В среду, 8 февраля, представители оппозиции передали в администрацию президента России список людей, которые, по их мнению, являются политическими заключенными и должны быть помилованы. В списке 39 человек, в том числе - Михаил Ходорковский, Платон Лебедев, активистка незарегистрированной партии "Другая Россия" Таисия Осипова. Напомним, что ранее, 6 февраля, премьер-министр Владимир Путин в ходе встречи в подмосковной резиденции Ново-Огарёво с политологами заявил, что в стране нет политических заключенных. Он отметил, что не знает ни одного человека, который бы находился в тюрьме по политическим причинам, добавив, что те оппозиционеры, которые задерживались в ходе акций протеста и были заключены под стражу на 15 суток, - уже давно на свободе.
Владимир Кара-Мурза: Организаторы шествия "За честные выборы" журналистка Ольга Романова и депутат Государственной думы Геннадий Гудков накануне передали в администрацию президента подготовленный ими список российских политзаключенных. Список был передан главе Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Михаилу Федотову. В списке 39 фамилий, первоначально их было 40, однако имя Бориса Теременко было исключено из него, так как он только что вышел на свободу. "Большая часть дел, которые фигурируют в наших списках, уже докладывалась президенту, - объяснила Ольга Романова, - но воз и ныне там". Она добавила, что "усилия Федотова едва ли смогут кардинально изменить ситуацию". Список политзаключенных был согласован с оргкомитетом шествия "За честные выборы", "Мемориалом", с Фондом защиты политзаключенных Сергея Давидеса, экс-главой Московской Хельсинкской группы Людмилой Алексеевой. На последнем этапе руководитель общественно-политической организации "Русские" Александр Белов дополнил свой список списком из 20 человек, осужденных за экстремизм. Как известно, 6 февраля премьер-министр Владимир Путин заявил, что не планирует объявлять амнистию для политзаключенных, поскольку в России нет людей, сидящих по политическим соображениям. "Я не очень понимаю, что понимается у нас под политической амнистией. У нас, по-моему, политических заключенных нет, и слава богу", – сказал Путин. О том, как заставить Кремль признать наличие в России политзаключенных, мы сегодня беседуем с журналистом Зоей Световой, корреспондентом еженедельника "Нью Таймс" и активистом "Другой России" Сергеем Фомченковым. Как по-вашему, то, как проходила процедура формирования списка, отражает ли его объективность?
Зоя Светова: Вы знаете, дело в том, что списки политзаключенных уже очень много лет составляют российские правозащитники, по-моему, больше 8 лет, и постепенно он пополняется. Были годы, когда было больше ста человек в этом списке, люди освобождаются, кто-то уходит по УДО и сейчас, насколько я слышала, был список из 35 человек, который был передан в Лигу избирателей, и потом уже этот список стал частью того списка, который передали Геннадий Гудков и Ольга Романова в администрацию президента. И потом, как вы уже сказали, Александр Белов передал сой список из националистов, из людей, которые сидят по обвинениям в экстремизме. Но дело в том, что такого серьезного обсуждения, все общество не обсуждало этот список. Это список, который политзаключенных выбирают правозащитники по своим критериям. Например, в списке националистов, насколько я знаю, были Хасис и Никита Тихонов. Я, например, считаю, что их нельзя считать политзаключенными, поскольку это люди, которые обвиняются в насильственном преступлении. И хотя их вина может быть не доказана, можно требовать пересмотра их дела, но освобождения, амнистии, помилования, как того требуют по отношению к другим политзаключенным, я бы требовать не стала, поостереглась. Потому что эти люди обвиняются в убийстве.
Владимир Кара-Мурза: Мы видим, перед нами список, конечно, видим вашу супругу Таисию Осипову, кого еще из этого списка вы лично знаете?
Сергей Фомченков: Лично знаю наших ребят из "Другой России" Игоря Березюка, Кирилла Унчука, Руслана Хубаева, Павла Жеребина, Алену Горячеву, Михаила Пулина.
Владимир Кара-Мурза: По каким статьям они осуждены?
