28 сентября в помещении Российской государственной библиотеки Владимир Путин в очередной раз встретился с отечественными мастерами литературного слова. Во встрече, кроме министра культуры Александра Авдеева, приняли участие Дарья Донцова, Михаил Веллер, Роман Злотников, Александра Маринина, Сергей Минаев, Павел Санаев, Сергей Лукьяненко, Роман Злотников, Татьяна Устинова, Захар Прилепин.
От диалога художника и власти, поэта и царя в России принято ожидать не только обсуждения профессиональных вопросов, но и дискуссии по общественно-политическим вопросам. Оценки такого рода дискуссий всегда полярные, так же как и отношения к самому факту таких встреч. Некоторые писатели – скажем, Борис Акунин и Эдуард Лимонов – вообще считают неуместным для честного художника вступать в заранее проигрышный диалог с властью, устраивающей политические гонения на своих противников и нарушающей права человека и гражданские свободы. Другие ходят туда из любопытства, третьи – как раз для того, чтобы затронуть острые темы, не связанные прямо с литературным творчеством.
Радио Свобода задало вопросы автору популярных детективных романов Татьяне Устиновой и нижегородскому писателю Захару Прилепину. Вот что ответила Татьяна Устинова.
- Какие ощущения остались по окончании встречи?
– Мне важно было понять, слышит ли человек то, что говорят вокруг него. На первой встрече с писателями, на которой я присутствовала года два назад, меня этот вопрос тоже интересовал. Но та встреча почему-то оказалась посвящена проблемам налогообложения ПЕН-клуба и писательских дач в Переделкино. Сейчас мне было любопытно понять, слушает ли он или это просто какая-то пустая болтовня. Нет, Путин слушает. Другой вопрос, будет ли это иметь какое-то продолжение, станет ли литература интересна власть предержащим?
- Участники встреч с Путиным часто оказываются в заранее проигрышной ситуации. Кто-то обязательно обвинит в сотрудничестве с режимом, что не те вопросы задали. Вы как-то для себя решали этот вопрос?
– Для себя решила вопрос следующим образом: интересно это мне или нет. Я пишущий человек, и мое любопытство превосходит все разумные пределы. Я не могла упустить такую возможность. Когда мне позвонил издатель и спросил, смогу ли я прийти на эту встречу, я сказала: да, смогу. Мне было крайне важным сказать на этой встрече (что я и сделала): в России не должно быть никакой литературной цензуры, литература должна быть свободной! Для того, чтобы общество было стабильное, цивилизованное и – главное для нас – читающее.
- В некоторых ваших романах прототипами ваших героев стали реальные фигуры: телеведущая Арина Шарапова, дизайнер Артемий Лебедев. Владимир Путин не интересует вас в этом плане, как прототип одного из будущих романов?
– Посмотрим, мне любопытно. Однако для того, чтобы сложились какие-то отношения с героем, должны быть какие-то отношения и с прототипом. Пока я не могу сказать, что у меня есть с Путиным отношения, я очень мало знаю этого человека, но наблюдать за ним интересно. Возможно, такой герой и появится.
- Вы могли бы описать свои внутренние чувства от этой встречи?
– Люди пишущие достаточно тонких настроек, с достаточно подвижной нервной системой. Все наблюдательны, всем важно, слушает ли их премьер, ради которого все сюда пришли. И как только понимают все, что слушает, тогда становится интересно.
– А было ощущение цеховой солидарности? Вы там говорите на одном языке?
– В данном случае, мне кажется, цеховая солидарность присутствовала. Еще раз вспомню о предыдущей встрече Владимира Путина с писателями – вот там не было никакой цеховой солидарности. Ни меня, ни Сергея Лукьяненко, присутствовавших на той встрече, решительно не интересовала проблема переделкинских дач. Получилось: в огороде бузина, а в Киеве - дядька. А здесь сложилось по-другому. Потому что говорили про русский язык (что его нужно охранять, чтобы он существовал в том виде, в котором нам достался), советовали Путину фотографироваться не только на фоне ракетной установки "Тополь", но и на фоне полки с книгами. О том, что имеет отношение к литературному процессу. А вот человек по фамилии Тимченко меня не интересовал никак.
- А почему о ситуации, когда Путин и Медведев решают, кто будет следующим президентом России, они решают между собой, не было разговора?
– Если бы меня позвали на заседание общественного совета при президенте или при премьер-министре, я бы, наверное, спросила и об этом, и о коррупции в правоохранительных органах, которая меня очень волнует. Но здесь было заявлено, что встреча посвящена литературе и проблемам, связанным с книгами – не с выборами, не с нефтью и газом и не с ситуацией в Палестине. Мне есть дело до книжного рынка. А возможность поговорить про выборы с премьер-министром еще, быть может, представится кому-то, гораздо более умному и тонкому человеку, чем я, а возможность поговорить про книги – это очень редко бывает, – такова точка зрения Татьяны Устиновой.
Гостем встречи Владимира Путина с писателями был и Захар Прилепин, известный, помимо литературных работ, своим членством в запрещенной Национал-большевистской партии. Именно Прилепин задал вопрос о связях Владимира Путина с бизнесменом Геннадием Тимченко, владельцем компании "Gunvor", российским нефтетрейдером. В прессе есть информация о том, что деловые отношения Путина и Тимченко стали источником не вполне законного обогащения для них обоих. Почему Прилепин заинтересовался этой темой?
