Иван Толстой: Сегодняшняя тема – космическая. Мой собеседник – кинорежиссер, путешественник и писатель Сол Шульман – написал еще в 80-е годы книжку под названием “Инопланетяне над Россией”, а недавно долго беседовал с космосом, - но не потому что, как кому-то может показаться, угодил в сумасшедший дом, а потому… Впрочем, что я буду рассказывать чужую историю. Вот что поведал сам Сол Шульман.
Сол Шульман: Есть грузинская пословица: “То, что должно случиться – случится”. То, о чем я хочу рассказать, произошло недавно в Москве. Еду я в метро. Звонок на мобильный. Слышимость плохая, прошу перезвонить попозже. Вечером опять звонок, уже домой. Тот же незнакомый голос говорит, что купил мою книгу “Австралия –Terra Incognita”. (Это моя последняя книга, недавно вышедшая в Москве, в приключенческой форме рассказывающая об Австралии).
Иван Толстой: Помним, помним, у нас недавно была с вами радиопередача, посвященная этой книге.
Сол Шульман: Так вот, этот неизвестный мне человек говорит, что начал читать мою книгу, она ему понравилась, и он решил взять ее с собой в полет. Ну, в полет так в полет. Я подумал, что человек, по-видимому, в отпуск отправляется.
- Куда летите? – спрашиваю его.
- В космос, - говорит - Я вам из Байконура звоню. Я космонавт. Моя фамилия Ревин Сергей.
Естественно, что у меня аж челюсть отвисла. Лезу в интернет, не шутка ли… “Ревин Сергей Николаевич, российский космонавт, 46 лет, инженер-электронщик, кандидат наук…”. Одним словом, наш российский парень. А надо сказать, что с космосом у меня особые отношения. Когда-то, еще в студенческие годы, когда я учился в Институте кинематографии и снял свой первый публицистический фильм, за который меня даже Хрущев похвалил, так вот, в те годы меня обуревало желание снять фильм в космосе. Помню, я даже заключал пари с приятелями, что слетаю в космос, буду снимать в космосе, что я буду первый режиссер в космосе. Юность, как вы понимаете, богата фантазиями.
Иван Толстой: В начале 60-х, действительно, всем казалось, что до выхода в космос и яблонь на Луне - один-два шага.
Сол Шульман: Конечно, два шага. В космос мне слетать не удалось, но мысль эта меня долго не оставляла. Возможно, что она и подтолкнула меня к написанию одной из моих первых книг – “Инопланетяне над Россией”, которая в первом своем издании вышла в Америке, а потом уже во многих других странах, включая и Россию.
Иван Толстой: В Америке она вышла с обложкой Сергея Довлатова.
Сол Шульман: Да. Я даже не знал тогда, что Довлатов и это умеет. Он такой талантливый человек, такой талантливый писатель, но он еще и книги оформлял. Это была своего рода “документальная фантастика”, если можно так выразиться. Из других моих “космических приключений” – мне однажды выпала удача пообщаться с Юрием Алексеевичем Гагариным. Мы его снимали для хроники. Разговаривали, шутили, спрашивали у него – как там леталось, какие ощущения испытывал. Гагарин отшучивался, а потом рассмеялся и сказал: “Вот если посадить вас в железную бочку и спустить с горы по камням, эти ощущения как раз и появятся…”. Насколько это была правда, а насколько шутка, судить не берусь. Потом мне довелось встретиться и подружиться еще с одним замечательным нашим космонавтом – профессионалом высочайшего класса, Соловьевым Анатолием Яковлевичем. Он мировой рекордсмен по пребыванию вне корабля, в открытом космосе, где он провел более 80-ти часов. Человек совершенно замечательный! И вот теперь такая неожиданность – моя книга в космосе. Частица моего труда и разума летает где-то там над Землей. Значит, в чем-то моя мечта о космосе все же сбылась.