Сергей Фомченков: Игорь Березюк, Руслан Хубаев и Кирилл Унчук осуждены по статье 317 - применение насилия к представителю власти, и по статье 212, части третьей – это призывы к массовым беспорядкам. Это знаменитое дело по событиям на Манежной площади. Причем иногда это дело называют беспорядками на Манежной площади, но никому не инкриминируют беспорядки. Нашим ребятам инкриминировалось исключительно то, что они призывали находящихся молодых людей на площади к массовым беспорядкам, но их не произошло, благодаря грамотным действиям сотрудников милиции. Такова фабула обвинения. У них всех еще была статья 213 – хулиганство, но в суде она была снята. Больше всех получил Березюк, который был обвинен, что он ударил рукой по шлему сотрудника полиции, и там совершенно ничего не было доказано. Я наблюдал за процессом лично, находился там. Была возмущенная молодежь, которая вышла на Манежную площадь, там было много националистов, футбольных фанатов и просто обычных молодых людей, они были возмущены известным уголовным делом, которое вызвало все эти массовые беспорядки, тем, что людей, которые участвовали фактически в убийстве болельщика "Спартака", отпустили на свободу. Процесс шел очень нервно, судья не принимал никаких аргументов, тормозил подсудимых, не давал им высказываться. Приговор, конечно, вынесен совершенно несправедливо. Наших людей разбавили еще двумя случайными участниками акции, чтобы показать, что это не против "Другой России" направлено. На самом деле, получается, ребят из "Другой России" сделали крайними за события на Манежной площади.
Еще из списка я знаю Алену Горячеву, Павла Жеребина, Михаила Пулина – это наши ребята, которые получили, двое из них по четыре года, Алена Горячева три с половиной года лишения свободы по статье 213. Дело было политически мотивировано, вели его сотрудники Центра противодействия экстремизму. На ребят в свое время было совершено нападение, они дали отпор нападавшим, и никакого заявления нападавшие в милицию не писали. Но спустя четыре месяца сотрудники Центра Э, зная об этом событие, вытащили дело на поверхность, арестовали ребят, в деле ничего не доказано, и тем не менее, они отбывают срок, уже будет в начале марта три года, как они сидят. Дело сфабриковано центром Э для того, чтобы наказать этих ребят, они участники многих известных акций и, конечно, для центра Э считается почетным арестовать таких людей.
И моя жена Таисия Осипова, об этом деле много сказано было. 15 числа в среду у нее будет кассационная инстанция, суд в Смоленске, областной суд, в 9 часов утра. Туда собираются ехать журналисты, блогеры и просто неравнодушные граждане, политические активисты с целью ее поддержать. Многие едут своим ходом, но некоторые организуют автопробег. Появилась отличная идея автопробега, чтобы собрать колонну автомобилей, и люди, желающие поддержать Таисию Осипову, выехать к ней на суд в ночь с 14 на 15 февраля на автомобилях и приехать туда организованно. Всю информацию можно найти на сайте "Спасем.орг", и кто хочет принять участие, там есть телефон контактный, е-мейл контактный, пишите туда.
Владимир Кара-Мурза: Были ли основания у премьера сказать на днях, что в России нет политзаключенных?
Зоя Светова: Нет, я думаю, что это типичное, как в советское говорили все наши правители, что в Советском Союзе нет политзаключенных. Даже Михаил Горбачев в 87 году, буквально за несколько месяцев до того, как он издал указ о помиловании всех советских политзаключенных, говорил, что политзаключенных нет. Это, конечно, такая отговорка. Дело в том, что сейчас труднее определять политзаключенных. Я хотела еще такую небольшую ремарку сделать. Я говорила о Тихонове и Хасис, которых Белов внес в список своих заключенных, которых он тоже просил, чтобы они были в списке, который будет положен на стол Дмитрию Медведеву. Я сказала о том, что эти люди обвиняются в насильственном преступлении, поэтому я бы в список политзаключенных не вносила, а посчитала бы, что их дело нужно пересмотреть. Я думаю, что меня тут могут упрекнуть в том, что в списке политзаключенных, которые российские правозащитники давно составляли, есть, например, Алексей Пичугин, которого тоже обвиняют в насильственном преступлении, то есть в подготовке и организации нескольких убийств. Дело Алексея Пичугина я очень хорошо знаю, и в этом деле очень сильно видна политическая составляющая. Алексей Пичугин – это тот человек, который работал на Михаила Ходорковского, и он был один из первых, кого арестовали из юкосовцев. Это человек, которого пытались заставить оговорить Ходорковского и Лебедева для того, чтобы их можно было обвинить в организации убийств. Поэтому здесь очевидно, что этот человек политический заключенный, что процесс по его делу был политически мотивированный. И тут, я думаю, это бесспорная история в случае с Пичугиным. Поскольку этим делом много лет занималась, и я это еще говорю к тому, что сейчас очень сложно объяснить. Если будут приниматься решения о том, кого из политзаключенных, которые существуют в этом списке, кого из них помиловать, может быть пересмотреть, каждое дело все-таки изучать надо очень внимательно. Но мне кажется, если бы был какой-то непредвзятый суд, которого, к сожалению, у нас нет, то мне кажется, в каждом деле можно было бы разобраться. Потому что гнилые нитки фабрикованных дел в каждом из этих дел торчат очень явно. Потому что основное отличие, основной критерий, по которому эти люди отбираются, становятся политзаключенными – это то, что их дела сфабрикованы и что в каждом деле есть обязательно политическая составляющая и интерес власти в том, чтобы эти люди оказались за решеткой.
