушаков заверил, что он дает гарантии от имени правительства России. На вопрос: как эти гарантии согласуются с запретом Российской конституции на выдачу своих граждан, и что произойдет, если, теоретически, Бородин откажется от своего слова, адвокаты ответа не дали, а российские представители в общении с журналистами дали понять, что они оскорблены недоверием судей.
Как мне сказал адвокат Бородина, решение об отказе борьбы с экстрадицией было принято после третьего отказа судьи отпустить его под залог. Адвокаты, по-видимому, к тому времени успели безуспешно опробовать все свои аргументы, которые они собирались использовать для борьбы со швейцарским запросом о его выдаче. В конце концов, Бородин предпочел статус добровольно сдавшегося швейцарским властям подозреваемого статусу насильно высланного из США потенциального преступника. Выступая в последний раз перед американским судьей, Павел Бородин заявил, что ему нечего опасаться, он не совершил преступлений, и он уверен в том, что швейцарский суд оправдает его. В обращении к верховному государственному совету Белорусско-российского союза, прочитанном его представительницей, отчетливо прозвучал несколько иной акцент:
Обращение Павла Бородина:
Сознавая убедительность правовых аргументов, представленных моей защитой, федеральная прокуратура США, выступающая на процессе от имени Швейцарии, возражала против моего освобождения под залог. При этом откровенно использовались доводы политического характера, включая необоснованную критику политического союза Белоруссии и России. Я убежден, что при таких обстоятельствах все дальнейшие усилия добиться освобождения под залог не принесут успеха.
Юрий Жигалкин:
Этот упрек лишь подытоживает целую серию реплик российских представителей, начавших говорить о политической подоплеке процесса после первых поражений Бородина в зале суда.
В понедельник, через два с половиной месяца после его задержания в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди по швейцарскому ордеру на арест Госсекретарь Российско-Белорусского союза Павел Бородин решил отказаться от судебной борьбы против экстрадиции в Швейцарию и перед началом первых слушаний о его выдачи внезапно согласился предстать перед судебными властями Швейцарии. Наш нью-йоркский корреспондент Юрий Жигалкин следил за перипетиями этого крайне необычного дела. Ему слово:
Юрий Жигалкин:
17 января Павел Бородин был арестован при въезде в Соединенные Штаты по международному ордеру на арест, выданному больше года назад Швейцарией, подозревающей Бородина в отмывании, по крайней мере, десяти миллионов долларов, якобы, выплаченных ему швейцарской фирмой, реставрировавшей Кремль. Это событие могло завершиться краткой отсидкой подозреваемого в американской тюрьме, если бы он сразу согласился отправиться в Швейцарию. Но оно обернулось беспрецедентной судебной драмой - первым появлением в западном суде одного из высших в российской государственной иерархии лиц, который тут же стал требовать привилегий, то есть, выпуска его до слушаний под залог на основании принадлежности к этой самой иерархии.
На утро после его ареста была сделана попытка добиться освобождения Бородина ссылкой на его дипломатическую его неприкосновенность. Но тут же выяснилось, что, не будучи дипломатом, аккредитованным в США или официальным представителем своей страны, он не обладал иммунитетом. Затем в течение девяти недель во время трех слушаний адвокатская команда Бородина во главе с баснословно дорогим и умелым адвокатом Барри Кинхэмом бросила силы на то, чтобы убедить двух федеральных судей, что арестованный должен быть выпущен под залог до слушаний. Адвокаты, по сути, пытались доказать судье, что если Бородин останется за решеткой, то союз России и Белоруссии не сможет функционировать, что повлечет неисчислимые горькие последствия для россиян и, особенно, белорусов. Когда судья спросил: каковы гарантии того, что выпущенный на свободу Бородин появится по первому требованию суда, посол России Юрий Ушаков заверил, что он дает гарантии от имени правительства России. На вопрос: как эти гарантии согласуются с запретом Российской конституции на выдачу своих граждан, и что произойдет, если, теоретически, Бородин откажется от своего слова, адвокаты ответа не дали, а российские представители в общении с журналистами дали понять, что они оскорблены недоверием судей.
Как мне сказал адвокат Бородина, решение об отказе борьбы с экстрадицией было принято после третьего отказа судьи отпустить его под залог. Адвокаты, по-видимому, к тому времени успели безуспешно опробовать все свои аргументы, которые они собирались использовать для борьбы со швейцарским запросом о его выдаче. В конце концов, Бородин предпочел статус добровольно сдавшегося швейцарским властям подозреваемого статусу насильно высланного из США потенциального преступника. Выступая в последний раз перед американским судьей, Павел Бородин заявил, что ему нечего опасаться, он не совершил преступлений, и он уверен в том, что швейцарский суд оправдает его. В обращении к верховному государственному совету Белорусско-российского союза, прочитанном его представительницей, отчетливо прозвучал несколько иной акцент:
Обращение Павла Бородина:
Сознавая убедительность правовых аргументов, представленных моей защитой, федеральная прокуратура США, выступающая на процессе от имени Швейцарии, возражала против моего освобождения под залог. При этом откровенно использовались доводы политического характера, включая необоснованную критику политического союза Белоруссии и России. Я убежден, что при таких обстоятельствах все дальнейшие усилия добиться освобождения под залог не принесут успеха.
Юрий Жигалкин:
Этот упрек лишь подытоживает целую серию реплик российских представителей, начавших говорить о политической подоплеке процесса после первых поражений Бородина в зале суда.
