Ирина Лагунина: В Мадриде, в Центре исторических исследований католического Университета СЕУ состоялись научные чтения, посвященные графу Григорию Ламздорфу, одному из российских добровольцев, воевавших в годы гражданской войны в Испании на стороне генерала Франко. Рассказывает корреспондент РС в испанской столице Виктор Черецкий.
Виктор Черецкий: Поскольку речь шла о русском аристократе, то в чтениях приняли участие потомки российских иммигрантов первой волны и представители титулованный фамилий Испании – граф Пален, графиня Оболенская, маркиз де Мендоса и другие. Приехал в столицу из Барселоны и сын героя повествования - граф Владимир Григорьевич Ламздорф, юрист, доктор наук, заслуженный профессор Барселонского университета. Ламздорфы – потомки остзейского, немецкого благородного рода, находившегося на русской службе с 18 столетия. Один из них, а именно Владимир Николаевич Ламздорф, был министром иностранных дел России в начале прошлого века. Что касается профессора Владимира Григорьевича, то его привезли в Испанию из Франции ребенком после второй мировой войны. Его отцу – Григорию Ламздорфу, как ветерану испанской войны, полагалось гражданство Испании и пожизненная пенсия, чем он и пользовался до своей кончины в 2005 году. Кстати, за год до смерти граф Григорий дал интервью радио «Свобода», в котором рассказал о своей жизни. Ну а на нынешней встрече в Мадриде на вопросы об отце отвечал его сын. Владимир Григорьевич русским языком владеет, однако, на серьезные темы предпочитает изъясняться на испанском. В ходе нашей беседы я, в первую очередь, попросил его ответить, верна ли описанная в исторической литературе история о бравом русском капрале Григории Ламздорфе, который спас своих испанских товарищей от обморожения зимой 37-года в горах Северной Испании.
Владимир Ламздорф: Это произошло во время боев за Теруэль. Легионеры должны были пройти через горы, где лежал снег, а на ногах у них были всего лишь «альпаргаты», тапочки с тряпичным верхом и подошвой из плетеной веревки. И вот отец велел всем обмотать ноги газетами, которые имелись в избытке, и обвязать бечевкой. Таким образом, солдаты спаслись от обморожения. Отец был единственным, кто знал, как вести себя в холод, ведь остальные легионеры прибыли из испанских владений в Северной Африке, где служили и, естественно, никогда не видели снега.
Виктор Черецкий: Григорий Ламздорф и еще примерно 70 россиян, иммигрантов во Франции, в основном бывших офицеров и даже генералов царской армии, отправились в Испанию в 1936 году помогать генералу Франко добровольно. Они были убеждены в правоте испанских военных, восставших против просталинского правительства так называемого Народного фронта и объявивших «крестовый поход» против большевизма. Но добраться до места боев россиянам оказалось непросто. Владимир Ламздорф:
Владимир Ламздорф: Когда в Испании началась гражданская война, белоэмигрантам она весьма напомнила хорошо известные им события, происшедшие в России двумя десятилетиями раньше. Власть попадает в руки к левым экстремистам. Они начинают уничтожать своих идеологических противников – представителей буржуазии, интеллигентов, священников, жечь церкви и монастыри. Для россиян все это было «дежавю». Поэтому многие из них почувствовали непреодолимое желание вновь сразиться с большевизмом. Обосновавшийся во Франции, иммигрантский Русский общевоинский союз, по инициативе его председателя генерала Миллера, сформировал группы добровольцев для переброски в Испанию. Но пройти границу удалось только одной группе. Франция, на основании занятой ею позиции невмешательства в испанский конфликт, перекрыла границу и никого в Испанию не пускала. А в Общевоинском союзе был предатель, агент НКВД, который передавал французам, по заданию Кремля, информацию о намерениях офицеров. Это был генерал Скоблин. Он женился на певице Надежде Плевицкой, которая, будучи сама агентом Сталина, помогла завербовать и своего мужа. Так что пройти в Испанию сумела лишь одна группа офицеров.
