Ссылки для упрощенного доступа

Международная организация труда называет неэффективным и ограничивающим права граждан действующее российское трудовое законодательство


Марьяна Торочешникова: Международная организация труда назвала неэффективным и ограничивающим права граждан действующее российское Трудовое законодательство. Как власти России отреагировали на рекомендации МОТ, каких изменений с Трудовом кодексе следует ожидать?
Мы будем сегодня об этом говорить с гостями в студии Радио Свобода - президентом Конфедерации труда России Борисом Кравченко и директором Центра социально-трудовых прав Еленой Герасимовой.
Буквально в декабре 2011 года исполнилось 10 лет с момента принятия Трудового кодекса Российской Федерации, на протяжении этих лет он бесконечно переделывался. Международная организация труда обнаружила там невероятное количество положений, которые даже лишают в какой-то мере некоторых прав российских граждан. С чего вдруг, Борис, МОТ заинтересовалась российским трудовым законодательством? Они в принципе проводят ревизию всех законов или была инициатива из России?

Борис Кравченко: Была инициатива из России. Существует механизм МОТ, который позволяет оценивать национальное законодательство по обращению профсоюзных организаций, национальных объединений профсоюзов. Конфедерация труда России, наше объединение как раз является таким национальным объединением профсоюзов. И уже в момент принятия кодекса, 10 лет назад, мы поняли, чем нам это грозит, и обратились в МОТ с просьбой проанализировать принятый документ с точки зрения его соответствия международным стандартам, а также международным обязательствам Российской Федерации в области трудовых отношений.

Марьяна Торочешникова: А что вам конкретно не понравилось в Трудовом кодексе?

Борис Кравченко: На наш взгляд, 10 лет назад новая редакция Трудового кодекса закрепила ситуацию, которая в большей степени ухудшила положение наемных работников в их праве создавать независимые от работодателя и государственных органов профсоюзы, вступать в коллективные переговоры и прибегать к забастовке. Были приняты нормы, что для того, чтобы вести коллективные переговоры, профсоюзная организация на предприятии должна иметь более 50 процентов численности занятых на предприятии работников, что не позволит нам в полной мере защищать их интересы. Профсоюзы новые, которые входят в нашу конфедерации, на демократической основе создаваемые самими работниками, никогда в начале своего создания не получают этой численности.

Марьяна Торочешникова: Эти дискриминационные положения появились в Трудовом кодексе 10 лет назад, а МОТ отреагировала на них только что?

Елена Герасимова: Конечно, не только что отреагировали. Жалоба, о которой говорил Борис, была подана профсоюзами сразу после принятия Трудового кодекса. И контрольные органы МОТ, на самом деле, рассмотрели ее довольно оперативно, у нас уже в 2003 году, потом в 2004 году были рекомендации Комитета по свободе объединений МОТ, в которых говорилось о том, какие положения из тех, что профсоюзы оспаривали, противоречат Конвенции Международной организации труда о свободе объединений, какие рекомендуется внести изменения. Я приведу примеры. На тот момент можно было объединить в 3-4 группы положения, на которые жаловались профсоюзы и были высказаны рекомендации. Самый первый момент - это право на создание профсоюза. Международный подход такой: профсоюзы сами могут определять, какую организацию они создают, какие будут их структуры, кто может туда входить и так далее. Это принцип свободы объединения. Наш Трудовой кодекс вроде бы провозгласил свободу объединений, и у нас продолжает действовать закон о профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности, но Трудовой кодекс, например, предусмотрел такую вещь, что представлять интересы работников в организации может только первичная профсоюзная организация. Это означает, что должен быть какой-то более широкий профсоюз, куда эта первичная профсоюзная организация обязательно должна входить. Нельзя создать саму по себе эту организацию на предприятии, которая ни от кого не зависит, ты должен быть структурных подразделением какого-то более широкого профсоюза. Далее, только первичная профсоюзная организация заключает коллективный договор. Только она может выступать в качестве субъекта в коллективных трудовых спорах, хотя там тоже отдельная история.

