Марина Тимашева: Читатели детективов привыкли к тому, что начинаются они с преступления. Причем преступление, как правило, достаточно очевидное. Взломанный сейф, труп со следами насильственной смерти. И потом следователь старается отыскать и разоблачить того, кто это сделал. Но в последнее время привычный сценарий выворачивается. Преступник известен с самого начала. А задача следствия – сформатировать под него преступление и, главное, убедить окружающих, что это преступление имело место в действительности, а не в воображении. Люди, испорченные ''лишним'' образованием, не верят. Так что приходится задействовать изощренную аргументацию, вроде кошачьего хвоста на детском рисунке, который у эксперта ассоциируется с фаллосом Над этим можно было бы смеяться, приводить цитаты из анекдотов – ''доктор, вы сексуальный маньяк'', из ''Алисы в стране чудес'', если бы речь не шла о человеческих судьбах.
Профессор Анатолий Яковлевич Рябов воспитал 70 пианистов - лауреатов международных конкурсов. 22 года преподавал в Центральной музыкальной школе при консерватории, был заместителем директора, а в 2002 даже избран на пост директора, но сам отказался. 14 января 2011 года 65-летнего профессора арестовали и поместили в СИЗО по обвинению в ''насильственных действиях сексуального характера'', о чем заявила Виктория Корнийчук, мать одной из его учениц. ''Насильственные действия'' якобы происходили в классе, где вообще-то ''дверь всегда открыта, и всегда… много народу… Ученики и коллеги заходили беспрепятственно… Мало того, там еще есть стеклянная вставка, большая часть класса видна…''
Обвинению предшествовал конфликт, который трудно назвать сексуальным, и он как раз развивался у всех на глазах:
''Не сложились отношения с мамой. Мама была, скажем так, не очень лёгкая для любого педагога, потому что очень относилась так, знаете, пристрастно, что забывала иногда о рамках приличия. Неуважительно относилась. Вмешивалась в учебный процесс, хотела … привилегий для девочки. В репертуаре указывала, что играть, что не играть…
Ей делали замечания, а она говорила: ''Не советуйте мне, я знаю, как надо''. График занятий, как ей удобно было, хотела подстраивать.…Очередной конкурс, где девочка взяла второе место, а мама хотела… первое. И предъявила претензии''
Здесь важно понимать специфику музыкального образования, где, как и в спорте высоких достижений, производится отбор: кто более перспективный, кто менее, один побеждает на конкурсе, другой проигрывает, соответственно, возникают мотивы для оскорбленного самолюбия.
Когда оказалось, что устроить дочку к другому преподавателю такого же ранга не получается, мама Корнийчук стала упрашивать взять ее обратно, звонила и присылала девочку с подарками (которые профессор возвращал). Непосредственно перед тем, как обвинить в педофилии.
''Что полностью перечеркивает последовавшие вслед за этим тяжкие обвинения…. Какая мать, зная о ''половом преступлении'' против её дочери, будет посылать девочку с подарками к растлителю?
Это я цитирую открытое письмо президенту Д.А. Медведеву от учеников и коллег профессора, всего на нем 1300 подписей, и это не единственное обращение такого рода. Музыканты единодушно встали на защиту профессора Рябова, собрали полтора миллиона рублей, чтобы освободить его под залог. И концерт устроили в его честь. Они не видят в деле ничего, кроме сведения счетов, и выражают протест против того, чтобы голословные обвинения, не подтвержденные никакими объективными доказательствами, могли служить основанием бросить за решетку пожилого больного человека.
Но возможна и другая точка зрения. Что ужасный преступник десятилетиями скрывался в обличии хорошего человека. Что ж, скепсис дело хорошее. Свобода начинается с сомнения. Поэтому я воспроизвожу каверзный вопрос с другой стороны – со стороны тех, кто сомневается в невиновности профессора.
