Ключевое слово этой недели – "мигранты". 22 ноября Государственная Дума приняла в первом чтении законопроект, обязывающий отдельные категории трудовых мигрантов, хоть и в скромном объеме, но владеть русским языком. Для подтверждения этого желающим работать в России приезжим придется сдавать экзамены.
И вот комментарии директора Института лингвистики РГГУ Максима Кронгауза:
– Сам по себе закон совершенно нормальный. Многие виды работ подразумевают знание языка. И, вообще говоря, совершенно естественно, если люди, приезжающие на работу в Россию, в какой-то мере выучивают язык, особенно если речь идет о сфере услуг и т. д. Но мы ведь знаем, как наши законы работают. Если этот закон будет использоваться чиновниками для получения взяток, то, естественно, он работать не будет, а будет чем-то, даже не препятствующем приезду, а просто лежащем на пути, чем-то, что надо как-то обойти. Как "как-то"? Естественно, с помощью взятки. Вот если это так, то никакого толку в нем не будет. Нейтральный случай – это когда кто-то будет учить русский, а кто-то будет обходить его разными способами. Поэтому, мне кажется, что как закон он вполне нормален, поскольку и наше общество заинтересовано в том, чтобы мигранты говорили по-русски и, в общем, мигранты, которые приезжают надолго, тоже в этом заинтересованы. А вот сработает ли это или будет как всегда – это уже произойдет не в силу лингвистических причин.
Интересно поразмышлять, как должны регулироваться финансовые отношения с мигрантами в области изучения русского языка и сдачи экзамена. Вообще говоря, здесь есть две противоположные стратегии. Первая стратегия – мигранты платят за изучение языка, если они очень заинтересованы жить в этой стране. Вторая стратегия – наше государство оплачивает учебу мигрантов. В принципе, обе стратегии разумны, но тут важно – чья выгода больше или, по крайней мере, это должно быть как-то согласовано. Это тоже принципиальная задача, потому что возможны оба пути. В разных странах используются разные возможности, но это должно быть решено с пониманием проблемы. Мы заинтересованы в этих людях, заинтересованы, чтобы они говорили по-русски? Тогда вполне можно сделать так, чтобы это были бесплатные курсы, а за экзамен уже можно платить. Либо мы вообще в этом никак не заинтересованы, и такой наплыв нам мешает, и тогда экзамен на знание языка может служить ограничительной мерой.
– Около года назад в Институте лингвистики РГГУ проходила научная конференция, посвященная бытованию русского языка в сопредельных странах. Какова тенденция? Что происходит в этом смысле с языком?
– Очень много интересного, появляется очень много русских, не в смысле людей, а русских языков, вариантов. Они существуют независимо друг от друга. Мы потеряли некий единый центр. Понятно, что в СССР центр был. Были, правда, русские тоже в разных странах, скажем, в Израиле, в Америке, но их не очень замечали, а если и замечали, то скорее с усмешкой – вот, что бывает. А сейчас появились русские языки совсем рядом – на Украине, в Белоруссии. В Белоруссии он даже имеет статус государственного. Здесь встает очень странный вопрос – а кто хозяин? Оказывается, что Россия уже не может говорить – "хозяин только я". Потому что если русский получает статус достаточно высокий государственного, официального языка, то и права, и ответственность тоже у этой страны есть. И вот это никак не согласовано. И смотреть свысока, скажем, на варианты русского в других странах уже не получается. Потому что иногда даже в тех странах, где русский не имеет официального статуса, все равно происходит определенное регулирование местными законами.
Я думаю, что в конце концов мы придем к тому, к чему пришли, скажем, франкофоны, к чему пришли носители испанского языка в разных странах. Должно быть некое международное сообщество, которое будет заниматься проблемами русского языка в мире, а не только распространять некие законы и правила из одного государственного центра. Вот это очень важная задача. Ее надо сначала осознать, – пока никто не осознает! – а потом реализовать, воплотить в жизнь, создать некую структуру. Мне кажется, нам еще предстоит через это пройти, если мы хотим все-таки сохранить единый русский литературный язык. Это очень важно. Потому что совершенно понятно, что во всех этих странах русский язык подвержен влиянию государственного языка или другого государственного, если их несколько. Это закономерно. И то, что разговорные языки будут расходиться – тоже закономерно. Но, мне кажется, одна из главных стратегических, если хотите, государственных задач состоит в том, чтобы все-таки сохранить единый общий стандарт – не распадаться, как распался английский язык. Для этого мы не так богаты, чтобы иметь британский стандарт и американский стандарт. Нам бы хорошо иметь единый стандарт. К сожалению, этому противостоят политические ссоры, скандалы с соседями.