Виктор Черецкий: Да и в стане франкистов эта группа вовсе не была принята с распростертыми объятиями. Повстанцы подозревали во всех русских – агентов Сталина, учитывая, что в это же время в страну, также через французскую границу, группами и в одиночку направлялись несколько тысяч советских военных – для оказания помощи в борьбе с Франко. К тому же «белые» попали не в регулярную армию Франко, а к союзным с франкистами наварским ополченцам, так называемым «рэкэтэ», которые отличались своим особым консерватизмом, традиционными для испанской глубинки католическими и монархическими взглядами и, разумеется, недоверием ко всем чужакам. И здесь россиянам помог случай.
Владимир Ламздорф: Российские офицеры оказались в Наварре, в стане «рэкэтэ». Россиянам пришлось долго объяснять ополченцам, что они не «красные» и не коммунисты, а совсем наоборот. Наварцы, после долгой беседы, прониклись некоторым доверием, но принимать офицеров в свои ряды по-прежнему не спешили. «Видите ли, мы бойцы особые, мы придерживаемся наших старых традиций, и наши лозунги не могут быть понятны иностранцам. Смотрите, что написано на нашем штандарте под имперским двуглавым орлом: За Бога, короля и Отечество! Так что вам лучше перебраться в какую-нибудь другую воинскую часть». И тут произошло невообразимое. Россияне развернули свой штандарт, на котором красовался не только двуглавый орел, но был написан девиз российском императорской армии: «За Бога, царя и Отечество!» Вопросов им больше не задавали. Все они были приняты в батальон имени кастильской королевы Марии де Молины, воевали на Арагонском фронте и оставили о себе добрую память. Мне довелось познакомиться с испанским офицером, который ими командовал – Руисом Эрнандесом. У него остались от россиян самые хорошие воспоминания.
Виктор Черецкий: Что касается Григория Ламздорфа, то ему, как и многим другим российским добровольцам, пришлось добираться до Испании в одиночку, поскольку так было легче обмануть бдительность французских пограничников. Его зачислили в Испанский легион в качестве капрала-пулеметчика. Григорий был по образованию инженером и разбирался в любой технике, хотя военная подготовка, в отличие от большинства добровольцев – бывших офицеров, у него была чисто теоретическая – он лишь прослушал курс лекций по военному делу в Париже. Однако россиянин быстро освоил солдатскую науку. Владимир Ламздорф:
Владимир Ламздорф: Отец принимал участие во всех важных сражениях на Арагонском фронте: сражался за Теруэль и Бельчите, был ранен, получил офицерское звание, был награжден испанским Крестом за участие в войне, тремя Военными крестами за боевые заслуги, Крестом за страдания за Родину и так далее.
Виктор Черецкий: Россияне, имевшие за плечами опыт и первой мировой, и гражданской войны в России, воевали умело. Почти все они, вступившие в испанскую армию – в соответствии с испанским законом - в чине рядовых, были за воинские подвиги очень быстро восстановлены в офицерских званиях. Некоторые из добровольцев погибли. На Арагонском фронте в бою за деревню Кинто, в долине реки Эбро, в августе 37 года пали 63-летний генерал Анатолий Фок, воевавший в Испании в чине унтер-офицера, и бывший штабс-капитан Яков Полухин, в Испании - рядовой. Считается, что, будучи окруженными республиканцами, они покончили с собой, чтобы не сдаться врагу. Также в 1937 году погиб летчик Всеволод Марченко. Он пилотировал немецкий «юнкерс», был сбит, схвачен и расстрелян. О деяниях российских добровольцев в Испании написано несколько книг. Так, героем одного из лучших романов о гражданской войне стал русский офицер-кавалерист, воевавший в рядах франкистов. Это роман Сальвадора Гарсиа де Прунеда «Одиночество Алькунесы», написанный в начале 60-х годов прошлого столетия. Тем не менее, по мнению графа Ламздорфа, роль российских добровольцев в Испании была скорее символичной - из-за их малочисленности.
Владимир Ламздорф: Вклад наших «белых» в войну не был особо значимым. Ведь их было немного. Тем не менее, это участие имеет символичное значение. Оно продемонстрировало, что не все россияне поддерживают промосковское правительство испанской республики. Хотя «белых» было значительно меньше, чем советских военнослужащих, присланных Сталиным на подмогу республиканцам, но свой след в истории Испании они оставили.
Виктор Черецкий: Большинству россиян-иммигрантов, воевавших в Испании, было за 50, а то и за 60 лет. Как в дальнейшем сложилась их судьба?