- Чего здесь больше: писательского любопытства, чувства гражданской ответственности?
– У меня нет никакого любопытства при общении с персонажами российской политики. Я отдаю себе отчет в том, что они обычные люди, как и все мы. У меня есть желание задать конкретные вопросы и получить конкретные ответы, а потом предоставить людям возможность сверить содержание ответов с реальной ситуацией, например, в "нефтянке". Вот я такую возможность людям и предоставил.
– Обычно на подобные встречи созывают, четко определяя сферу разговора: мол, надо говорить о книгах и только о них.
– Я категорически так не считаю. Не уверен, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев разбираются в книжной сфере, да мне не очень и интересно, что они по этому поводу думают. Поэтому я всегда буду говорить только о политике, если я еще раз появлюсь на таких встречах.
- А почему вас на них приглашают? Всем же известна ваша оппозиционная гражданская позиция.
– Объяснения по этому поводу нужно брать у людей, которые работают в пресс-службе президента или премьер-министра. Меня туда зовут либо из-за бардака, либо вследствие того, что часть людей, имеющих отношение к организации этих встреч, желают, чтобы хоть что-то живое там прозвучало.
- Живостью разговора остались довольны?
– Я не испытываю антипатии ни к кому из присутствовавших, все более-менее симпатичные мне люди. Но никто и не ставил перед собой задач, которые ставил перед собой я. Павел Санаев, правда, спросил, почему наркотики можно купить через интернет на легальных сайтах, и никто с этим не борется. На что прозвучал вдумчивый и афористичный ответ о том, что это большая комплексная проблема, и мы будем ее разрешать. А все остальное было общефилософского, либо общечеловеческого толка, что лично мне не очень любопытно.
- Там все очень заорганизовано? Вашей бунтарской натуре это претит?
– Я не настолько бунтарский, чтобы сидеть и требовать, чтобы мне пиво принесли немедленно. Я тоже могу в галстуке и пиджаке придти. И хотя на этот раз был без галстука и пиджака, вполне мог полтора-два часа подождать, чтобы свои 10 копеек в разговор вложить.
- А цеховая солидарность есть? Есть ощущение того, что есть группа людей, которая выступает в общих интересах?
– Я бы не сказал, что есть цеховая солидарность. Меня несколько покорежило то, что, когда речь зашла о необходимости помощи писателям, книгораспространению, то люди, пишущие хорошие качественные детективы, продающиеся миллионными тиражами, сказали: не нужно помогать, у нас и так все прекрасно. На мой взгляд, самая лучшая русская литература не доходит до девяти десятых субъектов России. Книги Терехова, Самсонова и даже классиков – Распутина, Битова, не говоря о Лимонове, – вообще не доходят до Свердловска или Тобольска. Получился такой "заговор сытых": мы всем довольны, ничего не надо делать, мы просто пришли полюбоваться на нашего премьера. На самом деле ситуация такова: хорошие книги на русском языке есть, но их надо донести до читателя. Неплохо было бы и эту тему обсудить. Это была единственная из книжных проблем, которая лично меня волновала.
– Можно из этих слов сделать вывод о том, что нынешняя российская власть плохо соседствует с хорошей, качественной литературой?
– Власть не то чтобы плохо соседствует, она вообще не в курсе, что есть качественная русская литература. Русской литературе нет дела до власти, и власти – до литературы. Русская власть ориентируется на рядового избирателя, который, кроме телевизора, не знает других источников знаний и новостей. Собственно, для них они эти встречи с нами и проводят. Даже не очень боятся острых вопросов, потому что после моего вопроса прозвучало, что "Транснефть" ничего не воровала, а с Тимченко Путин хоть и знаком, но все в порядке.
- Смущает, что на подобных встречах люди, которым адресованы вопросы, оказываются в выигрышной ситуации. Ну, вот спросил Юрий Шевчук что-то, спросили вы, а Путин железным голосом произнес фразы, за которыми ничего не стоит. Возможности возразить, продолжить беседу, как правило, не возникает.
– Это только отчасти верно. Слава богу, не все каналы информации перекрыты. Не все газеты и журналы закрыты. Мало того: люди, работающие в газетах и журналах, даже имеющие принадлежность к правящей партии, тихой сапой пытаются мои вопросы и реальные на них ответы протащить в свои издания. Поэтому если до не всех, то до части населения какие-то вещи дойдут. Я довольствуюсь малым, тем более, что это малое – не такое уж малое. Какое-то накопление смыслов должно происходить. Если совсем ничего не делать, то и этого не будет.
- Путин вас на этот раз чем-то удивил или был предсказуем?
– Как раз не был предсказуем, я ожидал более раздраженной реакции. Нет - у Путина были легкие, афористичные ответы. Почему-то многие восприняли эти мои оценки как комплимент премьер-министру. У некоторых людей, видимо, с чувством юмора и с чувством иронии большие проблемы.
– А Путин как-то меняется? Вы ведь не впервые с ним общаетесь.
– Не думаю, что он сильно меняется. Но очевидно, что он отдохнул за последние четыре года и готов к любым вопросам.
– Вы пойдете на следующую встречу, если будет такая возможность?
– Посмотрим, как будут складываться обстоятельства. А они могут сложиться так, что будет неприлично идти на эту встречу. Но сейчас пока ничего во мне не восстает против того, чтобы еще раз заявиться на такую встречу и задать новые вопросы.
.
