Данила Гальперович: Мы проводим этот выпуск программы "Лицом к лицу" в Страсбурге, во время очередной сессии ПАСЕ, и гость программы - глава российской делегации в ПАСЕ, председатель Комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев.
А спрашивать его будут обозреватель русскоязычной молдавской газеты "Пульс" Светлана Иванова и европейский корреспондент украинского информагентства УНИАН Сергей Воропаев.

Константин Иосифович Косачев родился 17 сентября 1962 года в Московской области, в семье дипломата. В 1984 году с отличием окончил Московский государственный институт международных отношений МИД СССР. Принимал участие в ряде международных конференций по вопросам европейской безопасности и разоружению. В период руководства Министерством иностранных дел Евгением Примаковым был заместителем директора Второго европейского департамента МИД России, отвечал за реализацию российского внешнеполитического курса на североевропейском направлении. После перехода на работу в правительство Российской Федерации в мае 1998 года являлся советником, а затем помощником по международным вопросам трех премьер-министров – Сергея Кириенко, Евгения Примакова, Сергея Степашина. 19 декабря 1999 года был избран депутатом Государственной Думы России третьего созыва по списку блока «Отечество – Вся Россия». После объединения двух партий власти в одну дважды избирался в Государственную Думу по списку партии «Единая Россия». Убежденный сторонник отмены смертной казни в России.

Данила Гальперович: Идет сессия ПАСЕ, на которой обсуждается два очень серьезных момента – это все последние события в арабских странах Африки и Среднего Востока и вопрос придания нового статуса Палестинской автономии, ее вхождения в ООН. Ваше отношение к этому всему? Участвует ли в этом Россия?

Константин Косачев: Если мы говорим о дискуссия в ПАСЕ, разумеется, Россия в них участвует, потому что стандарты и ценности, которые здесь вырабатываются, не являются сугубо европейскими и должны обретать универсальный характер. Это касается не только арабского мира, это касается и США, где далеко не все пока обустроено по европейским стандартам, и азиатских государств. Поэтому, да, мы заинтересованы в том, чтобы Совет Европы, ПАСЕ была активна и в других регионах земного шара, нам самим от этого в конечном итоге проще реализовывать нашу внешнюю политику. А если под вашим вопросом понимать, участвуем ли мы в событиях, которые происходят на севере Африки, на Ближнем Востоке, то никоим образом не будут характеризовать нашу позицию как позицию пассивного наблюдателя, это не так. Мы, конечно, очень заинтересованы в том, чтобы процессы развивались по понятным, предсказуемым сценариям, но, с другой стороны, мы не вмешиваемся столь топорно в эти события, как это делают многие наши партнеры, в том числе и по Совету Европы. Речь о том, что никто сейчас не знает, чем все закончится, и в кулуарах самый частый вопрос, который я слышу в откровенных беседах от моих европейских коллег звучит примерно так: а уверены ли мы в том, что демократия действительно является реальным инструментом решения проблем этих стран. То есть сомнения здесь постоянно высказываются. И должен сказать, что они высказываются, в том числе, устами самых заядлых демократизаторов всего и вся.

Данила Гальперович: Все события с властями Палестинской автономии – здесь Россия должна участвовать по определению, потому что она является частью квартета. Все последние движения Палестины, и обращения в ООН, и специальный прием в Совете Европы, как у вас с позицией по этому поводу?

Константин Косачев: Первое, не думаю, что это спланированная заранее акция, когда все одно за другим следует в течение нескольких дней. Это совпадение случайное. Я знаю, что идея статуса «партнера по демократии» здесь живет уже многие годы. Я знаю, что Палестина была в числе тех государств либо образований, которые в шорт-листе не получение этого статуса были всегда, в самых первых рядах. Но сейчас, конечно, эти дискуссии в ПАСЕ получили особую актуальность в контексте того, что происходит в Нью-Йорке. В этом контексте прежде всего хотел бы внести одну ясность, поскольку многие думают, что Палестина добивается в ПАСЕ и в ООН признания государственности, признания своей независимости. Это не так. Государственность, независимость международные организации не признают, а это делают такие же независимые суверенные государства на двусторонней основе. Советский Союз сделал это еще в 1988 году. Поэтому для нас Палестина является независимым государством. Это же решения приняли около 60 государств мира. В ООН, а также в Совет Европы Палестина приходит с другой целью – подкрепить это уже состоявшееся признание своей независимости некой международной легитимностью, которая будет сигналом тем государствам, которые это не сделали, начинать активнее признавать Палестину. В этом смысле все события развиваются по вполне логичному сценарию. Понятно, что это не нравится Израилю, не нравится США. И самое главное, понятно, что если это признание произойдет сейчас в таком 100-процентном режиме, все скажут: вот она Палестина, вот ее границы, вот 1967 год, значит, израильские поселения находятся на оккупированных землях уже не только в каких-то политических декларациях, но и с точки зрения международного права, это уже, в свою очередь, ни к чему хорошему, наверное, не приведет. Да и палестинцы это понимают, поэтому, собственно говоря, и не педалируют этот вопрос ни с полноправным членством в ООН, ни тем более с полноправным членством в Совете Европы.