Хорошо, говорят они, мы готовы поверить в фальсификацию там, где затронута политика или большие деньги. Но кому мог ТАК помешать музыкант? Или, как в случае Владимира Макарова, чиновник не самого высокого ранга? Ну, поссорился преподаватель с кем-то из родителей учеников, с директором музыкальной школы (теперь уже бывшим) – и что же, из-за этого следователи, прокуроры, эксперты будут в течение многих месяцев напрягаться, изыскивая хитроумные способы, как вернее погубить заведомо невиновного человека?
Где мотив?
Я хотела бы обсудить этот вопрос с Ильей Смирновым, который полагает, что ответ содержится не в комментариях к Уголовному Кодексу и не в учебниках сексопатологии, а в монографиях по истории, причем достаточно отдаленной, средневековой.
Илья Смирнов: Начал бы я все-таки с истории новейшей. Больше года тому назад израильский суд приговорил не кого-нибудь, а бывшего президента Моше Кацава к семи годам тюрьмы за ''изнасилование'' и ''сексуальное домогательство''. ''Дело экс-президента берет свое начало с жалобы, которая была подана самим Кацавом… 8 июля 2006 Кацав заявил, что его пытаются шантажировать… бывшая работница президентской канцелярии требовала выплатить ей большую сумму денег, грозясь в противном случае обратиться с жалобой в полицию. Полиция вызвала женщину на допрос…'' и Кацав неожиданно ''превратился из жертвы в обвиняемого. Сама же женщина получила кодовое имя "Алеф" и стала фигурировать в деле уже в качестве жертвы сексуального насилия со стороны президента'', которое якобы имело место ''в апреле 1998 года'', то есть, считайте, через сколько лет несчастная жертва вспомнила об ужасном происшествии – через 8 с лишним. А вслед поступили заявления еще ''двух женщин о сексуальных домогательствах… в 2003 и 2005 годах''. Слова ''сексуальное домогательство'' я бы поставил в кавычки. Есть представление о неправильном поведении мужчины по отношению к женщине, но оно неформализуемо. Как судить за то, что не имеет однозначного внятного определения? ''И прочие действия…'' Что такое изнасилование, понимаю. В самом прямом значении слова. Наверное, работа в прозаическом учреждении КВД навсегда ограничила полет моей фантазии.
Всякий механизм имеет предел точности. С помощью школьного телескопа нельзя исследовать экзопланеты.
Если даже предположить, что между фигурантами дела в 1998 году произошло нечто предосудительное, то какая возможность у суда установить это в 2010-ом?
На основании чего? Погоды за окном, собственного настроения? "Верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу"?
Даже если заявительница путалась, и её на этом ловили, у правосудия был готов ответ:
''Произошедшее настолько травмировало жертву, что она пытается избавиться от детальных воспоминаний и второстепенные нюансы могли ускользнуть от ее внимания…
В сознании жертвы остается лишь самое главное, сам факт изнасилования…
Если факт сексуального насилия имел место, он нелегитимен в любом случае, вне зависимости, была она в юбке или в брюках''.
Иными словами, ''если факт сексуального насилия имел место'', то он имел место вне зависимости от того, имел ли он место на самом деле.
Основываясь на тех данных, которые мне доступны через СМИ, я склонен полагать, что М. Кацав примерно так же виновен в изнасиловании, как Н.И. Вавилов в работе на японскую разведку. То есть, сугубо теоретически нельзя исключить как первое, так и второе. Проблема – с доказательствами.
Марина Тимашева: У Вас получается неуважение к суду.
Илья Смирнов: Как заметил знаменитый византийский юрист: ''неугомонный разум может выдумывать что угодно в других делах, но над… распоряжениями василевса он не смеет подтрунивать''. Так вот, ни император, ни синод, ни папа, ни ЦК не являются непогрешимыми и не стоят выше разума. Не для того мы отменяли ''руководящую и направляющую роль партии'', чтобы передавать какому-то другому учреждению божественные полномочия. Все они заслуживают (или не заслуживают) уважения ''по плодам'', по результатам своей деятельности.
Но здесь я бы отметил интересную перекличку с делом Рябова: в тот же день, когда профессора выпустили из СИЗО, на него поступило второе заявление от матери девочки, которую он когда-то, еще в 2009 году, не взял в класс
Марина Тимашева: То есть, через два года? Хорошо, что не через восемь.
