Анна Качкаева: Не совсем мы сегодня про телевизор, хотя и про него тоже, но больше все-таки про картинку. Я так и назвала сегодняшнюю программу – "Картинка" картины". Как выглядят «улица» и «власть» на фотографиях и видеокадрах? Как формируется визуальный образ времени? Влияет ли массовое документирование событий на представление о них? Об образах и документах мы сегодня поговорим с фотожурналистом и писателем Юрием Ростом.
Вся минувшая неделя была в ритуалах, парадах, гуляниях. Эксперты, политологи и даже люди, далекие от того, что называется аудиовизуальным искусством или средствами массовой коммуникации, говорили об этой неделе в категориях образов, кадров, ракурсов, сериалов и так далее. Поэтому очень важно все-таки зафиксировать, как мне кажется, это состояние, каким оно останется. Потому что отчасти это тоже фиксация некоторой будущей эпохи, про которую мы еще пока не до конца знаем. Телевидение вчера показывало все, от инаугурации до вчерашней «контрольной прогулки», по-разному. «Первый» канал и НТВ – это телевидение для разных стран, итоговые программы главным образом. Поэтому и фиксация этих событий осуществлена по-разному.
Юрий, вы были вчера на московском гулянии, видели бульвары. Моя коллега из Томска вчера говорила, что делала опрос на улице, большинство не только не понимают, но еще и считают, что все это глупости какие-то с ряжеными. Что это вчера все-таки было? Потому что «контрольная прогулка» - это привет Бродскому, Окуджаве...
Юрий Рост: Я ее для себя назвал «прогулка с фраерами», как у Булата. Так она мне и кажется. Во-первых, я ничего не делаю для телевизора, во-вторых, я его практически не смотрю.
Анна Качкаева: И правильно. Но вы все время фиксируете жизнь картинками.
Юрий Рост: Я фиксирую глазами, а теперь я фотографирую глазами, точно так же я снимаю для телевидения глазами. То есть я вижу людей, нормальные человеческие лица, которые и являются опорой глазу и уму. Народ замученный, деловой, грубый встречается, лица угрюмые, отношение раздраженно-злобное, реакция «вы здесь не стояли». А в связи со вчерашней прогулкой вспоминаются слова Беллы Ахатовны Ахмадулиной. Она приходила в магазин, и когда возникали хоть малейшие... кто-то сбоку пристраивался молча, как будто он стоял, она сразу отходила в сторону и говорила: «Будьте прежде меня». Откуда-то из библейских текстов. Вчера в этой прогулке были такие проявления. Я не говорю, что они завтра сядут в троллейбус – и станут другими. Это было какое-то учебное пособие по нормальному, толерантному отношению друг к другу, и по-моему, это самое главное. Они шли, разговаривали, доступные всем. Мы там встретились с Сергеем Юрьевичем Юрским. Подходят люди, которые в обычных условиях не подошли бы, потому что дистанция, нарисованная ими самими, очень велика. А тут он весело смеется... Подсовывают автографы чужих книг. Я за Акунина расписался. Потом Грише сказал: «Я за тебя расписался три раза неразборчиво». По какой-то причине меня приняли за Акунина. И я честно расписался, написал какие-то слова. Один раз от имени Акунина, чтобы человека не разочаровывать, другой – от своего имени. Но вся эта история была доброй.
Анна Качкаева: А почему вы вчера были в котелке и в чем-то таком...
Юрий Рост: А вот хотелось чего-то карнавального. Я ведь живу на Чистых прудах, и там встречаю разных людей достойных. Последний раз я встретил замечательных режиссеров Генриетту Яновскую и Каму Гинкаса.
Анна Качкаева: Московский ТЮЗ.
Юрий Рост: Какая-то девочка по имени Вера, которую все называют «мусорка» любя, потому что она ходит с пакетом и говорит: «У кого мусор? Давайте мусор».
Анна Качкаева: И вчера было очень чисто, несмотря на то, что 10 тысяч человек...
Юрий Рост: Так и ночью там чисто. Я же бегал по Чистым прудам, и после субботы-воскресенья там горы мусора, хотя никаких демонстраций нет. Потому что там нормальные, законопослушные граждане выпивают пиво, бросают все на пол, а утром наши таджики «чистопрудные» и прочие убирают мешками. А тут все было чисто.
Конечно, вызывает раздражение. Некоторые говорят: «Бездельники ходят», - в основном женщины приличные, крепкого телосложения.
Анна Качкаева: Мордюковский тип из «Бриллиантовой руки».
Юрий Рост: Что-то такое. «Вытоптали траву». А кто-то сказал: «Мы за то, чтобы не вытоптали души», - тоже хорошо ответил, но это не подействовало. Потом они сказали: «Мы посадим траву и деревья». Помыли памятник Абаю – тоже красиво. То есть ничего дурного в этом нет. Если кто страдает по поводу коммунальной квартиры, чтобы были хорошие отношения, она была по принуждению общения, а здесь – по выбору. Та же «коммуналка», они там живут, они там ночуют. И вот эта картинка мне кажется важной и уважительной. И в этой картинке значительное место занимают стоящие в стороне милиционеры, которые разделяют или не разделяют... Я разговаривал с полицейским Сашей, который по просьбе ночующих пресек какую-то рекламную акцию. Выскочили длинноногие девушки с флажками, а там же нельзя, по условиям, никаких наглядных пособий, и эти ребята сами подошли и сказали: «Они могут спровоцировать ваши действия». Саша пошел и навел порядок. А потом говорит мне: «Всегда не нравится прежняя власть». А я говорю: «А разница этой тусовки, что им не нравится власть не прежняя, а существующая».
Анна Качкаева: Замечательно! Даже словами вы создали ту картинку, которой почти не было на телеэкранах, и ее не видела большая страна.
Юрий Рост: И не увидит.
Анна Качкаева: Вчера в программе «Центральное телевидение» все-таки про то, что происходит на Чистых прудах, не в таких теплых, конечно, выражениях, но все-таки в достаточно неангажированном ключе, скорее, в симпатизирующем про это показали. А на «Первом» канале – и ведь это тоже правда – корову с белыми лентами, стояние и лежание на траве подкрепляют дамы и управдомы, которые кочуют из сюжета в сюжет на всех центральных каналах, ну, не живут они на Чистых прудах, что самое неприятное в этих сюжетах и в этих дамах. И все это подверстано под книгу известного технолога «цветных» революций, как его называют, господина Шарпа, американца, который описывает...
Юрий Рост: Ну, вы умная, Аня!
Анна Качкаева: Так это не я. Я вам пересказываю сюжет «Первого» канала.
