Ирина Лагунина: В Испании левое правительство вознамерилось перезахоронить останки бывшего главы государства генерала Франсиско Франко. Одновременно в стране не прекращается острая полемика вокруг личности генерала и его роли в истории. Рассказывает Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Генерал Франко умер в 1975 году. Придя к власти в результате победы в гражданской войне над просталинским правительством так называемой Второй Республики, он возглавлял испанское государство 36 лет. Даже противники генерала признают очевидное – за эти годы, благодаря его прагматичной политике, Испания превратилась из отсталого полуфеодального государства в промышленную державу с высоким уровнем жизни. Профессор истории Мадридского университета Хосе Родригес:
Хосе Родригес: Экономическая политика Франко превратила Испанию в индустриальное государство. По уровню развития промышленности наша страна стала занимать 11 место в мире. Государством руководили технократы, исходящие в своих действиях не из какой-либо идеологии, а лишь из объективных экономических законов. Поэтому наша экономика вполне вписывалась в западноевропейскую. Ее годовой рост составлял на протяжении многих лет не менее 7%. Подобного в Испании не наблюдалось никогда. Происходили изменения и в социальной сфере. Нарождался средний класс – залог стабильности государства. Например, только за десять лет – с 60 по 70 годы доходы на душу населения возросли в три раза. Этим и объяснялась стабильность власти Франко.
Виктор Черецкий: Испанцы при Франко пользовались многими индивидуальными свободами, могли, к примеру, свободно выезжать из своей страны, покупать и читать какие угодно книги. Но вместе с тем, при Франко существовала лишь одна политическая партия, пресса подвергалась хотя и не жесткой, но все же, цензуре, государство контролировало профсоюзы и общественные организации, в тюрьме сидели несколько десятков человек, считавших себя политзаключенными. Шла ли речь о диктатуре? Вопрос спорный. В свое время Александр Исаевич Солженицын, побывав во франкистской Испании, заявил, что те испанцы, которые называют существующее в их стране правление диктатурой, просто не понимают значения этого слово. И предложил им для прозрения хоть немного пожить в СССР. Сами испанцы, которые помнят ту эпоху, полушутя полусерьезно заявляют, что под «игом страшной и ужасной диктатуры», им жилось значительно лучше и вольготнее, чем сейчас в условиях непрекращающегося кризиса – при демократии. Историк, автор многочисленных работ о Франко, Пио Моа:
Пио Моа: Франко не позволил втянуть Испанию во вторую мировую войну, что помогло избежать ненужных потерь. Кроме того, после гражданской войны ему удалось примирить испанцев – своих сторонников и сторонников поверженного им левого правительства. Так что успех мирного перехода Испании к парламентской многопартийной демократии после смерти Франко был обеспечен двумя факторами: высоким уровнем благосостояния населения и атмосферой всеобщего примирения, которая царила в стране.
Виктор Черецкий: По данным биографов Франко, о примирении испанцев он думал постоянно - до самой смерти. Уже в 1940 году, буквально через год после окончания гражданской войны, Франко начал строительство в горной местности в 70 километрах к северу от столицы мемориала в честь погибших - и своих сторонников, и противников. Монумент-базилика так называемой «Долины павших», задуманный как символ национального примирения, строился долго и был закончен лишь в 1958 году. Туда были перенесены из захоронений с мест боев 30-х годов останки погибших – более 33 тысяч тел. Сам глава государства, в соответствии со своим завещанием, тоже был похоронен в этом мемориале. Так что его могила – это не пышный мавзолей на главной площади столицы, а всего лишь плита с именем и фамилией в затерявшемся в горах храме-пантеоне. Тем не менее, нынешние испанские власти, для которых Франко – деятель сугубо отрицательный, задумали эксгумировать его останки и похоронить в семейном склепе на одном из мадридских кладбищ. Говорит министр-секретарь правительства Рамон Хауреги:
Рамон Хауреги: Эксперты полагают, что дальнейшее пребывание останков Франко в базилике «Долины павших» несовместимо с религиозным предназначением этого сооружения. Поэтому мы хотели бы, что бы эти останки были перезахоронены на кладбище в столичном пригороде Пардо, где покоится его вдова.
Виктор Черецкий: Между тем, многие испанцы, в том числе представители духовенства, недоумевают, почему вдруг Франко стал мешать прихожанам базилики? Тем более, что там, как правило, собираются на воскресные мессы его последователи. Не понятно также, с чего вдруг стал проявлять заботу о верующих представитель правительства социалистической рабочей партии, стоящей на атеистических позициях? На этот вопрос пытается ответить историк Пио Моа. Он полагает, что речь идет о попытке переписать историю и заставить испанцев думать одинаково - в соответствии с левыми политическими стереотипами: мол, Франко – олицетворение зла - уничтоживший испанскую демократию и установивший диктатуру в стране.
