Уже более года в следственных изоляторах и колониях Петербурга, Ленинградской области и Твери продолжается эксперимент: тюремная медицина выведена из подчинения начальникам на местах и переподчинена медицинскому управлению Федеральной службы исполнения наказаний.
В большой степени это решение было принято из-за резонанса, вызванного смертью Сергея Магнитского в 2009 году и – еще через год смертью в «Матросской тишине» предпринимательницы Веры Трифоновой.
Пока, неизвестны результаты эксперимента. Остается только надеяться на то, что независимый врач в тюрьме или колонии, соблюдая клятву Гиппократа, будет оказывать максимально возможную медицинскую помощь подследственному или осужденному. Но есть и сомнения. Российская пенитенциарная система, сохранившая с советских времен свои основные элементы карательной политики настолько изощренно жестока, что говорить о ее гуманизации, наверное, рано.
Вот, лишь один пример. В Петербурге в эти дни продолжается длинный судебный процесс над экс-депутатом Госдумы от ЛДПР Михаилом Глущенко. Фигура известная. Ему инкриминируется организация убийства троих россиян на Кипре, вымогательство 10 млн долларов, он признался в причастности к убийству главы Балтийской финансово-промышленной группы Павла Капыша. Висит над Михаилом Глущенко и подозрение в организации убийства Галины Старовойтовой. И, даже, Анатолия Собчака.
Слава Богу, не мне судить о том, виновен Михаил Глущенко или нет. Решит суд.
Но, вот, проблема. Врачи обнаружили у Михаила Глущенко целый ряд серьезных заболеваний: гипертоническую болезнь, ишемическую болезнь сердца, артериосклеротический кардиосклероз, стенокардию и риск внезапной смерти. Несмотря на это, судья Куйбышевского федерального суда назначил на весь сентябрь ежедневные слушания дела.
И адвокаты и жена Михаила Глущенко Ирина убеждены: его хотят убить. Каким образом? Ирина отвечает: «Лишением необходимой медицинской помощи. Михаил с трудом передвигается, имеет инвалидность, у него тяжелейшая гипертоническая болезнь III степени, а после каждого заседания – давление постоянно около 230-240. Это зафиксировано не мной, а врачебными консилиумами, требующими для обеспечения жизни больного подследственного Глущенко немедленного стационарного лечения. Несмотря на диагноз, судья Куйбышевского суда Андрей Дондик распорядился проводить заседания суда каждый день. Заодно это позволило затруднить работу с адвокатом, у которого почти не оставалось свободных дней на встречу с Михаилом. Машина для развозки заключенных несколько часов ездит по городу, потом мужа отвозят в суд, сажают в арестантский подвал, держат там целый день и вечером опять увозят обратно, причем в зал суда не приводят.
– Почему?
– Однажды после очередного приступа и приезда “скорой” муж не мог идти, и конвой по решению суда притащил его из подвала на третий этаж, за наручники, разодрав руки в кровь. Вскоре после того, как Михаила таким образом бросили в клетку в зале суда, он свалился, а встать уже просто физически не смог – за что был обвинен в неуважении к суду и удален из зала, причем не на одно заседание, а до конца процесса. Теперь его просто возят взад-вперед, каждое заседание завершаются приездом “скорой помощи”, иногда затем приезжает реанимация. Медики меряют давление, приходят в ужас и дают одно и тоже заключение – необходимость немедленного стационарного лечения. Но на следующий день все начинается заново. Пытка продолжается уже несколько месяцев. Сегодня не выдержал уже наш адвокат Александр Афанасьев – он слег в больницу с сердечным приступом.
– А ваш супруг случайно не симулянт? С чего это он объявил себя в суде Мигелем Гонсалесом?
– После нескольких месяцев пытки Михаил был не в себе, периодически терял сознание и бредил. И как вы себе представляете симуляцию давления 245 на 140? Дело переполнено справками всевозможных врачей, включая тюремных, что Михаилу необходима госпитализация, об этом писали и сотрудники больницы имени Гааза, и члены комиссии по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания при Общественной палате. Когда в очередной раз в прединсультном состоянии вывезла из суда карета скорой помощи, подследственного отказался пускать в камеру начальник Следственного изолятора №3 Чабанюк – поскольку в изоляторе отсутствует санчасть, и сотрудники ФСИН, конечно, предпочли, чтобы мертвый Глущенко был записан на счет кого-нибудь другого. Судья Дондик это знал, но, тем не менее, попытался перевести мужа именно в этот изолятор. Теперь он в СИЗО №5, где Михаила содержат формально в медсанчасти, а фактически в одиночной камере, где нет абсолютно ничего, даже вентилятора. Для гипертоника при жаре, державшейся этим летом, такое смерти подобно, даже если не учитывать почти ежедневных развозок в суд, которые являются пыткой сами по себе».
