Ирина Лагунина: Эксперты отмечают, что в период подъема протестного движения, который начался в декабре минувшего года, очень оживился политический юмор, в том числе, такой его жанр, как политический анекдот. Насколько часто россияне рассказывают анекдоты? Какова роль анекдота в общественной жизни? Можно ли считать этот жанр фольклора проявлением общественного мнения? В какие исторические периоды общество в большей степени склонно обращаться к анекдотам? Рассказывает Вероника Боде.
Вероника Боде: Фонд «Общественное мнение» спросил у россиян: «Часто ли вы рассказываете анекдоты?» Утвердительно ответили только 16% граждан. Как выяснилось, несколько чаще других рассказывает анекдоты электорат Михаила Прохорова и Владимира Жириновского, в то время как среди электората Сергея Миронова любителей этого жанра меньше всего. 43 % опрошенных рассказывают анекдоты редко, а 39% сообщают, что вообще не имеют такого обыкновения. Похоже, что анекдоты не так уж и популярны. Впрочем, по свидетельству исследователей, в последнее время чрезвычайно оживился жанр политического анекдота. Вот что рассказал РС Михаил Алексеевский, заведующий сектором Государственного Республиканского Центра русского фольклора.
Михаил Алексеевский: Вообще анекдоты традиционно рассматриваются как своего рода отдушина для общества, позволяющая ему высказывать часто в ироническом ключе свои эмоции, переживания, отношения. Так что, конечно, в этом смысле анекдот правомерно рассматривать как некий показатель индикатора общественных настроений. Если речь идет о тоталитарном обществе, например, советском обществе, то это одна ситуация, где политический анекдот находится под фактическим запретом. Известно, что в советское время по отношению к анекдотчикам осуществлялись репрессии. И это очень сильно влияет на специфику бытования анекдота, он становится более острым, более оппозиционным и несем в том числе функцию формы политической борьбы. В случае, если речь идет о более демократическом обществе, то тут анекдот выполняет ту же функцию, что и все анекдоты, в первую очередь, конечно, развлечение. Тут очень большое значение имеет, в какой среде бытуют эти анекдоты. Традиционно анекдот рассматривается как жанр интеллигентского фольклора. Крестьяне, например, крайне мало рассказывали анекдоты.
Если сравнивать ситуацию с политическим анекдотом в советское время и постсоветское время, то мы увидим, что в общем и целом значение политического анекдота достаточно сильно сократилось. Потому что в советское время политический анекдот – это была одна из немногих форм вообще политического юмора, сейчас существуют альтернативы, существуют передачи, разного рода политические шоу. То есть шутить про политиков могут и там. И в этом смысле анекдот перестает быть эксклюзивным. Но тем не менее, как показывает практика, если в начале 90 была серия жалоб, что искусство политического анекдота фактически уходит, то сейчас становится очевидно, что политический анекдот не умер, он сохраняет актуальность. Более того, если говорить о последних событиях, связанных с политических протестом по поводу результатов выборов, то мы увидим огромный всплеск политического юмора, который формулируется в том числе и в анекдотах. И в этом смысле, чем более острые и более серьезные общественные потрясения происходят, тем больше шансов, что они найдут отражение в политическом анекдоте. Если общество стабильно, развивается скучно и предсказуемо, то и поводов для юмора нет.
Вероника Боде: Ваш любимый политический анекдот?
Михаил Алексеевский: Церетели приходит к Лужкову и сообщает, что он хочет построить новую скульптуру для Москвы и подарить ее Москве - "Птица-тройка". Царь-колокол он уже присмотрел в качестве бубенчика.
Вероника Боде: Это был фольклорист, антрополог Михаил Алексеевский. Другой эксперт в этой области, филолог Александра Архипова, уже более 10-ти лет собирает политические анекдоты. Можно ли считать этот жанр фольклора отражением общественного мнения? – такой вопрос задала я Александре.
Александра Архипова: Конечно, можно. Но всегда возникает вопрос, насколько напрямую отражает анекдот общественное мнение. Это очень ироническое, очень кривое отражение. Потому что анекдот прежде всего некоторый определенный жанр текста, у этого жанра определенные требования. И согласно этим требованиям, анекдот вбирает в себя только некоторые элементы окружающей политической действительности, в основном негативные и нелепые.
