Ведущая Петербургского часа программы "Liberty Live" Ольга Писпанен: Гость сегодняшней программы - главный режиссер Санкт-Петербургского Небольшого драматического театра Лев Эренбург. Для начала давайте познакомим слушателей с театром - расскажите пожалуйста историю его создания.
Лев Эренбург: Я так часто это рассказывал, что теряюсь. Театр был создан на базе моего выпускного курса Ленинградской театральной академии. Случился привычный дипломный спектакль, который был успешен, и на основании успеха этого дипломного спектакля и желания молодых актеров развить этот успех возник театр. Первым спектаклем, их дипломным спектаклем был "В Мадрид, в Мадрид".
Ольга Писпанен: Ваш театр очень молодой ,но он уже завоевал много наград на международных и региональных фестивалях, трудно ли пробивать дорогу, завоевывать себе место на театральных подмостках мира?
Лев Эренбург: Как вам сказать. Скажу пошлость - мучительно и радостно, трудно, приятно, так далее. Тут гамма, спектр,
Ольга Писпанен: До сих пор у театра, как я знаю, нет своего помещения, только съемный репетиционный зал, аренда которого является самой главной проблемой, насколько я знаю, театра. Существует ли какая-то возможность получения помещения?
Лев Эренбург: Это самое больное - то, о чем вы говорите. Театр, как мне кажется, не нуждается в стационарном помещении для спектаклей, потому что арену для спектаклей нам предоставляет Театр Ленсовета, любезно мы играем в Театре Ленсовета на малой сцене, а вот репетиционное помещение - это проблема. На сегодняшний день мы имеем репетиционное помещение, которое нам любезно предоставляют казаки, Невская станица, что будет завтра - трудно себе представить. Потому что аренда дорога, ну и так далее.
Ольга Писпанен: То есть, получается, спектаклями своими вы не можете заработать себе на аренду?
Лев Эренбург: Ну, всерьез нет пока. Всерьез нет пока, это вечная проблема.
Ольга Писпанен: Но скитание по разным площадкам - это же постоянное подстраивание под новые размеры, новые театры, то есть, вы говорите, то в Москве, то в Магнитогорске, то еще куда-то уезжаете. Постоянное перестраивание получается?
Лев Эренбург: Это перестраивание, о котором вы говорите -оно приятно. Менее приятна возможность оказаться на улице, скажем, завтра и лихорадочно искать помещение. Такое с нами было уже несколько раз, и каждый раз это мобилизовывало труппу, но вообще ведь есть предел упругости.
Ольга Писпанен: Что значит "оказаться на улице"? То есть вас просто выгонят?
Лев Эренбург: Нам просто скажут, что люди не имеют возможности предоставить нам помещение дальше, мы пробуем сейчас искать помещение через УГИ, при помощи Законодательного собрания, при помощи депутата Леонида Петровича Романкова, который нам, в общем, сочувствует и покровительствует. Тем не менее, это проблема.
Ольга Писпанен: Но правительство города, например, может что-то обещать? Вы - негосударственный, некоммерческий театр, каким образом можно получить помещение?
Лев Эренбург: Каким образом? Взять его в аренду возможно на льготных условиях. Эта история, в которой нам помогают депутаты. Но всерьез пока не получается.
Ольга Писпанен: Тогда поговорим о следующей теме. Вы часто гастролируете в Москве, существует какая-либо разница в том, как вас принимает московская театральная публика и как вас здесь принимают? Все-таки здесь вы родные, близкие, уже можно сказать, а в Москве - новички, все-таки молодой театр...
Лев Эренбург: Безусловно, есть разница. Я бы так сказал: зрительская реакция в Москве гораздо мобильнее. То есть, нас принимают быстрее, схватывают быстрее, аплодируют гуще, но я думаю, что и забывают быстрее. Потому что достаточно не появиться в Москве 2-3 месяца, как все приходится завоевывать заново. А Ленинград в этом смысле, что ли, более консервативен, в хорошем смысле этого слова, то есть, зрители дольше привыкают, потом уже становятся стабильно фанатичными, я бы так сказала.
Ольга Писпанен: Лев Борисович, а как бы вы ответили на вопрос, что является главным препятствием для тесного сотрудничества стран СНГ?
Лев Эренбург: Ой, непростой вопрос вы задаете. Я полагаю, что, наверное, если вот так формулировать влет, то униженные и оскорбленные национальные чувства. Это и унижение, и как бы унижение это имеет давнюю историю, все переплетено, много лет, десятки лет империя, все связанное с этим, я бы так сказал.
Ольга Писпанен: А имеет вообще какую-то перспективу это сотрудничество, каждый год собираются лидеры стран СНГ, пытаются некое сотрудничество наладить, но пока не очень это получается, как вы думаете, это объединение, оно реально?