Данила Гальперович: Эти темы были, пожалуй, главными на прошедшей сессии ПАСЕ. И выступление главы Палестинской автономии Махмуда Аббаса, и получение этого статуса в Совете Европы были, пожалуй, главными событиями этой сессии.

Сергей Воропаев: Я хотел бы коснуться вопроса Украины. Во время этой сессии группы народных партий предложила провести срочные дебаты по ситуации в Украине, по судебным процессам, которые ведутся против оппозиционных политиков в Украине, против Юлии Тимошенко. Лично вы говорили, что вы против таких дебатов, а российская делегация в этот раз почему-то не сформулировала единого подхода. Что произошло?

Константин Косачев: Я искренне верю в то, что у Украины и России есть очень хорошее светлое будущее, как у двух независимых суверенных государств. И я с недоумением воспринимаю все эти искры, которые порой высекают наши политики и дипломаты в переговорах друг с другом. По сути событий здесь. У данной инициативы есть две очевидных составляющих: одна – это личность Юлии Тимошенко, что конкретно с ней сейчас происходит, насколько это справедливо, несправедливо, законно, незаконно, ну, вот все, что связано с этим делом. И вторая часть – это в более общем ключе полномочия ассамблеи вмешиваться в тот или иной процесс, тем более судебный процесс, на стадии его рассмотрения. И когда я лично в своей позиции определялся, а я голосовал против инициативы народников, я исходил из второй составляющей.Я принципиальный противник того, чтобы каким-то образом оказывать давление на следствие, на суд вот такого рода политическими решениями. В свое время аналогичная попытка была предпринята по делу Ходорковского. Несколько лет назад Ассамблея данную тему обсудила и приняла решение, что дело очевидно политическое. Я не комментирую содержание резолюции, но сейчас эта позиция выглядит несколько поверхностной с учетом того решения, которое вынес Европейский суд по правам человека, в более спокойном режиме разбираясь со всеми аргументами и контраргументами. Некоторое время назад Европейский суд, установив ряд процессуальных нарушений в деле Ходорковского, тем не менее, отказался признать справедливым главную претензию защиты, что это дело политическое. Вот мы в такой же зоне риски находились и в связи с делом Тимошенко, с учетом того представления, которое сложилось у большинства здесь присутствующих. А большинство здесь присутствующих, я подозреваю, деталями не владеют, принимают все через СМИ, и исход был вполне предсказуем, наверняка бы здесь проголосовали по сценарию: руки прочь, долой, никаких не может быть посягательств. Вообще, в Ассамблее есть такая общая устоявшаяся тенденция – защищать тех, кто в беде, в данном случае под следствием, в тюрьме, еще как-то гоним. Это такая общая традиция, и я ее никоим образом не осуждаю. Я осуждаю по пытки привносить эти традиции, эти эмоции в действительно реально серьезные процессы, которые очевидно находятся в зоне суверенной ответственности независимых государств – членов Совета Европы. Поэтому у меня лично, кстати, как и у коллег по делегации, могут быть собственные вопросы непосредственно по делу Тимошенко, там не все очевидно, там очень много сомнительных и обвинений, и доводов, и контрдоводов, но я противник того, чтобы эти сомнения высказывать вот в таком формате принятия резолюций ПАСЕ.