Юрий Рост: Я живу на Чистых прудах.
Анна Качкаева: И это тоже правда, коровы там есть и женщины такие, вы про них только что рассказали, тоже есть. Вопрос в том, как картинку в кадр заключить.
Юрий Рост: Есть. Но ведь там есть и ресторан, который играл бесконечно музыку ночью и не давал нам спать, и запах кухни есть на Чистых прудах, но никого это не волнует. И то, что этот ресторан выдвинулся уже на центр Чистых прудов, – к этому спокойно все относятся.
Анна Качкаева: А сейчас все шумно кричат...
Юрий Рост: ...что они немножко вытоптали траву. Я еще нарисую картинку. Некоторое время назад на Чистых прудах высадили огромное количество черешен. Это была абсолютно бессмысленная акция, потому что черешня там расти не может. Было шумно, весело, до ночи играл оркестр, и мы с Георгием Николаевичем Данелия, окна которого тоже выходят на Чистые пруды...
Анна Качкаева: Что ж вы в репортажи центральных каналов-то не попали, жители Чистых прудов?
Юрий Рост: Не попали, но мы там живем. Я высаживал иву на Чистых прудах и рыбу выпускал в Чистые пруды, правда, и ловил, и выпускал в другое место. Думаю: как Георгий Николаевич относится, раздражает ли его? Не раздражает. Он их жалеет. Вот эта мирная акция, которая может ничем не закончиться, а может чем-то закончиться, лучше бы они ее, конечно, закончили сами. Как в жизни: есть начало – случайность, смерть – закономерность. То есть должен быть закономерный финал этого дела. Они помыли Абая – замечательно! Решили сделать субботник, посадили траву вместо вытоптанной и сказали: «Ребята, мы уходим, но мы еще сюда вернемся», - чудесно! Тогда не будет жалко. Потому что жалко от ожидания неизбежных хамских неприятностей. Причем сейчас непонятно - за что. В 11 часов вечера стоит парень, поет, на гитаре тихо играет, не слышно. Машины шумят, трамвай ездит – ничего страшного. Подходит полицейский, не ОМОН, видимо, участковый и говорит: «В 11 часов вы должны прекратить петь». Они говорят: «Хорошо, прекращаем петь». Допевает куплет, берет гитару и уходит. А там они сидят, разговаривают о чем-то тихо, кто-то им читает лекции. Туда надо приводить детей, чтобы они видели, что люди могут нормально общаться.
Анна Качкаева: А сегодня там будет спектакль «Театра.doc» «БерлусПутин».
Юрий Рост: Муратов Дмитрий Андреевич мне сказал, что любопытно, что сначала пришли молодые национальные кадры и «антифа» всякие, и они разделились, решили, что они будут охранять границы. Но этого ничего не было. То есть одни будут смотреть за порядком, чтобы не было никаких нарушений, допустим, до Покровских ворот, а другие – до станции метро. Там у них чисто, есть финансовые вложения...
Анна Качкаева: Кухня. Вчера собрали 300 тысяч за это хождение. Там у них пресс-центр, анархисты держат его.
Юрий Рост: И почему бы этому не быть?.. Это совершенно не противоречит триумфальному проезду Путину по пустому городу. «Нейтронная бомба» была сброшена на Москву, и она работала с периодом полураспада 15-20 минут.
Анна Качкаева: Юрий плавно перетек к разговору об образе власти, которую, главным образом, мы видим, конечно, триумфально поданную телеэкраном. И первый инаугурационный сюжет программы НТВ «Центральное телевидение» лучший, на мой взгляд, на эту тему из всех итоговых программ, которые я вчера посмотрела, он концептуально российский, потому что он не совсем про коронацию, он про царя и народ. Коротко пересказываю. Алексей Кудашов сопоставил инаугурацию в ее режиссерской, триумфальной интерпретации «Первого» канала, с проездом по пустому городу, с вертолета показанный, всех потрясла именно «нейтронная бомба», которая, скорее, была сделана режиссерами, вряд ли это было нужно Путину. Народа нигде не было, народ был замкнут в коробочке дворца роскошного. А Кудашов его сопоставил с местом под Екатеринбургом, где шахтерский поселок чуть ли не сползает в яму выработки. И приезд туда Путина уже означил для этого поселка переезд людей в новые квартиры. И вот эти люди в момент инаугурации... администрация проявила такую инициативу – люди приехали в клуб и с большого экрана на красивую режиссерскую постановку смотрели. И дальше все работает на крупных планах. Дальше с помощью монтажа монтируют лица в Георгиевском и Андреевском официоза, лица тетушек, мужчин, ровесников, более молодых людей, в основном голосовавших за «третьего Путина». И вы рассказали сейчас картинку, которую большая страна не видит. Они не совпадают. Что делать двум странам? Они друг друга видят, слышат... Если образами мы разговариваем с большой страной. Для нее важно, что Москва была пуста и показана с птичьего полета, с проходом по красной дорожке.
Юрий Рост: Надо этого президента оставить для того народа, который был в Кремле. Они все обеспечены, им хватит на какое-то время. А для остальной страны завести какого-то другого президента. И было бы два президента.
Анна Качкаева: Но вы же смотрели сюжет, народ небольшого уральского поселка совпадает в ожиданиях с народом...
Юрий Рост: Лучше, чтобы было много президентов. Кто читал про Швейка, мне очень жаль, что Гашек не написал кусок про Россию, он только подошел к этому, но умер. Там есть посещение высокими особами больницы. И это мне напоминает, когда чайной ложкой одного человека под тихий шелест камер... Если бы у нас количество президентов было равно количеству несчастных людей, и каждый бы им помогал, возможно, что-нибудь бы и произошло. Но поскольку президент один... то он у Дерипаски ручку отобрал и кому-то помог, то еще чего-то... Это были показательные порки. Этих президентов выборных должно было бы быть по всей стране много. Это были бы нормальные главы местных правительств. Но их нет. Поэтому мы будем радоваться, что так замечательно в одном террариуме красивом, цветном, золотистом собрались самые разные гады, в зоологическом смысле, я их не оскорбляю. Там были саламандры, которые меняют цвет, разные удавы, они не ядовитые, но обладающие большим финансовым капиталом, которые могут удавить, и ядовитые кобры. Были гремучие змеи, которые прежде чем укусить, гремят на всю страну. Были ящерицы, которых когда хватают за хвост, они хвост оставляют прежней власти и бегут к другой, и там у них вырастает другой хвост. Были уважаемые рептилии, крупные экземпляры, в том числе и женского пола, неплохо одетые. Вы сказали, что народ кучкой собрался там. Народ рассеялся. Можно проезд президента сравнить с нейтронной бомбой, а можно – из опасения – как будто он скунс.