Лев Эренбург: Ну, я надеюсь вместе с вами, что жить станет лучше, жить станет веселее, и мы, может, еще и увидим небо в алмазах. Ничего лучше не могу вам сказать.
Ольга Писпанен: Поговорим тогда о вас. Я знаю что вы работаете еще и врачом "Скорой помощи". Получается, на одной работе вы врачуете души, на другой - тело. Вы не можете сделать выбор, или не хотите?
Лев Эренбург: Я не хочу делать выбор. Мне нравится и та, и другая работа. Хотя, я не согласился бы с вашей формулировкой по поводу того, что я врачую души и тела. Я занимаюсь театром потому, что всерьез ничем другим заниматься не могу, вот так я ставлю вопрос, что касается театра. А в том, что касается медицины или моей медицины, я, конечно, в этом в известной степени дилетант, в том смысле, что в медицине у меня отсутствует проблема трудности всерьез, а в режиссуре мне каждый день все труднее и труднее, хотя я и плотно занимаюсь этим в течение 20 лет. но я люблю медицину, это отдушина, непосредственная отдача, это та работа, которая не дает слишком высоко взлететь. Она все время немножечко приземляет, ставит лицом к лицу со страданием человеческим, которое ты видишь, которое заставляет переживать и подпитывает, а возможность помочь, хирургическая, стоматологическая практика - это действительно возможность помочь, потому, что извините, ткнул скальпелем, и человеку стало легче, это важно - ощущать этот момент.
Ольга Писпанен: Но опять же тогда получается, что вы всесильны? На одной работе, в театре, вы сталкиваетесь как бы с игрушечной жизнью, если вы говорите о том, что врачебная работа - это настоящая, которая сталкивает вас лицом к лицу с реальностью, со страданием человечества?
Лев Эренбург: Все, о чем вы говорите, достаточно условно. Потому что театр для меня не игрушечная жизнь. Еще раз хочу сказать, что если без этого не можешь обойтись и поэтому этим занимаешься, то это не игрушка, а потом так получается, что моя настоящая жизнь - это все-таки театр. Это все-таки театр.
Ольга Писпанен: Ваши спектакли называют шокирующе-непристойными, отдающими неким средневековым натурализмом - это специальное эпатирование публики или это просто из-за того, что вы сталкиваетесь постоянно с самыми неприглядными, так скажем, сторонами боли человеческой на своей второй работе?
Лев Эренбург: Я ставлю так, как я понимаю окружающую жизнь. Я ставлю так, как я чувствую, ставлю так, потому что волнуюсь таким образом. Ну а по поводу эпатажа - тут мнения зрительские самые разноречивые, И диапазон мнений велик. От ощущения от зрелища, как от чего-то неким образом очищающего, и до того, о чем вы сказали. Я считаю, что просто если эту мысль подытоживать, то я считаю, что на сцене возможно все, очень важно, во имя чего, очень важно, во имя чего ты волнуешься.
Ольга Писпанен: Получается, одна работа как бы дополняет другую, постоянно сливаясь в единое целое?
Лев Эренбург: Ну, понимаете, кто-то из великих сказал, что когда ты что-то делаешь или ставишь, ты всегда ставишь про себя. Таким образом получается, что вот, еще раз высказаться, еще раз чего-то сказать про себя, через тела своих актеров, при их участии творческом и инициативном.
Ольга Писпанен: Последний вопрос: вы сейчас работаете над новой постановкой, это пьеса Горького "На дне". Однако, ваши предыдущие спектакли были поставлены по малоизвестным произведениям - почему вы вдруг обратились к классике?
Лев Эренбург: Ну, мне кажется, что классика - это самая существенная проверка, которая проверит труппу на мастерство, которое даст возможность ее сформировать, потому что я полагаю, что такая пьеса, как "На дне", это пьеса, сыграв которую труппа может играть практически все. Это очень важно. То есть, вопрос окончательного формирования труппы в этом смысле очень важен, и очень важна классика. Кроме того, с моей точки зрения, как мне кажется, "На дне" никогда не всерьез не открывалось в том содержательном объеме, в котором это мыслилось Горьким.
Ольга Писпанен: То есть, это опять будет "театральный авангард", как вас обычно называют критики, и московские, и петербургские?
Лев Эренбург: Да... Я не думаю, что это авангард, мне кажется, что это очень глубоко базовая история, базовая в смысле академии, в смысле школы, мне кажется, что мы стоим очень прочно на позициях Станиславского, как мы это понимаем. Мне так кажется, но постараемся про себя - это важно.
Ольга Писпанен: То есть, для профессионального роста театра обязательно поставить какую-то классику?
