Ссылки для упрощенного доступа

Западные эксперты и правозащитники о ситуации в России


Александра Кулаева
Александра Кулаева
Ирина Лагунина: Во вторник Международная федерация за права человека выступила с обращением к российскому правительству. Об этом документе мы беседуем с сотрудницей этой организации Сашей Кулаевой. Что именно из происходящего в России заставило вас обратиться с протестом к Кремлю?

Саша Кулаева: Международная федерация за права человека действительно отреагировала на проходящее в России, как реагирует в последние годы достаточно интенсивно. И связано это с тем, что тенденции, наметившиеся довольно давно уже, начали сейчас очень быстро активизироваться, быстро и сильно. И я бы сказала, что именно масштаб происходящего скорее, чем само происходящее заставляет более, чем когда-либо, быть настороже и реагировать на это.

Ирина Лагунина: Масштаб, имеете в виду, в количестве арестованных и подвергшихся обыску или масштаб в том числе юридических, так называемых юридических акций, которые предприняла власть?

Саша Кулаева: Я думаю, мы можем говорить именно о разнообразности методов применяемых при том, что они применяются в очень концентрированном виде и в концентрированное время, если можно так выразиться. Поскольку действительно одновременно проходит в совершенно рекордные сроки закон о митингах и манифестациях, очень спорный с юридической точки зрения, параллельно с этим буквально в дни, когда он подписывается президентом, люди серьезно вооруженные, в масках вламываются в квартиры, проникают через балконы и окна. Практика, которая в России не то, чтобы была совсем не привычна, но которая является исключением в отношении ведущих телеканалов или политических фигур. Одновременно с этим находятся в тюрьме девушки, которые выступили с акцией, которая может с разных точек зрения, религиозных, эстетических и прочих, не нравиться части населения, но тем не менее, за исполнение панк-песни в церкви находиться в тюрьме в течение нескольких месяцев молодым мамам, которые по элементарным правилам, российским на самом деле, в любом другом преступлении подозреваемыми не были бы в тюрьме. И параллельно украинский наблюдатель, приезжающий в Россию по приглашению оппозиционной группы, задерживается в аэропорту и предупреждается о том, что его присутствие нежелательно на территории России.
Напомню, что обыски проводились не только у Навального и Яшина, но и у родителей жены Навального, у родителей Яшина. То есть такие проявления самого широкого характера в самых разных сферах жизни, законодательной, личной, свободы передвижения, свободы демонстраций, наверное, наводит на мысль о том, что главная цель всех этих операций – это послать обществу некоторый месседж, который заключается в том, что надо угомониться. И масштаб этого месседжа особенно сейчас настораживает.

Ирина Лагунина: Ваши рекомендации российской власти, что она должна сделать, чтобы оставаться в рамках демократических норм?

Саша Кулаева: В первую очередь, конечно, рекомендация – это соблюдать уже существующее законодательство и ни в коей мере не превышать полномочия, будь то употребление силы в момент проведения массовых мероприятий или при проведении следственных действий, при проведении обысков, арестов и так далее. до сих пор мы получаем фотографии и свидетельства от избитых людей, людей, выходящих из рук наших следственных органов в очень сильно помятом состоянии. И это абсолютно недопустимо с точки зрения действующего российского законодательства, конституции и прочих международных акций и конвенций. Необходимо придерживаться собственного права, необходимо придерживаться международного права и не ухудшать в репрессивном смысле действующее законодательство. А мы видим сейчас налицо обе эти тенденции. И конечно, уважать права и свободы основные, данные гражданам российской конституцией, как свобода выражения мыслей, свобода манифестаций. И такой не юридический, но основной совет – это, мне кажется, быть открытым к диалогу с оппозиционными силами, поскольку именно в рамках конструктивного диалога вообще может быть найдено какое-то решение, а в подавлении протестов, как показывает мировой опыт, ничего другого, чем усиления протеста, соответственно, усиления репрессий, наверное, ожидать трудно.

Ирина Лагунина: Мы беседовали с представительницей Международной федерации за права человека Сашей Кулаевой. Общество Генри Джексона в Лондоне недавно опубликовало обширное исследование нынешнего состояния российской оппозиции.

Мы беседуем с автором этого доклада Джулией Петтенгилл. Как она оценивает «Марши миллионов» 12 июня в России и в Москве, в частности?

Джулия Петтенгилл: Мое основное впечатление от марша – тот катастрофический сценарий, который предсказывали многие оппозиционные лидеры, не воплотился, насилия не было. И это очень хорошо, особенно после явного усиления репрессивных мер за последние несколько недель. Конечно, после вступления в силу нового закона, накладывающего огромные штрафы на неразрешенные демонстрации, после рейдов на квартиры оппозиции, многие боялись, что могут быть серьезные столкновения. Я бы также заметила, что количество людей, вышедших на улицы, десятки тысяч человек – очень помогло оппозиции, потому что массовость демонстрации подтвердила, что протестное движение не исчезает. Удастся ли его поддержать дальше, это, конечно, большой вопрос, потому что окружение Путина также пытается понять, каким образом все это прикрыть. Но это было хорошей отправной точкой для оппозиции – следующее шествие запланировано на октябрь, а сейчас есть время для того, чтобы вести работу на местах. Словом, марш еще раз показал замечательную стойкость движения в последние 7 месяцев, с декабря прошлого года.