Анна Качкаева: Юрий нарисовал нам, скорее, литературную картину образов истеблишмента политического, тем не менее, части народа. А я все-таки вот на что хочу обратить внимание. Это все хорошо фиксируется на крупных планах, и лучшие сюжеты работают, если сопоставляются лица.
Юрий Рост: Сюжет Алексея Кудашова очень умно сделан, и с точки зрения телевизионного, даже документального фильма он сделан чисто, он не вызывает желания упрятать глаза. Даже когда ты видишь достойные лица в Кремле. Потому что обычно, когда ты на них смотришь, прячешь глаза...
Анна Качкаева: Вы инаугурацию не смотрели?
Юрий Рост: Нет, я посмотрел до момента, когда показали, что Медведев идет в Кремль, поднимается. И как замечательно сказал Дмитрий Андреевич Муратов, глядя на это: «Ой! По-моему, они опять решили поменяться ролями». Потом я какие-то лица посмотрел. Любопытно же было, кого выбрали для этого дела.
Анна Качкаева: Кстати, как режиссер выбирает планы.
Юрий Рост: Режиссер выбрал правильно. И замечательные лица уральских женщин, и наивное сидение... И ты понимаешь, что эту границу не перейти тем, которые в Кремле, нельзя перейти. Каким-то другим, может быть, можно будет, когда они поймут, что страна – это не акционерное общество с ограниченной ответственностью.
Анна Качкаева: Но ведь это аберрация с крупными планами. Мы с вами понимаем, что женщины милые в уральском селе, которые открывают рот и поют гимн, и когда накладываются картинки кремлевских дам, типа Бабкиной или еще некоторого количества, на этих милых дам, что эти уральские женщины настоящие. И гимн они поют искренне, и глаза у них увлажняются тоже искренне. Но ведь они выбирают «третьего Путина», как и этот истеблишмент.
Юрий Рост: Вы хотите, чтобы они преодолели во взрослом возрасте тот путь, который страна не смогла преодолеть за 25 лет...
Анна Качкаева: Я не про преодоление. В этом сюжете, как мне кажется, Алексей как раз показывает большую страну и царя, и неизбывность, что это преодоление не произойдет.
Юрий Рост: Конечно, не произойдет. Потому что качества зверька, о котором мы сказали, туда не доходят. Туда они получают информацию из телевизора. Масштаб, конечно, страна огромная. А там им рассказывают о том, как мы хорошо живем, им же рассказывают, как они хорошо живут. И они действительно стали немножко лучше жить, наверное, - одному человеку дали квартиру... А ему дали, и я надеюсь. Это религиозное чувство. Какой-то святой отмолил что-то, и ты молишься. Это чувство не реальной жизни. Они же не задумываются над тем, что эта жизнь одна у них, другой не будет. Когда мы с полицейским Сашей разговаривали, он мне говорит: «Все-таки Сталин много сделал. Ну да, в лагерях погибло много народа». Я говорю: «Саша, он действительно много сделал, но это ключевой вопрос в высоком человеческом понимании. Ведь эти люди больше жить не будут никогда. Ребят, которых маршал Жуков на Зееловских высотах положил 300-350 тысяч накануне победы для того, чтобы, может быть, раньше Конева войти, их тоже никогда не будет, от них никто не родится, у них не будет ни детей, ни внуков. Но самое главное – они больше жить не будут. И это очень важный момент».
Анна Качкаева: А что Саша вам на это ответил?
Юрий Рост: Саша развел руками. Но все-таки, как говорится, ДнепроГЭС. И Саше надо объяснять, другого варианта нет.
Анна Качкаева: Так ощущение, как это было показано, и поскольку в этом поселке нет «Twitter» и Интернета...
Юрий Рост: И туалета нет. Но они голосуют все равно. Вот эти чайные ложки серебряные с волшебными пилюлями в разных местах – это знак слабости президента. А телевидение и все остальные средства массовой информации – в фильме этого нет – демонстрируют как достижение. Задача президента была выстроить систему, при которой он выполнял бы координирующую и ритуальную роль. А сейчас мы видим, что ритуальную роль он... И вообще этот проезд по Москве – мне показалось, что это похороны, а никого за ним нет. Черный автомобиль, едут за ним какие-то родственники... Это образ был пустоты. А на самом деле должны были быть полные улицы, на которых были бы разные лозунги. И бабушки, которые говорили «Путин молодец!», и люди, которые написали бы «Россия без Путина», они представляли бы эту страну. И эти люди поставили бы ему задачу: «Сделай так, чтобы мы нормально все существовали. Не сделаешь, но попытайся». Из ничего и не выйдет ничего.
Анна Качкаева: И образ довольно патриархальный, он про вчера, он не про будущее.
Юрий Рост: Он, конечно, про будущее. Как говорил замечательный писатель и доктор Карелин, смертность стопроцентна. И в тот момент, когда наступит политическая смерть, дай ему Бог долго прожить, за его политическим гробом пойдет ровно столько человек, сколько ехало за ним на машинах по пустой Москве. И это тоже картинка.
Анна Качкаева: Еще очень любопытная вещь, на которую я обращу внимание. Вы телевизор не смотрите, а я по долгу службы обязана. Почему я так концентрируюсь на крупных планах. Означает ли это что-нибудь в визуальной культуре нового времени, когда так много крупных планов, и телевизор стало модно... все эти новые каналы, особенно появляющиеся, я уж не говорю об информационных каналах, делать, как в 60-ые говорили, фотофильм, когда на пюпитр ставили... не было же еще хорошего монтажа, поэтому ставили...
Юрий Рост: Это началось не сейчас. Это началось в лучшем документальном кино как раз в 60-70-ые годы.
Анна Качкаева: Но тогда и технология не позволяла.
Юрий Рост: Был Павел Коган со своим «Взгляните на лицо», есть Слава Виноградов, который делал фильмы на крупных планах, и не только на крупных, но у него присутствовал человек, и постепенно они научились. Общие планы не могут заинтересовать. Если ты рассматриваешь лица, ты их узнаешь. Очень трудно скрыть в этой ситуации, когда ты видишь крупный план, характеры. Они же не готовятся, камера подсматривает, а она бывает жестокой – какие-то гримасы, ужимки. Но иногда им и ужимок не надо. Когда идет панорама, и ты видишь эти лица, которые стоят в Кремле, и видишь этих бабушек, разную степень искренности ты видишь.
