Профессор Борис Докторов, который регулярно рассказывает на Радио Свобода о российских социологах, относит Андрея Алексеева ко второму поколению российских социологов, которое называет «странным». В чем же странность этого поколения? Слово Борису Докторову:
В СССР в конце 60-х – начале 70-х возрождалась социология, стали складываться профессиональные коллективы, появились серьезные книги, разрабатывались крупные научные проекты и, как следствие, «родились» лидеры, которые образовали ядро первого поколения советских/российских социологов. В то время им было около 40, они уже были кандидатами наук и завершали свои докторские работы. Но в то же самое время в социологию разными путями начали приходить «странные» люди. Уже не очень молодые, 35-40-летнего возраста, со значительным стажем работы, с основательным жизненным опытом, с огромным желанием заниматься социологией, но мало знавшие о ней. Они становились учениками своих ровесников – в этом парадоксальность. Из них и сформировалось второе поколение отечественных социологов.
Путь «первых» в социологию включал в себя: обучение (школа и университет), аспирантуру (философская, экономическая или историческая) и – обусловленное временем «самодвижение» в социологию. Их никто не звал, никто не обучал. Вторые – после получения высшего образования многие годы работали по приобретенным профессиям (инженеры, журналисты, психологи..) и уже затем двигались в социологию. При наблюдении за полувековой историей российской социологии обнаруживается важнейшая роль этого поколения в становлении нашей науки: оно привнесло в советскую социологию знание различных пластов реальных общественных отношений, которые их ровесники – академические ученые в принципе не могли наблюдать.
Так вот, Алексеев – из этой «странной» второй когорты российских социологов.
- Какой профессиональный и жизненный опыт привнес в социологию Андрей Алексеев?
Биографическое – очень пунктирно, но и это высветит интересную жизненную траекторию.
Родился Алексеев в 1934 году, в Ленинграде. В школу пошел в 9 лет, сразу в 3-й класс, а через полгода – в 4-й. Золотой медалист при поступлении на филологический факультет ЛГУ представил в приемную комиссию свидетельство о рождении (ему еще не было 16 лет) и аттестат зрелости с пятерками по английскому, французском и немецкому языкам. Окончил он славянское отделение, но его увлекла общественная деятельность, студенческие стройки, потому одновременно он получил журналистское образование. Был отличником-активистом, сталинским стипендиатом. Много позже, вспоминая былое, Алексеев назвал себя «правоверным комсомольцем».
В 1950–60-е годах, работая в ленинградской молодежной газете, Алексеев был «певцом» движения за коммунистическое отношение к труду и отчасти «изобретателем» бригад коммунистического труда. Чтобы лучше узнать производство, Алексеев на три года уходит в рабочие, потом возвращается в газету, и его карьера успешно развивается. Однако вскоре его профессиональная идентификация расшаталась, разочарование в журналистской деятельности углубилось, возникли серьезные политико-нравственные конфликты с газетным руководством. Середина 60-х, он уже прочел ряд социологических книг, был знаком с несколькими ленинградскими социологами и поступил в аспирантуру факультета журналистики ЛГУ. Алексеев одним из первых в стране стал разрабатывать проблематику социологии прессы, шире – средств массовой коммуникации. В 1970 году он успешно защищает кандидатскую диссертацию. Период «ученичества» завершен, журналист стал социологом. Его учителями были: Владимир Ядов, Владимир Шубкин и Владимир Шляпентох.
- Какими же темами стал заниматься в это время социолог Алексеев?
Пропущу многое, но в 1980 год, будучи уже сложившимся ученым, Алексеев снова уходит в рабочие, становится наладчиком сложного станка. Но исследовательскую работу он продолжает.
Поначалу все, что он делал, относилось к социологии труда, и выводы его носили критический характер. Но в один «прекрасный» день на его квартире был произведен обыск по надуманному поводу. Милиция вскоре признала «ошибку», но все его дневники, письма, материалы наблюдений были переданы в органы госбезопасности. КГБ начал искать подтверждения антигосударственной деятельности Алексеева. «Вредителя», «саботажника» и «шпиона» исключили из КПСС, из Союза журналистов и Советской социологической ассоциации.
Но пришла перестройка, и о многом в отношении к труду, о котором писал Алексеев, заговорили в открытую, журналисты поддержали борьбу Алексеева за его восстановление в партии. Его восстановили, но он сразу и добровольно вышел. Времена менялись, Алексеев вернулся в Академию наук.
- Как отразился жизненный опыт Алексеева в его дальнейших исследованиях?
Во-первых, Алексеевым была разработана новая форма наблюдения, и он смог зафиксировать те механизмы производственных отношений, которые было сложно обнаружить с помощью известных ранее приемов социологии. Во-вторых, он уточнил диагноз того ненормального отношения к труду, которое доминировало в рабочей среде в годы «крутого» застоя. В третьих, как социолог и журналист он разработал новую форму осмысления (рефлексии) того, что он наблюдал, и того, о чем он размышлял. В начале 90-х появилась его работа «Ожидали ли перемен?» в 2-х томах, через десять лет – 4-х томник «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия», а 2010 году – написанные совместно Романом Ленчовским четыре тома под названием: «Профессия – социолог». Зная Алексеева, скажу: продолжение будет...