Лев Эренбург: Я думаю - да. Причем не для буквы, не для факта, что мы поставили классику, а потому что классика - она и есть классика, потому что то, что в ней заложено на уровне содержания, что возможно на уровне открытия жанра, это действительно имеет основания быть.
Лев Эренбург: Я так часто это рассказывал, что теряюсь. Театр был создан на базе моего выпускного курса Ленинградской театральной академии. Случился привычный дипломный спектакль, который был успешен, и на основании успеха этого дипломного спектакля и желания молодых актеров развить этот успех возник театр. Первым спектаклем, их дипломным спектаклем был "В Мадрид, в Мадрид".
Ольга Писпанен: Ваш театр очень молодой ,но он уже завоевал много наград на международных и региональных фестивалях, трудно ли пробивать дорогу, завоевывать себе место на театральных подмостках мира?
Лев Эренбург: Как вам сказать. Скажу пошлость - мучительно и радостно, трудно, приятно, так далее. Тут гамма, спектр,
Ольга Писпанен: До сих пор у театра, как я знаю, нет своего помещения, только съемный репетиционный зал, аренда которого является самой главной проблемой, насколько я знаю, театра. Существует ли какая-то возможность получения помещения?
Лев Эренбург: Это самое больное - то, о чем вы говорите. Театр, как мне кажется, не нуждается в стационарном помещении для спектаклей, потому что арену для спектаклей нам предоставляет Театр Ленсовета, любезно мы играем в Театре Ленсовета на малой сцене, а вот репетиционное помещение - это проблема. На сегодняшний день мы имеем репетиционное помещение, которое нам любезно предоставляют казаки, Невская станица, что будет завтра - трудно себе представить. Потому что аренда дорога, ну и так далее.
Ольга Писпанен: То есть, получается, спектаклями своими вы не можете заработать себе на аренду?
Лев Эренбург: Ну, всерьез нет пока. Всерьез нет пока, это вечная проблема.
Ольга Писпанен: Но скитание по разным площадкам - это же постоянное подстраивание под новые размеры, новые театры, то есть, вы говорите, то в Москве, то в Магнитогорске, то еще куда-то уезжаете. Постоянное перестраивание получается?
Лев Эренбург: Это перестраивание, о котором вы говорите -оно приятно. Менее приятна возможность оказаться на улице, скажем, завтра и лихорадочно искать помещение. Такое с нами было уже несколько раз, и каждый раз это мобилизовывало труппу, но вообще ведь есть предел упругости.
Ольга Писпанен: Что значит "оказаться на улице"? То есть вас просто выгонят?
Лев Эренбург: Нам просто скажут, что люди не имеют возможности предоставить нам помещение дальше, мы пробуем сейчас искать помещение через УГИ, при помощи Законодательного собрания, при помощи депутата Леонида Петровича Романкова, который нам, в общем, сочувствует и покровительствует. Тем не менее, это проблема.
Ольга Писпанен: Но правительство города, например, может что-то обещать? Вы - негосударственный, некоммерческий театр, каким образом можно получить помещение?
Лев Эренбург: Каким образом? Взять его в аренду возможно на льготных условиях. Эта история, в которой нам помогают депутаты. Но всерьез пока не получается.
Ольга Писпанен: Тогда поговорим о следующей теме. Вы часто гастролируете в Москве, существует какая-либо разница в том, как вас принимает московская театральная публика и как вас здесь принимают? Все-таки здесь вы родные, близкие, уже можно сказать, а в Москве - новички, все-таки молодой театр...
Лев Эренбург: Безусловно, есть разница. Я бы так сказал: зрительская реакция в Москве гораздо мобильнее. То есть, нас принимают быстрее, схватывают быстрее, аплодируют гуще, но я думаю, что и забывают быстрее. Потому что достаточно не появиться в Москве 2-3 месяца, как все приходится завоевывать заново. А Ленинград в этом смысле, что ли, более консервативен, в хорошем смысле этого слова, то есть, зрители дольше привыкают, потом уже становятся стабильно фанатичными, я бы так сказала.
Ольга Писпанен: Лев Борисович, а как бы вы ответили на вопрос, что является главным препятствием для тесного сотрудничества стран СНГ?
Лев Эренбург: Ой, непростой вопрос вы задаете. Я полагаю, что, наверное, если вот так формулировать влет, то униженные и оскорбленные национальные чувства. Это и унижение, и как бы унижение это имеет давнюю историю, все переплетено, много лет, десятки лет империя, все связанное с этим, я бы так сказал.
Ольга Писпанен: А имеет вообще какую-то перспективу это сотрудничество, каждый год собираются лидеры стран СНГ, пытаются некое сотрудничество наладить, но пока не очень это получается, как вы думаете, это объединение, оно реально?
Лев Эренбург: Ну, я надеюсь вместе с вами, что жить станет лучше, жить станет веселее, и мы, может, еще и увидим небо в алмазах. Ничего лучше не могу вам сказать.
