Марина Тимашева: Монография Евгения Морозова ''Гибралтар и Западное Средиземноморье в международных отношениях Нового и Новейшего времени'' обязана быть занимательной по самому предмету исследования, ведь за ''ключ к Средиземноморью'' (5) постоянно сражались короли и полководцы, и до сих пор, как я понимаю, статус этой территории спорный. Поэтому переспрашиваю у Ильи Смирнова: кому всё-таки принадлежит Гибралтар?
Илья Смирнов: Согласно Энциклопедическому словарю, ''владение Великобритании, …права оспаривает Испания''. А у кого больше прав? – смотря какой правовой системой руководствоваться. Англия захватила ''скалу'' в 1704 году просто по праву сильного. В книге эта блестящая операция Королевской морской пехоты хорошо описана (21). Захват как бы легализован в 1713 году по Утрехтскому мирному договору, который англичане немедленно начали нарушать (38 и др.) Так что ссылаться на него не с руки. И если руководствоваться феодальным правом, то Гибралтар, наверное, испанский.
Марина Тимашева: Под феодальным правом Вы имеете в виду то, которое действовало на момент захвата?
Илья Смирнов: Я имею в виду право, которое допускает передачу земель от одного господина другому вместе с людьми, не спрашивая их согласия. Оно действует до сих пор. Именно так устанавливались новые границы на развалинах СССР и Югославии. Но по отношению к западным европейцам это было бы не очень прилично, так что вопрос о принадлежности Гибралтара неоднократно выносился на выборы и референдумы среди местного, гибралтарского населения (112, 129, 134), по данным на 2008 год это около 29 тысяч человек (8), и подавляющее большинство голосовало за королеву Англии. С испанской стороны на это есть контраргумент: что состав населения был искусственно (и насильственно) изменен (22). Что, опять-таки, чистая правда, но уводит нас слишком далеко в ''туман холодного прошлого'': тогда придется всю Испанию отдавать баскам. Но надо признать, что сейчас борьба Испании за возвращение Гибралтара скорее символическая.
Марина Тимашева: Некоторые частные разногласия в рамках Единой Европы.
Илья Смирнов: Да, действительно, оба королевства входят в состав более обширного государственного образования, и странно было бы для Испании всерьез бороться за маленький клочок суши, когда она легко поступается суверенитетом на своей основной территории в пользу брюссельской бюрократии.
Впрочем, если территориальные вопросы решаются мирным путем, без бомбежек и этнических чисток, это в любом случае хорошо.
Марина Тимашева: Автор монографии считает, что вопрос решен?
Илья Смирнов: Книга у нас издана Факультетом Международных отношений Санкт-Петербургского университета. А дипломаты, сами знаете, как любят определенные формулировки и расстановку точек над ''i''. И пока планета живая, она остается непредсказуемой. Кто мог предполагать в ХУ1 веке, когда испанцы господствовали и на суше, и на море, без них не решался ни один вопрос в мире, а над владениями не заходило солнце, что через каких-то полтора столетия у них будут так легко рвать куски их собственной территории? ''Для разоренной и впавшей в нищету Испании начавшаяся война стала подлинным бедствием… В 1702 г. с трудом удалось набрать две тысячи солдат для экспедиции в Италию. В полуразрушенных крепостях стояли крайне незначительные гарнизоны'' (20). Меньше чем в 300 человек убитыми и ранеными обошелся англичанам Гибралтар. А что будет завтра? Бог знает, откуда может придти новый Тарик ибн Зийяд (берберский военачальник, в честь которого, как считается, и назван Джебель аль-Тарик, то есть Гибралтар).
Марина Тимашева: Но это более ранняя история.
Илья Смирнов: Да, та, которую мы обсуждали с книгой ''История Халифата'' Но у работы Евгения Вячеславовича Морозова есть очевидное достоинство – основательная подготовка, то есть, вопреки названию, изложение начинается не с ХУ11 века, а намного – на 200 миллионов – лет раньше.
Марина Тимашева: Неужели динозавры тоже сражались за ключ к Средиземноморью?
Илья Смирнов: Нет, во введении описываются геологические процессы, которым мы обязаны своеобразным рельефом этой местности. Природа, климат. Вообще, должен признать, что такой частный случай – скала с небольшим и экономически несамостоятельным населением (вынужденным импортировать даже питьевую воду (7) – позволяет замечательно отслеживать общие закономерности исторического развития.