Пио Моа: Все это очень характерно для левых с их тоталитарным мышлением. А ведь в условиях демократии никто не имеет права навязывать людям, что они должны думать о своем прошлом. Подобное происходит, к примеру, на Кубе в условиях коммунистической диктатуры, но в сегодняшней Испании это немыслимо. Сторонники искажения нашей истории заявляют, что правительство Народного фронта, против которого восстал Франко, защищало демократию. Это не так. Напомню, что данное правительство поддерживали лишь коммунисты-сталинцы, социалисты, которые часто были еще радикальнее коммунистов, анархисты и прочая публика, весьма далекая от демократии. Защищать демократические ценности они даже теоретически не могли.
Виктор Черецкий: Пио Моа напоминает, что ни одно демократическое государство не поддержало в свое время правительство Народного фронта в борьбе с восставшими военными. Его поддержал только Сталин, которого, отмечает Пио Моа, очень трудно представить в роли сторонника и спасителя какой-либо демократии. Кстати, действия самого Народного фронта ничем не напоминали поведение демократического правительства. Его сторонники, к примеру, еще до войны безнаказанно убивали своих политических противников, отбирали у людей собственность, а после начала военных действий допустили единственное преступление против человечности, имевшее место в Испании. В поселке Паракуэльяс-де-Харама в ноябре 1936 года они расстреляли без суда и следствия цвет столичной интеллигенции: университетскую профессуру, видных врачей, адвокатов, журналистов, писателей, священнослужителей. Всего восемь тысяч человек. Пио Моа:
Пио Моа: Они жгли церкви, монастыри, библиотеки, школы. Совершали и многие другие акты вандализма, грабили, убивали. Например, они расстреляли тысячи священнослужителей, монахов и монахинь. Злодеяниями от имени народа занимались головорезы, которых правительство Народного фронта полностью оправдывало и провозглашало ударной силой пролетарской революции. Речь шла лишь о постоянном нарушении законности, что представляло крайнюю опасность и для государства, и для его населения.
Виктор Черецкий: Любопытно, что нынешнее левое правительство Испании использует в качестве одного из основных доводов для перезахоронения Франко предположение, что это нужно для окончательного примирения испанцев, разделенных якобы до сих пор на сторонников и противников Народного фронта. Большинство независимых наблюдателей считают этот тезис ложным. Во-первых, примирение некогда воевавших сторон, как мы уже говорили, давно состоялось. Поэтому нынешние действия испанских левых воспринимаются скорее как попытки разбередить старые раны. Историк Пио Моа:
Пио Моа: Раны гражданской войны были давно залечены, в стране давно не существовало ни духа реваншизма, ни желания свести счеты за прошлое, что и позволяло нам десятилетиями жить в атмосфере гражданского мира. И вдруг сейчас почему-то понадобилась ворошить прошлое. Кроме того, хорошо известно, что в годы правления Франко подавляющее большинство испанцев являлись его приверженцами, а сторонниками побежденных левых оставались лишь единицы – в основном живущие в иммиграции радикалы. Да и те давно умерли. Так что не понятно, кто с кем должен примириться?
Виктор Черецкий: Для чего тогда понадобилось воскрешать призраки прошлого? Историк Пио Моа считает, что речь идет, в частности, о политическом маневре левых, пытающихся таким образом дискредитировать своих противников из либеральной парламентской оппозиции, которых они обвиняют в том, что те якобы являются наследниками франкизма, а посему будут представлять угрозу демократии, если придут к власти.
Пио Моа: В этом вопросе следует серьезно разобраться. Левые без конца переписывают историю. Они обвиняют оппозиционную Народную партию в том, что она является наследницей франкизма, якобы, убившего демократию. Дескать, подобных политиков нельзя допускать до власти, поскольку они только и мечтают о том, чтобы опять уничтожить свободу. Это, естественно, грубейшая клевета, которую следует пресекать. Народная партия не является преемницей Франко, а последний, как явствует из истории, никогда с демократией не воевал, а лишь с радикалами, стремившимися создать в Испании клон сталинского режима.