Данила Гальперович: А со стороны кажется, что у российской делегации, вообще у российской власти есть некие трудности в ситуации «оба хуже». С одной стороны, Янукович – президент, гораздо более дружественный Москве, чем предыдущий президент Украины. С другой стороны, Тимошенко страдает за то, что заключала с Россией газовые контракты и участвовала в переговорах, которые заканчивались соглашениями и так далее. И что вы в такой ситуации – с этим отношения испортить или эту совсем не поддержать. Разве не так?

Константин Косачев: Не совсем так. Во-первых, придерусь к начальной части вашего вопроса. Когда вы говорите – государство, делегация, я напомню, что и у нас в делегации есть на этот счет разные точки зрения, поскольку представлены разные партии, поэтому это вещи не идентичные. И я противник того, чтобы наша делегация во всех вопросах выступала с таких консолидированных государственных позиций. Да, мы все патриоты, но есть разные точки зрения и на национальные интересы нашей страны, и на ее государственную политику. Это первое. Второе, ну, вы правы и не правы, ситуация странная и неоднозначная, я думаю, прежде всего для самой Украины. Я далек от того, чтобы считать эту ситуацию в черно-белом режиме, как склонный многие делать, скажем, здесь, в Страсбурге, - как ситуацию расправы действующей власти над своими оппонентами. Там есть много вопросов по действиям предыдущего правительства, и не только с так называемыми газовыми сделками с Россией. Убежден, как гражданин России, что и те газовые сделки были своевременными, корректными. Они, естественно, тяжелые для партнеров, но в конечном итоге они вывели наши страны из перманентного конфликта, когда то и дело приходилось хвататься за вентиль, и это уже хорошая новость. То, что за этим последовали другие не менее хорошие события в наших отношениях, которые ассоциируются уже с нынешней властью, лично с президентом Януковичем, я имею в виду и Черноморский флот, и награды, которые в прежние годы раздавались бандеровцам, и так же самая тема голодомора, которая сейчас существенным образом приглушена, так скажем, в риторике украинского руководства, - это явления того же порядка, и они друг другу не противоречат. Остается только надеяться, тут я уже говорю о позиции России как государства, что все в этом споре останутся на юридических позициях и не будут скатываться на примитивную логику противостояния власти и оппозиции. А этой примитивной логикой, я хотел бы подчеркнуть, страдают здесь все - и действующая власть, и сидящая в заключении Юлия Тимошенко. Я имею в виду, на мой взгляд, ее очень некрасивое поведение в суде и по отношению к судьям. Этого делать, на мой взгляд, нельзя ни при каких обстоятельствах, что бы ты ни думал по поводу происходящего.

Светлана Иванова: Мой вопрос касается Молдовы. Лидеры некоторых государств - членов Совета Европы и НАТО ведут себя не совсем демократически. Я имею в виду высказывание президента Румынии, который на протяжении последних шести месяцев уже неоднократно заявляет о том, что Молдова была, есть и будет румынской территорией. Как вы думаете, насколько это соотносится с европейскими стандартами. И должна ли Парламентская ассамблея реагировать на такие высказывания?

Константин Косачев: Говорю предельно четко. Раз, считаю, что не соответствует европейским стандартам. Два, считаю, что Ассамблея должна реагировать. Я говорил с коллегами из молдавской делегации, я знаю, что сейчас направлены два запроса в Комитет министров Совета Европы, один - по высказываниям президента Румынии в отношении Молдавии, другой - по высказывания его в отношении прошлого, которое мы все хорошо помним. Подождем реакции Комитета министров Совета Европы, и после этого, возможно, последует какое-то продолжение здесь, в ПАСЕ. Но я убежден, что Европейский союз обязательно должен давать оценку высказываниям руководителя одного из государств - членов этой организации, поскольку в ряде случаев эти высказывания откровенно не соответствуют ни практике, ни традициям, ни ценностям Европейского союза, а они во много идентичны ценностям Совета Европы.

Данила Гальперович: Один из основных замороженных конфликтов на территории бывшего Советского Союза - это приднестровский. В связи с тем, какая ситуация с властью сложилась сейчас в Молдавии, и как происходят вот эти вот сотрясения воздуха извне Молдавии, насколько отодвигается или усложняется решение этого конфликта? Что сейчас в этом конфликте есть?