Проходит еще неделя и опять раздается звонок. На этот раз уже не из Байконура, а из космоса. Да, да, из космоса по телефону. Представляете, из космоса по домашнему телефону! Мой новый знакомый уже взлетел и делится со мной своими первыми впечатлениями. Так началось наше знакомство с Сергеем Ревиным, перешедшее затем в приятельство и, надеюсь, в дружбу. Воистину, пути жизни неисповедимы.
Иван Толстой: Какая слышимость с космосом, Сол?
Иван Толстой: Там уже две ваших книги, надо библиотеку открывать, такой абонемент.
Сол Шульман: Вот, вот. Как я уже сказал, одним из результатов моих юношеских космических увлечений, а скорее – космических фантазий, стала книга “Инопланетяне над Россией”, написанная мною еще в 1985 году. Она была издана в Нью-Йорке, поскольку в Советском Союзе тогда тематика “инопланетян” и “неопознанных летающих объектов” была фактически под запретом и именовалась “лженаукой”, как когда-то, в сталинские времена, “лженаукой” именовалась и генетика. Кстати, художественным оформителем первого издания моей книги был – Сергей Довлатов.
Иван Толстой: И книжка вышла по-русски?
Сол Шульман: Она вышла потом и в Москве, и во многих странах, но первое издание в 1985 году было в Америке, потому что издать ее в России было нельзя.
Иван Толстой: А вы были с кем-то знакомы - с издателем или с самим Довлатовым?
Сол Шульман: До этого – нет. Потом уже познакомились и подружились. А до этого я просто отправил в русскоязычное американское издательство эту рукопись, и она была принята. Потом, уже после крушения советской системы, эта книга вышла и в России огромным тиражом и имела головокружительный успех. Достаточно сказать, что 300 тысяч копий этой книги разошлись всего за два месяца. Когда Сергей Ревин сказал мне по телефону, что взял с собой в полет мою книгу об Австралии, мне стало жаль, что туда не попали и мои “Инопланетяне над Россией”. Книга как бы сама – и по содержанию и по названию - просилась в космос.
Иван Толстой: У вас, Сол, дорожка проложена, вы теперь можете посылать всем следующим экипажам.
Сол Шульман: И тогда мы с Сергеем решили, что я дошлю ему эту книгу очередным “шаттлом’’, который время от времени курсирует между космической станцией и Землей. А заодно пошлю на день рождения нашему американскому приятелю и обещанную свою книгу об истории России. Короче, организую у них на орбите небольшую библиотечку.
Иван Толстой: А как на это все смотрит начальство? Можно отправлять такие грузы? Насколько я понимаю, там все на микровесах взвешивается.
Сол Шульман: Или это груз ценный, или они много берут с собой. Я тешу себя тем, что груз ценный. Приятнее думать так.
Чтобы понять мою повышенную эмоциональность в отношении космоса, надо помнить, что юность людей моего поколения проходила в 50-е – 60-е годы прошлого века, на “заре космической эры”. Сегодняшнему молодому человеку трудно понять, какой музыкой звучали для нас тогда позывные первого спутника, “бип-бип…”. Люди толпами молча стояли, подняв головы к темному небу, где крошечной светящейся точечкой двигался загадочный шарик. Это была фантастика, это нельзя передать.
Мы привыкли к тому, что Красная площадь в Москве – это центр официоза. А тут я впервые в своей жизни увидел многотысячную стихийную радостную молодую улыбающуюся толпу, заполнившую всю Красную площадь не по чьему-то приказу, а по зову сердца. Там, наверху, рядом со звездами, был наш парень – Юра Гагарин. Повторяю – это нельзя объяснить словами, как нельзя объяснить ими любовь. Это нужно чувствовать. Сегодня, когда я вспоминаю то время, я не могу припомнить ни одного пасмурного дня, только солнечные. Без полета Гагарина не могло появиться гордое племя “шестидесятников” - декабристов советской эпохи. Сегодня, уже объездив мир и поработав в десятках стран, я могу твердо сказать, что нигде не слышал аналогов тем песням, которые мы пели в 60-е годы:
“А я еду, а я еду за туманом,
За туманом и за запахом тайги…”.
Правда, я говорил, что слышал недавно переделанную песню:
“А я еду, а я еду за деньгами,
За туманом едут только дураки”.