Марьяна Торочешникова: То есть первичная профсоюзная организация в трудной ситуации не может рассчитывать на помощь вышестоящей организации.

Борис Кравченко: Фактически так. И профсоюзная организация на уровне предприятия является наиболее уязвимым звеном, зависимым от работодателя, от его давления, и в этом случае она теряет фактически право апеллировать к большому профсоюзу, он выводится из игры, он не может принимать участие в коллективных переговорах.

Елена Герасимова: Представьте себе, небольшое предприятие, люди создали профсоюз, и где набрать столько экспертов и столько сильных лидеров, которые могли бы с вполне квалифицированными экспертами работодателя вступить в коллективные переговоры, провести их квалифицированно - это сложно. Во многих странах принята практика, когда вышестоящий профсоюз имеет право от имени своих членов участвовать в коллективных переговорах, у нас это невозможно. Еще одна проблема. У нас работодатели многие, государственные органы тоже стали следовать этой вот формальной логике закона, они говорили: если у вас не первичная профсоюзная организация, а до принятия Трудового кодекса создавались просто профсоюзы в организациях, оказалось, что эти профсоюзы лишаются любых прав на уровне организации. Да, он может существовать как профсоюз, но ни в какие отношения социального партнерства он вступить не может, ничего не может делать. Еще одна проблема в том, что у нас очень часто происходят хозяйственные реорганизации, на которые работодатель имеет полное право, безусловно. Но было одно юридическое лицо, его реорганизовали, получилась группа из юридических лиц, связанных в группу компаний. Первичная профсоюзная организация, которая там была, как бы подвисает. Получается, что они должны произвести у себя реорганизацию, создать кучу, массу маленьких профсоюзных организаций, которые теперь будут в каждом этом юридическом лице. Или, наоборот, группы юридических лиц создала одну организацию, и профсоюз должен тоже реорганизоваться. И получилось, что многие профсоюзы на глобальном уровне столкнулись с тем, что они должны вот так за работодателем бегать, проводить реорганизации, регистрации... Это часто выливалось в потерю членства в некоторых профсоюзах.

Марьяна Торочешникова: То есть МОТ в 2003 году обратила на это внимание и попросила устранить недостатки, но Россия ничего не делала. Почему сейчас заговорили об этом снова?

Борис Кравченко: О Трудовом кодексе заговорили все, и это связано со многими факторами. В частности, с социально-экономическим кризисом, который сейчас развивается на наших глазах. Это связано с фобиями работодателей, которые хотели бы возложить свои потери в связи с кризисом на плечи работников, и это совершенно очевидно. Поэтому возникли, на наш взгляд, совершенно реликтовые предложения - переписать Трудовой кодекс, изменить его концепцию, которые идут со стороны РСПП и его лидеров. Очевидно, что это одна из ключевых проблем, которые были в фокусе прошедших избирательных кампаний. Сейчас РСПП продолжает выступать с инициативой изменения концепции Трудового кодекса на основе гибких форм занятости, как они говорят, эта дискуссия навязана обществу. В основе любого Трудового законодательства, в основе механизмом МОТ, в основе рекомендаций лежит простое понимание того, что из двух сторон социального партнерства, которые вступают в переговоры, сторона наемных работников является наиболее уязвимой.

Марьяна Торочешникова: У меня такое впечатление, что мало кто в России верит, что профсоюзы могут сегодня на что-то повлиять.

Борис Кравченко: Мне кажется, что профсоюзы последнее время набирают авторитет, и есть явная востребованность на профсоюзные действия. Наша Конфедерация профсоюзов, в нее входят организации, которые созданы самими работниками. Мы не связаны с ВЦСПС, со старой профсоюзной системой. Если вы возьмете наиболее громкие акции, забастовки, которые прошли в последнее время, это и забастовка авиадиспетчеров, и железнодорожников, и "Форд", и забастовка на омской фабрике мороженого, которая только что завершилась тем, что 180 членов профсоюза были введены в штат компании, выведены из заемного агентства, которое предоставляло их услуги и наваривало на этом свою маржу, - все эти действия производят наши профсоюзы, которые входят в нашу Конфедерацию.