Илья Смирнов: Рекорд – 29 лет, католическому священнику чудом удалось отбиться от дальнобойных клеветников. Приведу для ясного понимания алгоритма еще два дела, о которых все наслышаны. Доминик Стросс-Кан, директор-распорядитель Международного валютного фонда был арестован за изнасилование горничной в отеле. Здесь можно кричать: ура, здравый смысл в конце концов восторжествовал, а можно обратить внимание, что восторжествовал он только после того, как пожилой ''насильник'' отказался от должности, хотя физическая невозможность того, в чем его обвиняли, была с самого начала очевидна. Джулиан Пол Ассанж. Смысл предъявленного обвинения вообще не поддается пересказу нормальными человеческими словами. Две гражданки имели с обвиняемым случайные связи. Совершенно добровольно. Потом, после долгих размышлений (или, может быть, бесед с компетентными товарищами) они пришли к выводу, что давать такому нехорошему человеку, как Ассанж, не стоило.
Прямо как в народной песне:
''Если б знала бы,
Не давала бы…''
Марина Тимашева: Там еще, кажется, фигурирует порванный презерватив.
Илья Смирнов: У него порвался презерватив, а он, зная об этом, не сказал партнерше. Нехорошо, конечно. Но, во-первых, причем здесь суд? Во-вторых, скажите мне: как этот "факт" может быть доказан? В принципе - КАК?
Марина Тимашева: Мы-то знаем: может быть доказано что угодно. Признание – царица доказательств.
Илья Смирнов: Есть грубые способы его получения, а есть инновационные. Т.н. "соглашение со следствием". Задумано было неплохо – но для чего? – для борьбы с мафией. Чтобы сломать круговую поруку. Применительно к обычным гражданам оборачивается вот чем.
Процитирую из дела Рябова:
''Меня склоняли дать ''признательные показания'' в том, чего я не совершал – сказать, что я хотя бы просто кого-то где-то не так потрогал, и тогда получу условный срок… лучше расстаться с жизнью, но остаться честным человеком… Я не могу покупать свободу такой ценой. Мне дорого уважение всех, кого я люблю и уважаю, дорого моё честное имя. И люди уже почувствовали специфику. Ведь ''сексуальные'' процессы резко отличаются от обычного дела, например, о воровстве или о ДТП. Никто не потащит в тюрьму законопослушного гражданина на основании голословного заявления, что он когда-то давно он хотел украсть компьютер – откуда? - из ящика, в который этот компьютер заведомо не влезает. Не случайно в комментариях часто встречаются отсылки к 37 году, к ''охоте на ведьм'', и после каждого выступления, например, Марин Ле Пен пишут: ну, ее счастье, что женщина, а то уже давно нашлась бы пострадавшая горничная.
Марина Тимашева: Можно найти и официанта.
Илья Смирнов: Такие процессы мы наблюдаем и там, где коррупция минимальная. Обратная эволюция, ползучий пересмотр тех гарантий от произвола, которых столетиями добивались граждане, фактическое возрождение инквизиционного судопроизводства, когда человека обвиняют не просто в том, чего он не совершал, но в том, чего в принципе не могло быть, и вынуждают доказывать невиновность непонятно в чём. Только в ХVI веке изобличали колдунов и еретиков. При Сталине троцкистско-бухаринских заговорщиков. Теперь в ход пошли сексуальные фантазии. Они удобны тем, что, даже если человеку и удастся отбиться, он всё равно остается несмываемо запачкан.
Помните, как травили Майкла Джексона - великого артиста и, к сожалению, тяжело больного человека? Как вытянули из него 20 миллионов? Как обсасывали в прессе: ну, раз платит, значит виноват. И чем все кончилось?
Дальше надвигается ''ювенальная юстиция'' в защиту детей, которых никто не мешает защищать в рамках обычной юстиции, а ''ювенальная'' - инструмент, которым чиновники взламывают семью. Убежище, где человек до сих пор худо-бедно независим от ''Большого брата''.