Анна Качкаева: Экран и фотокамера в этом смысле проявляют, безусловно. Массовая фиксация сейчас этих протестов, где главным образом общий план и масштаб. Я вчера посмотрела в «YouTube» и в «Facebook»... Знаете, какой фотографии бесконечно все делали перепост? Это фотография сверху на Рождественский бульвар, когда вниз идет толпа.
Юрий Рост: И ни одной моей фотографии там не было?!
Анна Качкаева: Была, конечно. Крупных планов тоже хватало. И вы в котелке тоже были, разумеется.
Юрий Рост: Это попытка показать масштаб, то есть недоверие словам. Когда я начинал делать свои фотографии с текстами, которые я называл «Взгляд», у меня подсознательно было недоверие к слову. То есть я пишу о человеке, но мне важно было еще, чтобы читатель как бы удостоверился, что я, описывая этого человека, не вру. И это видно по фотографии. И таким образом поддерживал. А поскольку здесь все время врут...
Анна Качкаева: Это и мое ощущение.
Юрий Рост: Говорят, что тысяча человек, а на картинке видно, что там больше 5 тысяч. И это вранье бесконечное вызывает подсознательно... Он не может написать, что...
Анна Качкаева: И сосчитать не может.
Юрий Рост: А визуально ты видишь, что народа гораздо больше, чем тысяча человек. И понимаешь, что официальные данные...
Анна Качкаева: То есть, с одной стороны, это документирование, а с другой стороны, это все-таки желание быть не одному. Всегда одиночные пикеты или одиночные прогулки... А ощущение «нас много» - это тоже необходимость.
Юрий Рост: Конечно. «Нас много» и «мы – не толпа». Это разные люди. Потому что они не объединены какой-то идеей или сверхзадачей. Я говорю о позавчерашней акции. Это разные люди, которые шли, они хотели удостовериться, что на расстоянии вытянутой руки есть другие люди, похожие на них. И это очень дорого.
Анна Качкаева: Андрей, Иркутск, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я телевидение не люблю, не смотрю и кроме «Дождя» ничего не воспринимаю. И насчет акций, о которых идет спор: культурные эти акции или политические. Да какая разница. В принципе, это культурные акции, в частности, акция «прогулка с писателями» - дай Бог, это начало, которое будет продолжаться из раза в раз уже при любой власти, чтобы писатели знали народ, а народ знал писателей поближе, чтобы они друг с другом общались, это нужно. И если ребята-палаточники никому не хамят, ничего плохого не делают, людям есть чему у них учиться. Может быть, через это произойдет культурная революция. Потому что у нас сверху донизу власть хамов.
Анна Качкаева: Я тоже считаю, что «контрольная прогулка» - это отчасти и воспитание чувств.
Юрий Рост: А мне пришло в голову, что можно еще делать прогулки с актерами, с композиторами, со спортсменами. Главное, что эти люди приближаются. И когда это дойдет до того, чтобы были прогулки с политиками... хотя сразу начнутся лозунги. У политиков рожи от вранья как-то деформированы. Может быть, только с продуктивными людьми. Но хорошая идея.
Анна Качкаева: Федор, Петербург, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня несколько противоречивое впечатление от телевизора. «Щелки», которые есть на НТВ, мне кажется, полноту картины не освещают. И то, что мы видим на «Первом» канале у одиозного Верницкого. Он говорит, что провокаторы проклятые, вот эти демонстранты, они сами виноваты, что получили от ОМОНа, омоновцы бедные, все это заговорщики, «и как вы смеете нам что-то про власть говорить, в Европе людей действительно избивают, а вы еще живыми ходите». Вот такая тональность на «Первом» канале. Я посмотрел «Россию 24», там говорили чуть больше про марш писательский, но ни про цели, ни кто выступает, ни сколько людей пришло, а вытащили какие-то сомнительные личности, которые проклинают митингующих, якобы жители местных домов. То есть стилистика сохраняется, она доминирует. Я не вижу больших разночтений и полутонов.
И насчет 9 мая. Все-таки меня шокирует то, что у нас происходит, когда Путин выходит и превращает память о войне в какое-то милитаристское, чудовищное беснование. Устраиваются парады чудовищные при нищих ветеранах. Господин Рост, вы не считаете, что это запредельный цинизм? Да еще он говорит: у нас есть моральное право делать что угодно. Мы что, стоим перед новой войной с Грузией, или что?
Юрий Рост: Я с вами совершенно согласен. Я считаю, что абсолютно безнравственно тратить такие деньги, притом, что до сих пор несчастные люди, которые доживают... им обещали и квартиры, и пенсии, а вместо этого им - какие-то цацки. То их провезли по Красной площади на грузовиках – это было жалкое зрелище, сейчас их показывают со значками, пожимают им руки. Это все унизительно и отвратительно. Война не закончилась до той поры, пока эти люди еще живы, но их уже совсем мало. И до сих пор гигантская страна, с огромными деньгами не может найти средств для того, чтобы дать им достойно дожить. Пиариться на войне – это ужасно. Кстати, о картинке.
Анна Качкаева: Я хотела сказать нашим слушателям, что Юрий Рост вчера не снимал, как не снимает последнее время. А почему?
Юрий Рост: На «мыльницу». 9 мая закончилось тогда, когда перестали приезжать настоящие... у них не было денег. Я помню, когда я приходил и находил там рядовых, сержантов, которые искали и не могли найти, которые собирали деньги для того, чтобы приехать в Москву. Потом стали ряженые в сшитых заново гимнастерках, с огромным количеством каких-то значков. Те воевавшие и пережившие, они даже не очень любили красоваться и вспоминать о войне.
Анна Качкаева: Они вообще старались не обвешиваться...
Юрий Рост: Не обвешивались никогда. Они пытались найти своих товарищей и подтверждение того, что они жили в то время. А сейчас это превратилось в какой-то маскарад, простите, где главные роли играют главные люди. Он ходит и пожимает ветеранам руки, а сзади грохочут пустые ракеты, и парад становится...
Анна Качкаева: ...дополнительным зрелищем для телевизора.
Юрий Рост: Это реакция на инаугурацию. Не зря инаугурация была придумана на 7-ое. Вечером – хоккей, утром – День победы.
Анна Качкаева: А почему вы все-таки не снимаете сейчас людей?
Юрий Рост: Во-первых, такое количество людей снимают, что... Снимать надо мало, но надо точно попадать. Когда я был на всяких тяжелых точках – события в Оше, Вильнюс, Тбилиси и в Москве я снимал около Белого дома - тогда задача была такая, чтобы создать некий образ в одном-двух кадрах. И тогда был порог ужаса перед тем, что делает страна, низкий. И хорошая фотография говорила очень многое. А сейчас нужно, чтобы лежали горы трупов, избитые, без зубов бабушки, то, чем телевидение... И это просматривают за чаем и кофе. Я думаю, что количество изображений повредило качеству восприятия.