Вероника Боде: Вы собираете политические анекдоты уже 10 лет, как они изменились за это время?
Александра Архипова: Если мы говорим, например, про анекдоты о Путине, то сначала Путин перетянул в себя анекдоты об Андропове. Было очень много анекдотов переделанных, где Путин выступал как Андропов. Очень много анекдотов о Путине переделано из цикла о Сталине. То есть явно анекдоты в первой половине 2000-х продолжали такую линию правителя-тирана как Сталин или правитель, управляющий силой, как Андропов. "Вы слышали – Путин сломал руку". "Кому?". Это старый анекдот про Андропова. А вот сейчас, например, я заметила такую тенденцию, что мы можем увидеть такие анекдоты, где Путин выступает как человек, который плохо понимает, не знает современной действительности, не может адекватно оценить ситуацию, как Брежнев, который произносил речь в честь Олимпийских игр и сказал: "О-о-о-о-о". Все удивились, что это такое, потом выяснилось, что он так прочитал олимпийские кольца. Так Путин на встрече с матросами спросил: "А почему презервативы черные? Траур что ли?". В этом смысле анекдот отражает действительность.
Вероника Боде: Как изменился фольклор в период изменения протестного движения в стране? Много ли появилось анекдотов именно в это время?
Александра Архипова: То, что я собрала за последние три месяца, я собрала некоторый корпус текстов, из них 75% новых.
Вероника Боде: А что можно сказать об образе российской власти, которая в анекдотах возникает?
Александра Архипова: Поскольку анекдот направлен всегда на осмеяние, выставление власти в нелепом ключе, это есть смысл этого жанра как такового, то конечно, власть выступает в нелицеприятном представлении. Забавно то, что Медведева в анекдотах очень мало, а если он и есть, он в паре с Путиным. Пожалуй, единственный анекдот, который я знаю про Медведева одного – это в глухой тайге обнаружили деревню староверов. Они до сих пор верят, что их президент Медведев.
Вероника Боде: Вот оно – отражение общественного мнения в анекдотах! Дело в том, что на протяжении практически всего срока президентства Дмитрия Медведева относительное большинство опрошенных Левада-Центром было уверено, что власть в стране все-таки находится в руках Владимира Путина. А вот любимые политические анекдоты филолога Александры Архиповой.
Александра Архипова: Пушкин – наше все. Церетели – это наше везде. А Путин – это наше всегда. И так же я люблю анекдот: рекламная акция в Центризбиркоме: "Выбери Путина дважды и получи его на третий срок без выборов".
Вероника Боде: Говорила Александра Архипова, кандидат филологических наук, доцент Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ. О роли политического анекдота в обществе размышляет социолог Борис Дубин.
Борис Дубин: Я думаю, что это функция некоторой разгрузки и компенсации за напряжение, которое возникает между, условно говоря, рядовым человеком и властью, которая тоже выступает в некотором едином лице или другом единичном воплощении. Но граница между обычным человеком и власть не стирается, она делается привычной, переносимой, как переворачивание статусов в карнавале или на праздники, оно не уничтожает статусную систему, а скорее на время ослабляет ее действие. Анекдот снижает фигуру власти и делает ситуацию не настолько напряженной. Анекдот как бы делает ее привычной, переносимой, но в принципе, я думаю, не уничтожает главную границу, которую собственно и образует мир анекдота. Границу между нами, у которых нет власти, и ими, которые представляют власть. Мы ничего не может сделать, кроме что рассказать анекдоты. Как всегда, понижение власти означает в некотором смысле возвышение того, кто сочиняет и рассказывает анекдоты. Иначе говоря, действие анекдота – это действие компенсации за то, что мы находимся здесь, а они находятся там. С другой стороны, анекдоты, видимо, не сочиняются при такой власти, где человек может легко поплатиться головой за это. То есть система должна быть не настолько репрессивно жесткой, чтобы она угрожала жизни. Наверное, в ситуации, когда основные механизмы общества, институты нормально работают, у человека есть возможность влиять на политическую ситуацию, видимо, тоже как-то анекдотов не сочиняется. Иначе говоря, анекдот фиксирует промежуточное состояние социума государства, когда государство не людоедское, но вместе с тем это не участие человека в реальной политической жизни.