Марьяна Торочешникова: Если верить статистическим данным, в 90-х годах число коллективных трудовых споров и забастовок исчислялось тысячами, в начале 2000-х - десятками и сотнями, а в 2009-м году, например, в России Росстатом зафиксирована только одна забастовка, а в 2010-м - вообще ни одной. Складывается впечатление, что всем хорошо, никто не бастует.

Елена Герасимова: У нас вообще загадочная статистика. Всем очевидно, что в 2009-2010 годах забастовок было больше. Даже если сравнить это со статистикой Верховного суда по количеству дел о признании забастовок незаконными, которые суды рассмотрели, а в суды попадают далеко не все забастовки, там их и то порядка 50-70. Мы в Центре социальных прав последние четыре года ведем свой мониторинг по СМИ относительно того, что происходит с трудовыми протестами. По нашим данным, это десятки, больше сотни происходит забастовок каждый год. У нас тут еще казуистический подход. Что такое забастовка в точки зрения российского законодательства? Это прекращение работы в связи с коллективным трудовым спором. А что такое коллективный трудовой спор? Это неурегулированные разногласия между работниками и работодателем. То есть нужно выдвинуть требования с соблюдением определенной процедуры, чтобы возник трудовой спор. До принятия Трудового кодекса, кстати, требования могли выдвинуть сами работники, а мог выдвинуть профсоюз. Если, например, профсоюз объединяет работников одной профессии... Скажем, на авиапредприятии были отдельно профсоюзы авиадиспетчеров, профсоюзы бортпроводников, профсоюзы авиаинженеров, и у них совершенно обособленная работа. После принятия Трудового кодекса отдельный профсоюз может выдвинуть требования, но потом они обязательно одобряются на общем собрании или конференции всех работников организации, филиала, представительства. Получается, что инициировать возбуждение трудового спора очень тяжело.

Борис Кравченко: Процедура была осложнена максимально. У нас есть профессиональная шутка о том, что забастовку на предприятии в Российской Федерации можно провести только с разрешения работодателя. И это действительно так, если следовать процедуре.

Марьяна Торочешникова: А о забастовке нужно уведомлять, как с обычными митингами и пикетами? Может она быть незаконной?

Елена Герасимова: Процедура сложная и забюрократизированная, пройти ее крайне тяжело. Сначала есть процедура выдвижения требований, потом работодатель на эти требования должен отреагировать, и если он их не удовлетворяет, у нас возникает коллективный трудовой спор. Дальше, следуя логике закона, мы вступаем в процедуру разрешения коллективного трудового спора, и предусмотрена масса примирительных процедур, которые нужно соблюдать. Если примирительные процедуры ни к чему не привели, после этого возникает право на забастовку, но объявление забастовки - это тоже отдельная сложная процедура, которая опять же включает в себя объявление забастовки, специальный кворум, предупреждение за пять дней и так далее.

Марьяна Торочешникова: Александр из Москвы пишет: "Профсоюзов в России нет. С советского времени остались номенклатурные конторы, которые раньше находились в услужении у бюрократии, а теперь у бюрократии и буржуев. Профсоюзы имени Шмакова не могут защищать трудящихся, потому что созданы не для этого. И в условиях угробленной промышленности и массовой безработицы даже настоящие профсоюзы не могут быть влиятельными". Разделяете ли вы, Борис, эту точку зрения?

Борис Кравченко: Настоящим профсоюзам очень тяжело в сегодняшних условиях. Те люди, которые пытаются в своей организации объединиться в профсоюзы, создают их сами, подвергаются сильнейшему давлению со стороны работодателей, коллег, государственных органов. Последняя наша жалоба в МОТ была, когда мы проанализировали сотни случаев незаконного вмешательства государственных органов, органов прокуратуры, МВД в деятельность независимых профсоюзов. Существует вполне распространенная практика давления госорганов на тех людей, которые объединяются, чтобы защищать свои права. Таких примеров у нас сотни. Мы эти примеры проанализировали с помощью Центра трудовых прав, и мы считаем, что это как раз системное нарушение на создание профсоюзов.