Ольга Писпанен: Поговорим тогда о вас. Я знаю что вы работаете еще и врачом "Скорой помощи". Получается, на одной работе вы врачуете души, на другой - тело. Вы не можете сделать выбор, или не хотите?
Лев Эренбург: Я не хочу делать выбор. Мне нравится и та, и другая работа. Хотя, я не согласился бы с вашей формулировкой по поводу того, что я врачую души и тела. Я занимаюсь театром потому, что всерьез ничем другим заниматься не могу, вот так я ставлю вопрос, что касается театра. А в том, что касается медицины или моей медицины, я, конечно, в этом в известной степени дилетант, в том смысле, что в медицине у меня отсутствует проблема трудности всерьез, а в режиссуре мне каждый день все труднее и труднее, хотя я и плотно занимаюсь этим в течение 20 лет. но я люблю медицину, это отдушина, непосредственная отдача, это та работа, которая не дает слишком высоко взлететь. Она все время немножечко приземляет, ставит лицом к лицу со страданием человеческим, которое ты видишь, которое заставляет переживать и подпитывает, а возможность помочь, хирургическая, стоматологическая практика - это действительно возможность помочь, потому, что извините, ткнул скальпелем, и человеку стало легче, это важно - ощущать этот момент.
Ольга Писпанен: Но опять же тогда получается, что вы всесильны? На одной работе, в театре, вы сталкиваетесь как бы с игрушечной жизнью, если вы говорите о том, что врачебная работа - это настоящая, которая сталкивает вас лицом к лицу с реальностью, со страданием человечества?
Лев Эренбург: Все, о чем вы говорите, достаточно условно. Потому что театр для меня не игрушечная жизнь. Еще раз хочу сказать, что если без этого не можешь обойтись и поэтому этим занимаешься, то это не игрушка, а потом так получается, что моя настоящая жизнь - это все-таки театр. Это все-таки театр.
Ольга Писпанен: Ваши спектакли называют шокирующе-непристойными, отдающими неким средневековым натурализмом - это специальное эпатирование публики или это просто из-за того, что вы сталкиваетесь постоянно с самыми неприглядными, так скажем, сторонами боли человеческой на своей второй работе?
Лев Эренбург: Я ставлю так, как я понимаю окружающую жизнь. Я ставлю так, как я чувствую, ставлю так, потому что волнуюсь таким образом. Ну а по поводу эпатажа - тут мнения зрительские самые разноречивые, И диапазон мнений велик. От ощущения от зрелища, как от чего-то неким образом очищающего, и до того, о чем вы сказали. Я считаю, что просто если эту мысль подытоживать, то я считаю, что на сцене возможно все, очень важно, во имя чего, очень важно, во имя чего ты волнуешься.
Ольга Писпанен: Получается, одна работа как бы дополняет другую, постоянно сливаясь в единое целое?
Лев Эренбург: Ну, понимаете, кто-то из великих сказал, что когда ты что-то делаешь или ставишь, ты всегда ставишь про себя. Таким образом получается, что вот, еще раз высказаться, еще раз чего-то сказать про себя, через тела своих актеров, при их участии творческом и инициативном.
Ольга Писпанен: Последний вопрос: вы сейчас работаете над новой постановкой, это пьеса Горького "На дне". Однако, ваши предыдущие спектакли были поставлены по малоизвестным произведениям - почему вы вдруг обратились к классике?
Лев Эренбург: Ну, мне кажется, что классика - это самая существенная проверка, которая проверит труппу на мастерство, которое даст возможность ее сформировать, потому что я полагаю, что такая пьеса, как "На дне", это пьеса, сыграв которую труппа может играть практически все. Это очень важно. То есть, вопрос окончательного формирования труппы в этом смысле очень важен, и очень важна классика. Кроме того, с моей точки зрения, как мне кажется, "На дне" никогда не всерьез не открывалось в том содержательном объеме, в котором это мыслилось Горьким.
Ольга Писпанен: То есть, это опять будет "театральный авангард", как вас обычно называют критики, и московские, и петербургские?
Лев Эренбург: Да... Я не думаю, что это авангард, мне кажется, что это очень глубоко базовая история, базовая в смысле академии, в смысле школы, мне кажется, что мы стоим очень прочно на позициях Станиславского, как мы это понимаем. Мне так кажется, но постараемся про себя - это важно.
Ольга Писпанен: То есть, для профессионального роста театра обязательно поставить какую-то классику?
Лев Эренбург: Я думаю - да. Причем не для буквы, не для факта, что мы поставили классику, а потому что классика - она и есть классика, потому что то, что в ней заложено на уровне содержания, что возможно на уровне открытия жанра, это действительно имеет основания быть.