Программу ведет Петр Вайль. Участвуют корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге Татьяна Вольтская, кинорежиссер Николай Лебедев, актер Амаду Мумадаков, социолог Леонид Кесельман.
Петр Вайль: Накануне праздника Победы в Москве и Санкт-Петербурге состоялась премьера художественного фильма "Звезда" по одноименной повести Эммануила Казакевича. Режиссер "Звезды" - Николай Лебедев, главный продюсер снятой на киностудии "Мосфильм" картины - Карен Шахназаров. После первых закрытых просмотров начались споры, что это - возрождение военно-патриотического жанра, коммерческое кино, триллер или постмодернистский эксперимент? В санкт-петербургском кинотеатре "Аврора" фильм "Звезда" смотрела наш корреспондент Татьяна Вольтская:
Татьяна Вольтская: В основе фильма одноименная повесть Эммануила Казакевича, написанная в 1947-м году. Сюжет картины прост: группа разведчиков идет в тыл врага и добывает разведданные ценой жизни. Лирические отношения между молодым командиром группы лейтенантом Травкиным и юной связисткой Катей, завязавшиеся в самом начале, на протяжении всего фильма пребывают как бы за кадром, пробиваясь только в позывных, звучащих по рации. "Земля, земля, я - Звезда, как слышите меня? Прием". "Земля, земля, я - Звезда, как слышите меня? Прием". "Слышу вас, Звезда". "Земля, передаю: 21 Филин 2, 21 Филин 2, как поняли меня Земля? Прием". "Звезда, вас поняла. 21 Филин 2, прием".
Уже раздались первые суждения критиков о том, что "Звезда" - это реставрация идеологии жанра и стиль старого доброго военно-патриотического кино советских лет, но, может быть, так кажется только на первый взгляд. Сходство с "Подвигом разведчика" и "Балладой о солдате" у "Звезды" поверхностное, условное, а вот возврат к военной мифологии очевиден. Впрочем, сам режиссер Николай Лебедев считает свою картину не военной, а героико-романтической:
Николай Лебедев: Для меня эта картина абсолютно человеческая, это история очень хороших людей, которых я лично люблю, и мне хотелось передать эту любовь зрителям.
Татьяна Вольтская: Благие намерения Николая Лебедева оспаривать трудно. Результат, на мой взгляд, получился как раз не слишком очеловеченный. Весь фильм состоит из беспрестанной погони, выстрелов, взрывов, боев, крови. Но напряжение, в котором держат зрителя, скорее того рода, которое возникает когда смотришь боевик или триллер. Психологии, диалогов, портретов, биографий, историй - всего того, что делает человека человеком, а не функцией, в этом фильме нет. Режиссер сделал ставку на молодых и неизвестных актеров. Один из них - Амаду Мамадаков, в фильме он зажигает ритуальную траву своих предков - оберег от несчастья:
Амаду Мамадаков: Я алтаец, и как у всех у меня два дедушки, которые воевали, брат - в Афганистане, то есть, достаточно военная семья. Это наш обычай такой... это как бы священная трава, которая высоко в горах, и она дается всегда перед дорогой, у меня мать всегда перед Москвой так проделывала, это интимная достаточно вещь, и тогда брали в гильзах, наши отцы, прадеды брали с собой, я сейчас с собой ношу, когда куда-то уезжаю.
Татьяна Вольтская: Николай Лебедев настаивает на человечности своей картины:
Николай Лебедев: Мне хотелось рассказать историю о моих погибших на войне близких, о моем деде, которому было 40 лет, когда он погиб под Харьковом, о моем дяде, которому было 19, он был ровесником героев, их обоих звали Николай Лебедев, отец назвал меня в их честь, и для меня вот они такие светлые люди, это фильм-реквием.
Татьяна Вольтская: Как вокруг всякого большого проекта, вокруг "Звезды" носятся слухи, в данном случае о большой поддержке среди администрации. По мнению директора "Мосфильма" Карена Шахназарова это абсолютно продюсерский проект. Массовые сцены снимались с помощью Таманской дивизии, но Николай Лебедев говорит, что Министерство обороны отказалось ему помогать - хорошо, что на "Мосфильме" сохранился нужный реквизит. Режиссер не считает, что его картина работает на милитаризацию сознания. И все же, как-то слишком красиво гибнут герои. Слишком мало стоит их жизнь по сравнению с ценой разведданных...