Но это - сейчас. Тогда ехали только за туманом. Нигде не слышал аналогов тем спорам, которые вели тогда “физики и лирики” - надо ли брать с собой в космос ветку сирени? Вдумайтесь, сам полет к звездам был для нас совершенно очевиден, вопрос лишь стоял надо ли брать с собой ветку сирени. Такого же не придумаешь!
Думаю, что многие сегодня назовут нас романтиками-идеалистами.
Иван Толстой: Вы – удачливый романтик. Вы, как ветка сирени, оказались в космосе.
Сол Шульман: Возможно, так оно и есть, но надо не забывать, что идеализм, фантазия, мечта - это и есть то, что двигает человечеством. Одним словом, полет в космос тогда для нас был не просто техническим или научным прогрессом, он был новой философией жизни, он менял наш взгляд на мир и на самих себя. Это был скачок нашего сознания в Будущее. Шутят, что когда обезьяна впервые сорвала банан и сунула его в рот, этим она сделала скачок в сторону человека. Примерно этим же был для нас первый полет человека в космос.
Иван Толстой: Помните символическое начало потрясающего фильма “Космическая одиссея 2001 года” Кубрика, с этими обезьянами, перекидывающимися бананом?
Сол Шульман: Конечно, вот я об этом говорю.
Иван Толстой: Я подумал, что если вас берут в космос, вас скоро на необитаемый остров будут брать. Вечный вопрос: какую книгу вы возьмете на необитаемый остров? Кто говорит, что “Трех мушкетеров”, кто говорит, что “Библию”. Я предсказываю, что Сола Шульмана будут брать. С космосом уже получилось.
Сол Шульман: С космосом получилось, мы сейчас соревнуемся с Карлом Марксом. Сейчас, когда мы с вами разговариваем, там, высоко над землей, летают наши ребята. Правда, Сергей меня поправил – это не высоко, сказал он, всего лишь в сорок раз выше обычного лайнера. На такой высоте мы еще не ощущаем Землю как космический объект, видна её округлость, горизонт, материки, хотя деятельность человека невооруженным глазом уже не видна, невооруженным глазом не разберешь – есть на Земле жизнь или нет. А вот с высоты Луны Земля уже космический объект, и на такой высоте психология космонавта меняется: здесь он еще привязан к Луне, а там он уже самостоятельная, отдельная единица. Вчера я прочитал в интернете интервью, которое дал с орбиты Геннадий Падалка китайским журналистам. На вопрос о внеземном разуме, он ответил, что рано или поздно мы обязательно встретимся со своими братьями по разуму, ибо мы не можем быть одни во Вселенной. Более того, у сегодняшних космонавтов даже есть подробные инструкции, что делать и как поступать в случае такой встречи, - пошутил он. Шутка эта на полном серьезе мгновенно разошлась по мировым СМИ, вызвав взрыв эмоций. Это мне из космоса рассказал Сергей. И в мировых СМИ появились заголовки: “Российские космонавты что-то знают об инопланетянах…”. Как бы там ни было, но мне было приятно это читать. Во-первых, по тому, что этому посвящена моя книга “Инопланетяне над Россией”, а, во-вторых, в советское время даже в шутку этого не мог бы произнести наш космонавт, тогда это считалось крамолой, “лженаукой”, хотя, в неофициальных беседах подобное разговоры, конечно же, велись.
Иван Толстой: Геннадий Падалка в своем ответе просто предвосхитил встречу с инопланетянами – вы же ему посылаете книжечку.