А бюрократический механизм, раз запущенный, дальше раскручивается по собственным законам. Обретает свою внутреннюю логику. “Я и другие Ее (т.е. королевские – И.С.) Судьи получили указание задержать столько ведьм, сколько существует…” Сравните. Уполномоченного по правам ребёнка Павла Астахова попросили оценить дело Владимира Макарова. ''Он сообщил, что кампания против педофилов идёт сейчас во всей Европе и Россия не должна отставать'' Хорошее обоснование, правда?
Сначала колдовские и шпионские процессы были направлены реальных врагов – как та же Жанна д Арк – потом против потенциальных, на всякий случай, а потом началось то, что мы с Вами обсуждали в связи с монографией “Ведовство и ведьмы в Англии” - когда жертвами становились обычные люди, какая-нибудь крестьянка, повздорившая с соседкой. Заявление. Арест. И попробуй докажи из-за решетки, что у коровы пропало молоко НЕ из-за твоего колдовства.
Марина Тимашева: И в 30-е годы было то же самое.
Илья Смирнов: Да, характерный эпизод из ''Крутого маршрута'': ''— Вот и про меня, вишь ты, наговорили. И прописали: трахтистка. А ведь я — веришь, доченька, вот как перед истинным — к ему, к окаянному трактору, и не подходила вовсе. И чего выдумали — ''трахтистка''… Да старух и не ставят на трактор-то…''
Марина Тимашева: Но ведь сексуальные преступления действительно происходят. И часто совершаются в укромных местах, без свидетелей.
Илья Смирнов: Марина, шпионаж и заговоры – тоже совершенно реальные явления. Но мы все понимаем, что кампания 37 года была не против них направлена. Иначе она не была бы кампанией. Да, есть такие категории преступлений, которые труднодоказуемы именно из-за особой приватности. И не только сексуальные, но и, например, взятки. Не случайно здесь практикуются такие сложные методы доказывания. Меченые купюры. Скрытые камеры. Насколько было бы проще - придти к прокурору и сказать: года полтора тому назад давал деньги такому-то, сколько и при каких обстоятельствах, уже не помнишь, раньше не заявлял, потому что на работе запарка, но просишь немедленно арестовать.
Когда ваш покорный слуга проходил по одному из дел о подпольных концертах, группы ВОСКРЕСЕНЬЕ, против меня было показание, я отрицал. Ситуация тет а тет, слова против слов. Следователь сделала все возможное, чтобы найти дополнительные улики. Но не нашла. И отступилась, хотя была уверена в моей виновности. И имела политический заказ. То есть, при Андропове и Черненко (в отличие от сталинских времен) понимали: обвинение нужно доказывать. И не надо снова приучать общество к тому, что это не обязательно. Следствие и суд, как всякие инструменты, не всесильны. Но усиливать их средствами из средневекового арсенала - путь к большой беде. Которая может завтра затронуть любого человека, любую семью.
В заключение расскажу вам такую историю из рыцарских времен. Вообще-то рыцарям положено вступаться за слабых. К сожалению, когда началась кампания против ведьм, славное английское рыцарство не спешило выполнять свой долг. Но на процессе в Сент – Озите присутствовал Реджинальд Скотт, джентльмен из знатного рода, состоявшего в родстве с шотландскими королями (отсюда его фамилия: ''шотландец''). Правда, сам он не имел большого состояния, занимался сельским хозяйством и стал крупнейшим специалистом по выращиванию хмеля. Но увидев, как богатые и образованные господа судьи расправились с несколькими неграмотными деревенскими старушками, он не мог промолчать. За собственный счет напечатал книгу ''Открытие колдовства'', в которой доказал, что судебные ''доказательства'' ничего не стоят, а судьи сами безбожные язычники, потому что верят в Дьявола больше, чем в Бога. ''Если бы все старухи в мире были ведьмами, а все священники колдунами, - писал он, - это бы не изменило количество дождя или силу ветра''.
Так что у нас есть достойные исторические примеры.
Марина Тимашева: Мы с Ильей Смирновым разговаривали о деле профессора Анатолия Рябова. Суд по нему продолжается.
