Читая стенограмму перекрестного допроса Бориса Березовского в лондонском суде, трудно избавиться от литературной аналогии.
- Э, господа, не надо бы мелочи: как, когда и почему, и почему именно денег столько, а не столько, и вся эта гамазня... ведь этак в трех томах не упишешь, да еще эпилог потребуется!
Митя Карамазов на первом допросе. Волнуется, сбивается, захлебывается, желая излить душу, а прокурору со следователем нет дела до лирических отступлений, они все о своем: откуда у него взялись деньги и куда подевалась тряпка, в которую он их зашил.
Вот так же и Борис Абрамович. Отвечает на сухие конкретные вопросы многословно, сбивчиво, забывая нужные английские слова, отклоняясь и увлекаясь, перебивая судью, пытаясь объяснить, что не так, мол, все было просто и однозначно, вы поймите специфику исторического момента, вот я вам сейчас приведу один пример... Не надо больше примеров, господин Березовский, повторите вопрос, господин поверенный, и, право же, вы поможете себе, господин истец, если будете отвечать короче.
Борис Березовский вчинил в Лондоне иск Роману Абрамовичу. Адвокаты Абрамовича долго оспаривали правомочность претензии, однако проиграли. Суд принял дело к рассмотрению. Опуская детали, суть иска состоит в том, что Абрамович, по версии истца, угрозами и шантажом вынудил его продать принадлежавшие ему пакеты акций «Сибнефти» и ОРТ, причем обманул, обманул дважды – и цена была смехотворной, и обещаний не исполнил. Ответчик отрицает обвинение в шантаже и утверждает, что Березовский не вложил в «Сибнефть» ни копейки. Сумма иска – пять миллиардов долларов.
Британская пресса называет тяжбу «процессом года», но в России ею, кажется, никто не интересуется, а зря.
Дело это способно вскрыть механизмы тайной политической кухни самого бурного и критически важного периода новейшей истории России – дележа добычи на фоне отчаянной борьбы за власть и влияние на нее, тех самых залоговых аукционов по продаже за бесценок «фамильных драгоценностей» российской экономики в обмен на поддержку Бориса Ельцина в его схватке с коммунистами.
Ну как тут, в самом деле, объяснишь, что такое «семья», «семибоярщина» и сговор в Давосе, и почему сделки олигархов не скреплялись подписями на бумаге? Ум за разум заходит у английских стряпчих. Да вот хотя бы (я вынужден сокращать пространные излияния истца):
САМПШН (адвокат Абрамовича). Господин Березовский, если бы коммунисты вернулись к власти, они остановили бы распродажу государственной собственности и обратили бы вспять уже совершенные сделки, не правда ли?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Несомненно... в конечном счете – да, но тот, кто был первым... знаете, это интересный вопрос, виноват, интересный, потому что было много бизнесменов, которые думали, что вступят в сделку с коммунистами... Когда мы окончательно договорились в Давосе, это было самое начало 96-го года... все самые значительные предприниматели решили действовать сообща против коммунистов. Но оказалось, что они уже финансируют не только Ельцина, но и коммунистов... Тех, кто не верил, что коммунисты придут к власти, было меньше, чем тех, кто верил... И те, кто верил, давал деньги и Ельцину, и коммунистам... И среди тех, кто верил в приход коммунистов к власти, они верили, что их собственность останется при них... Вот что я пытаюсь объяснить вам, миледи: даже Ходорковский, даже другие, они верили, что ренационализации не будет...
Судья Элизабет Глостер прерывает истца и просит адвоката ответчика задать ему вопрос снова.
В следующем месяце мы услышим показания Абрамовича (я, например, никогда не слышал его голоса). Его позиция проста: никаких доказательств у Березовского нет, он ссылается на устные договоренности, а стало быть, все его утверждения – «полный блеф». Этот судебный казус уже описан Льюисом Кэрролом:
- С позволения Вашего Величества, - сказал Валет, - я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.