Вероника Боде: Вам лично какой политический анекдот больше всего нравится?
Борис Дубин: Путина бояться – в сортир не ходить.
Вероника Боде: Так думает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра. Юмор нередко самым тесным образом бывает связан с особенностями культуры той или иной страны. О различиях между российским и американским политическим юмором размышляет наш Нью-Йоркский корреспондент Евгений Аронов.
Евгений Аронов: "Поздравим Митта Ромни с победой на праймериз в Нью-Йорке. Она еще раз доказывает, что в Америке мультимиллионер и сын мультимиллионера наряду с прочими гражданами может бороться за пост президента". Этот анекдот принадлежит очень популярному телеведущему. В Америке сегодня, я бы сказал, политический юмор – это продукт массовой культуры. В России он, по-моему, продукт творения безымянных одиночек. Ребенок: "Папа, все сказки начинаются со слов "жили-были"?". "Нет, некоторые сказки начинаются со слов "в случае победы на выборах, я обещаю". Теперь перенесемся за океан. Вот что все вышеприведенное в сравнении с таким перлом: "Владимир Владимирович Путин, ознакомившись со Священным писанием, пришел к выводу, что конец света можно устроить в одной отдельно взятой стране". Чтобы оценить такое, нужен совершенно иной понятийный аппарат, чем в случае американского политического юмора. По крайней мере, нужна готовность покуситься на Священное писание, что в такой религиозной стране как Америка вещь трудновыполнимая. Русский политический анекдот отличает редкую приверженность правде. "Товарищ, мы, конечно, с вами не доживем до коммунизма, зато наши дети. Бедные дети". Тут все: смех сквозь слезы, юмор висельника, смерть, конец света.
"Он был приговорен к трем годам, отсидел пять и был досрочно освобожден". Мир жесток и бессмысленен, а человек всего лишь беспомощной существо в руках всесильной власти.
Кстати, знаете, с кем граничил Советский Союз? С кем хотел, с тем и граничил. Философский посыл выражен предельно ясно: все зыбко, все непрочно, диктатор зло, гегемония беспредельна. Вот такая любопытная деталь: в Америке шутят и консерваторы, и либералы, а в России шутят только либералы. Потому что шутки, особенно с властью – вещь опасная. Власть в России консервативная. В то же время в России высмеивают дряхлость власти, что в геронтологически корректной Америке явление исключительно редкое. Почему Брежнев ездил за границу, а Андропов нет? Потому что Брежнев работал от батареи, а Андропов от сети. Не надо на основе вышесказанного делать вывод, будто американцы народ эмоционально уплощенный – это совсем не так. Просто сложные движения души не воплощаются здесь через посредство анекдотов.
Давайте подытожим: атмосфера существования, произвол власти, бессилие обреченных личностей – это, на мой взгляд, родимые пятна русского политического юмора. Подобная мера ощущения абсолютно чужда психически здоровым и в принципе оптимистичным американцам. Американский политанекдот не смешной, потому что не ужасный. Русский анекдот ужасен, а потому смешной. Чем страшнее жизнь, тем изощреннее должен быть механизм, который нас с ней хоть как-то примиряет.
Вероника Боде: Это был Евгений Аронов, корреспондент РС в Нью-Йорке. И напоследок – еще один политический анекдот. Человек заходит в магазин сувениров, хочет купить маленькую бронзовую фигурку кошки. На ценнике написано: кошка стоит тысячу рублей, а ее история – 10 тысяч. Человек покупает кошку без истории. Продавец предупреждает, что за историей он все равно вернется. Человек идет по улице и вдруг видит: следом за ним идет сначала одна кошка, потом несколько, а вскоре - уже тысячи кошек! Человек бросается бежать. Кошки за ним. Тогда он с размаху бросает бронзовую фигурку в реку. Все кошки тут же прыгают в воду вслед за ней. Человек - бегом обратно, в сувенирный магазин. «Я же предупреждал, что вы вернетесь за историей», — говорит продавец. «К черту историю! — кричит человек. — Нет ли у вас маленького бронзового единоросса?»