Поскольку скала не сама по себе, а в контексте Западного Средиземноморья – это история колониализма. ''Колониальный раздел Марокко'': ''британские фирмы… рассматривали эту страну как свою вотчину, поскольку держали под контролем более половины ее импорта… Британские банки предоставили Марокко заем в 300 тысяч ф.ст. Когда начались народные беспорядки около Тетуана, Англия и Франция послали туда своих эскадры…'' (50). Ну, и так далее. Все очень узнаваемо. Гражданская война в Испании, в которую Гибралтар оказался волей-неволей вовлечен, тоже не региональная проблема, а пролог Второй Мировой войны в Европе. Франко возглавил военно-фашистский мятеж и добился победы над законным правительство только благодаря прямому участию своих единомышленников Гитлера и Муссолини в гражданской войне. Сейчас на основании печальной памяти пакта Молотова – Риббентропа, некоторые пытаются поставить Советский Союз через запятую с гитлеровской Германией в списке поджигателей войны мировой. Но вот недавно на радио ''Свобода'' была озвучена рецензия на книгу Питера Дэя ''Друзья Франко'' - о роли Великобритании в этих событиях И конкретные факты, приводимые у Е.В Морозова, например, судьба эсминца ''Диас'' (78) – они хорошо укладываются в общую сюжетную схему ''поддержки мятежников Великобританией'' (159). То есть, сотрудничество с фашистами началось намного раньше 1939 года, и не с Востока, а совсем с другой стороны пришла эта мода на коричневое.
Наконец, еще одна глобальная тема раскрывается в последних главах, одна так и называется ''Международная экономика Гибралтара в начале ХХ1 века''.
Марина Тимашева: Не очень-то раскрывается. В отличие от первых глав (про морские сражения), эта написана каким-то специфическим языком: ''в то же время Комиссия по финансовым услугам внедряла подход к осуществлению надзора с учетом риска, при котором специалисты по надзору оценивают учреждение по степеням риска, которым они подвержены при избранном методе функционирования или виде деятельности, которой они занимаются'' (149). И так далее. Так что, может, Вы мне разъясните: какая может быть международная экономика у автономии с населением 30 тысяч?
Илья Смирнов: Никакая. Ведь экономика значит ''хозяйство''. А специфический язык предназначен именно для того, чтобы наводить тень на плетень. За плетнем своей автономии Гибралтар в конце прошлого века становится одним из центров т.н. ''оффшорной'' деятельности.
Марина Тимашева: Теперь бы Вы еще объяснили простым русским языком, что это такое.
Илья Смирнов: В Большом Энциклопедическом Словаре, офшоры - это “территории, предоставляющие льготный режим (снижение налогов, освобождение от валютного контроля и т.п.) для финансово-кредитных операций с иностранными участниками и в иностранной валюте”. Или, по определению Джеффри Робинсона, “иллюзорный мир, созданный… для того, чтобы деньги можно было держать в одном месте, управление ими - осуществлять с противоположного конца света, а получатель выгоды оставался совершенно невидимым” (Д. Робинсон.Всемирная прачечная.Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире. М., Альпина Бизнес Букс, 2004, с. 19 ). Я привожу такой житейский пример.
Представьте, Вы пришли платить за квартиру. Согласно квитанции, 3000 рублей. А кассиру говорите так: ''Хотя моя квартира находится на соседней улице, мне приятнее было бы считать, что она в Антарктиде. У меня даже имеется соответствующая справка - вот, сосед написал. Пингвина хотел пририсовать для убедительности, но не получилось. На основании этой бумажки я, как героический полярник, вообще не должен ничего платить, но, так уж и быть, отстегну вам копеек 40.
- Замечательно, - отвечает кассирша с улыбкой, - Давайте мне вашего пингвина и 40 копеек мелочью, а я вам оформлю квитанцию, как будто вы внесли квартплату''.
Марина Тимашева: Театр абсурда.
Илья Смирнов: Естественно, нигде и никогда обычным гражданам не позволят таким наглым способом освобождаться от налогов и долгов. И нормальный предприниматель никого не убедит в том, что его магазин или фабрика находятся за 5 тысяч километров от того места, где они на самом деле. Однако есть граждане, более равные, чем другие. Для них-то и обустроены по всему земному шару “территории ''нигде''” под прикрытием условных или фиктивных суверенитетов.
Гибралтарский вариант по книге Морозова: ''Зарегистрированные в Гибралтаре фирмы не облагаются налогом... здесь зарегистрировано около 90 тыс. предприятий, по три на каждого жителя колонии. Регистрация стоит всего от 300 до 500 долларов. В основном здесь обосновываются т.н. фирмы – призраки. Их владельцы в регистре не указываются…'' (149)
Проблема офшоров, в принципе, довольно проста. Если российская (немецкая, венесуэльская, нужное подчеркнуть) фирма зарегистрирована чёрт знает где, то это делается с определённой целью. Никакой другой (более благородной) даже теоретически невозможно себе представить. Организаторы сами это прекрасно понимают, почему и оговаривают: компании, ''специализирующиеся на валютных операциях за рубежом, но имеющие конторы в Гибралтаре'', имеют льготы ''только в том случае, если все сделки заключаются ими с нерезидентскими компаниями, а доходы накапливались в результате деятельности вне пределов Гибралтара'' (126). То есть, делайте то, ради чего вы учредили свои ''Рога и копыта'', но только не на нашей территории.