Вся минувшая неделя была в ритуалах, парадах, гуляниях. Эксперты, политологи и даже люди, далекие от того, что называется аудиовизуальным искусством или средствами массовой коммуникации, говорили об этой неделе в категориях образов, кадров, ракурсов, сериалов и так далее. Поэтому очень важно все-таки зафиксировать, как мне кажется, это состояние, каким оно останется. Потому что отчасти это тоже фиксация некоторой будущей эпохи, про которую мы еще пока не до конца знаем. Телевидение вчера показывало все, от инаугурации до вчерашней «контрольной прогулки», по-разному. «Первый» канал и НТВ – это телевидение для разных стран, итоговые программы главным образом. Поэтому и фиксация этих событий осуществлена по-разному.
Юрий, вы были вчера на московском гулянии, видели бульвары. Моя коллега из Томска вчера говорила, что делала опрос на улице, большинство не только не понимают, но еще и считают, что все это глупости какие-то с ряжеными. Что это вчера все-таки было? Потому что «контрольная прогулка» - это привет Бродскому, Окуджаве...
Юрий Рост: Я ее для себя назвал «прогулка с фраерами», как у Булата. Так она мне и кажется. Во-первых, я ничего не делаю для телевизора, во-вторых, я его практически не смотрю.
Анна Качкаева: И правильно. Но вы все время фиксируете жизнь картинками.
Юрий Рост: Я фиксирую глазами, а теперь я фотографирую глазами, точно так же я снимаю для телевидения глазами. То есть я вижу людей, нормальные человеческие лица, которые и являются опорой глазу и уму. Народ замученный, деловой, грубый встречается, лица угрюмые, отношение раздраженно-злобное, реакция «вы здесь не стояли». А в связи со вчерашней прогулкой вспоминаются слова Беллы Ахатовны Ахмадулиной. Она приходила в магазин, и когда возникали хоть малейшие... кто-то сбоку пристраивался молча, как будто он стоял, она сразу отходила в сторону и говорила: «Будьте прежде меня». Откуда-то из библейских текстов. Вчера в этой прогулке были такие проявления. Я не говорю, что они завтра сядут в троллейбус – и станут другими. Это было какое-то учебное пособие по нормальному, толерантному отношению друг к другу, и по-моему, это самое главное. Они шли, разговаривали, доступные всем. Мы там встретились с Сергеем Юрьевичем Юрским. Подходят люди, которые в обычных условиях не подошли бы, потому что дистанция, нарисованная ими самими, очень велика. А тут он весело смеется... Подсовывают автографы чужих книг. Я за Акунина расписался. Потом Грише сказал: «Я за тебя расписался три раза неразборчиво». По какой-то причине меня приняли за Акунина. И я честно расписался, написал какие-то слова. Один раз от имени Акунина, чтобы человека не разочаровывать, другой – от своего имени. Но вся эта история была доброй.
Анна Качкаева: А почему вы вчера были в котелке и в чем-то таком...
Юрий Рост: А вот хотелось чего-то карнавального. Я ведь живу на Чистых прудах, и там встречаю разных людей достойных. Последний раз я встретил замечательных режиссеров Генриетту Яновскую и Каму Гинкаса.
Анна Качкаева: Московский ТЮЗ.
Юрий Рост: Какая-то девочка по имени Вера, которую все называют «мусорка» любя, потому что она ходит с пакетом и говорит: «У кого мусор? Давайте мусор».
Анна Качкаева: И вчера было очень чисто, несмотря на то, что 10 тысяч человек...
Юрий Рост: Так и ночью там чисто. Я же бегал по Чистым прудам, и после субботы-воскресенья там горы мусора, хотя никаких демонстраций нет. Потому что там нормальные, законопослушные граждане выпивают пиво, бросают все на пол, а утром наши таджики «чистопрудные» и прочие убирают мешками. А тут все было чисто.
Конечно, вызывает раздражение. Некоторые говорят: «Бездельники ходят», - в основном женщины приличные, крепкого телосложения.
Анна Качкаева: Мордюковский тип из «Бриллиантовой руки».
Юрий Рост: Что-то такое. «Вытоптали траву». А кто-то сказал: «Мы за то, чтобы не вытоптали души», - тоже хорошо ответил, но это не подействовало. Потом они сказали: «Мы посадим траву и деревья». Помыли памятник Абаю – тоже красиво. То есть ничего дурного в этом нет. Если кто страдает по поводу коммунальной квартиры, чтобы были хорошие отношения, она была по принуждению общения, а здесь – по выбору. Та же «коммуналка», они там живут, они там ночуют. И вот эта картинка мне кажется важной и уважительной. И в этой картинке значительное место занимают стоящие в стороне милиционеры, которые разделяют или не разделяют... Я разговаривал с полицейским Сашей, который по просьбе ночующих пресек какую-то рекламную акцию. Выскочили длинноногие девушки с флажками, а там же нельзя, по условиям, никаких наглядных пособий, и эти ребята сами подошли и сказали: «Они могут спровоцировать ваши действия». Саша пошел и навел порядок. А потом говорит мне: «Всегда не нравится прежняя власть». А я говорю: «А разница этой тусовки, что им не нравится власть не прежняя, а существующая».
Анна Качкаева: Замечательно! Даже словами вы создали ту картинку, которой почти не было на телеэкранах, и ее не видела большая страна.
Юрий Рост: И не увидит.
Анна Качкаева: Вчера в программе «Центральное телевидение» все-таки про то, что происходит на Чистых прудах, не в таких теплых, конечно, выражениях, но все-таки в достаточно неангажированном ключе, скорее, в симпатизирующем про это показали. А на «Первом» канале – и ведь это тоже правда – корову с белыми лентами, стояние и лежание на траве подкрепляют дамы и управдомы, которые кочуют из сюжета в сюжет на всех центральных каналах, ну, не живут они на Чистых прудах, что самое неприятное в этих сюжетах и в этих дамах. И все это подверстано под книгу известного технолога «цветных» революций, как его называют, господина Шарпа, американца, который описывает...
Юрий Рост: Ну, вы умная, Аня!
Анна Качкаева: Так это не я. Я вам пересказываю сюжет «Первого» канала.
Юрий Рост: Я живу на Чистых прудах.
Анна Качкаева: И это тоже правда, коровы там есть и женщины такие, вы про них только что рассказали, тоже есть. Вопрос в том, как картинку в кадр заключить.