Вероника Боде: Фонд «Общественное мнение» спросил у россиян: «Часто ли вы рассказываете анекдоты?» Утвердительно ответили только 16% граждан. Как выяснилось, несколько чаще других рассказывает анекдоты электорат Михаила Прохорова и Владимира Жириновского, в то время как среди электората Сергея Миронова любителей этого жанра меньше всего. 43 % опрошенных рассказывают анекдоты редко, а 39% сообщают, что вообще не имеют такого обыкновения. Похоже, что анекдоты не так уж и популярны. Впрочем, по свидетельству исследователей, в последнее время чрезвычайно оживился жанр политического анекдота. Вот что рассказал РС Михаил Алексеевский, заведующий сектором Государственного Республиканского Центра русского фольклора.
Михаил Алексеевский: Вообще анекдоты традиционно рассматриваются как своего рода отдушина для общества, позволяющая ему высказывать часто в ироническом ключе свои эмоции, переживания, отношения. Так что, конечно, в этом смысле анекдот правомерно рассматривать как некий показатель индикатора общественных настроений. Если речь идет о тоталитарном обществе, например, советском обществе, то это одна ситуация, где политический анекдот находится под фактическим запретом. Известно, что в советское время по отношению к анекдотчикам осуществлялись репрессии. И это очень сильно влияет на специфику бытования анекдота, он становится более острым, более оппозиционным и несем в том числе функцию формы политической борьбы. В случае, если речь идет о более демократическом обществе, то тут анекдот выполняет ту же функцию, что и все анекдоты, в первую очередь, конечно, развлечение. Тут очень большое значение имеет, в какой среде бытуют эти анекдоты. Традиционно анекдот рассматривается как жанр интеллигентского фольклора. Крестьяне, например, крайне мало рассказывали анекдоты.
Если сравнивать ситуацию с политическим анекдотом в советское время и постсоветское время, то мы увидим, что в общем и целом значение политического анекдота достаточно сильно сократилось. Потому что в советское время политический анекдот – это была одна из немногих форм вообще политического юмора, сейчас существуют альтернативы, существуют передачи, разного рода политические шоу. То есть шутить про политиков могут и там. И в этом смысле анекдот перестает быть эксклюзивным. Но тем не менее, как показывает практика, если в начале 90 была серия жалоб, что искусство политического анекдота фактически уходит, то сейчас становится очевидно, что политический анекдот не умер, он сохраняет актуальность. Более того, если говорить о последних событиях, связанных с политических протестом по поводу результатов выборов, то мы увидим огромный всплеск политического юмора, который формулируется в том числе и в анекдотах. И в этом смысле, чем более острые и более серьезные общественные потрясения происходят, тем больше шансов, что они найдут отражение в политическом анекдоте. Если общество стабильно, развивается скучно и предсказуемо, то и поводов для юмора нет.
Вероника Боде: Ваш любимый политический анекдот?
Михаил Алексеевский: Церетели приходит к Лужкову и сообщает, что он хочет построить новую скульптуру для Москвы и подарить ее Москве - "Птица-тройка". Царь-колокол он уже присмотрел в качестве бубенчика.
Вероника Боде: Это был фольклорист, антрополог Михаил Алексеевский. Другой эксперт в этой области, филолог Александра Архипова, уже более 10-ти лет собирает политические анекдоты. Можно ли считать этот жанр фольклора отражением общественного мнения? – такой вопрос задала я Александре.
Александра Архипова: Конечно, можно. Но всегда возникает вопрос, насколько напрямую отражает анекдот общественное мнение. Это очень ироническое, очень кривое отражение. Потому что анекдот прежде всего некоторый определенный жанр текста, у этого жанра определенные требования. И согласно этим требованиям, анекдот вбирает в себя только некоторые элементы окружающей политической действительности, в основном негативные и нелепые.
Вероника Боде: Вы собираете политические анекдоты уже 10 лет, как они изменились за это время?