Петр Вайль: На линии прямого эфира Радио Свобода по телефону из Петербурга известный социолог Леонид Кесельман. Леонид, как видите, мы попросили вас принять участие в этой передаче, не кинокритика, не киноведа, а именно вас, потому что интересен здесь общественный аспект дела. Вы, насколько я знаю, фильм посмотрели, ваши первые впечатления?
Леонид Кесельман: Я думаю, что наша отечественная кинематография обогатилась еще одним экземпляром так сказать такого "датского" кино. Рядом с "Белорусским Вокзалом" и "Освобождением" будут показывать еще им "Звезду". Показывать ее будут. Смотреть - боюсь, что немножко меньше. У меня нет ощущений, хотя фильм делали молодые ребята, и в кадре молодые ребята, скорее такого американского типа, хорошо ухоженные, витаминизированные, но я боюсь, что даже если они делали это для своих ровесников и делали искренне, то боюсь, что большинство их ровесников их не поймет. Потому что, ну, эффекты - их там, в самом деле, много, эффекты, так сказать, уже почти на уровне, я имею в виду спецэффекты, но это такой специфический жанр, скажем так, что называется фильм - опера, только вместо музыки и пения - спецэффекты. А все остальное настолько условно, настолько мимо каких-то смыслом и эмоций человеческих, что я боюсь, ну, вот будет такой вот фильм, в котором что-то похожее на американские современные голливудские фильмы с обилием спецэффектов, качественных спецэффектов.
Петр Вайль: Вы знаете, Леонид, вот, скажем, фильм "Брат" Алексея Балабанова, "Брат-2", я имею в виду, воспринимается огромной частью российского общества как фильм идеологический, но при этом для проникновения в сознание и душу ему очень помогает то, что это фильм очень современный, современный по своей стилистике, по монтажу, по динамике, то есть, таких фильмов раньше не было. Это одна тенденция. Вторая тенденция - тяга к светлым героям и простым, внятным, что называется, честным коллизиям, чтобы было ясно, кто плохой, кто хороший, потому что "Брат-2" - герой-то не светлый, хоть и вызывающий симпатии. Вот "Звезда" новая по Казакевичу - она к чему ближе?
Леонид Кесельман: Я думаю, что здесь от Казакевича только некоторые внешние обстоятельства фабулы остались. Тем более, что надо учесть, что Казакевич писал то в какое время, он ведь не все мог прямым текстом говорить, и тем не менее, там вот фильм Иванова, если я не ошибаюсь, первый фильм, мне кажется, был органичнее, воспринимался с большим доверием, был более современен, скажем, тому времени, когда...
Петр Вайль: А эта "Звезда"?
Леонид Кесельман: К нашему времени, мне кажется, она имеет только то отношение, что новую песню о главном исполнили молодые ребята. Но, что называется, признаков современности и современного способа отношения к действительности здесь как-то вот не возникло.
Петр Вайль: Вы знаете, сейчас уже многие говорят, что "Звезда" укладывается в такую общую тенденцию возврата если не к советскому образу жизни, то, по крайней мере, к некоему восстановлению прежних идеалов и установок, даже не столько идеологических, сколько таких на уровне поведения, этикета, похоже это?
Леонид Кесельман: Мне так не показалось. Мне показалось, что наоборот, что его будут сейчас пытаться выдать за некий вариант возрождения национальной идеи или еще какого-то способа новой технологии военно-патриотического воспитания, это, безусловно, будет, и это уже сейчас просто просматривается в тех попытках вмешательства администрации в судьбу этого фильма и так далее. А вот что из этого получится - это, знаете, как - "съесть то он съест, да кто же ему даст". Я не думаю, что у этого фильма есть такие возможности воздействия на психику зрителей, чтобы его можно было рассматривать как тот вариант, о котором вы говорите.
Петр Вайль: То есть, попросту говоря, особенно говорить, что ли, не о чем? Вы сказали, что фильм будет относиться к числу "датских", то есть, показываемых к датам, в данном случае к Дню Победы, но, скажем, "Белорусский вокзал" - это очень качественная картина, действительно сильная, трогательная, с большим количеством очень хороших актеров. Она увлекает сама по себе, а здесь, повторяю, ваше зрительское мнение - есть о чем говорить?