Сол Шульман: Конечно! А что касается американских космонавтов, то они об этом говорили много и часто. Я уж не говорю, что об этом говорили и крупнейшие умы прошлых веков – Вольтер, Кант, Лаплас, Ньютон. Все они верили во внеземные цивилизации. “Считать нашу Землю единственным населенным миром во вселенной было бы такой же нелепостью, как утверждать, что на огромном засеянном поле вырос лишь один пшеничный колос” - говорили они. Они верили, что весь этот видимый мир вовсе не единственный, что в других областях пространства имеются другие земли с другими людьми и животными. Несколько месяцев назад мне довелось участвовать в телевизионной программе “Школа Злословия”, которую ведут две замечательные дамы. Я рассказывал им об аборигенах Австралии, среди которых мне довелось какое-то время жить и снимать кино. Рассказывал о том, что они думают об истоках жизни и о космосе. А после меня на этой же программе проходила запись с участием космонавта Гречко Георгий Михайловича - человека очень интересного.
После записи мы с ним познакомились и сели поговорить. Он читал мою книгу “Инопланетяне над Россией”, она ему понравилась, и вообще он ярый сторонник наличия во вселенной других цивилизаций. По его убеждениям инопланетяне прилетали на Землю неоднократно. Однако, научный мир не столь оптимистичен в этом вопросе. Хотя, надо сказать, что современный научный мир все же стал относиться “мягче” к этой теме, и уже не отрицает возможности таких встреч. И не только не отрицает. Появились ученые, которые начали выдвигать весьма рискованные, по прежним понятиям, гипотезы. Так, например, профессор Лебедев из Института ядерных исследований имени Курчатова, полагает, что инопланетяне уже не первое тысячелетие присутствуют на нашей планете. Многие из тех библейских фигур, которых человечество возвело в ранг Богов и пророков, и которые поражали нас своими сверхъестественными способностями, как раз и были представителями инопланетных цивилизаций.
Иван Толстой: Теперь я понял, откуда название “Иисус Христос – суперзвезда”.
Сол Шульман: Совершенно верно! Прошу учесть, что эту гипотезу выдвигает не энтузиаст-любитель, а серьезный ученый, ядерный физик, хорошо разбирающийся в природе вещей. И выдвигает не голословно, а весьма аргументировано. Так, например, он ставит вопрос: откуда на дне Красного моря могли появиться останки множества старинных боевых колесниц, которые недавно были найдены там? Может быть, библейская легенда о том, что, когда евреи бежали из египетского плена и переходили Красное море, оно, по “божественной воле”, расступилось перед ними, обнажив дно. А когда колесницы фараона бросились за ними вдогонку, море сомкнулось, похоронив их. Может быть, это не легенда?
И таких загадок в истории человечества множество.
Не мне оценивать правомерность подобных гипотез. Пусть это делают ученые. Но сама постановка их является прорывом в нашем закостенелом мышлении.
Помню, после выхода в Москве моей книги “Инопланетяне…”, я как-то полушутя – полусерьезно сказал своему другу, крупному ученому, одному из лучших в мире популяризаторов науки, создателю и бессменному ведущему знаменитой телепрограммы “Очевидное – Невероятное” Сергею Петровичу Капице: “Ну, Сергей, теперь тебе надо пригласить меня на передачу, и я расскажу твоему зрителю всё про инопланетян!”. “Ни в коем случае!” - сказал Сергей Петрович. “Почему?” - удивился я. “Ты мой друг и я не хочу тебя позорить”, - ответил он. Понимаете, считалось, что сама дискуссия на тему инопланетян или неопознанных летающих объектов была недостойна серьезного ученого, как недостойна дискуссия о ведьмах, летающих на метле.
А ведь если вдуматься – это была, по-моему, серьезная ошибка.
Даже если оставить в стороне вопрос об инопланетянах и прочих чудесах, то все равно хочется понять, почему человеческое сознание так рвется к неизведанному, так восприимчиво к тому, что мы называем мифами, и даже само создает их – будь то Бог, инопланетяне, или просто мистические существа. Вся история человечества, весь человеческий прогресс, тесно связан с тем, что мы называем “мифологией”. Почему это так? Не является ли это чем-то жизненно необходимым для нас? Как пища, воздух, вода. Сегодня мы уже знаем, что невидимая глазом активность Солнца, например, или неосязаемые космические потоки влияют на работу нашего сердца, на нашу жизнь. Сегодня мы уже знаем это, но пару веков назад даже представить себе этого не могли.