Владимир Ламздорф: Большинство остались в Испании: кто-то продолжал служить в армии, кто-то стал работать по гражданской профессии, кто-то воспользовался пенсией от испанского правительства. Когда началась война Германии с Советским Союзом и Франко решил направить на Восточный фронт так называемую «добровольческую голубую дивизию», некоторые решили в нее записаться. Кто-то поехал переводчиком, в которых остро нуждалась эта дивизия, кто-то в качестве фронтовых офицеров. Ну а мой отец после окончания испанской войны в 1939 году вернулся во Францию.
Виктор Черецкий: Добавим, что в составе «Голубой дивизии», названной так по цвету парадной формы, воевали лейтенант Сергей Артюхов, вахмистр Вадим Клименко, лейтенант Константин Гончаренко, штабс-капитан Сергей Гурский и другие. Некоторые из них погибли на Волховском и Ленинградском фронтах. Отправился на Восточный фронт и граф Григорий Ламздорф, но до этого его ждали бурные события во Франции, поскольку вскоре началась вторая мировая война и его призвали во французскую армию. Правда, повоевать ему против немцев пришлось недолго: Франция капитулировала. Вот что рассказывает об этом его сын Владимир:
Владимир Ламздорф: Мой отец воевал с немцами. Его взяли в плен, он бежал, потом жил в оккупированном Париже. Ну а когда немцы напали на Советский Союз, он предложил себя в качестве волонтера. Немцы неохотно брали представителей русской иммиграции, но поскольку у отца были немецкие корни и титул немецкого графа «фон» Ламздорфа, то его записали в разряд фольксдойче, то есть этнических немцев, взяли переводчиком и послали на фронт.
Виктор Черецкий: И здесь, по словам Владимира Григорьевича, начинается самые противоречивые страницы биографии его отца. Роль переводчика Ламздорфу скоро надоела, тем более, что немецкий язык граф знал плохо. Он попытался, вместе с другими представителями иммиграции и офицерами Красной Армии, перешедшими на сторону немцев, создать российские части для борьбы с большевизмом. Однако столкнулся и с презрением немцев к россиянам, как к возможным союзникам, и в с нежеланием самих россиян воевать против своих соотечественников, и с антагонизмом между представителями старой иммиграции и перебежчиками, и с собственными сомнениями, насколько годится Гитлер в союзники русским патриотам, к которым граф себя всегда причислял, в борьбе со сталинизмом. Один из первых опытов по созданию российской воинской части относится к ранней весне 42-года.
Владимир Ламздорф: Отец присоединился к местной инициативе самих немцев на оккупированной Смоленщине по созданию воинской части из россиян. Ее должен был возглавить некто Иванов, человек штатский из иммигрантов, но который назывался для солидности «генералом». Правда, там были и профессиональные военные - участвовавший в войне в Испании Игорь Сахаров, а также полковник Константин Кромиади. Они приступили к созданию так называемой Русской национальной народной армии. Однако вскоре в ходе одной из операций часть личного состава дезертировала и перешла на сторону партизан. Так что Гитлер, который не разделял в то время идею создания российских вооруженных формирований, приказал распустить эту «армию» и даже отправить ее бойцов на соляные копи.
Виктор Черецкий: Позднее, уже в 43-ем году граф Ламздорф в чине капитана попал в русский батальон в Пскове. Но и здесь особо не задержался - перебрался в Западную Европу и, по словам его сына Владимира, поддерживал самые тесные контакты с высшими немецкими офицерами и генералами, участниками заговора против Гитлера в июле 44 года.
Владимир Ламздорф: К заговору против Гитлера, когда ему подложили бомбу, отец имел некоторое отношение. Он активно общался практически со всеми представителями немецкого командования, находившимися в то время во Франции и стремящимися отстранить фюрера от власти. Не ошибусь, если скажу, что отец симпатизировал участникам заговора.
Виктор Черецкий: Между тем, нося немецкую форму, граф Ламздорф нажил себе немало недоброжелателей в среде старой российской иммиграции во Франции, представители которой в основном враждебно относились к нацистам. Да и французские антифашисты не питали к нему никаких симпатий. Поэтому Григорий Ламздорф и предпочел после войны переехать с семьей в Испанию и обосноваться в Барселоне, где россиян было немного и где жили некоторые его сослуживцы по гражданской войне в Испании.