Константин Косачев: С моей личной точки зрения... Я никоим образом не пытаюсь тем самым создать препятствия в румыно-молдавских отношениях, но, с моей точки зрения, чем ближе эти отношения вот на тех некритичных основах, как сейчас это происходит, при отрицании государственности, языка, культуры, самобытности, чем некритичнее происходит это сближение, тем сложнее, тем проблематичней будет примирение Молдавии с Приднестровьем и решение приднестровского конфликта.

Данила Гальперович: Сближение кого и кого?

Константин Косачев: Сближение, еще раз повторю, Кишинева и Тирасполя. Нет, еще раз, сначала я говорил о Бухаресте и Кишиневе, и на мой взгляд, нынешняя власть Молдавии, не комментируя никоим образом высказывания и действия нынешних властей Румынии, вольно или невольно, прямо или косвенно, но создают дополнительные проблемы на пути приднестровского урегулирования, в отношениях между Кишиневом и Тирасполем.

Сергей Воропаев: До сих пор остается нерешенным вопрос с Грузией по Абхазии и Осетии. Этот вопрос сейчас сильно мешает России вступить в ВТО, насколько мне известно. И есть ли какие-то подвижки на пути решения проблемы с Грузией?

Константин Косачев: Вопрос не остается нерешенным, он решен. Через наше признание Абхазии и Южной Осетии. Это решение может не устраивать Грузию, но то, что эти события пошли по этому сценарию, это исключительно зона ответственности нынешнего грузинского руководства, ему отвечать за эти действия перед собственным народом. Это раз. Два, проблемы на пути вступления в ВТО Грузия действительно пытается создавать, но она в этом не находит, по нашим данным, поддержки ни у одного другого государства - члена Всемирной торговой организации. И даже если такие проблемы будут и далее создаваться, потери от этого будут совершенно точно как минимум обоюдными, а не только российскими. И это будет опять же зона ответственности нынешних грузинских властей.

Светлана Иванова: Меня интересует ваша позиция по проекту "Восточное партнерство". Как бы вы прокомментировали тот факт, что последний саммит по "Восточному партнерству", который прошел в сентябре в Польше, называют провальным? Это выражается прежде всего в итоговой декларации, в которой не прописано конечных дат по безвизовому режиму, прежде всего для граждан Молдовы. На самом деле, происходит разочарование странами - организаторам "Восточного партнерства" у тех стран, которые они вовлекли в этот проект.

Константин Косачев: Как известно, Россия не является участником "Восточного партнерства", мы наблюдаем за этим проектом, у нас огромное количество вопросов, для нас это непрозрачная программа, но чем больше публикуется депеш на сайте "Викиликс", тем больше становится очевидным, что некоторые наши подозрения имели право на существование, когда мы говорили о том, что среди прочих этот проект имеет цель и некой консолидации государств, которые находятся между Европейским союзом и Россией, вот как можно ближе к Европейскому союзу и как можно дальше от России. Это, разумеется, нас не может устраивать, мы в принципе против того, чтобы рассматривать эту ситуацию - вы либо там, либо здесь. Но судя по всему, Евросоюз склонен эту дилемму обозначать перед государствами - участниками "Восточного партнерства". Второе, известно, что сама по себе программа финансируется по остаточному принципу, там деньги в основном на проведение конференций на поездки консультантов, не более того, там нет ни строительства дорог, ни расширения сети контрольно-пропускных пунктов, предположим, ни чего бы то ни было подобного. Это такой морально-политический проект. Думаю, что это отражает, на самом деле, отсутствие единства по этому проекту внутри Европейского союза. Его соавторами были Польша и Швеция. У меня есть подозрения, что даже Швеция была здесь страной ведомой, ведущей была все-таки Польша. Польше очень дискомфортно находиться на внешних границах Европейского союза и, кстати, НАТО, и думаю, что здесь Польша является основным мотором. В то время как у многих других государств, например, на южном фланге Европейского союза гораздо больше интереса к тому же самому северу Африки или каким-то другим, более близким регионам. Поэтому я лично считаю, что этот проект действительно начинает захлебываться, еще не успев состояться, и буду рад ошибиться, если это действительно окажется хорошим проектом для вашей стороны, для Украины, для каких-то других стран, но я в это, честно говоря, не верю. Я вижу, как гораздо более близкие к Европейскому союзу, уже находящиеся внутри Европейского союза, та же самая Румыния, та же самая Болгария испытывают совершенно очевидные проблемы и с вхождением в Шенгенскую зону, и с еврозоной там не все просто. Совершенно точно Молдавия в этой череде государств на самых последних местах. И что бы ни говорили по этому поводу молдавские политики на выборах, в реальности эти заявления, на мой взгляд, исчерпывающим образом опровергают.