Марьяна Торочешникова: Как, например, полиция может нарушить право на создание профсоюзов?

Борис Кравченко: Мы знаем сотни примеров, когда люди, которые объединяются в профсоюз, вызываются в прокуратуру, к ним приходят сотрудники Управления "Э", которое должно бороться с экстремизмом, а в массе своей занимается любыми проявлениями гражданской активности, в том числе свободной профсоюзной деятельностью.

Елена Герасимова: Намного проще, когда у тебя люди в организации задавлены, сидят тихо, спокойно и не выступают. Они получают ничтожную зарплату, но не возмущаются. А если люди начинают возмущаться, то это - возмущение общественного спокойствия, и это, значит, проблема правоохранительных органов.

Борис Кравченко: Есть еще другая сторона у этой проблемы, когда мы получаем худшие случаи давления на наших профсоюзных лидеров, физическое нападение на них, попытка их шантажировать, воздействовать через детей. До сих пор ни одно наше обращение в прокуратуру об этом не расследовано до конца. Когда наших лидеров, например, побили на "Форде", никто не понес за это ответственность, хотя забастовщики задержали человека, который напал на лидера, доставили, но он был отпущен через несколько часов. Якутский профсоюзный лидер Валентин Урусов просто сидит в тюрьме несколько лет за попытку создать независимый профсоюз на своем предприятии. У него вдруг нашлись наркотики в кармане во время задержания и так далее. Мы неоднократно обращались и к международной общественности, и к российской общественности, и к руководству страны, и этот случай описан в нашей жалобе в МОТ. Последний случай - наша организация в Омске, только что созданная, там 180 человек, все женщины, которые бастовали за нормальные условия труда, чтобы получить постоянные рабочие места, и там тоже было очень пристальное внимание со стороны местной прокуратуры, со стороны МВД к этим женщинам, которые вышли на защиту своих прав.

Елена Герасимова: У нас дискриминация за осуществление профсоюзной деятельности запрещена, запрещено увольнение или иное преследование за создание профсоюзов, ведение профсоюзной деятельности, но на практике все ограничивается этим вот декларативным запретом.

Марьяна Торочешникова: Андрей из Иркутска, пожалуйста.

Слушатель: Я работаю на предприятии Общества слепых, и у нас есть профсоюзы, но они полностью выполняют волю работодателя. Как вне профсоюзов можно бороться с тем, что у нас зарплаты между рабочими и руководителями производства в десятки раз отличаются друг от друга? У нас, допустим, та продукция, которая идет на продажу, она втридорога идет, но мы получаем намного меньше.

Борис Кравченко: Без профсоюзов достаточно сложно, но структура, которую описал Андрей, не профсоюз никакой. Та организация, которая контролируется работодателем и зачастую им создана, не может называться профсоюзом.

Елена Герасимова: И надо признать, что таких организаций много.

Борис Кравченко: Такие профсоюзы не могут защитить интересы работников. Не надо состоять в таких профсоюзах, надо создавать собственные, договариваться со своими товарищами по цеху, создавать и бороться за свои права.

Марьяна Торочешникова: Вы говорили только что, что сразу начинается давление, прокуратура...

Борис Кравченко: Именно эту ситуацию мы пытаемся изменить, апеллирую к МОТ, к международным механизмам.

Елена Герасимова: Одними юридическими способами и через МОТ ничего не поменяется. Наверное, наших людей еще не допекло, граница терпения не пройдена. Когда становится совсем плохо, люди понимают, что этот профсоюз действительно не защищает, и нужно самому браться за дело. Когда люди начнут реально браться за дело, тогда, наверное, у нас ситуация начнет меняться.