Юрий Рост: Есть. Но ведь там есть и ресторан, который играл бесконечно музыку ночью и не давал нам спать, и запах кухни есть на Чистых прудах, но никого это не волнует. И то, что этот ресторан выдвинулся уже на центр Чистых прудов, – к этому спокойно все относятся.
Анна Качкаева: А сейчас все шумно кричат...
Юрий Рост: ...что они немножко вытоптали траву. Я еще нарисую картинку. Некоторое время назад на Чистых прудах высадили огромное количество черешен. Это была абсолютно бессмысленная акция, потому что черешня там расти не может. Было шумно, весело, до ночи играл оркестр, и мы с Георгием Николаевичем Данелия, окна которого тоже выходят на Чистые пруды...
Анна Качкаева: Что ж вы в репортажи центральных каналов-то не попали, жители Чистых прудов?
Юрий Рост: Не попали, но мы там живем. Я высаживал иву на Чистых прудах и рыбу выпускал в Чистые пруды, правда, и ловил, и выпускал в другое место. Думаю: как Георгий Николаевич относится, раздражает ли его? Не раздражает. Он их жалеет. Вот эта мирная акция, которая может ничем не закончиться, а может чем-то закончиться, лучше бы они ее, конечно, закончили сами. Как в жизни: есть начало – случайность, смерть – закономерность. То есть должен быть закономерный финал этого дела. Они помыли Абая – замечательно! Решили сделать субботник, посадили траву вместо вытоптанной и сказали: «Ребята, мы уходим, но мы еще сюда вернемся», - чудесно! Тогда не будет жалко. Потому что жалко от ожидания неизбежных хамских неприятностей. Причем сейчас непонятно - за что. В 11 часов вечера стоит парень, поет, на гитаре тихо играет, не слышно. Машины шумят, трамвай ездит – ничего страшного. Подходит полицейский, не ОМОН, видимо, участковый и говорит: «В 11 часов вы должны прекратить петь». Они говорят: «Хорошо, прекращаем петь». Допевает куплет, берет гитару и уходит. А там они сидят, разговаривают о чем-то тихо, кто-то им читает лекции. Туда надо приводить детей, чтобы они видели, что люди могут нормально общаться.
Анна Качкаева: А сегодня там будет спектакль «Театра.doc» «БерлусПутин».
Юрий Рост: Муратов Дмитрий Андреевич мне сказал, что любопытно, что сначала пришли молодые национальные кадры и «антифа» всякие, и они разделились, решили, что они будут охранять границы. Но этого ничего не было. То есть одни будут смотреть за порядком, чтобы не было никаких нарушений, допустим, до Покровских ворот, а другие – до станции метро. Там у них чисто, есть финансовые вложения...
Анна Качкаева: Кухня. Вчера собрали 300 тысяч за это хождение. Там у них пресс-центр, анархисты держат его.
Юрий Рост: И почему бы этому не быть?.. Это совершенно не противоречит триумфальному проезду Путину по пустому городу. «Нейтронная бомба» была сброшена на Москву, и она работала с периодом полураспада 15-20 минут.
Анна Качкаева: Юрий плавно перетек к разговору об образе власти, которую, главным образом, мы видим, конечно, триумфально поданную телеэкраном. И первый инаугурационный сюжет программы НТВ «Центральное телевидение» лучший, на мой взгляд, на эту тему из всех итоговых программ, которые я вчера посмотрела, он концептуально российский, потому что он не совсем про коронацию, он про царя и народ. Коротко пересказываю. Алексей Кудашов сопоставил инаугурацию в ее режиссерской, триумфальной интерпретации «Первого» канала, с проездом по пустому городу, с вертолета показанный, всех потрясла именно «нейтронная бомба», которая, скорее, была сделана режиссерами, вряд ли это было нужно Путину. Народа нигде не было, народ был замкнут в коробочке дворца роскошного. А Кудашов его сопоставил с местом под Екатеринбургом, где шахтерский поселок чуть ли не сползает в яму выработки. И приезд туда Путина уже означил для этого поселка переезд людей в новые квартиры. И вот эти люди в момент инаугурации... администрация проявила такую инициативу – люди приехали в клуб и с большого экрана на красивую режиссерскую постановку смотрели. И дальше все работает на крупных планах. Дальше с помощью монтажа монтируют лица в Георгиевском и Андреевском официоза, лица тетушек, мужчин, ровесников, более молодых людей, в основном голосовавших за «третьего Путина». И вы рассказали сейчас картинку, которую большая страна не видит. Они не совпадают. Что делать двум странам? Они друг друга видят, слышат... Если образами мы разговариваем с большой страной. Для нее важно, что Москва была пуста и показана с птичьего полета, с проходом по красной дорожке.
Юрий Рост: Надо этого президента оставить для того народа, который был в Кремле. Они все обеспечены, им хватит на какое-то время. А для остальной страны завести какого-то другого президента. И было бы два президента.
Анна Качкаева: Но вы же смотрели сюжет, народ небольшого уральского поселка совпадает в ожиданиях с народом...
Юрий Рост: Лучше, чтобы было много президентов. Кто читал про Швейка, мне очень жаль, что Гашек не написал кусок про Россию, он только подошел к этому, но умер. Там есть посещение высокими особами больницы. И это мне напоминает, когда чайной ложкой одного человека под тихий шелест камер... Если бы у нас количество президентов было равно количеству несчастных людей, и каждый бы им помогал, возможно, что-нибудь бы и произошло. Но поскольку президент один... то он у Дерипаски ручку отобрал и кому-то помог, то еще чего-то... Это были показательные порки. Этих президентов выборных должно было бы быть по всей стране много. Это были бы нормальные главы местных правительств. Но их нет. Поэтому мы будем радоваться, что так замечательно в одном террариуме красивом, цветном, золотистом собрались самые разные гады, в зоологическом смысле, я их не оскорбляю. Там были саламандры, которые меняют цвет, разные удавы, они не ядовитые, но обладающие большим финансовым капиталом, которые могут удавить, и ядовитые кобры. Были гремучие змеи, которые прежде чем укусить, гремят на всю страну. Были ящерицы, которых когда хватают за хвост, они хвост оставляют прежней власти и бегут к другой, и там у них вырастает другой хвост. Были уважаемые рептилии, крупные экземпляры, в том числе и женского пола, неплохо одетые. Вы сказали, что народ кучкой собрался там. Народ рассеялся. Можно проезд президента сравнить с нейтронной бомбой, а можно – из опасения – как будто он скунс.