Владимир Кара-Мурза: К нашему разговору подключился правозащитник член Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев. Как по-вашему есть ли в России такая категория как политзаключенные?
Валерий Борщев: Несомненно, политзаключенные у нас существуют. Действительно есть проблема в определении политзаключенных. Здесь "Эмнести Интернэшнл" ставит вопросы, кто-то подходит, кто-то нет. Но мы сейчас переживаем тот этап, когда мы определяем заключенных, где отчетливо присутствует политический момент. И здесь не просто потому, что они политически неугодны, не только. Тут еще важен момент, чтобы это было другим наука, другим урок. Что такое дела ученых? Это не просто наказать конкретных ученых, а чтобы запугать научную интеллигенцию и вернуть к прошлым временам. Что такое 282 статья, весьма вольно трактуемое понятие "экстремизм" – это и есть тоже цель запугать. Там же возбуждение ненависти, неприязни к определенным социальным группам. Они уже начинают выделять социальную группу "властвующие группы", что абсолютно неправомерно. Тем не менее, в обществе утверждается, что в выступлении против власти можно прослыть экстремистом. То есть сейчас формируется вот этот самый слой людей, которым дается политическое обвинение. И эти политзаключенные не просто сами по себе страдают - они урок другим, они создание в стране атмосферы страха, власть запугивает, власть таким образом пытается держать общество в узде. Поэтому мы вправе говорить о политзаключенных, несмотря на нашу дискуссию с "Эмнести Интернэшнл".
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: Организаторы шествия "За честные выборы" журналистка Ольга Романова и депутат Государственной думы Геннадий Гудков накануне передали в администрацию президента подготовленный ими список российских политзаключенных. Список был передан главе Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Михаилу Федотову. В списке 39 фамилий, первоначально их было 40, однако имя Бориса Теременко было исключено из него, так как он только что вышел на свободу. "Большая часть дел, которые фигурируют в наших списках, уже докладывалась президенту, - объяснила Ольга Романова, - но воз и ныне там". Она добавила, что "усилия Федотова едва ли смогут кардинально изменить ситуацию". Список политзаключенных был согласован с оргкомитетом шествия "За честные выборы", "Мемориалом", с Фондом защиты политзаключенных Сергея Давидеса, экс-главой Московской Хельсинкской группы Людмилой Алексеевой. На последнем этапе руководитель общественно-политической организации "Русские" Александр Белов дополнил свой список списком из 20 человек, осужденных за экстремизм. Как известно, 6 февраля премьер-министр Владимир Путин заявил, что не планирует объявлять амнистию для политзаключенных, поскольку в России нет людей, сидящих по политическим соображениям. "Я не очень понимаю, что понимается у нас под политической амнистией. У нас, по-моему, политических заключенных нет, и слава богу", – сказал Путин. О том, как заставить Кремль признать наличие в России политзаключенных, мы сегодня беседуем с журналистом Зоей Световой, корреспондентом еженедельника "Нью Таймс" и активистом "Другой России" Сергеем Фомченковым. Как по-вашему, то, как проходила процедура формирования списка, отражает ли его объективность?