В СССР в конце 60-х – начале 70-х возрождалась социология, стали складываться профессиональные коллективы, появились серьезные книги, разрабатывались крупные научные проекты и, как следствие, «родились» лидеры, которые образовали ядро первого поколения советских/российских социологов. В то время им было около 40, они уже были кандидатами наук и завершали свои докторские работы. Но в то же самое время в социологию разными путями начали приходить «странные» люди. Уже не очень молодые, 35-40-летнего возраста, со значительным стажем работы, с основательным жизненным опытом, с огромным желанием заниматься социологией, но мало знавшие о ней. Они становились учениками своих ровесников – в этом парадоксальность. Из них и сформировалось второе поколение отечественных социологов.
Путь «первых» в социологию включал в себя: обучение (школа и университет), аспирантуру (философская, экономическая или историческая) и – обусловленное временем «самодвижение» в социологию. Их никто не звал, никто не обучал. Вторые – после получения высшего образования многие годы работали по приобретенным профессиям (инженеры, журналисты, психологи..) и уже затем двигались в социологию. При наблюдении за полувековой историей российской социологии обнаруживается важнейшая роль этого поколения в становлении нашей науки: оно привнесло в советскую социологию знание различных пластов реальных общественных отношений, которые их ровесники – академические ученые в принципе не могли наблюдать.
Так вот, Алексеев – из этой «странной» второй когорты российских социологов.
- Какой профессиональный и жизненный опыт привнес в социологию Андрей Алексеев?
Биографическое – очень пунктирно, но и это высветит интересную жизненную траекторию.
Родился Алексеев в 1934 году, в Ленинграде. В школу пошел в 9 лет, сразу в 3-й класс, а через полгода – в 4-й. Золотой медалист при поступлении на филологический факультет ЛГУ представил в приемную комиссию свидетельство о рождении (ему еще не было 16 лет) и аттестат зрелости с пятерками по английскому, французском и немецкому языкам. Окончил он славянское отделение, но его увлекла общественная деятельность, студенческие стройки, потому одновременно он получил журналистское образование. Был отличником-активистом, сталинским стипендиатом. Много позже, вспоминая былое, Алексеев назвал себя «правоверным комсомольцем».
В 1950–60-е годах, работая в ленинградской молодежной газете, Алексеев был «певцом» движения за коммунистическое отношение к труду и отчасти «изобретателем» бригад коммунистического труда. Чтобы лучше узнать производство, Алексеев на три года уходит в рабочие, потом возвращается в газету, и его карьера успешно развивается. Однако вскоре его профессиональная идентификация расшаталась, разочарование в журналистской деятельности углубилось, возникли серьезные политико-нравственные конфликты с газетным руководством. Середина 60-х, он уже прочел ряд социологических книг, был знаком с несколькими ленинградскими социологами и поступил в аспирантуру факультета журналистики ЛГУ. Алексеев одним из первых в стране стал разрабатывать проблематику социологии прессы, шире – средств массовой коммуникации. В 1970 году он успешно защищает кандидатскую диссертацию. Период «ученичества» завершен, журналист стал социологом. Его учителями были: Владимир Ядов, Владимир Шубкин и Владимир Шляпентох.
- Какими же темами стал заниматься в это время социолог Алексеев?
Пропущу многое, но в 1980 год, будучи уже сложившимся ученым, Алексеев снова уходит в рабочие, становится наладчиком сложного станка. Но исследовательскую работу он продолжает.
Поначалу все, что он делал, относилось к социологии труда, и выводы его носили критический характер. Но в один «прекрасный» день на его квартире был произведен обыск по надуманному поводу. Милиция вскоре признала «ошибку», но все его дневники, письма, материалы наблюдений были переданы в органы госбезопасности. КГБ начал искать подтверждения антигосударственной деятельности Алексеева. «Вредителя», «саботажника» и «шпиона» исключили из КПСС, из Союза журналистов и Советской социологической ассоциации.
Но пришла перестройка, и о многом в отношении к труду, о котором писал Алексеев, заговорили в открытую, журналисты поддержали борьбу Алексеева за его восстановление в партии. Его восстановили, но он сразу и добровольно вышел. Времена менялись, Алексеев вернулся в Академию наук.
- Как отразился жизненный опыт Алексеева в его дальнейших исследованиях?
Во-первых, Алексеевым была разработана новая форма наблюдения, и он смог зафиксировать те механизмы производственных отношений, которые было сложно обнаружить с помощью известных ранее приемов социологии. Во-вторых, он уточнил диагноз того ненормального отношения к труду, которое доминировало в рабочей среде в годы «крутого» застоя. В третьих, как социолог и журналист он разработал новую форму осмысления (рефлексии) того, что он наблюдал, и того, о чем он размышлял. В начале 90-х появилась его работа «Ожидали ли перемен?» в 2-х томах, через десять лет – 4-х томник «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия», а 2010 году – написанные совместно Романом Ленчовским четыре тома под названием: «Профессия – социолог». Зная Алексеева, скажу: продолжение будет...