Виктор Черецкий: Поскольку речь шла о русском аристократе, то в чтениях приняли участие потомки российских иммигрантов первой волны и представители титулованный фамилий Испании – граф Пален, графиня Оболенская, маркиз де Мендоса и другие. Приехал в столицу из Барселоны и сын героя повествования - граф Владимир Григорьевич Ламздорф, юрист, доктор наук, заслуженный профессор Барселонского университета. Ламздорфы – потомки остзейского, немецкого благородного рода, находившегося на русской службе с 18 столетия. Один из них, а именно Владимир Николаевич Ламздорф, был министром иностранных дел России в начале прошлого века. Что касается профессора Владимира Григорьевича, то его привезли в Испанию из Франции ребенком после второй мировой войны. Его отцу – Григорию Ламздорфу, как ветерану испанской войны, полагалось гражданство Испании и пожизненная пенсия, чем он и пользовался до своей кончины в 2005 году. Кстати, за год до смерти граф Григорий дал интервью радио «Свобода», в котором рассказал о своей жизни. Ну а на нынешней встрече в Мадриде на вопросы об отце отвечал его сын. Владимир Григорьевич русским языком владеет, однако, на серьезные темы предпочитает изъясняться на испанском. В ходе нашей беседы я, в первую очередь, попросил его ответить, верна ли описанная в исторической литературе история о бравом русском капрале Григории Ламздорфе, который спас своих испанских товарищей от обморожения зимой 37-года в горах Северной Испании.
Владимир Ламздорф: Это произошло во время боев за Теруэль. Легионеры должны были пройти через горы, где лежал снег, а на ногах у них были всего лишь «альпаргаты», тапочки с тряпичным верхом и подошвой из плетеной веревки. И вот отец велел всем обмотать ноги газетами, которые имелись в избытке, и обвязать бечевкой. Таким образом, солдаты спаслись от обморожения. Отец был единственным, кто знал, как вести себя в холод, ведь остальные легионеры прибыли из испанских владений в Северной Африке, где служили и, естественно, никогда не видели снега.
Виктор Черецкий: Григорий Ламздорф и еще примерно 70 россиян, иммигрантов во Франции, в основном бывших офицеров и даже генералов царской армии, отправились в Испанию в 1936 году помогать генералу Франко добровольно. Они были убеждены в правоте испанских военных, восставших против просталинского правительства так называемого Народного фронта и объявивших «крестовый поход» против большевизма. Но добраться до места боев россиянам оказалось непросто. Владимир Ламздорф:
Владимир Ламздорф: Когда в Испании началась гражданская война, белоэмигрантам она весьма напомнила хорошо известные им события, происшедшие в России двумя десятилетиями раньше. Власть попадает в руки к левым экстремистам. Они начинают уничтожать своих идеологических противников – представителей буржуазии, интеллигентов, священников, жечь церкви и монастыри. Для россиян все это было «дежавю». Поэтому многие из них почувствовали непреодолимое желание вновь сразиться с большевизмом. Обосновавшийся во Франции, иммигрантский Русский общевоинский союз, по инициативе его председателя генерала Миллера, сформировал группы добровольцев для переброски в Испанию. Но пройти границу удалось только одной группе. Франция, на основании занятой ею позиции невмешательства в испанский конфликт, перекрыла границу и никого в Испанию не пускала. А в Общевоинском союзе был предатель, агент НКВД, который передавал французам, по заданию Кремля, информацию о намерениях офицеров. Это был генерал Скоблин. Он женился на певице Надежде Плевицкой, которая, будучи сама агентом Сталина, помогла завербовать и своего мужа. Так что пройти в Испанию сумела лишь одна группа офицеров.
Виктор Черецкий: Да и в стане франкистов эта группа вовсе не была принята с распростертыми объятиями. Повстанцы подозревали во всех русских – агентов Сталина, учитывая, что в это же время в страну, также через французскую границу, группами и в одиночку направлялись несколько тысяч советских военных – для оказания помощи в борьбе с Франко. К тому же «белые» попали не в регулярную армию Франко, а к союзным с франкистами наварским ополченцам, так называемым «рэкэтэ», которые отличались своим особым консерватизмом, традиционными для испанской глубинки католическими и монархическими взглядами и, разумеется, недоверием ко всем чужакам. И здесь россиянам помог случай.