Анна Качкаева: Юрий нарисовал нам, скорее, литературную картину образов истеблишмента политического, тем не менее, части народа. А я все-таки вот на что хочу обратить внимание. Это все хорошо фиксируется на крупных планах, и лучшие сюжеты работают, если сопоставляются лица.
Юрий Рост: Сюжет Алексея Кудашова очень умно сделан, и с точки зрения телевизионного, даже документального фильма он сделан чисто, он не вызывает желания упрятать глаза. Даже когда ты видишь достойные лица в Кремле. Потому что обычно, когда ты на них смотришь, прячешь глаза...
Анна Качкаева: Вы инаугурацию не смотрели?
Юрий Рост: Нет, я посмотрел до момента, когда показали, что Медведев идет в Кремль, поднимается. И как замечательно сказал Дмитрий Андреевич Муратов, глядя на это: «Ой! По-моему, они опять решили поменяться ролями». Потом я какие-то лица посмотрел. Любопытно же было, кого выбрали для этого дела.
Анна Качкаева: Кстати, как режиссер выбирает планы.
Юрий Рост: Режиссер выбрал правильно. И замечательные лица уральских женщин, и наивное сидение... И ты понимаешь, что эту границу не перейти тем, которые в Кремле, нельзя перейти. Каким-то другим, может быть, можно будет, когда они поймут, что страна – это не акционерное общество с ограниченной ответственностью.
Анна Качкаева: Но ведь это аберрация с крупными планами. Мы с вами понимаем, что женщины милые в уральском селе, которые открывают рот и поют гимн, и когда накладываются картинки кремлевских дам, типа Бабкиной или еще некоторого количества, на этих милых дам, что эти уральские женщины настоящие. И гимн они поют искренне, и глаза у них увлажняются тоже искренне. Но ведь они выбирают «третьего Путина», как и этот истеблишмент.
Юрий Рост: Вы хотите, чтобы они преодолели во взрослом возрасте тот путь, который страна не смогла преодолеть за 25 лет...
Анна Качкаева: Я не про преодоление. В этом сюжете, как мне кажется, Алексей как раз показывает большую страну и царя, и неизбывность, что это преодоление не произойдет.
Юрий Рост: Конечно, не произойдет. Потому что качества зверька, о котором мы сказали, туда не доходят. Туда они получают информацию из телевизора. Масштаб, конечно, страна огромная. А там им рассказывают о том, как мы хорошо живем, им же рассказывают, как они хорошо живут. И они действительно стали немножко лучше жить, наверное, - одному человеку дали квартиру... А ему дали, и я надеюсь. Это религиозное чувство. Какой-то святой отмолил что-то, и ты молишься. Это чувство не реальной жизни. Они же не задумываются над тем, что эта жизнь одна у них, другой не будет. Когда мы с полицейским Сашей разговаривали, он мне говорит: «Все-таки Сталин много сделал. Ну да, в лагерях погибло много народа». Я говорю: «Саша, он действительно много сделал, но это ключевой вопрос в высоком человеческом понимании. Ведь эти люди больше жить не будут никогда. Ребят, которых маршал Жуков на Зееловских высотах положил 300-350 тысяч накануне победы для того, чтобы, может быть, раньше Конева войти, их тоже никогда не будет, от них никто не родится, у них не будет ни детей, ни внуков. Но самое главное – они больше жить не будут. И это очень важный момент».
Анна Качкаева: А что Саша вам на это ответил?
Юрий Рост: Саша развел руками. Но все-таки, как говорится, ДнепроГЭС. И Саше надо объяснять, другого варианта нет.
Анна Качкаева: Так ощущение, как это было показано, и поскольку в этом поселке нет «Twitter» и Интернета...
Юрий Рост: И туалета нет. Но они голосуют все равно. Вот эти чайные ложки серебряные с волшебными пилюлями в разных местах – это знак слабости президента. А телевидение и все остальные средства массовой информации – в фильме этого нет – демонстрируют как достижение. Задача президента была выстроить систему, при которой он выполнял бы координирующую и ритуальную роль. А сейчас мы видим, что ритуальную роль он... И вообще этот проезд по Москве – мне показалось, что это похороны, а никого за ним нет. Черный автомобиль, едут за ним какие-то родственники... Это образ был пустоты. А на самом деле должны были быть полные улицы, на которых были бы разные лозунги. И бабушки, которые говорили «Путин молодец!», и люди, которые написали бы «Россия без Путина», они представляли бы эту страну. И эти люди поставили бы ему задачу: «Сделай так, чтобы мы нормально все существовали. Не сделаешь, но попытайся». Из ничего и не выйдет ничего.
Анна Качкаева: И образ довольно патриархальный, он про вчера, он не про будущее.
Юрий Рост: Он, конечно, про будущее. Как говорил замечательный писатель и доктор Карелин, смертность стопроцентна. И в тот момент, когда наступит политическая смерть, дай ему Бог долго прожить, за его политическим гробом пойдет ровно столько человек, сколько ехало за ним на машинах по пустой Москве. И это тоже картинка.
Анна Качкаева: Еще очень любопытная вещь, на которую я обращу внимание. Вы телевизор не смотрите, а я по долгу службы обязана. Почему я так концентрируюсь на крупных планах. Означает ли это что-нибудь в визуальной культуре нового времени, когда так много крупных планов, и телевизор стало модно... все эти новые каналы, особенно появляющиеся, я уж не говорю об информационных каналах, делать, как в 60-ые говорили, фотофильм, когда на пюпитр ставили... не было же еще хорошего монтажа, поэтому ставили...
Юрий Рост: Это началось не сейчас. Это началось в лучшем документальном кино как раз в 60-70-ые годы.
Анна Качкаева: Но тогда и технология не позволяла.
Юрий Рост: Был Павел Коган со своим «Взгляните на лицо», есть Слава Виноградов, который делал фильмы на крупных планах, и не только на крупных, но у него присутствовал человек, и постепенно они научились. Общие планы не могут заинтересовать. Если ты рассматриваешь лица, ты их узнаешь. Очень трудно скрыть в этой ситуации, когда ты видишь крупный план, характеры. Они же не готовятся, камера подсматривает, а она бывает жестокой – какие-то гримасы, ужимки. Но иногда им и ужимок не надо. Когда идет панорама, и ты видишь эти лица, которые стоят в Кремле, и видишь этих бабушек, разную степень искренности ты видишь.
Анна Качкаева: Экран и фотокамера в этом смысле проявляют, безусловно. Массовая фиксация сейчас этих протестов, где главным образом общий план и масштаб. Я вчера посмотрела в «YouTube» и в «Facebook»... Знаете, какой фотографии бесконечно все делали перепост? Это фотография сверху на Рождественский бульвар, когда вниз идет толпа.