Или, лишь недавно мы узнали о существовании так называемой “темной материи” - огромного пока еще невидимого и неведомого для нас параллельного мира во Вселенной, против которого наш мир просто песчинка. И это не фантазии мистиков, а исследования крупнейших ученых. Может быть, пока мы не можем представить себе, что то, что мы сегодня называем “мифологией” - в любой ее форме - тоже является необходимым звеном нашей жизни, без которого наша жизнь ФИЗИЧЕСКИ не может существовать? Может быть, без этих “сказок и мифов” мы бы были не людьми, а “маугли”, выросшими среди зверей? Таких “может быть” бесконечное множество. Поэтому, если даже оставить в стороне вопросы об НЛО или прочих “чудесах”, все равно хочется понять – каково значение этой “мифологии” в нашей жизни? Почему она продолжает быть нам необходима на протяжении многих тысячелетий? Почему наш разум вырабатывает её? Ответ на этот вопрос не менее, если не более, важен, чем на вопрос прилетали или не прилетали к нам инопланетяне. Поэтому, априорно отказываться от изучения “чудес”, вернее от дискуссии о происхождении этих “чудес” в нашем сознании, было бы так же неверно, как отказываться от изучения самой жизни.
Иван Толстой: Кстати, Сол, я слушаю вас и думаю: почему именно “Инопланетяне над Россией” вы назвали свою книжку? Тут от шутки много?
Сол Шульман: Нет. В то время выходило очень много книг на эту тему, но не было почти никаких книг, связанных Россией. Я подумал, что если они летают вообще, то, наверное, они летают всюду одинаково. Поэтому решил: пускай они летают над Россией. Поэтому книга была так названа, чтобы подчеркнуть, что это русская книга. Вообще, эта мифологическая тематика, почему она нас так трогает, почему она так глубоко в нас сидит? Мы хотим ее. Поэтому мальчишки бегают смотреть такие фильмы и читают такие книги. Хотелось бы высказать по этому поводу свои мысли, но страшно, чтобы на тебя не обрушился насмешливый град упреков от академических друзей. Хотя, поскольку я не ученый, то мне не должно быть страшно. Если будет смешно, то посмеемся вместе.
Собственно говоря, эти мысли я уже изложил в своей книге “Инопланетяне над Россией”, а сейчас лишь повторяю их.
Наше сознание (голова, мозг, мысли) работает по тем же законам, с теми же материалами и инструментами, что и окружающий нас мир. То есть, по общим законам Вселенной. Поэтому и наше сознание, и Вселенная производят аналогичный продукт. Проще говоря: то, что мы можем представить себе в своем сознании, в своем воображении, то может быть материализовано в реальности, то есть может быть создано человеком. В истории человечества таких примеров, когда “сказки становились былью” - сотни и тысячи. Самые известные из них - ковры-самолеты начали летать, атомные “Наутилусы” начали плавать под водой, мысль начала передаваться на бескрайние расстояния, на пороге стоит мгновенное перемещение вещей и даже самого человека в пространстве и во времени. Не говоря уж о полете к звездам и долгой, тысячелетней жизни индивидуума. Все, что когда-либо возникало в воображении человека, раньше или позже осуществлялось или еще будет осуществлено.
Иван Толстой: Я при ваших словах вспоминаю картинку из издания 50-х годов “Таинственного острова” Жюля Верна. Подводная лодка, “Наутилус”, кабинет капитана Немо, и у капитана Немо за шторами, за тяжеленными шпалерами с кистями и бубенчиками тканевыми - огромная библиотека, от пола до потолка, вся в книгах, в фолиантах. Ладно, теперь можно представить себе, что под водой книги будут, но книги в космос взять… Как в анекдоте: “И вот теперь со всем этим мы постараемся взлететь”.
Сол Шульман: К чему я это говорю? Знания, фантазия, романтика - это основа человеческой жизни. Без них мы физически не можем существовать, как люди. Если наши материальные запросы имеют предел, а на каком-то этапе даже ведут к регрессу, что мы уже наблюдаем, то наши духовные запросы предела не имеют, они и есть человеческий космос. Как выразился Альберт Эйнштейн: “Мы ходим где-то рядом с Богом…”.