Зоя Светова: Вы знаете, дело в том, что списки политзаключенных уже очень много лет составляют российские правозащитники, по-моему, больше 8 лет, и постепенно он пополняется. Были годы, когда было больше ста человек в этом списке, люди освобождаются, кто-то уходит по УДО и сейчас, насколько я слышала, был список из 35 человек, который был передан в Лигу избирателей, и потом уже этот список стал частью того списка, который передали Геннадий Гудков и Ольга Романова в администрацию президента. И потом, как вы уже сказали, Александр Белов передал сой список из националистов, из людей, которые сидят по обвинениям в экстремизме. Но дело в том, что такого серьезного обсуждения, все общество не обсуждало этот список. Это список, который политзаключенных выбирают правозащитники по своим критериям. Например, в списке националистов, насколько я знаю, были Хасис и Никита Тихонов. Я, например, считаю, что их нельзя считать политзаключенными, поскольку это люди, которые обвиняются в насильственном преступлении. И хотя их вина может быть не доказана, можно требовать пересмотра их дела, но освобождения, амнистии, помилования, как того требуют по отношению к другим политзаключенным, я бы требовать не стала, поостереглась. Потому что эти люди обвиняются в убийстве.
Владимир Кара-Мурза: Мы видим, перед нами список, конечно, видим вашу супругу Таисию Осипову, кого еще из этого списка вы лично знаете?
Сергей Фомченков: Лично знаю наших ребят из "Другой России" Игоря Березюка, Кирилла Унчука, Руслана Хубаева, Павла Жеребина, Алену Горячеву, Михаила Пулина.
Владимир Кара-Мурза: По каким статьям они осуждены?
Сергей Фомченков: Игорь Березюк, Руслан Хубаев и Кирилл Унчук осуждены по статье 317 - применение насилия к представителю власти, и по статье 212, части третьей – это призывы к массовым беспорядкам. Это знаменитое дело по событиям на Манежной площади. Причем иногда это дело называют беспорядками на Манежной площади, но никому не инкриминируют беспорядки. Нашим ребятам инкриминировалось исключительно то, что они призывали находящихся молодых людей на площади к массовым беспорядкам, но их не произошло, благодаря грамотным действиям сотрудников милиции. Такова фабула обвинения. У них всех еще была статья 213 – хулиганство, но в суде она была снята. Больше всех получил Березюк, который был обвинен, что он ударил рукой по шлему сотрудника полиции, и там совершенно ничего не было доказано. Я наблюдал за процессом лично, находился там. Была возмущенная молодежь, которая вышла на Манежную площадь, там было много националистов, футбольных фанатов и просто обычных молодых людей, они были возмущены известным уголовным делом, которое вызвало все эти массовые беспорядки, тем, что людей, которые участвовали фактически в убийстве болельщика "Спартака", отпустили на свободу. Процесс шел очень нервно, судья не принимал никаких аргументов, тормозил подсудимых, не давал им высказываться. Приговор, конечно, вынесен совершенно несправедливо. Наших людей разбавили еще двумя случайными участниками акции, чтобы показать, что это не против "Другой России" направлено. На самом деле, получается, ребят из "Другой России" сделали крайними за события на Манежной площади.
Еще из списка я знаю Алену Горячеву, Павла Жеребина, Михаила Пулина – это наши ребята, которые получили, двое из них по четыре года, Алена Горячева три с половиной года лишения свободы по статье 213. Дело было политически мотивировано, вели его сотрудники Центра противодействия экстремизму. На ребят в свое время было совершено нападение, они дали отпор нападавшим, и никакого заявления нападавшие в милицию не писали. Но спустя четыре месяца сотрудники Центра Э, зная об этом событие, вытащили дело на поверхность, арестовали ребят, в деле ничего не доказано, и тем не менее, они отбывают срок, уже будет в начале марта три года, как они сидят. Дело сфабриковано центром Э для того, чтобы наказать этих ребят, они участники многих известных акций и, конечно, для центра Э считается почетным арестовать таких людей.
И моя жена Таисия Осипова, об этом деле много сказано было. 15 числа в среду у нее будет кассационная инстанция, суд в Смоленске, областной суд, в 9 часов утра. Туда собираются ехать журналисты, блогеры и просто неравнодушные граждане, политические активисты с целью ее поддержать. Многие едут своим ходом, но некоторые организуют автопробег. Появилась отличная идея автопробега, чтобы собрать колонну автомобилей, и люди, желающие поддержать Таисию Осипову, выехать к ней на суд в ночь с 14 на 15 февраля на автомобилях и приехать туда организованно. Всю информацию можно найти на сайте "Спасем.орг", и кто хочет принять участие, там есть телефон контактный, е-мейл контактный, пишите туда.