Владимир Ламздорф: Российские офицеры оказались в Наварре, в стане «рэкэтэ». Россиянам пришлось долго объяснять ополченцам, что они не «красные» и не коммунисты, а совсем наоборот. Наварцы, после долгой беседы, прониклись некоторым доверием, но принимать офицеров в свои ряды по-прежнему не спешили. «Видите ли, мы бойцы особые, мы придерживаемся наших старых традиций, и наши лозунги не могут быть понятны иностранцам. Смотрите, что написано на нашем штандарте под имперским двуглавым орлом: За Бога, короля и Отечество! Так что вам лучше перебраться в какую-нибудь другую воинскую часть». И тут произошло невообразимое. Россияне развернули свой штандарт, на котором красовался не только двуглавый орел, но был написан девиз российском императорской армии: «За Бога, царя и Отечество!» Вопросов им больше не задавали. Все они были приняты в батальон имени кастильской королевы Марии де Молины, воевали на Арагонском фронте и оставили о себе добрую память. Мне довелось познакомиться с испанским офицером, который ими командовал – Руисом Эрнандесом. У него остались от россиян самые хорошие воспоминания.
Виктор Черецкий: Что касается Григория Ламздорфа, то ему, как и многим другим российским добровольцам, пришлось добираться до Испании в одиночку, поскольку так было легче обмануть бдительность французских пограничников. Его зачислили в Испанский легион в качестве капрала-пулеметчика. Григорий был по образованию инженером и разбирался в любой технике, хотя военная подготовка, в отличие от большинства добровольцев – бывших офицеров, у него была чисто теоретическая – он лишь прослушал курс лекций по военному делу в Париже. Однако россиянин быстро освоил солдатскую науку. Владимир Ламздорф:
Владимир Ламздорф: Отец принимал участие во всех важных сражениях на Арагонском фронте: сражался за Теруэль и Бельчите, был ранен, получил офицерское звание, был награжден испанским Крестом за участие в войне, тремя Военными крестами за боевые заслуги, Крестом за страдания за Родину и так далее.
Виктор Черецкий: Россияне, имевшие за плечами опыт и первой мировой, и гражданской войны в России, воевали умело. Почти все они, вступившие в испанскую армию – в соответствии с испанским законом - в чине рядовых, были за воинские подвиги очень быстро восстановлены в офицерских званиях. Некоторые из добровольцев погибли. На Арагонском фронте в бою за деревню Кинто, в долине реки Эбро, в августе 37 года пали 63-летний генерал Анатолий Фок, воевавший в Испании в чине унтер-офицера, и бывший штабс-капитан Яков Полухин, в Испании - рядовой. Считается, что, будучи окруженными республиканцами, они покончили с собой, чтобы не сдаться врагу. Также в 1937 году погиб летчик Всеволод Марченко. Он пилотировал немецкий «юнкерс», был сбит, схвачен и расстрелян. О деяниях российских добровольцев в Испании написано несколько книг. Так, героем одного из лучших романов о гражданской войне стал русский офицер-кавалерист, воевавший в рядах франкистов. Это роман Сальвадора Гарсиа де Прунеда «Одиночество Алькунесы», написанный в начале 60-х годов прошлого столетия. Тем не менее, по мнению графа Ламздорфа, роль российских добровольцев в Испании была скорее символичной - из-за их малочисленности.
Владимир Ламздорф: Вклад наших «белых» в войну не был особо значимым. Ведь их было немного. Тем не менее, это участие имеет символичное значение. Оно продемонстрировало, что не все россияне поддерживают промосковское правительство испанской республики. Хотя «белых» было значительно меньше, чем советских военнослужащих, присланных Сталиным на подмогу республиканцам, но свой след в истории Испании они оставили.
Виктор Черецкий: Большинству россиян-иммигрантов, воевавших в Испании, было за 50, а то и за 60 лет. Как в дальнейшем сложилась их судьба?