Виктор Черецкий: Идеологические наскоки левых именно сейчас, как считает Пио Моа, это еще и попытка отвлечь общественное мнение от ситуации в стране. Безработица превысила 20% трудоспособного населения. Финансы – на грани банкротства. Промышленность не работает. Мелкий и средний бизнес разорен. Миллионы испанцев, лишенные средств к существованию, живут за счет благотворительности – питаясь чечевичной похлебкой в бесплатных столовых, организованных католическими приходами. В результате прошедших в мае муниципальных и региональных выборов социалисты потерпели сокрушительное поражение – повсеместно лишились мэрий и региональных правительств. Наблюдатели отмечают, что их ждет такая же участь на предстоящих парламентских выборах. Независимая испанская журналистка Чаро Гонсалес тоже считает, что нынешняя полемика навязана обществу искусственно и что она совершенно несвоевременна.
Чаро Гонсалес: Мне представляется, что сейчас разглагольствовать о том, что делать с телом Франко, не уместно. У людей совершенно иные заботы. Они думают, как выжить – споры, кто был прав, а кто виноват 75 лет назад, народу не интересны. Это провокация левых, желание заменить существующие проблемы пустышками, наделать шуму, натравить людей друг на друга. Мол, ах ты такой-сякой, твой прадедушка моего дедушку обидел! Слава Богу, подавляющее большинство населения на подобную провокацию не поддалось. Испанцы против ненужных споров.
Виктор Черецкий: Тем не менее, тема перезахоронения останков бывшего главы государства не оставила равнодушными испанцев. Мэр Мадрида, видных деятель «народников», Альберто Руис-Гальярдон обратил внимание на чисто человеческий, а не политический, аспект проблемы.
Альберто Руис-Гальярдон: Вопрос о том, где покоиться умершему, в цивилизованном обществе решают его близкие, а не политики той или иной тенденции. Это первое. Второе – правительство в той ситуации, в которой находится сейчас Испания, должно заботиться о живых и оставить в покое умерших.
Виктор Черецкий: Нет особого единства в вопросе о захоронении Франко и в стане левых. Например, председатель нижней палаты испанского парламента социалист Хосе Боно явно раздражен усилиями своей партии перезахоронить бывшего главу государства.
Хосе Боно: Сейчас вовсе не время бороться с Франко. Борьба с Франко завершилась в 75-м году, когда он умер.
Виктор Черецкий: Между тем, левые от своего намерения отказываться не думают. Они уже закрыли доступ к «Долине павших». В храме не ведется служба. Тысячи паломников и туристов, которые ежедневно посещали мемориал, теперь лишены возможности побывать в этих местах.
Виктор Черецкий: Генерал Франко умер в 1975 году. Придя к власти в результате победы в гражданской войне над просталинским правительством так называемой Второй Республики, он возглавлял испанское государство 36 лет. Даже противники генерала признают очевидное – за эти годы, благодаря его прагматичной политике, Испания превратилась из отсталого полуфеодального государства в промышленную державу с высоким уровнем жизни. Профессор истории Мадридского университета Хосе Родригес:
Хосе Родригес: Экономическая политика Франко превратила Испанию в индустриальное государство. По уровню развития промышленности наша страна стала занимать 11 место в мире. Государством руководили технократы, исходящие в своих действиях не из какой-либо идеологии, а лишь из объективных экономических законов. Поэтому наша экономика вполне вписывалась в западноевропейскую. Ее годовой рост составлял на протяжении многих лет не менее 7%. Подобного в Испании не наблюдалось никогда. Происходили изменения и в социальной сфере. Нарождался средний класс – залог стабильности государства. Например, только за десять лет – с 60 по 70 годы доходы на душу населения возросли в три раза. Этим и объяснялась стабильность власти Франко.
Виктор Черецкий: Испанцы при Франко пользовались многими индивидуальными свободами, могли, к примеру, свободно выезжать из своей страны, покупать и читать какие угодно книги. Но вместе с тем, при Франко существовала лишь одна политическая партия, пресса подвергалась хотя и не жесткой, но все же, цензуре, государство контролировало профсоюзы и общественные организации, в тюрьме сидели несколько десятков человек, считавших себя политзаключенными. Шла ли речь о диктатуре? Вопрос спорный. В свое время Александр Исаевич Солженицын, побывав во франкистской Испании, заявил, что те испанцы, которые называют существующее в их стране правление диктатурой, просто не понимают значения этого слово. И предложил им для прозрения хоть немного пожить в СССР. Сами испанцы, которые помнят ту эпоху, полушутя полусерьезно заявляют, что под «игом страшной и ужасной диктатуры», им жилось значительно лучше и вольготнее, чем сейчас в условиях непрекращающегося кризиса – при демократии. Историк, автор многочисленных работ о Франко, Пио Моа:
Пио Моа: Франко не позволил втянуть Испанию во вторую мировую войну, что помогло избежать ненужных потерь. Кроме того, после гражданской войны ему удалось примирить испанцев – своих сторонников и сторонников поверженного им левого правительства. Так что успех мирного перехода Испании к парламентской многопартийной демократии после смерти Франко был обеспечен двумя факторами: высоким уровнем благосостояния населения и атмосферой всеобщего примирения, которая царила в стране.