Данила Гальперович: Допустим, что это все так. Вам не кажется, что это, скорее, вопрос философский, вопрос о состоянии, но блоковость эта возникает из-за того, что Европа, особенно в последние 10 лет по нарастающей не чувствует Россию как партнера в смысле общих идеалов? Можно сколько угодно подвергать сомнению, что у Европы есть некие идеалы, и она несколько раз это подтверждала. И именно потому, что происходит ментальное, если хотите, такое вот сущностное размежевание России и Европы, каждая из сторон, естественно, начинает действовать, пригребая к себе, что можно пригрести, Россия думает о Евразийском союзе, Европа - о "Восточном партнерстве". Вам не кажется, что причина в этом - расхождении сутей последнее время?

Константин Косачев: Нет, не кажется. Для любой страны единственным возможным идеалом может быть благополучие и процветание ее граждан, если отбросить все остальное. И это касается и европейских, и не европейских стран, и это, разумеется, касается и России. И когда мы образовались на обломках СССР как самостоятельное государство, мы шли в объединенную Европу для того, чтобы решать вот эти задачи для российских граждан, не для того, чтобы кому-то понравиться, чтобы оправдать этот гипотетический лозунг объединения Европы, а для того, чтобы нашим людям стало бы жить лучше. И потом были известные 90-е годы, когда нашим людям стало жить хуже, и это во многом зона ответственности тогдашних властей, но это во многом зона ответственности тогдашних европейских политиков, которые, на мой взгляд, упустили уникальный шанс - через реализацию еще одного "плана Маршалла" помочь тогдашней России быстрее преодолеть переходный период поверить в то, что именно европейские апробированные модели развития являются для России наиболее оптимальными. Вот этого не произошло.

Данила Гальперович: То есть это все не потому, что цены на нефть середины 2000-х в 10 раз выше цен на нефть середины 90-х?

Константин Косачев: Нет, не потому. Или, во всяком случае, не только потому. Не из-за этого распадалась, допустим, Россия и чуть не вошла в гражданскую войну уже внутри себя. Не потому, что не хватило денег раздать кавказским республикам или кому-то еще, а просто многие механизмы, которые действительно являются очень хорошими, очень прогрессивными, очень демократичными, в определенных условиях, в наших тогдашних сложных условиях они не сработали. И точно так же они, я боюсь, не сработают сейчас в ряде государств, которые пережили арабску весну. Всему свое время. И Россия совершенно точно идет по пути к примерно тем же моделям развития, которые апробированы в большинстве государств Европы, но она уже не склонна слепо ставить над собой эксперименты просто потому, что кто-то считает их самыми нужными и важными для современной России.

Сергей Воропаев: Вы сказали, что Россия не склонна ставить ультиматумы - вы с нами или вы не с нами. Но если мы возьмем пример Украины, только Украина стала приближаться к реальному заключению договора о создании зоны свободной торговли с Европейским союзом, именно из Москвы прозвучал ультиматум: либо вы входите в Таможенный союз, либо мы перестаем с вами торговать, то есть покупать ваши товары вообще. Интересно еще и то, что в Москве посчитали, что Украине вступить в Таможенный союзе выгоднее, она получит какие-то скидки на газ и так далее. Неужели это только благотворительность Украине из Москвы?

Константин Косачев: Первое, я понимаю, что вы все принимаете, исходя из Украины, и вы считаете, что этот диспут возник только из-за того, что Украина начала сближаться с объединенной Европой. Кстати, подписание соглашения об ассоциации, на мой взгляд, находится и еще долгое время будет находиться под огромным вопросом. Представьте себе, что этот диспут возник, может быть, не только и не столько потому, что Украина где-то с кем-то стала сближаться, а потому что Россия вошла в практическую стадию реализации своего проекта с Казахстаном и с Белоруссией, и своему важнейшему партнеру на постсоветском пространстве - Украине. И она просто сделала предложение: имейте в виду, что это происходит, что если вы сейчас в этом не будете участвовать, в последующем у вас будут возникать проблемы. И на мой взгляд, это был не ультиматум, это был нормальный партнерский подход, когда мы наших соседей предупредили о возможных последствиях. А они наступят. Мы в свое время предупреждали Украину, искренне и без задней мысли, о последствиях поспешного присоединения к ВТО. Не знаю, насколько вы об этом информированы, но мне сказали, что после вступления Украины в ВТО производство свинины в стране сала, на всякий случай, сократилось на 48 процентов.