Интересно, зачем пытаются убить Михаила Глущенко?
В большой степени это решение было принято из-за резонанса, вызванного смертью Сергея Магнитского в 2009 году и – еще через год смертью в «Матросской тишине» предпринимательницы Веры Трифоновой.
Пока, неизвестны результаты эксперимента. Остается только надеяться на то, что независимый врач в тюрьме или колонии, соблюдая клятву Гиппократа, будет оказывать максимально возможную медицинскую помощь подследственному или осужденному. Но есть и сомнения. Российская пенитенциарная система, сохранившая с советских времен свои основные элементы карательной политики настолько изощренно жестока, что говорить о ее гуманизации, наверное, рано.
Вот, лишь один пример. В Петербурге в эти дни продолжается длинный судебный процесс над экс-депутатом Госдумы от ЛДПР Михаилом Глущенко. Фигура известная. Ему инкриминируется организация убийства троих россиян на Кипре, вымогательство 10 млн долларов, он признался в причастности к убийству главы Балтийской финансово-промышленной группы Павла Капыша. Висит над Михаилом Глущенко и подозрение в организации убийства Галины Старовойтовой. И, даже, Анатолия Собчака.
Слава Богу, не мне судить о том, виновен Михаил Глущенко или нет. Решит суд.
Но, вот, проблема. Врачи обнаружили у Михаила Глущенко целый ряд серьезных заболеваний: гипертоническую болезнь, ишемическую болезнь сердца, артериосклеротический кардиосклероз, стенокардию и риск внезапной смерти. Несмотря на это, судья Куйбышевского федерального суда назначил на весь сентябрь ежедневные слушания дела.
И адвокаты и жена Михаила Глущенко Ирина убеждены: его хотят убить. Каким образом? Ирина отвечает: «Лишением необходимой медицинской помощи. Михаил с трудом передвигается, имеет инвалидность, у него тяжелейшая гипертоническая болезнь III степени, а после каждого заседания – давление постоянно около 230-240. Это зафиксировано не мной, а врачебными консилиумами, требующими для обеспечения жизни больного подследственного Глущенко немедленного стационарного лечения. Несмотря на диагноз, судья Куйбышевского суда Андрей Дондик распорядился проводить заседания суда каждый день. Заодно это позволило затруднить работу с адвокатом, у которого почти не оставалось свободных дней на встречу с Михаилом. Машина для развозки заключенных несколько часов ездит по городу, потом мужа отвозят в суд, сажают в арестантский подвал, держат там целый день и вечером опять увозят обратно, причем в зал суда не приводят.
– Почему?
– Однажды после очередного приступа и приезда “скорой” муж не мог идти, и конвой по решению суда притащил его из подвала на третий этаж, за наручники, разодрав руки в кровь. Вскоре после того, как Михаила таким образом бросили в клетку в зале суда, он свалился, а встать уже просто физически не смог – за что был обвинен в неуважении к суду и удален из зала, причем не на одно заседание, а до конца процесса. Теперь его просто возят взад-вперед, каждое заседание завершаются приездом “скорой помощи”, иногда затем приезжает реанимация. Медики меряют давление, приходят в ужас и дают одно и тоже заключение – необходимость немедленного стационарного лечения. Но на следующий день все начинается заново. Пытка продолжается уже несколько месяцев. Сегодня не выдержал уже наш адвокат Александр Афанасьев – он слег в больницу с сердечным приступом.
– А ваш супруг случайно не симулянт? С чего это он объявил себя в суде Мигелем Гонсалесом?
– После нескольких месяцев пытки Михаил был не в себе, периодически терял сознание и бредил. И как вы себе представляете симуляцию давления 245 на 140? Дело переполнено справками всевозможных врачей, включая тюремных, что Михаилу необходима госпитализация, об этом писали и сотрудники больницы имени Гааза, и члены комиссии по контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания при Общественной палате. Когда в очередной раз в прединсультном состоянии вывезла из суда карета скорой помощи, подследственного отказался пускать в камеру начальник Следственного изолятора №3 Чабанюк – поскольку в изоляторе отсутствует санчасть, и сотрудники ФСИН, конечно, предпочли, чтобы мертвый Глущенко был записан на счет кого-нибудь другого. Судья Дондик это знал, но, тем не менее, попытался перевести мужа именно в этот изолятор. Теперь он в СИЗО №5, где Михаила содержат формально в медсанчасти, а фактически в одиночной камере, где нет абсолютно ничего, даже вентилятора. Для гипертоника при жаре, державшейся этим летом, такое смерти подобно, даже если не учитывать почти ежедневных развозок в суд, которые являются пыткой сами по себе».
Интересно, зачем пытаются убить Михаила Глущенко?
