Четверть века прошло за границей
И надеяться стало смешным.
Лучезарное небо над Ниццей
Навсегда стало небом родным.
Нашел, где страдать. Нищенский приют для престарелых ждал его с женой еще не скоро. Но Георгий Иванов ностальгировал искренне. Он бы сейчас в могиле перевернулся, если бы узнал, что за последние годы из России в эмиграцию уехали 1 млн 250 тысяч человек. И это только по официальным данным Счетной палаты. Нелегалы пересчитать себя не дают.
Осенним вечером 1986 года я пришел в полицию города Дюссельдорфа и попросил политического убежища. Стражи порядка нахмурились – куда же мы вас на ночь отправим, в городе все ночлежки заняты - турки, югославы, да мало ли гастарбайтеров. Тогда я еще не знал этого слова и подумал, что меня послали подальше. Но все обошлось. Место в ночлежке отыскали, а утром мной занялась политическая полиция, которая поселила меня в скромном отеле.
25 лет назад народ из моей туристической группы ходил по Западной Германии чуть ли не взявшись за руки: мы боялись провокаций. На Рипербан, улицу красных фонарей в Гамбурге, пришли группой человек в 10. Интерес был чисто академический. Выданная на карманные расходы сумма в марках была мизерной, и растленное влияние Запада нам не угрожало. Хотя, на всякий случай, мы приценились. Проститутка стоила тогда на Рипербане 50 марок. На седьмой (из десяти) день визита, когда советские туристы осмелели и стали бродить по улицам по трое и даже по двое, я ушел от своей группы. Сколько людей в ней хотели бы тогда отвалить как я? Хотят до сих пор?
По опросу Левада-Центра, сегодня 50% россиян мечтают уехать из страны. И этих мечтателей никто не называет предателями родины. К их родным и коллегам не придут из КГБ. Времена нынче вегетерианские. Надолго ли? Если на границе не повесить амбарный замок, то из России могут все разбежаться. А жаль, ведь когда-то хорошая была страна. Вот Георгий Иванов, Владимир Набоков и многие другие из их призыва, вытуренные или вынужденные бежать из России, тосковали по ней, мечтали вернуться. Отрицательная селекция, начатая в 1917 году, понемногу освободила советского человека от неофициального (для себя самого) патриотизма. Уезжая, нам нечего терять. Свобода от тоски по родине помогает прижиться на новом месте. Столетиями страна безуспешно догоняла Запад, и россиянин с пеленок был отягощен комплексом национальной неполноценности. Но посмотрите на многие тысячи россиян, осевших сегодня на чужбине. Большинство из них хорошо устроились, они открыли в себе таланты, о которых дома и не подозревали. Выходит, что российский человек не хуже западного, хотя бы в том случае, если он вовремя предал родину и живет за ее пределами.
Так, может, это родина его предала, и предает? Не давая жить достойно и, скажем так, сравнительно честно. Не по лжи. И только ли власть здесь виновата! Традиция, судьба, рок какой-то! Тяжелый рок. Дым отечества.
Я предал родину четверть века назад. Чувствовал вину только по отношению к своим детям и родителям. Но с тех пор они по многу раз приезжали ко мне в гости в Америку. Отец не успел. Незадолго до смерти, лет 20 назад, когда стало уже не страшно, он прислал мне письмо – сынок, ты правильно сделал, что уехал. А ведь родитель мой был далеко не диссидент. Он за ту страну воевал, был ранен, до седых волос защищал ее с пеной у рта в спорах, любил смотреть парады на Красной площади. До сих пор комок в горле, как вспомню его стоящим в длиннющей очереди за продуктами для ветеранов войны. Среди таких же, как он, усталых, неулыбчивых людей...
И надеяться стало смешным.
Лучезарное небо над Ниццей
Навсегда стало небом родным.
Нашел, где страдать. Нищенский приют для престарелых ждал его с женой еще не скоро. Но Георгий Иванов ностальгировал искренне. Он бы сейчас в могиле перевернулся, если бы узнал, что за последние годы из России в эмиграцию уехали 1 млн 250 тысяч человек. И это только по официальным данным Счетной палаты. Нелегалы пересчитать себя не дают.
Осенним вечером 1986 года я пришел в полицию города Дюссельдорфа и попросил политического убежища. Стражи порядка нахмурились – куда же мы вас на ночь отправим, в городе все ночлежки заняты - турки, югославы, да мало ли гастарбайтеров. Тогда я еще не знал этого слова и подумал, что меня послали подальше. Но все обошлось. Место в ночлежке отыскали, а утром мной занялась политическая полиция, которая поселила меня в скромном отеле.
25 лет назад народ из моей туристической группы ходил по Западной Германии чуть ли не взявшись за руки: мы боялись провокаций. На Рипербан, улицу красных фонарей в Гамбурге, пришли группой человек в 10. Интерес был чисто академический. Выданная на карманные расходы сумма в марках была мизерной, и растленное влияние Запада нам не угрожало. Хотя, на всякий случай, мы приценились. Проститутка стоила тогда на Рипербане 50 марок. На седьмой (из десяти) день визита, когда советские туристы осмелели и стали бродить по улицам по трое и даже по двое, я ушел от своей группы. Сколько людей в ней хотели бы тогда отвалить как я? Хотят до сих пор?
По опросу Левада-Центра, сегодня 50% россиян мечтают уехать из страны. И этих мечтателей никто не называет предателями родины. К их родным и коллегам не придут из КГБ. Времена нынче вегетерианские. Надолго ли? Если на границе не повесить амбарный замок, то из России могут все разбежаться. А жаль, ведь когда-то хорошая была страна. Вот Георгий Иванов, Владимир Набоков и многие другие из их призыва, вытуренные или вынужденные бежать из России, тосковали по ней, мечтали вернуться. Отрицательная селекция, начатая в 1917 году, понемногу освободила советского человека от неофициального (для себя самого) патриотизма. Уезжая, нам нечего терять. Свобода от тоски по родине помогает прижиться на новом месте. Столетиями страна безуспешно догоняла Запад, и россиянин с пеленок был отягощен комплексом национальной неполноценности. Но посмотрите на многие тысячи россиян, осевших сегодня на чужбине. Большинство из них хорошо устроились, они открыли в себе таланты, о которых дома и не подозревали. Выходит, что российский человек не хуже западного, хотя бы в том случае, если он вовремя предал родину и живет за ее пределами.
Так, может, это родина его предала, и предает? Не давая жить достойно и, скажем так, сравнительно честно. Не по лжи. И только ли власть здесь виновата! Традиция, судьба, рок какой-то! Тяжелый рок. Дым отечества.
Я предал родину четверть века назад. Чувствовал вину только по отношению к своим детям и родителям. Но с тех пор они по многу раз приезжали ко мне в гости в Америку. Отец не успел. Незадолго до смерти, лет 20 назад, когда стало уже не страшно, он прислал мне письмо – сынок, ты правильно сделал, что уехал. А ведь родитель мой был далеко не диссидент. Он за ту страну воевал, был ранен, до седых волос защищал ее с пеной у рта в спорах, любил смотреть парады на Красной площади. До сих пор комок в горле, как вспомню его стоящим в длиннющей очереди за продуктами для ветеранов войны. Среди таких же, как он, усталых, неулыбчивых людей...