Виктор Черецкий: По данным биографов Франко, о примирении испанцев он думал постоянно - до самой смерти. Уже в 1940 году, буквально через год после окончания гражданской войны, Франко начал строительство в горной местности в 70 километрах к северу от столицы мемориала в честь погибших - и своих сторонников, и противников. Монумент-базилика так называемой «Долины павших», задуманный как символ национального примирения, строился долго и был закончен лишь в 1958 году. Туда были перенесены из захоронений с мест боев 30-х годов останки погибших – более 33 тысяч тел. Сам глава государства, в соответствии со своим завещанием, тоже был похоронен в этом мемориале. Так что его могила – это не пышный мавзолей на главной площади столицы, а всего лишь плита с именем и фамилией в затерявшемся в горах храме-пантеоне. Тем не менее, нынешние испанские власти, для которых Франко – деятель сугубо отрицательный, задумали эксгумировать его останки и похоронить в семейном склепе на одном из мадридских кладбищ. Говорит министр-секретарь правительства Рамон Хауреги:
Рамон Хауреги: Эксперты полагают, что дальнейшее пребывание останков Франко в базилике «Долины павших» несовместимо с религиозным предназначением этого сооружения. Поэтому мы хотели бы, что бы эти останки были перезахоронены на кладбище в столичном пригороде Пардо, где покоится его вдова.
Виктор Черецкий: Между тем, многие испанцы, в том числе представители духовенства, недоумевают, почему вдруг Франко стал мешать прихожанам базилики? Тем более, что там, как правило, собираются на воскресные мессы его последователи. Не понятно также, с чего вдруг стал проявлять заботу о верующих представитель правительства социалистической рабочей партии, стоящей на атеистических позициях? На этот вопрос пытается ответить историк Пио Моа. Он полагает, что речь идет о попытке переписать историю и заставить испанцев думать одинаково - в соответствии с левыми политическими стереотипами: мол, Франко – олицетворение зла - уничтоживший испанскую демократию и установивший диктатуру в стране.
Пио Моа: Все это очень характерно для левых с их тоталитарным мышлением. А ведь в условиях демократии никто не имеет права навязывать людям, что они должны думать о своем прошлом. Подобное происходит, к примеру, на Кубе в условиях коммунистической диктатуры, но в сегодняшней Испании это немыслимо. Сторонники искажения нашей истории заявляют, что правительство Народного фронта, против которого восстал Франко, защищало демократию. Это не так. Напомню, что данное правительство поддерживали лишь коммунисты-сталинцы, социалисты, которые часто были еще радикальнее коммунистов, анархисты и прочая публика, весьма далекая от демократии. Защищать демократические ценности они даже теоретически не могли.
Виктор Черецкий: Пио Моа напоминает, что ни одно демократическое государство не поддержало в свое время правительство Народного фронта в борьбе с восставшими военными. Его поддержал только Сталин, которого, отмечает Пио Моа, очень трудно представить в роли сторонника и спасителя какой-либо демократии. Кстати, действия самого Народного фронта ничем не напоминали поведение демократического правительства. Его сторонники, к примеру, еще до войны безнаказанно убивали своих политических противников, отбирали у людей собственность, а после начала военных действий допустили единственное преступление против человечности, имевшее место в Испании. В поселке Паракуэльяс-де-Харама в ноябре 1936 года они расстреляли без суда и следствия цвет столичной интеллигенции: университетскую профессуру, видных врачей, адвокатов, журналистов, писателей, священнослужителей. Всего восемь тысяч человек. Пио Моа:
Пио Моа: Они жгли церкви, монастыри, библиотеки, школы. Совершали и многие другие акты вандализма, грабили, убивали. Например, они расстреляли тысячи священнослужителей, монахов и монахинь. Злодеяниями от имени народа занимались головорезы, которых правительство Народного фронта полностью оправдывало и провозглашало ударной силой пролетарской революции. Речь шла лишь о постоянном нарушении законности, что представляло крайнюю опасность и для государства, и для его населения.