- Тем хуже, - сказал Король. - Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди.
- Э, господа, не надо бы мелочи: как, когда и почему, и почему именно денег столько, а не столько, и вся эта гамазня... ведь этак в трех томах не упишешь, да еще эпилог потребуется!
Митя Карамазов на первом допросе. Волнуется, сбивается, захлебывается, желая излить душу, а прокурору со следователем нет дела до лирических отступлений, они все о своем: откуда у него взялись деньги и куда подевалась тряпка, в которую он их зашил.
Вот так же и Борис Абрамович. Отвечает на сухие конкретные вопросы многословно, сбивчиво, забывая нужные английские слова, отклоняясь и увлекаясь, перебивая судью, пытаясь объяснить, что не так, мол, все было просто и однозначно, вы поймите специфику исторического момента, вот я вам сейчас приведу один пример... Не надо больше примеров, господин Березовский, повторите вопрос, господин поверенный, и, право же, вы поможете себе, господин истец, если будете отвечать короче.
Борис Березовский вчинил в Лондоне иск Роману Абрамовичу. Адвокаты Абрамовича долго оспаривали правомочность претензии, однако проиграли. Суд принял дело к рассмотрению. Опуская детали, суть иска состоит в том, что Абрамович, по версии истца, угрозами и шантажом вынудил его продать принадлежавшие ему пакеты акций «Сибнефти» и ОРТ, причем обманул, обманул дважды – и цена была смехотворной, и обещаний не исполнил. Ответчик отрицает обвинение в шантаже и утверждает, что Березовский не вложил в «Сибнефть» ни копейки. Сумма иска – пять миллиардов долларов.
Британская пресса называет тяжбу «процессом года», но в России ею, кажется, никто не интересуется, а зря.
Дело это способно вскрыть механизмы тайной политической кухни самого бурного и критически важного периода новейшей истории России – дележа добычи на фоне отчаянной борьбы за власть и влияние на нее, тех самых залоговых аукционов по продаже за бесценок «фамильных драгоценностей» российской экономики в обмен на поддержку Бориса Ельцина в его схватке с коммунистами.
Ну как тут, в самом деле, объяснишь, что такое «семья», «семибоярщина» и сговор в Давосе, и почему сделки олигархов не скреплялись подписями на бумаге? Ум за разум заходит у английских стряпчих. Да вот хотя бы (я вынужден сокращать пространные излияния истца):
САМПШН (адвокат Абрамовича). Господин Березовский, если бы коммунисты вернулись к власти, они остановили бы распродажу государственной собственности и обратили бы вспять уже совершенные сделки, не правда ли?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Несомненно... в конечном счете – да, но тот, кто был первым... знаете, это интересный вопрос, виноват, интересный, потому что было много бизнесменов, которые думали, что вступят в сделку с коммунистами... Когда мы окончательно договорились в Давосе, это было самое начало 96-го года... все самые значительные предприниматели решили действовать сообща против коммунистов. Но оказалось, что они уже финансируют не только Ельцина, но и коммунистов... Тех, кто не верил, что коммунисты придут к власти, было меньше, чем тех, кто верил... И те, кто верил, давал деньги и Ельцину, и коммунистам... И среди тех, кто верил в приход коммунистов к власти, они верили, что их собственность останется при них... Вот что я пытаюсь объяснить вам, миледи: даже Ходорковский, даже другие, они верили, что ренационализации не будет...
Судья Элизабет Глостер прерывает истца и просит адвоката ответчика задать ему вопрос снова.
В следующем месяце мы услышим показания Абрамовича (я, например, никогда не слышал его голоса). Его позиция проста: никаких доказательств у Березовского нет, он ссылается на устные договоренности, а стало быть, все его утверждения – «полный блеф». Этот судебный казус уже описан Льюисом Кэрролом:
- С позволения Вашего Величества, - сказал Валет, - я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.
- Тем хуже, - сказал Король. - Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди.