Иван Толстой: Вы льстите современному человечеству.
Сол Шульман: Современное человечество в таком виде не будет существовать от начала до конца.
Иван Толстой: Дай бог!
Сол Шульман: Как я уже сказал, лично для меня, полет человека в космос – это не только и не столько научный или технический прогресс. Это скачок человечества на новую ступень духовного развития, а если перефразировать слова Эйнштейна – приближение человека к Богу. Я спросил у Сергея Ревина, что привело его к желанию стать космонавтом? И он ответил: “Романтика”. Мне это было приятно слышать. Оказалось, что мы с ним познакомились задолго до того вечернего звонка по телефону. Когда-то, будучи еще мальчишкой, он увлекался телевизионной передачей “Альманах или Клуб кинопутешествий”, в рождении которой мне довелось принимать самое активное участие. Тогда-то и произошло наше первое заочное знакомство с Сергеем.
Иван Толстой: Только тогда он смотрел на экран, а не вы.
Сол Шульман: Чудное замечание! Помню, в те времена, когда на экранах телевизоров появлялась эта передача, на улицах городов нельзя было встретить мальчишек – они прилипали к телеэкранам. Они мечтали быть путешественниками, героями, первооткрывателями новых миров. Они МЕЧТАЛИ – и это было сильнее любых университетов. Хочу привести пример одного близкого для меня мальчишки. Когда ему было 9-10 лет окружающие не сомневались, что он будет гуманитарием и, скорее всего, поэтом. Стихи лились из него денно и нощно, даже во сне.
Однажды я подарил ему свою только что вышедшую книгу “Инопланетяне над Россией”. Инопланетяне, другие миры, загадочные явления… Он был потрясен. Заработало воображение. Книга была прочитана им десятки раз, он знал ее наизусть. Ночью он будил родителей, чтобы спросить, где находится та или иная звезда. Сегодня этот еще молодой человек – физик, двойной доктор наук, профессор одного из самых престижных университетов мира, сотрудник знаменитого андроидного коллайдера, открывающего так называемую “частицу Бога” и тайны мира. И все это сделали фантазия и романтика. Возможно, он был бы не менее крупным поэтом, но стал прекрасным ученым. А теперь давайте спустимся с орбиты на нашу грешную Землю, в Россию. Несколько лет назад профессором Сергеем Капицей и мою было написано письмо на имя Президента России, которое подписали самые известные “умы” нашей страны: лауреаты Нобелевской премии, ректоры крупнейших университетов, академики, космонавты, писатели, художники… Оно было опубликовано в “Российской газете” от 14 мая 2008 года. Суть письма заключалась в том, что можно по разному относиться к советскому периоду нашей истории, но то, что интерес к знаниям стоял тогда на высочайшем уровне, это бесспорно. Многомиллионными тиражами выходили любимые молодежью "Знание - Сила", "Техника молодежи", "Наука и жизнь", и десятки других образовательных журналов. Ежегодно издавались сотни наименований научно-популярных книг. На одной лишь Московской киностудии научно-популярных фильмов снималось в год свыше пятисот названий научного кино. Почти в каждом городе был кинотеатр "Наука и Знание", где каждый школьник за десять копеек мог окунуться в мир фантазии, зовущей его юное воображение к звездам и покорению морских глубин. Всё это было и почему-то куда-то сплыло. Сегодня некогда любимые молодежью журналы, которые лежали на всех газетных прилавках, вымерли, будто на них обрушился ледниковый период. А те, которым чудом удалось выжить, влачат жалкое существование с тиражами в пару тысячи экземпляров, которых днем с огнем не сыщешь. Научно-популярные киностудии закрыты, а то и вообще превратились в сдаваемые в аренду склады. Заканчивалось наше письмо президенту воплем: “Мы нуждаемся в Вашей помощи…”.