Сергей Воропаев: Это не ВТО, однозначно.

Константин Косачев: Может быть, не ВТО, но там есть несколько других показателей, по которым Украина после вступления в ВТО по целому ряду своих отечественных отраслей промышленности начинает идти в минус, а не в плюс.

Данила Гальперович: То есть люди в Украине, наконец, задумались о здоровом образе жизни. Ничего себе результаты присоединения к ВТО! Это только радоваться.

Константин Косачев: Хорошее сало - здоровью не помеха. Так вот, не было никаких ультиматумов. Представьте на секунду, что весь этот диалог ни к чему не привел, никто никого не услышал, Украина по максимуму проходит в своем европейском выборе, куда-то там присоединяется, ассоциируется, вступает, Россия продолжает создание единого экономического пространства, Евразийского союза и так далее. Но просто рано или поздно от этого наступят какие-то практические последствия, возникнут новые таможни, возникнут новые тарифы, возникнут новые ставки, возникнет масса всего, что нам бы просто хотелось бы избежать в наших отношениях с Украиной. Наши расчеты говорят, что Украине это могло бы быть более интересно. Но это не ультиматум, это наши расчеты, это наше партнерское предложение поучаствовать в дискуссии. Если у вас есть другие расчеты, если вы считаете, что в другом интересы Украины, это ваш суверенный выбор, это ваше право, но потом вам придется из этого извлекать определенные последствия. Еще раз, это не будет перекрывание вентиля, это не будет взвинчивание цен, это будут просто те самые барьеры, тарифы, квоты и миллион всего другого, что могло бы не возникнуть, сохрани мы союзнические отношения в экономике.

Светлана Иванова: Я бы хотела продолжить тему Таможенного союза и инициативы Путина о создании Евразийского союза. В Молдове пока еще никак не комментируют эту тему, кроме, пожалуй, лидера оппозиции. Владимир Воронин заявил, что молдавским властям не следует отказываться от этой идеи, аргументируя тем, что у нас нет общих границ с Россией, а необходимо как можно быстрее начинать процесс переговоров о присоединении к этому возможному союзу. Как вы думаете, есть ли перспективы у Молдовы присоединения к этому Евразийском союзу? И что это может дать Молдове?

Константин Косачев: Глубоко убежден в том, что соответствующие решения нужно принимать не на основе каких-то субъективных политических пристрастий, симпатий, антипатий, а на основе реального понимания того, что происходит. Сейчас, я думаю, и для Молдавии, и для Украины, и даже для России с Казахстаном и Белоруссией не все понятно и предсказуемо, как этот евразийский проект будет развиваться. Пока заявлены амбиции, есть уже реальный Таможенный союз, и с 1 января, я думаю, реально начнет функционировать единое экономическое пространство. А вот дальше, если это будет интересно, если это будет выгодно, я уверен, что и это, и любое другое руководство Молдавии, если оно ориентируется на национальные интересы страны, а не на некую политическую конъюнктуру, будет принимать соответствующие решения. Наша сейчас задача, чтобы этот проект состоялся, чтобы он был привлекательным в такой степени, в какой, например, сейчас и для Молдавии, и для Украины привлекателен Европейский союз.

Данила Гальперович: Мы предполагаем, что Владимир Путин будет выдвигаться на еще один срок президентский. Как, по-вашему, к этому отнесутся в Европе? Как будут развиваться отношения с Европой, если Путин опять будет президентом?