Владимир Кара-Мурза: Были ли основания у премьера сказать на днях, что в России нет политзаключенных?
Зоя Светова: Нет, я думаю, что это типичное, как в советское говорили все наши правители, что в Советском Союзе нет политзаключенных. Даже Михаил Горбачев в 87 году, буквально за несколько месяцев до того, как он издал указ о помиловании всех советских политзаключенных, говорил, что политзаключенных нет. Это, конечно, такая отговорка. Дело в том, что сейчас труднее определять политзаключенных. Я хотела еще такую небольшую ремарку сделать. Я говорила о Тихонове и Хасис, которых Белов внес в список своих заключенных, которых он тоже просил, чтобы они были в списке, который будет положен на стол Дмитрию Медведеву. Я сказала о том, что эти люди обвиняются в насильственном преступлении, поэтому я бы в список политзаключенных не вносила, а посчитала бы, что их дело нужно пересмотреть. Я думаю, что меня тут могут упрекнуть в том, что в списке политзаключенных, которые российские правозащитники давно составляли, есть, например, Алексей Пичугин, которого тоже обвиняют в насильственном преступлении, то есть в подготовке и организации нескольких убийств. Дело Алексея Пичугина я очень хорошо знаю, и в этом деле очень сильно видна политическая составляющая. Алексей Пичугин – это тот человек, который работал на Михаила Ходорковского, и он был один из первых, кого арестовали из юкосовцев. Это человек, которого пытались заставить оговорить Ходорковского и Лебедева для того, чтобы их можно было обвинить в организации убийств. Поэтому здесь очевидно, что этот человек политический заключенный, что процесс по его делу был политически мотивированный. И тут, я думаю, это бесспорная история в случае с Пичугиным. Поскольку этим делом много лет занималась, и я это еще говорю к тому, что сейчас очень сложно объяснить. Если будут приниматься решения о том, кого из политзаключенных, которые существуют в этом списке, кого из них помиловать, может быть пересмотреть, каждое дело все-таки изучать надо очень внимательно. Но мне кажется, если бы был какой-то непредвзятый суд, которого, к сожалению, у нас нет, то мне кажется, в каждом деле можно было бы разобраться. Потому что гнилые нитки фабрикованных дел в каждом из этих дел торчат очень явно. Потому что основное отличие, основной критерий, по которому эти люди отбираются, становятся политзаключенными – это то, что их дела сфабрикованы и что в каждом деле есть обязательно политическая составляющая и интерес власти в том, чтобы эти люди оказались за решеткой.
Владимир Кара-Мурза: К нашему разговору подключился правозащитник член Московской Хельсинкской группы Валерий Борщев. Как по-вашему есть ли в России такая категория как политзаключенные?
Валерий Борщев: Несомненно, политзаключенные у нас существуют. Действительно есть проблема в определении политзаключенных. Здесь "Эмнести Интернэшнл" ставит вопросы, кто-то подходит, кто-то нет. Но мы сейчас переживаем тот этап, когда мы определяем заключенных, где отчетливо присутствует политический момент. И здесь не просто потому, что они политически неугодны, не только. Тут еще важен момент, чтобы это было другим наука, другим урок. Что такое дела ученых? Это не просто наказать конкретных ученых, а чтобы запугать научную интеллигенцию и вернуть к прошлым временам. Что такое 282 статья, весьма вольно трактуемое понятие "экстремизм" – это и есть тоже цель запугать. Там же возбуждение ненависти, неприязни к определенным социальным группам. Они уже начинают выделять социальную группу "властвующие группы", что абсолютно неправомерно. Тем не менее, в обществе утверждается, что в выступлении против власти можно прослыть экстремистом. То есть сейчас формируется вот этот самый слой людей, которым дается политическое обвинение. И эти политзаключенные не просто сами по себе страдают - они урок другим, они создание в стране атмосферы страха, власть запугивает, власть таким образом пытается держать общество в узде. Поэтому мы вправе говорить о политзаключенных, несмотря на нашу дискуссию с "Эмнести Интернэшнл".
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