В ответ мы не получили даже вежливого: “Спасибо. Ваше письмо получено”. Хотя, впрочем, есть слухи, что письмо все же было получено и “сработало”, но весьма странным образом. Деньги на новый научный телеканал были отпущены, и загадочно растворились. Так ли это действительно – не знаю. Некоторые считают, что “научный прогресс” - явление необратимое, его нельзя повернуть вспять. Другие считают, что можно. И такое уже не раз случалось в истории человечества. Я, к сожалению, сторонник второй точки зрения. Само существование эпохи Возрождения говорит о том, что она возродила то, что когда-то уже было. Были великие культуры, потом “темные века”, и новое Возрождение. На какой стадии находимся мы сегодня? Не входим ли мы в новые “темные века”, в века Средневековья? Хочется верить, что нет. Хочется верить, что это всего лишь “темная полоса”, “солнечное затмение”, которое мы вот-вот проскочим. Надеюсь, что этот наш разговор слушают и мои друзья на орбите. Так вот, я хотел бы сказать им, что каждый такой полет - это не просто миссия исследователей, открывающих новые частицы или планеты. Каждый такой полет меняет наше человеческое сознание приближая его – как сказал Эйнштейн - к Богу. Вне зависимости от того, кем или чем эта пока еще загадочная субстанция не являлась бы.
И наконец я хотел бы раскрыть наши с Сергеем Ревиным планы, о которых мы уже успели договориться. Когда мои друзья вернутся на Землю, мы с Сергеем хотим организовать экспедицию к самым нетронутым нашей цивилизацией австралийским аборигенам – людям палеолита. Пожить с ними и снять фильм о встрече таких далеких, на первый взгляд, цивилизаций – человека из космоса и человека каменного века, сравнить их понимание мира, вселенной и самой жизни. Поскольку я уже побывал там, зная этих людей, я могу предвидеть, что самым удивительным в этом фильме будет то, что наши взгляды не так уж резко отличаются друг от друга, а в чем-то – как это не покажется странным - люди палеолита даже опередили нас. Так что дело не в том, кто в штанах и кто без штанов. Штаны - не величайшее изобретение человечества. Важно, что мы братья по разуму, люди одной Земли. Но тут нам опять придется столкнуться с суровой реальностью нашей жизни. Найдется ли среди наших великих бизнесменов или олигархов человек с романтической душой и любознательным взглядом в будущее, который бы помог нам осуществить эту мечту? Хочется верить, что найдется.
Иван Толстой: Сол, вы сказали, что люди неолита в чем-то нас опередили. А что вы имели в виду?
Сол Шульман: Я вам в той передаче рассказывал, что мне приходилось с ними много беседовать, сидеть у костра, разговаривать о звездах, о небе, о Вселенной, о жизни. Поразительно, что их восприятие окружающего мира и Вселенной более духовно, чем наше. Мы - материалисты. Сегодня мы приходим к тому, что далеко не все материально. Есть даже теория, что сама материя возникает из ничего. То есть материя - не конец всему на свете. Они интуитивно к этому приходят. Это культуры, которые, с одной стороны, нельзя впрямую, арифметически сравнивать, но если вы соединяете нашу и их культуру, то возникает третья, поразительно интересная.
Иван Толстой: Не кажется ли вам, что причины потери интереса к науке, отсутствие этих научных журналов, отсутствие тяги у молодого поколения, у мальчишек, как вы сказали, имеет те же корни и те же причины, что и отсутствие интереса к литературе в целом сейчас, и, может, и к искусству? К искусству, правда, тут какие-то другие законы действуют. Но, в целом, источник этого один, и, согласитесь ли вы со мной, что этот источник - неверие в те колоссальные возможности слова, мысли, которые, казалось 40-60 лет назад, вот-вот переменят мир? Слово предало новое поколение. Оно еще служит поколению старшему, может быть, моему, вашему, но молодым людям оно уже не служит. Они понимают, что от правды мир не меняется. Мне кажется, что с этим было связано и резкое падение, обвальное, как в пропасть со скалы, тиражей журналов в начале 90-х годов, когда правдивое слово о сталинском ГУЛАГе, об эмиграции, обо всей нашей жизни на протяжении 70 лет, было произнесено двадцать раз, двадцать тысяч раз, и ничего не поменялось.