Виктор Черецкий: Любопытно, что нынешнее левое правительство Испании использует в качестве одного из основных доводов для перезахоронения Франко предположение, что это нужно для окончательного примирения испанцев, разделенных якобы до сих пор на сторонников и противников Народного фронта. Большинство независимых наблюдателей считают этот тезис ложным. Во-первых, примирение некогда воевавших сторон, как мы уже говорили, давно состоялось. Поэтому нынешние действия испанских левых воспринимаются скорее как попытки разбередить старые раны. Историк Пио Моа:
Пио Моа: Раны гражданской войны были давно залечены, в стране давно не существовало ни духа реваншизма, ни желания свести счеты за прошлое, что и позволяло нам десятилетиями жить в атмосфере гражданского мира. И вдруг сейчас почему-то понадобилась ворошить прошлое. Кроме того, хорошо известно, что в годы правления Франко подавляющее большинство испанцев являлись его приверженцами, а сторонниками побежденных левых оставались лишь единицы – в основном живущие в иммиграции радикалы. Да и те давно умерли. Так что не понятно, кто с кем должен примириться?
Виктор Черецкий: Для чего тогда понадобилось воскрешать призраки прошлого? Историк Пио Моа считает, что речь идет, в частности, о политическом маневре левых, пытающихся таким образом дискредитировать своих противников из либеральной парламентской оппозиции, которых они обвиняют в том, что те якобы являются наследниками франкизма, а посему будут представлять угрозу демократии, если придут к власти.
Пио Моа: В этом вопросе следует серьезно разобраться. Левые без конца переписывают историю. Они обвиняют оппозиционную Народную партию в том, что она является наследницей франкизма, якобы, убившего демократию. Дескать, подобных политиков нельзя допускать до власти, поскольку они только и мечтают о том, чтобы опять уничтожить свободу. Это, естественно, грубейшая клевета, которую следует пресекать. Народная партия не является преемницей Франко, а последний, как явствует из истории, никогда с демократией не воевал, а лишь с радикалами, стремившимися создать в Испании клон сталинского режима.
Виктор Черецкий: Идеологические наскоки левых именно сейчас, как считает Пио Моа, это еще и попытка отвлечь общественное мнение от ситуации в стране. Безработица превысила 20% трудоспособного населения. Финансы – на грани банкротства. Промышленность не работает. Мелкий и средний бизнес разорен. Миллионы испанцев, лишенные средств к существованию, живут за счет благотворительности – питаясь чечевичной похлебкой в бесплатных столовых, организованных католическими приходами. В результате прошедших в мае муниципальных и региональных выборов социалисты потерпели сокрушительное поражение – повсеместно лишились мэрий и региональных правительств. Наблюдатели отмечают, что их ждет такая же участь на предстоящих парламентских выборах. Независимая испанская журналистка Чаро Гонсалес тоже считает, что нынешняя полемика навязана обществу искусственно и что она совершенно несвоевременна.
Чаро Гонсалес: Мне представляется, что сейчас разглагольствовать о том, что делать с телом Франко, не уместно. У людей совершенно иные заботы. Они думают, как выжить – споры, кто был прав, а кто виноват 75 лет назад, народу не интересны. Это провокация левых, желание заменить существующие проблемы пустышками, наделать шуму, натравить людей друг на друга. Мол, ах ты такой-сякой, твой прадедушка моего дедушку обидел! Слава Богу, подавляющее большинство населения на подобную провокацию не поддалось. Испанцы против ненужных споров.
Виктор Черецкий: Тем не менее, тема перезахоронения останков бывшего главы государства не оставила равнодушными испанцев. Мэр Мадрида, видных деятель «народников», Альберто Руис-Гальярдон обратил внимание на чисто человеческий, а не политический, аспект проблемы.
Альберто Руис-Гальярдон: Вопрос о том, где покоиться умершему, в цивилизованном обществе решают его близкие, а не политики той или иной тенденции. Это первое. Второе – правительство в той ситуации, в которой находится сейчас Испания, должно заботиться о живых и оставить в покое умерших.
Виктор Черецкий: Нет особого единства в вопросе о захоронении Франко и в стане левых. Например, председатель нижней палаты испанского парламента социалист Хосе Боно явно раздражен усилиями своей партии перезахоронить бывшего главу государства.
Хосе Боно: Сейчас вовсе не время бороться с Франко. Борьба с Франко завершилась в 75-м году, когда он умер.
Виктор Черецкий: Между тем, левые от своего намерения отказываться не думают. Они уже закрыли доступ к «Долине павших». В храме не ведется служба. Тысячи паломников и туристов, которые ежедневно посещали мемориал, теперь лишены возможности побывать в этих местах.