Леонид Кесельман: О том, что техника наша приближается к технике американских съемок фильма. А то, что это приближается к какому-то осмыслению действительности современному - боюсь, что нет.
Петр Вайль: Накануне праздника Победы в Москве и Санкт-Петербурге состоялась премьера художественного фильма "Звезда" по одноименной повести Эммануила Казакевича. Режиссер "Звезды" - Николай Лебедев, главный продюсер снятой на киностудии "Мосфильм" картины - Карен Шахназаров. После первых закрытых просмотров начались споры, что это - возрождение военно-патриотического жанра, коммерческое кино, триллер или постмодернистский эксперимент? В санкт-петербургском кинотеатре "Аврора" фильм "Звезда" смотрела наш корреспондент Татьяна Вольтская:
Татьяна Вольтская: В основе фильма одноименная повесть Эммануила Казакевича, написанная в 1947-м году. Сюжет картины прост: группа разведчиков идет в тыл врага и добывает разведданные ценой жизни. Лирические отношения между молодым командиром группы лейтенантом Травкиным и юной связисткой Катей, завязавшиеся в самом начале, на протяжении всего фильма пребывают как бы за кадром, пробиваясь только в позывных, звучащих по рации. "Земля, земля, я - Звезда, как слышите меня? Прием". "Земля, земля, я - Звезда, как слышите меня? Прием". "Слышу вас, Звезда". "Земля, передаю: 21 Филин 2, 21 Филин 2, как поняли меня Земля? Прием". "Звезда, вас поняла. 21 Филин 2, прием".
Уже раздались первые суждения критиков о том, что "Звезда" - это реставрация идеологии жанра и стиль старого доброго военно-патриотического кино советских лет, но, может быть, так кажется только на первый взгляд. Сходство с "Подвигом разведчика" и "Балладой о солдате" у "Звезды" поверхностное, условное, а вот возврат к военной мифологии очевиден. Впрочем, сам режиссер Николай Лебедев считает свою картину не военной, а героико-романтической:
Николай Лебедев: Для меня эта картина абсолютно человеческая, это история очень хороших людей, которых я лично люблю, и мне хотелось передать эту любовь зрителям.
Татьяна Вольтская: Благие намерения Николая Лебедева оспаривать трудно. Результат, на мой взгляд, получился как раз не слишком очеловеченный. Весь фильм состоит из беспрестанной погони, выстрелов, взрывов, боев, крови. Но напряжение, в котором держат зрителя, скорее того рода, которое возникает когда смотришь боевик или триллер. Психологии, диалогов, портретов, биографий, историй - всего того, что делает человека человеком, а не функцией, в этом фильме нет. Режиссер сделал ставку на молодых и неизвестных актеров. Один из них - Амаду Мамадаков, в фильме он зажигает ритуальную траву своих предков - оберег от несчастья:
Амаду Мамадаков: Я алтаец, и как у всех у меня два дедушки, которые воевали, брат - в Афганистане, то есть, достаточно военная семья. Это наш обычай такой... это как бы священная трава, которая высоко в горах, и она дается всегда перед дорогой, у меня мать всегда перед Москвой так проделывала, это интимная достаточно вещь, и тогда брали в гильзах, наши отцы, прадеды брали с собой, я сейчас с собой ношу, когда куда-то уезжаю.
Татьяна Вольтская: Николай Лебедев настаивает на человечности своей картины:
Николай Лебедев: Мне хотелось рассказать историю о моих погибших на войне близких, о моем деде, которому было 40 лет, когда он погиб под Харьковом, о моем дяде, которому было 19, он был ровесником героев, их обоих звали Николай Лебедев, отец назвал меня в их честь, и для меня вот они такие светлые люди, это фильм-реквием.
Татьяна Вольтская: Как вокруг всякого большого проекта, вокруг "Звезды" носятся слухи, в данном случае о большой поддержке среди администрации. По мнению директора "Мосфильма" Карена Шахназарова это абсолютно продюсерский проект. Массовые сцены снимались с помощью Таманской дивизии, но Николай Лебедев говорит, что Министерство обороны отказалось ему помогать - хорошо, что на "Мосфильме" сохранился нужный реквизит. Режиссер не считает, что его картина работает на милитаризацию сознания. И все же, как-то слишком красиво гибнут герои. Слишком мало стоит их жизнь по сравнению с ценой разведданных...