Еще откровеннее для русских клиентов:
''Для использования преимуществ нерезидентной компании, зарегистрированной в Гибралтаре, необходимо соблюдать следующие условия:
– владеть, управлять и контролировать компанию должны налоговые нерезиденты Гибралтара;
– заседания совета директоров должны проводиться за пределами Гибралтара;
– компания не должна вести торговлю или предпринимательскую деятельность в Гибралтаре (только за пределами этого государства), однако можно заключать сделки с другими нерезидентными гибралтарскими компаниями;
– компания не должна иметь банковских счетов в Гибралтаре.
При соблюдении этих критериев компания будет считаться нерезидентной, и налоговые органы этой территории не будут требовать от нее регистрации для налоговых целей''
При использовании номинальных директоров и акционеров истинные владельцы компании вообще не могут быть установлены.
Конечно, соседние страны, в данном случае, прежде всего, Испания (130) пытались оказать сопротивление отмыванию и легализации преступных доходов (164). Комментарий главы гибралтарского самоуправления по имени Питер Каруана (извините, социал –демократ) к одному из судебных процессов. ''В декабре 2008 г. Европейский суд первой инстанции вынес решение в пользу Гибралтара… В заявлении для прессы Питер Каруана отметил, что он был в восторге от результата. ''Суд вынес решение в пользу Гибралтара…, а также приказал Еврокомиссии покрыть судебные издержки Гибралтарского правительства… Если бы Гибралтар проиграл дело…, Гибралтар покинули бы большинство, если не все, компании финансового центра и игорные компании. Это означало бы потерю тысяч рабочих мест по всей нашей экономике'' (154). Вот что теперь называется ''экономикой''. ''Постиндустриальное'' общество. Игорные компании вместо промышленности (125). Мы не сеем, мы не пашем.
Понятно, что офшоры в первую очередь обслуживают номенклатурно-финансовую элиту. Систему т.н. “неэквивалентного обмена” между “золотым миллиардом” и прочими, менее ценными членами экипажа планеты Земля. Но то, что апологетами этой системы выступают ''социал –демократы'' тоже ведь не случайно. ''На территории Скалы находятся не менее 20 филиалов пятнадцати крупных европейских банков и бесчисленное количество юридических и консалтинговых фирм, представляющих интересы тысяч компаний всего мира, в том числе сотен зарегистрированных в Гибралтаре "дочек" российских родителей. Эти "почтовые ящики" для гибралтарцев - все равно что манна небесная. В сочетании с более низким налогообложением средний доход обитателя Гибралтара в два раза выше, чем в соседней Андалузии. Именно через этот "налоговый рай" проходит значительная часть утекающих отовсюду миллиардов долларов. В той или иной мере в этом бизнесе отмывания денег участвует большая часть населения Гибралтара. И поэтому правительство и жители так отчаянно сопротивляются передаче британской территории Испании и клянутся в любви к старой доброй Англии''. (Сергей Карамаев. Гибралтар - скала преткновения)
Марина Тимашева: А какова позиция автора книги? Какие он намечает перспективы?
Илья Смирнов: В общем, никакова. ''Да'' и ''нет'' не говорите, черного и белого не выбирайте. Вроде бы, отмечается: ''В рамках переговоров с Брюсселем… Гибралтар был вынужден поэтапно ликвидировать элементы существующего оффшорного режима'' (150). Но в чем это конкретно выражается – непонятно. Русскоязычная реклама ''финансовых услуг'' в Гибралтаре не дает оснований для оптимизма. Она говорит скорее об ''инновациях'' в жанре крючкотворства.
А наша сегодняшняя книга – очередной пример литературы, которая может быть весьма полезна человеку, уже имеющему представление о предмете, для пополнения знаний. Современного студента она может всерьез запутать. И не только по ''оффшорному'' вопросу. Например, совершенно некритически воспроизводятся из нацистских мемуаров утверждения, что Канарис (главный советник Франко со стороны старших партнеров в Германии) якобы ''был противником Гитлера'' (87). Или о Второй Мировой войне: ''Тактика Франко увенчалась успехом: он сумел сохранить нейтралитет'' (93). Хотя ровно через 5 страниц описывается, как 24 июня 1941 г. ''толпы молодых фалангистов (то есть, испанских фашистов) осаждали пункты вербовки в ''Голубую дивизию'' против СССР'' (98). Читатель может засомневаться. Неужели генерал Агусти́н Муньо́с Гра́ндес со своими подчиненными так и не добрался к месту назначения на Восточном Фронте и не принял живого участия в удушении Ленинграда блокадой? Или эти жертвы не считаются?
Хотелось бы избежать подобных сомнений в университетском издании, отрецензированном двумя докторами наук.