Константин Косачев: Первое, могут быть различные точки зрения на кандидата Владимира Владимировича Путина, каждый имеет на это право, но еще раз скажу, те, кто попытается сейчас предъявлять какие-то юридические на этот счет претензии, ну, совершенно точно не перегнут палку. Напомню вам, что Путин выдвигается не в президенты, а кандидатом в президенты. В президенты он будет выбираться народом, а не партией "Единая Россия". Процедуру голосования будут оценивать международные наблюдатели, и уверен, что их должно быть чем больше, тем лучше. Во всем остальном это уже вопрос политики, для кого-то Путин - партнер известный, комфортный, перспективный, для кого-то нет. Но будем продолжать, если Путин будет избран президентом, работать в этих условиях. Никаких сомнений в том, что не произойдет ни коллапса, ни нового витка напряженности, у меня совершенно точно нет.

Сергей Воропаев: Мы сегодня уже касались газовой тематики, правда, в отношении Украины больше, а сейчас мне бы хотелось продолжить эту тему и расширить уже на отношения России и Евросоюза. Мне кажется, отношения в газовой сфере отношения России и ЕС последнее время складывались очень хорошо, но не так давно Европейская комиссия провела неожиданные проверки в офисах нескольких дочерних компаний "Газпрома" в европейских странах. По-вашему, о чем идет речь? Это действительно подозрения в нарушении Антимонопольного законодательства или какая-то спланированная акция против России?

Константин Косачев: Я так понимаю, что "Газпром" сейчас, юристы "Газпрома" разбираются со всеми обстоятельствами этой проверки. А то, что происходит на более системном уровне, заключается в том, что Европейский союз, как более сильный партнер в отношениях с Россией, а он более сильный партнер по ряду причин, постоянно пытается защищать по максимуму свои интересы в этом сотрудничестве. И была в свое время энергетическая хартия, которую Россия, на мой взгляд, довольно неосмотрительно подписала, сейчас она из нее вышла, где были исчерпывающим образом прописаны все защитные механизмы по интересам потребителей и практически ничего не было о защите интересов производителей, то есть в данном случае России. Когда Энергетическая хартия приказала долго жить, появился известный третий энергопакет, который очень серьезно в эту ситуацию вмешивается. С одной стороны, каждый имеет право на защиту своих интересов, но, по моему глубокому убеждению, они чреваты трениями в нашем сотрудничестве, потому что эта конструкция будет устойчивой, только когда всем будет в ней комфортно. Когда в ней будет комфортно только потребителям, а России будет отводиться роль кочегара, который где-то там уголька подбрасывает, эта конструкция рано или поздно треснет. Вот этого не должно произойти ни при каких обстоятельствах. Знаю, что третий энергопакет критикует не только Россия, не только российские компании, а практически все крупные энергетически концерны Европы, и в Германии, и в Италии, и во Франции никаких комплиментов этому пакету не высказывают, они обеспокоены не меньше, чем мы. Как эта ситуация будет развиваться, поживем - увидим. Это жесткая конкурентная среда, где каждый бьется за каждый цент и за каждый кубометр, и будем биться и дальше. Но в конечном итоге на круг уверен, что никто это сотрудничество рушить не будет, потому что мы в нем заинтересованы в равной степени.

Светлана Иванова: Не могу не спросить вас о позиции по делу Багирова. Российский писатель Эдуард Багиров является сейчас единственным человеком, которому предъявили обвинение по части событий 6-7 апреля в Молдове. МИД России уже направлял ноту протеста в Кишинев, но власти пока никак не реагируют, он остается в заключении. Будет ли как-то Госдума реагировать на это дело? И какие будут дальнейшие шаги России?

Константин Косачев: Действительно, ситуация непонятная, неприятная, и разумеется, Россия будет реагировать, потому что речь идет о гражданине Российской Федерации. Мы в таких случаях никогда не пытаемся предопределить степень вины, но мы всегда жестко настаиваем на защите прав. И в данном случае наша позиция заключается в том, чтобы Багирова, как минимум, перестали содержать в местах заключения, отпустили бы под подписку о невыезде до проведения судебных процедур. МИД действует, на мой взгляд, достаточно активно и последовательно, там была не одна нота, просто первые две из них оставались без ответа, только вот на третью удалось добиться какой-то относительной хотя бы ясности. В том, что касается Государственной Думы, по стечению обстоятельств, на этой неделе Государственная Дума проголосовала за протокольное поручение, это наш запрос в адрес Министерства иностранных дел, чтобы получить всю информацию уже официально, что было, что ответили, какие перспективы. Мы этот ответ должны получить, по закону, в течение 15 дней с момента голосования, а голосование было 4-го числа, и после этого, наверное, будем возвращаться к этому вопросу и определять, какие еще дополнительные меры воздействия на молдавские власти могли бы быть предприняты по парламентской линии.