Сказанное Максимом Кронгаузом проиллюстрируем примером, который у всех на слуху. В России нормативным считается говорить "на Украине", однако в этой стране, подчеркнем – для русского языка, не украинского, предпочтителен предлог "в".
И вот комментарии директора Института лингвистики РГГУ Максима Кронгауза:
– Сам по себе закон совершенно нормальный. Многие виды работ подразумевают знание языка. И, вообще говоря, совершенно естественно, если люди, приезжающие на работу в Россию, в какой-то мере выучивают язык, особенно если речь идет о сфере услуг и т. д. Но мы ведь знаем, как наши законы работают. Если этот закон будет использоваться чиновниками для получения взяток, то, естественно, он работать не будет, а будет чем-то, даже не препятствующем приезду, а просто лежащем на пути, чем-то, что надо как-то обойти. Как "как-то"? Естественно, с помощью взятки. Вот если это так, то никакого толку в нем не будет. Нейтральный случай – это когда кто-то будет учить русский, а кто-то будет обходить его разными способами. Поэтому, мне кажется, что как закон он вполне нормален, поскольку и наше общество заинтересовано в том, чтобы мигранты говорили по-русски и, в общем, мигранты, которые приезжают надолго, тоже в этом заинтересованы. А вот сработает ли это или будет как всегда – это уже произойдет не в силу лингвистических причин.
Интересно поразмышлять, как должны регулироваться финансовые отношения с мигрантами в области изучения русского языка и сдачи экзамена. Вообще говоря, здесь есть две противоположные стратегии. Первая стратегия – мигранты платят за изучение языка, если они очень заинтересованы жить в этой стране. Вторая стратегия – наше государство оплачивает учебу мигрантов. В принципе, обе стратегии разумны, но тут важно – чья выгода больше или, по крайней мере, это должно быть как-то согласовано. Это тоже принципиальная задача, потому что возможны оба пути. В разных странах используются разные возможности, но это должно быть решено с пониманием проблемы. Мы заинтересованы в этих людях, заинтересованы, чтобы они говорили по-русски? Тогда вполне можно сделать так, чтобы это были бесплатные курсы, а за экзамен уже можно платить. Либо мы вообще в этом никак не заинтересованы, и такой наплыв нам мешает, и тогда экзамен на знание языка может служить ограничительной мерой.
– Около года назад в Институте лингвистики РГГУ проходила научная конференция, посвященная бытованию русского языка в сопредельных странах. Какова тенденция? Что происходит в этом смысле с языком?
– Очень много интересного, появляется очень много русских, не в смысле людей, а русских языков, вариантов. Они существуют независимо друг от друга. Мы потеряли некий единый центр. Понятно, что в СССР центр был. Были, правда, русские тоже в разных странах, скажем, в Израиле, в Америке, но их не очень замечали, а если и замечали, то скорее с усмешкой – вот, что бывает. А сейчас появились русские языки совсем рядом – на Украине, в Белоруссии. В Белоруссии он даже имеет статус государственного. Здесь встает очень странный вопрос – а кто хозяин? Оказывается, что Россия уже не может говорить – "хозяин только я". Потому что если русский получает статус достаточно высокий государственного, официального языка, то и права, и ответственность тоже у этой страны есть. И вот это никак не согласовано. И смотреть свысока, скажем, на варианты русского в других странах уже не получается. Потому что иногда даже в тех странах, где русский не имеет официального статуса, все равно происходит определенное регулирование местными законами.
Я думаю, что в конце концов мы придем к тому, к чему пришли, скажем, франкофоны, к чему пришли носители испанского языка в разных странах. Должно быть некое международное сообщество, которое будет заниматься проблемами русского языка в мире, а не только распространять некие законы и правила из одного государственного центра. Вот это очень важная задача. Ее надо сначала осознать, – пока никто не осознает! – а потом реализовать, воплотить в жизнь, создать некую структуру. Мне кажется, нам еще предстоит через это пройти, если мы хотим все-таки сохранить единый русский литературный язык. Это очень важно. Потому что совершенно понятно, что во всех этих странах русский язык подвержен влиянию государственного языка или другого государственного, если их несколько. Это закономерно. И то, что разговорные языки будут расходиться – тоже закономерно. Но, мне кажется, одна из главных стратегических, если хотите, государственных задач состоит в том, чтобы все-таки сохранить единый общий стандарт – не распадаться, как распался английский язык. Для этого мы не так богаты, чтобы иметь британский стандарт и американский стандарт. Нам бы хорошо иметь единый стандарт. К сожалению, этому противостоят политические ссоры, скандалы с соседями.
Сказанное Максимом Кронгаузом проиллюстрируем примером, который у всех на слуху. В России нормативным считается говорить "на Украине", однако в этой стране, подчеркнем – для русского языка, не украинского, предпочтителен предлог "в".