Юрий Рост: И ни одной моей фотографии там не было?!
Анна Качкаева: Была, конечно. Крупных планов тоже хватало. И вы в котелке тоже были, разумеется.
Юрий Рост: Это попытка показать масштаб, то есть недоверие словам. Когда я начинал делать свои фотографии с текстами, которые я называл «Взгляд», у меня подсознательно было недоверие к слову. То есть я пишу о человеке, но мне важно было еще, чтобы читатель как бы удостоверился, что я, описывая этого человека, не вру. И это видно по фотографии. И таким образом поддерживал. А поскольку здесь все время врут...
Анна Качкаева: Это и мое ощущение.
Юрий Рост: Говорят, что тысяча человек, а на картинке видно, что там больше 5 тысяч. И это вранье бесконечное вызывает подсознательно... Он не может написать, что...
Анна Качкаева: И сосчитать не может.
Юрий Рост: А визуально ты видишь, что народа гораздо больше, чем тысяча человек. И понимаешь, что официальные данные...
Анна Качкаева: То есть, с одной стороны, это документирование, а с другой стороны, это все-таки желание быть не одному. Всегда одиночные пикеты или одиночные прогулки... А ощущение «нас много» - это тоже необходимость.
Юрий Рост: Конечно. «Нас много» и «мы – не толпа». Это разные люди. Потому что они не объединены какой-то идеей или сверхзадачей. Я говорю о позавчерашней акции. Это разные люди, которые шли, они хотели удостовериться, что на расстоянии вытянутой руки есть другие люди, похожие на них. И это очень дорого.
Анна Качкаева: Андрей, Иркутск, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Я телевидение не люблю, не смотрю и кроме «Дождя» ничего не воспринимаю. И насчет акций, о которых идет спор: культурные эти акции или политические. Да какая разница. В принципе, это культурные акции, в частности, акция «прогулка с писателями» - дай Бог, это начало, которое будет продолжаться из раза в раз уже при любой власти, чтобы писатели знали народ, а народ знал писателей поближе, чтобы они друг с другом общались, это нужно. И если ребята-палаточники никому не хамят, ничего плохого не делают, людям есть чему у них учиться. Может быть, через это произойдет культурная революция. Потому что у нас сверху донизу власть хамов.
Анна Качкаева: Я тоже считаю, что «контрольная прогулка» - это отчасти и воспитание чувств.
Юрий Рост: А мне пришло в голову, что можно еще делать прогулки с актерами, с композиторами, со спортсменами. Главное, что эти люди приближаются. И когда это дойдет до того, чтобы были прогулки с политиками... хотя сразу начнутся лозунги. У политиков рожи от вранья как-то деформированы. Может быть, только с продуктивными людьми. Но хорошая идея.
Анна Качкаева: Федор, Петербург, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня несколько противоречивое впечатление от телевизора. «Щелки», которые есть на НТВ, мне кажется, полноту картины не освещают. И то, что мы видим на «Первом» канале у одиозного Верницкого. Он говорит, что провокаторы проклятые, вот эти демонстранты, они сами виноваты, что получили от ОМОНа, омоновцы бедные, все это заговорщики, «и как вы смеете нам что-то про власть говорить, в Европе людей действительно избивают, а вы еще живыми ходите». Вот такая тональность на «Первом» канале. Я посмотрел «Россию 24», там говорили чуть больше про марш писательский, но ни про цели, ни кто выступает, ни сколько людей пришло, а вытащили какие-то сомнительные личности, которые проклинают митингующих, якобы жители местных домов. То есть стилистика сохраняется, она доминирует. Я не вижу больших разночтений и полутонов.
И насчет 9 мая. Все-таки меня шокирует то, что у нас происходит, когда Путин выходит и превращает память о войне в какое-то милитаристское, чудовищное беснование. Устраиваются парады чудовищные при нищих ветеранах. Господин Рост, вы не считаете, что это запредельный цинизм? Да еще он говорит: у нас есть моральное право делать что угодно. Мы что, стоим перед новой войной с Грузией, или что?
Юрий Рост: Я с вами совершенно согласен. Я считаю, что абсолютно безнравственно тратить такие деньги, притом, что до сих пор несчастные люди, которые доживают... им обещали и квартиры, и пенсии, а вместо этого им - какие-то цацки. То их провезли по Красной площади на грузовиках – это было жалкое зрелище, сейчас их показывают со значками, пожимают им руки. Это все унизительно и отвратительно. Война не закончилась до той поры, пока эти люди еще живы, но их уже совсем мало. И до сих пор гигантская страна, с огромными деньгами не может найти средств для того, чтобы дать им достойно дожить. Пиариться на войне – это ужасно. Кстати, о картинке.
Анна Качкаева: Я хотела сказать нашим слушателям, что Юрий Рост вчера не снимал, как не снимает последнее время. А почему?
Юрий Рост: На «мыльницу». 9 мая закончилось тогда, когда перестали приезжать настоящие... у них не было денег. Я помню, когда я приходил и находил там рядовых, сержантов, которые искали и не могли найти, которые собирали деньги для того, чтобы приехать в Москву. Потом стали ряженые в сшитых заново гимнастерках, с огромным количеством каких-то значков. Те воевавшие и пережившие, они даже не очень любили красоваться и вспоминать о войне.
Анна Качкаева: Они вообще старались не обвешиваться...
Юрий Рост: Не обвешивались никогда. Они пытались найти своих товарищей и подтверждение того, что они жили в то время. А сейчас это превратилось в какой-то маскарад, простите, где главные роли играют главные люди. Он ходит и пожимает ветеранам руки, а сзади грохочут пустые ракеты, и парад становится...
Анна Качкаева: ...дополнительным зрелищем для телевизора.
Юрий Рост: Это реакция на инаугурацию. Не зря инаугурация была придумана на 7-ое. Вечером – хоккей, утром – День победы.
Анна Качкаева: А почему вы все-таки не снимаете сейчас людей?
Юрий Рост: Во-первых, такое количество людей снимают, что... Снимать надо мало, но надо точно попадать. Когда я был на всяких тяжелых точках – события в Оше, Вильнюс, Тбилиси и в Москве я снимал около Белого дома - тогда задача была такая, чтобы создать некий образ в одном-двух кадрах. И тогда был порог ужаса перед тем, что делает страна, низкий. И хорошая фотография говорила очень многое. А сейчас нужно, чтобы лежали горы трупов, избитые, без зубов бабушки, то, чем телевидение... И это просматривают за чаем и кофе. Я думаю, что количество изображений повредило качеству восприятия.