Александра Архипова: Если мы говорим, например, про анекдоты о Путине, то сначала Путин перетянул в себя анекдоты об Андропове. Было очень много анекдотов переделанных, где Путин выступал как Андропов. Очень много анекдотов о Путине переделано из цикла о Сталине. То есть явно анекдоты в первой половине 2000-х продолжали такую линию правителя-тирана как Сталин или правитель, управляющий силой, как Андропов. "Вы слышали – Путин сломал руку". "Кому?". Это старый анекдот про Андропова. А вот сейчас, например, я заметила такую тенденцию, что мы можем увидеть такие анекдоты, где Путин выступает как человек, который плохо понимает, не знает современной действительности, не может адекватно оценить ситуацию, как Брежнев, который произносил речь в честь Олимпийских игр и сказал: "О-о-о-о-о". Все удивились, что это такое, потом выяснилось, что он так прочитал олимпийские кольца. Так Путин на встрече с матросами спросил: "А почему презервативы черные? Траур что ли?". В этом смысле анекдот отражает действительность.
Вероника Боде: Как изменился фольклор в период изменения протестного движения в стране? Много ли появилось анекдотов именно в это время?
Александра Архипова: То, что я собрала за последние три месяца, я собрала некоторый корпус текстов, из них 75% новых.
Вероника Боде: А что можно сказать об образе российской власти, которая в анекдотах возникает?
Александра Архипова: Поскольку анекдот направлен всегда на осмеяние, выставление власти в нелепом ключе, это есть смысл этого жанра как такового, то конечно, власть выступает в нелицеприятном представлении. Забавно то, что Медведева в анекдотах очень мало, а если он и есть, он в паре с Путиным. Пожалуй, единственный анекдот, который я знаю про Медведева одного – это в глухой тайге обнаружили деревню староверов. Они до сих пор верят, что их президент Медведев.
Вероника Боде: Вот оно – отражение общественного мнения в анекдотах! Дело в том, что на протяжении практически всего срока президентства Дмитрия Медведева относительное большинство опрошенных Левада-Центром было уверено, что власть в стране все-таки находится в руках Владимира Путина. А вот любимые политические анекдоты филолога Александры Архиповой.
Александра Архипова: Пушкин – наше все. Церетели – это наше везде. А Путин – это наше всегда. И так же я люблю анекдот: рекламная акция в Центризбиркоме: "Выбери Путина дважды и получи его на третий срок без выборов".
Вероника Боде: Говорила Александра Архипова, кандидат филологических наук, доцент Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ. О роли политического анекдота в обществе размышляет социолог Борис Дубин.
Борис Дубин: Я думаю, что это функция некоторой разгрузки и компенсации за напряжение, которое возникает между, условно говоря, рядовым человеком и властью, которая тоже выступает в некотором едином лице или другом единичном воплощении. Но граница между обычным человеком и власть не стирается, она делается привычной, переносимой, как переворачивание статусов в карнавале или на праздники, оно не уничтожает статусную систему, а скорее на время ослабляет ее действие. Анекдот снижает фигуру власти и делает ситуацию не настолько напряженной. Анекдот как бы делает ее привычной, переносимой, но в принципе, я думаю, не уничтожает главную границу, которую собственно и образует мир анекдота. Границу между нами, у которых нет власти, и ими, которые представляют власть. Мы ничего не может сделать, кроме что рассказать анекдоты. Как всегда, понижение власти означает в некотором смысле возвышение того, кто сочиняет и рассказывает анекдоты. Иначе говоря, действие анекдота – это действие компенсации за то, что мы находимся здесь, а они находятся там. С другой стороны, анекдоты, видимо, не сочиняются при такой власти, где человек может легко поплатиться головой за это. То есть система должна быть не настолько репрессивно жесткой, чтобы она угрожала жизни. Наверное, в ситуации, когда основные механизмы общества, институты нормально работают, у человека есть возможность влиять на политическую ситуацию, видимо, тоже как-то анекдотов не сочиняется. Иначе говоря, анекдот фиксирует промежуточное состояние социума государства, когда государство не людоедское, но вместе с тем это не участие человека в реальной политической жизни.