Петр Вайль: На линии прямого эфира Радио Свобода по телефону из Петербурга известный социолог Леонид Кесельман. Леонид, как видите, мы попросили вас принять участие в этой передаче, не кинокритика, не киноведа, а именно вас, потому что интересен здесь общественный аспект дела. Вы, насколько я знаю, фильм посмотрели, ваши первые впечатления?
Леонид Кесельман: Я думаю, что наша отечественная кинематография обогатилась еще одним экземпляром так сказать такого "датского" кино. Рядом с "Белорусским Вокзалом" и "Освобождением" будут показывать еще им "Звезду". Показывать ее будут. Смотреть - боюсь, что немножко меньше. У меня нет ощущений, хотя фильм делали молодые ребята, и в кадре молодые ребята, скорее такого американского типа, хорошо ухоженные, витаминизированные, но я боюсь, что даже если они делали это для своих ровесников и делали искренне, то боюсь, что большинство их ровесников их не поймет. Потому что, ну, эффекты - их там, в самом деле, много, эффекты, так сказать, уже почти на уровне, я имею в виду спецэффекты, но это такой специфический жанр, скажем так, что называется фильм - опера, только вместо музыки и пения - спецэффекты. А все остальное настолько условно, настолько мимо каких-то смыслом и эмоций человеческих, что я боюсь, ну, вот будет такой вот фильм, в котором что-то похожее на американские современные голливудские фильмы с обилием спецэффектов, качественных спецэффектов.
Петр Вайль: Вы знаете, Леонид, вот, скажем, фильм "Брат" Алексея Балабанова, "Брат-2", я имею в виду, воспринимается огромной частью российского общества как фильм идеологический, но при этом для проникновения в сознание и душу ему очень помогает то, что это фильм очень современный, современный по своей стилистике, по монтажу, по динамике, то есть, таких фильмов раньше не было. Это одна тенденция. Вторая тенденция - тяга к светлым героям и простым, внятным, что называется, честным коллизиям, чтобы было ясно, кто плохой, кто хороший, потому что "Брат-2" - герой-то не светлый, хоть и вызывающий симпатии. Вот "Звезда" новая по Казакевичу - она к чему ближе?
Леонид Кесельман: Я думаю, что здесь от Казакевича только некоторые внешние обстоятельства фабулы остались. Тем более, что надо учесть, что Казакевич писал то в какое время, он ведь не все мог прямым текстом говорить, и тем не менее, там вот фильм Иванова, если я не ошибаюсь, первый фильм, мне кажется, был органичнее, воспринимался с большим доверием, был более современен, скажем, тому времени, когда...
Петр Вайль: А эта "Звезда"?
Леонид Кесельман: К нашему времени, мне кажется, она имеет только то отношение, что новую песню о главном исполнили молодые ребята. Но, что называется, признаков современности и современного способа отношения к действительности здесь как-то вот не возникло.
Петр Вайль: Вы знаете, сейчас уже многие говорят, что "Звезда" укладывается в такую общую тенденцию возврата если не к советскому образу жизни, то, по крайней мере, к некоему восстановлению прежних идеалов и установок, даже не столько идеологических, сколько таких на уровне поведения, этикета, похоже это?
Леонид Кесельман: Мне так не показалось. Мне показалось, что наоборот, что его будут сейчас пытаться выдать за некий вариант возрождения национальной идеи или еще какого-то способа новой технологии военно-патриотического воспитания, это, безусловно, будет, и это уже сейчас просто просматривается в тех попытках вмешательства администрации в судьбу этого фильма и так далее. А вот что из этого получится - это, знаете, как - "съесть то он съест, да кто же ему даст". Я не думаю, что у этого фильма есть такие возможности воздействия на психику зрителей, чтобы его можно было рассматривать как тот вариант, о котором вы говорите.
Петр Вайль: То есть, попросту говоря, особенно говорить, что ли, не о чем? Вы сказали, что фильм будет относиться к числу "датских", то есть, показываемых к датам, в данном случае к Дню Победы, но, скажем, "Белорусский вокзал" - это очень качественная картина, действительно сильная, трогательная, с большим количеством очень хороших актеров. Она увлекает сама по себе, а здесь, повторяю, ваше зрительское мнение - есть о чем говорить?
Леонид Кесельман: О том, что техника наша приближается к технике американских съемок фильма. А то, что это приближается к какому-то осмыслению действительности современному - боюсь, что нет.