Владимир Ламздорф: Большинство остались в Испании: кто-то продолжал служить в армии, кто-то стал работать по гражданской профессии, кто-то воспользовался пенсией от испанского правительства. Когда началась война Германии с Советским Союзом и Франко решил направить на Восточный фронт так называемую «добровольческую голубую дивизию», некоторые решили в нее записаться. Кто-то поехал переводчиком, в которых остро нуждалась эта дивизия, кто-то в качестве фронтовых офицеров. Ну а мой отец после окончания испанской войны в 1939 году вернулся во Францию.
Виктор Черецкий: Добавим, что в составе «Голубой дивизии», названной так по цвету парадной формы, воевали лейтенант Сергей Артюхов, вахмистр Вадим Клименко, лейтенант Константин Гончаренко, штабс-капитан Сергей Гурский и другие. Некоторые из них погибли на Волховском и Ленинградском фронтах. Отправился на Восточный фронт и граф Григорий Ламздорф, но до этого его ждали бурные события во Франции, поскольку вскоре началась вторая мировая война и его призвали во французскую армию. Правда, повоевать ему против немцев пришлось недолго: Франция капитулировала. Вот что рассказывает об этом его сын Владимир:
Владимир Ламздорф: Мой отец воевал с немцами. Его взяли в плен, он бежал, потом жил в оккупированном Париже. Ну а когда немцы напали на Советский Союз, он предложил себя в качестве волонтера. Немцы неохотно брали представителей русской иммиграции, но поскольку у отца были немецкие корни и титул немецкого графа «фон» Ламздорфа, то его записали в разряд фольксдойче, то есть этнических немцев, взяли переводчиком и послали на фронт.
Виктор Черецкий: И здесь, по словам Владимира Григорьевича, начинается самые противоречивые страницы биографии его отца. Роль переводчика Ламздорфу скоро надоела, тем более, что немецкий язык граф знал плохо. Он попытался, вместе с другими представителями иммиграции и офицерами Красной Армии, перешедшими на сторону немцев, создать российские части для борьбы с большевизмом. Однако столкнулся и с презрением немцев к россиянам, как к возможным союзникам, и в с нежеланием самих россиян воевать против своих соотечественников, и с антагонизмом между представителями старой иммиграции и перебежчиками, и с собственными сомнениями, насколько годится Гитлер в союзники русским патриотам, к которым граф себя всегда причислял, в борьбе со сталинизмом. Один из первых опытов по созданию российской воинской части относится к ранней весне 42-года.
Владимир Ламздорф: Отец присоединился к местной инициативе самих немцев на оккупированной Смоленщине по созданию воинской части из россиян. Ее должен был возглавить некто Иванов, человек штатский из иммигрантов, но который назывался для солидности «генералом». Правда, там были и профессиональные военные - участвовавший в войне в Испании Игорь Сахаров, а также полковник Константин Кромиади. Они приступили к созданию так называемой Русской национальной народной армии. Однако вскоре в ходе одной из операций часть личного состава дезертировала и перешла на сторону партизан. Так что Гитлер, который не разделял в то время идею создания российских вооруженных формирований, приказал распустить эту «армию» и даже отправить ее бойцов на соляные копи.
Виктор Черецкий: Позднее, уже в 43-ем году граф Ламздорф в чине капитана попал в русский батальон в Пскове. Но и здесь особо не задержался - перебрался в Западную Европу и, по словам его сына Владимира, поддерживал самые тесные контакты с высшими немецкими офицерами и генералами, участниками заговора против Гитлера в июле 44 года.
Владимир Ламздорф: К заговору против Гитлера, когда ему подложили бомбу, отец имел некоторое отношение. Он активно общался практически со всеми представителями немецкого командования, находившимися в то время во Франции и стремящимися отстранить фюрера от власти. Не ошибусь, если скажу, что отец симпатизировал участникам заговора.
Виктор Черецкий: Между тем, нося немецкую форму, граф Ламздорф нажил себе немало недоброжелателей в среде старой российской иммиграции во Франции, представители которой в основном враждебно относились к нацистам. Да и французские антифашисты не питали к нему никаких симпатий. Поэтому Григорий Ламздорф и предпочел после войны переехать с семьей в Испанию и обосноваться в Барселоне, где россиян было немного и где жили некоторые его сослуживцы по гражданской войне в Испании.