Данила Гальперович: Андрей Санников сейчас сидит в тюрьме в Белоруссии, его жена Ирина Халип обратилась только что к женам Владимира Путина и Дмитрия Медведева, с тем чтобы хоть как-то воздействовать на белорусского лидера Лукашенко, и она надеется, что российская сторона как-то будет действовать. Россия в этом вопросе может ли что-то сделать и будет ли делать?

Константин Косачев: Первое, очень многое из того, что происходит в Белоруссии, союзной для нас стране, у нас вызывает глубокую обеспокоенность. И мы об этом говорим открыто, в том числе и здесь, в Парламентской Ассамблее Совета Европы. Второе, мы самым решительным образом шли вперед, действовали, когда речь шла о задержании граждан России на территории Белоруссии, вот по итогам декабрьских беспорядков, и здесь набор мер примерно такой же, как и в случае с этим молдавским сюжетом по Багирову. Но третье, если не ошибаюсь, Андрей Санников - гражданин Белоруссии. И здесь, хотя мы и союзные государства, но все-таки два суверенных, независимых государства, а действовать тем же инструментарием, как и в отношении российских граждан, мы просто не можем, это было бы отрицанием суверенитета и государственности Белоруссии. Поэтому меры политического воздействия, сигналы какие-то, разумеется, будут посылаться, и они посылаются точно, и думаю, что обращение Ирины Халип не останется без внимания, хотя я здесь не уполномочен говорить от имени супруг нашего президента и председателя правительства. А то, что белорусские власти не всегда слышат сигналы из Москвы, это не менее очевидно, это не вызывает у нас положительных эмоций. Можно было к этим сигналам, на мой взгляд, относиться гораздо более внимательно. Но еще раз повторю, белорусский суверенитет - это тоже суверенитет, и мы его уважаем в той же степени, в какой мы уважаем суверенитет любого другого независимого государства.

Данила Гальперович: А разве нельзя более конкретно сказать, что хотя бы не мучьте семью с ребенком?

Константин Косачев: Это сказано, и это говорится. Гуманитарные обстоятельств здесь совершенно точно должны учитываться. Но еще раз повторю, этим наш инструментарий ограничивается. Мы не будем из-за этого ни танки вводить, ни вентиль перекручивать, ни делать чего-то такое еще санкционно-военно-экономически-нажимного, потому что это было бы неправильной и неадекватной реакцией на происходящее. Я думаю, вы с этим согласитесь.

Данила Гальперович: Не совсем.

Константин Косачев: То есть хотите, чтобы танки вводились?

Данила Гальперович: Нет, хочу, чтобы те меры экономического воздействия, которые Россия часто в неоднозначных обстоятельствах, не связывая открыто с политической проблемой, тем не менее, вводит в отношении разных стран, здесь есть и Молдавия, и Украина, и Белоруссия, Грузия, чтобы по поводам, когда, простите, нужно, грубо говоря, просто прекратить явное безобразие, чтобы Россия повела себя как хороший парень, если хотите.

Константин Косачев: Может быть вы давно в зарубежных командировках, но и вы должны были бы заметить, что в российско-белорусских отношениях, экономических отношениях давно уже нет союзничества, эйфории, братства и объятий. Там все давно уже тоже переведено на очень такой лаконичный и сухой коммерческих расчет. И это тоже следствие, в том числе, тех проблем и трудностей в диалоге, которые мы испытываем с Белоруссией.

Данила Гальперович: Так, собственно, я не нарушаю вашей логики, я просто считаю, что можно было спокойно добавить к этому жесткому коммерческому диалогу еще одну составляющую.

Константин Косачев: Танки?

Данила Гальперович: Нет. Касающуюся, скажем, условий обращения с конкретным человеком - Андреем Санниковым.

Константин Косачев: Еще раз, делаем.

Данила Гальперович: Такая у нас получилась программа - про отношения России и Европы через ближайших соседей.

Константин Косачев: Которые, как и Россия, тоже являются Европой. Поэтому мы говорили сегодня об отношениях России с Европой.

Данила Гальперович: Большое спасибо за сотрудничество и готовность отвечать на вопросы! И большое спасибо моим коллегам!