Ирина Лагунина: О чем говорит тот факт, что полиция – или власть - не пошли на конфронтацию?

Джулия Петтенгилл: Сложно сказать. Интерпретаций много. Кто-то говорит, что власть пока не до конца понимает, с чем она столкнулась, в смысле, насколько серьезную угрозу представляет собой оппозиция. Кто-то говорит о том, что есть диссидентские настроение и внутри политической элиты, и часть ее считает, что с оппозицией надо обходиться мягче, кто-то говорит о расколе между технократами и либералами, с одной стороны, и силовиками, с другой. Мне кажется, что марш во вторник показал, что они должны быть очень осторожны в выборе средств, которые используют против оппозиции, потому что, несмотря на то, что многие говорят о возвращении 1937 года, о возвращении сталинской России, и несмотря на то, что Путин иногда прибегает к тактике советских времен, он – не Сталин, а Россия – не Советский Союз и не тоталитарное государство. И это накладывает на него определенные ограничения в выборе мер подавления. Так что, на мой взгляд, насилия не было, потому что власть понимала, что это было бы встречено в обществе резко негативно. Похоже, они решили посмотреть и подождать, и я не исключаю, что потом прибегнут к более скрытым мерам нажима – надуманным обвинениям против оппозиционных лидеров, подавлению средств информации, кибернетическим атакам. Мое впечатление, что если они стратегически мудры, то именно на этом они и сконцентрируют усилия.

Ирина Лагунина: В ходе шествия был предложен «Манифест свободной России», который определенным образом все-таки объединил различные оппозиционные течения. Не все, конечно, но часть из них подписались под этим документом. Какой может быть роль этого документа для российской оппозиции?

Джулия Петтенгилл: Этот манифест – общественная заявка на то, чего стремятся достичь протестное движение и организованная оппозиция. И на мой взгляд, они абсолютно правильно сделали, что сформулировали свои цели достаточно широко и именно вокруг необходимых политических реформ в России. Это хорошо, потому что идея была в том, чтобы сохранить единство, единое пространство, которое объединяло бы различные идеологические течения и одновременно было бы привлекательным для российского общественного мнения. Но мне также кажется, что не стоит возлагать большие надежды на документы или на заявку о намерениях, потому что программу действий легче написать, чем претворить в жизнь. Я думаю, важнее сейчас – стратегия достижения тех целей, которые заложены в манифесте, заявления вокруг манифеста, с которыми выступили различные оппозиционные деятели. И многие выступили с очень хорошими идеями. Например, продвигать своих местных и региональных кандидатов. Если это получится, это будет весьма эффективным инструментом, чтобы подорвать легитимность Владимира Путина и, конечно, «Единой России». Мы уже видели, что в этой области оппозиция достигла определенных успехов. Так что да, манифест – это хорошее начало, но не стоит его переоценивать с точки зрения того, к каким переменам он может привести.

Ирина Лагунина: Как долго, по вашему мнению, удастся сохранить это странное единение между либерально настроенной частью общества и националистами. И что будет с протестным движением, когда раскол все-таки произойдет? Кстати, уже сейчас часть либерального движения считает для себя довольно опасным нахождение рядом с националистами.

Джулия Петтенгилл: Я думаю, эта опасность в большей мере относится к ультраправым, к ярым националистам, шовинистам и расистам. Умный человек и не ярый националист поймет, что сердце этого движения, его центр, его опора – либеральная оппозиция, и националистическое движение только потеряет, если отделится от либералов. Но в то же время и у националистов есть своя козырная карта – их идеи популярны в обществе, а либеральная оппозиция не пользуется доверием у широких масс, потому что ассоциируется с политикой 90-х годов. У меня нет ощущения, что сейчас между двумя лагерями зреет какой-то конфликт, но это явно слабая сторона – что приходится иметь дело коалицией, многие члены которой ненавидят то, что привлекает других, а иногда и лично друг друга. Так что это – очень хрупкий баланс, который оппозиции приходится сохранять.

Ирина Лагунина: Поражает возраст оппозиционного движения – оно становится все более и более молодым. Во вторник шли колонны студентов – наряду с колоннами профессоров и преподавателей. И это – поколение, выросшее при Владимире Путине, в системе извращенных ценностей.

Джулия Петтенгилл: Мое ощущение, что это – поколение, которое слишком молодо, чтобы помнить Советский Союз, во многих случаях оно даже слишком молодо, чтобы знать, что такое страх за свое будущее, как поколение их родителей, которые все еще помнят 90-е годы, когда они не знали, что готовит им будущее, и когда они получили внутреннюю травму от распада Советского Союза. Демография российского протеста – хоть она и расширяется – все равно состоит из образованных городских молодых людей, которые присущи любому обществу: они подвергают сомнению то, что преподносится как мудрость, они ставят под сомнение китчевую привлекательность Путина и они видят – и через интернет, и выезжая из страны, что можно жить лучше, и что для этой лучшей жизни совершенно не обязательно менять политические права на материальные блага и материальную стабильность. А именно на этой сделке и держится правление Владимира Путина. Но молодое поколение сейчас говорит: эта сделка совершенно не обязательна.

Ирина Лагунина: Мы беседовали с сопредседателем центра российских исследований в Обществе Генри Джексона в Лондоне Джулией Петтенгилл.
XS
SM
MD
LG