Пушкин говорил, что правительство боится “типографского снаряда”, потому что он способен пробить невероятные стены. Но вот выпущен не просто типографский снаряд, но много тысяч “Катюш” выстрелило, стены разрушены, а толку? А жизнь не принесла счастья, человек не стал другим, он не только не стал бессмертным, он просто не стал благополучен, он не выздоровел от каких-то вечных своих болячек. Слово предало новое поколение. Так и наука, которая обещала невероятные перемены, не привела к этим переменам. Накопилось количество, а качество не наступило. И с этим разочарованием, на мой взгляд, я не знаю, как на ваш, связано то разочарование, которое привело к падению тиражей, к отсутствию научно-популярных фильмов, к невероятному падению тиражей хорошей литературы, и на русском языке написанной, и переводной. Что вы думаете по этому поводу?
Сол Шульман: Во-первых, то, что вы сказали, что и наука, и искусство начали свое падение в какой-то период, я вообще этого мнения не разделяю, потому что для меня и наука, и искусство, и все это вместе является человеческой культурой. Все это абсолютно завязанные вещи, это не разделяется. Во-вторых, период времени, который мы рассматриваем, достаточно короткий. Все имеет конец. На каком-то этапе и рабовладельческий строй имел свои положительные стороны. И капиталистический строй имеет свои положительные стороны, и европейская демократия. Но все это кончается и начинается новый этап, новое движение. Мы живем в период, когда человечество нащупывает новую ступень своего развития.
Иван Толстой: И ищет новые заблуждения.
Сол Шульман: Что я говорил? Я говорил, что мифология, романтика, чудеса - это движущий фактор человеческой жизни. Назовите это, как хотите.
Иван Толстой: Виктор Шкловский, применительно ко Льву Толстому, назвал это “энергия заблуждения”. То, что движет человеком и человечеством.
Сол Шульман: Совершенно верно. Поэтому я сказал, что если бы этого не было, мы были бы “маугли”. Имели бы руки, ноги, глаза, но были бы не человеком, а животным, живущим возле человека. И вот эта наша фантазия, когда мы знаем, что человек бросается на какие-то фантастические фильмы, независимо от уровня своего развития, он любит детектив, какие-то закрученные сюжеты, мы снисходительно говорим, что это, мол, примитив. Дело не в примитиве. А дело в том, что уровень этого человека требует для своего развития этого. То же самое, когда мы, будучи самыми высокими интеллектуалами, когда мы очень голодные, когда мы не ели неделю и бросаемся на кусок мяса или хлеба, когда мы превращаемся в животное - это не позор наш, это биология наша. И поэтому мы должны держать свой уровень. Дело в том, что достоинство человека это фактор жизни. Сейчас очень распространено, что есть деньги, я хорошо живу. Это абсолютно неверно. В конце жизни один великий человек, не буду называть фамилию, просто в прямой речи такого не скажешь, сказал своей жене, умирая: “Ты знаешь, всю свою жизнь я… (и плохое слово сказал”). Профукал всю свою жизнь. Почему вдруг, перед кончиной, он подумал, что предавал свое достоинство, свою совесть? Это фактор жизни. Все связано: и искусство, и наш подъем, все связано с этими явлениями. Об этом я и хотел сказать. Поэтому космос это не просто научный прогресс. Это то, что поднимает нас над собой внутренне, мы становимся другими, мы приближаемся к богу, что совершенно точно сказал Эйнштейн. Совершенно точно. Вне зависимости от того, верите ли вы в бога, не верите, какой это бог, что это за субстанция, но это высокая субстанция и мы хотим ней приближаться. Вот, что дает нам космос, и этим мы должны быть величайшим образом благодарны этим ребятам. Они и есть наша передовая линия.
Иван Толстой: Пусть простит меня Сол Шульман, но его романтический пафос мне хочется оттенить одной деталью. Как я узнал, шампунь, которым космонавты сегодня моются на орбите, называется “Аэлита”.