Вероника Боде: Вам лично какой политический анекдот больше всего нравится?
Борис Дубин: Путина бояться – в сортир не ходить.
Вероника Боде: Так думает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра. Юмор нередко самым тесным образом бывает связан с особенностями культуры той или иной страны. О различиях между российским и американским политическим юмором размышляет наш Нью-Йоркский корреспондент Евгений Аронов.
Евгений Аронов: "Поздравим Митта Ромни с победой на праймериз в Нью-Йорке. Она еще раз доказывает, что в Америке мультимиллионер и сын мультимиллионера наряду с прочими гражданами может бороться за пост президента". Этот анекдот принадлежит очень популярному телеведущему. В Америке сегодня, я бы сказал, политический юмор – это продукт массовой культуры. В России он, по-моему, продукт творения безымянных одиночек. Ребенок: "Папа, все сказки начинаются со слов "жили-были"?". "Нет, некоторые сказки начинаются со слов "в случае победы на выборах, я обещаю". Теперь перенесемся за океан. Вот что все вышеприведенное в сравнении с таким перлом: "Владимир Владимирович Путин, ознакомившись со Священным писанием, пришел к выводу, что конец света можно устроить в одной отдельно взятой стране". Чтобы оценить такое, нужен совершенно иной понятийный аппарат, чем в случае американского политического юмора. По крайней мере, нужна готовность покуситься на Священное писание, что в такой религиозной стране как Америка вещь трудновыполнимая. Русский политический анекдот отличает редкую приверженность правде. "Товарищ, мы, конечно, с вами не доживем до коммунизма, зато наши дети. Бедные дети". Тут все: смех сквозь слезы, юмор висельника, смерть, конец света.
"Он был приговорен к трем годам, отсидел пять и был досрочно освобожден". Мир жесток и бессмысленен, а человек всего лишь беспомощной существо в руках всесильной власти.
Кстати, знаете, с кем граничил Советский Союз? С кем хотел, с тем и граничил. Философский посыл выражен предельно ясно: все зыбко, все непрочно, диктатор зло, гегемония беспредельна. Вот такая любопытная деталь: в Америке шутят и консерваторы, и либералы, а в России шутят только либералы. Потому что шутки, особенно с властью – вещь опасная. Власть в России консервативная. В то же время в России высмеивают дряхлость власти, что в геронтологически корректной Америке явление исключительно редкое. Почему Брежнев ездил за границу, а Андропов нет? Потому что Брежнев работал от батареи, а Андропов от сети. Не надо на основе вышесказанного делать вывод, будто американцы народ эмоционально уплощенный – это совсем не так. Просто сложные движения души не воплощаются здесь через посредство анекдотов.
Давайте подытожим: атмосфера существования, произвол власти, бессилие обреченных личностей – это, на мой взгляд, родимые пятна русского политического юмора. Подобная мера ощущения абсолютно чужда психически здоровым и в принципе оптимистичным американцам. Американский политанекдот не смешной, потому что не ужасный. Русский анекдот ужасен, а потому смешной. Чем страшнее жизнь, тем изощреннее должен быть механизм, который нас с ней хоть как-то примиряет.
Вероника Боде: Это был Евгений Аронов, корреспондент РС в Нью-Йорке. И напоследок – еще один политический анекдот. Человек заходит в магазин сувениров, хочет купить маленькую бронзовую фигурку кошки. На ценнике написано: кошка стоит тысячу рублей, а ее история – 10 тысяч. Человек покупает кошку без истории. Продавец предупреждает, что за историей он все равно вернется. Человек идет по улице и вдруг видит: следом за ним идет сначала одна кошка, потом несколько, а вскоре - уже тысячи кошек! Человек бросается бежать. Кошки за ним. Тогда он с размаху бросает бронзовую фигурку в реку. Все кошки тут же прыгают в воду вслед за ней. Человек - бегом обратно, в сувенирный магазин. «Я же предупреждал, что вы вернетесь за историей», — говорит продавец. «К черту историю! — кричит человек. — Нет ли у вас маленького бронзового единоросса?»