Борис Кравченко: Не надо относиться к профсоюзу как к бюрократической структуре, надо к нему относиться как к действенному инструменту в ваших руках. Вы этим инструментом должны владеть. Если не доверяете профсоюзу, смело выходите из него и создавайте свой!

Елена Герасимова: Нормальный профсоюз - это профсоюз, в котором есть люди, члены этого профсоюза, каждый из которых знает, что профсоюз делает, и участвует в деятельности этого профсоюза, а не просто я туда вступил, заплатил взносы, и теперь ты иди, ходи решай мои проблемы, переговаривайся с работодателем, согласовывай или не согласовывай коллективный договор, графики сменности, размер зарплаты и так далее. Необходимо вовлеченность, активное участие. Говорят: сила профсоюза в его членах, и только сильный профсоюз будет слушать работодатель. Сила не в формальность численности, а в том, насколько профсоюз может мобилизовать своих членов, насколько члены профсоюза готовы выступить за свой профсоюз, его поддержать и лично свою позицию отстаивать.

Марьяна Торочешникова: Амирхан из Махачкалы, пожалуйста.

Слушатель: Становление наших профсоюзов будет нелегким, но без них ничего не сдвинется. Настоящий профсоюз - таран бюрократии в руках рабочего класса. А нынешний профсоюз - это предохранительных клапан, ручка управления которого находится у государства.

Борис Кравченко: Это хороший настрой, и профсоюз действительно создается для борьбы за свои права. Человек приходит в профсоюзы, чтобы улучшить условия труда, поднять уровень зарплаты, но когда он втягивается в эту деятельность, у него возникает привычка к гражданскому поступку, гражданской позиции, гражданской активности.

Марьяна Торочешникова: Борьба профсоюзов заключается не только в коллективных переговорах, но и в конкретном давлении на работодателя в случае, если он не соглашается на требования членов профсоюза. Крайний способ - забастовка, но в нынешних условиях бастовать становится все сложнее. Трудовой кодекс как-то отдельно прописывает истории с забастовками? И насколько это пересекается к законом о митингах, шествиях и демонстрациях?

Елена Герасимова: Сама по себе забастовка - это просто прекращение работы, которое можно провести легально, нелегально, есть процедуры, как это все сделать легально. Но параллельно в поддержку своих требований работники имеют право организовывать митинги, шествия, демонстрации, пикетирования и иные массовые акции. И вот если это уже иные массовые акции, которые подпадают под сферу действия федерального закона о массовых акциях, то, конечно, нужно их проводить в соответствии с этим законом. То есть ужесточение законодательства о массовых акциях, которое сейчас было осуществлено, оно их коснется точно так же. Если работники хотят привлечь внимание к тому, что происходит на их предприятии, если они будут стоять внутри предприятия, никто этого не увидит. Общественное внимание, влияние и давление очень сильно влияет на то, как будет разрешен коллективный трудовой спор, на работодателя. В последнее время, мы отмечаем, все больше трудовых конфликтов выходит за пределы предприятий. Эти механизмы разрешения трудового спора, они не всегда действуют, не срабатывают, работодатель просто не реагирует. Вот в Пикалево подняли проблему предприятия максимально широко вовне.

Борис Кравченко: Когда не срабатывают механизмы согласования на уровне предприятий, справедливые требования наемных работников не могут быть разрешены на основе процедур, этот протест, безусловно, выносится за ворота предприятия. И таких случаев все больше и больше. Мы как раз говорим о том, что должны быть действенные механизмы внутри.

Марьяна Торочешникова: МОТ дала свои рекомендации России, и Дмитрий Медведев перед уходом со своего поста вроде бы вспомнил об этих рекомендациях. Что-то делают сейчас?

Борис Кравченко: Динамика очень слабенькая, но мы не дадим возможности закрыть глаза на то, что трудовые отношения в нашей стране должны быть существенным образом реформированы. Мы считаем, что Трудовой кодекс, регламентирующие документы в области труда должны быть еще более тяжелыми для работодателя. Мы считаем, что необходима большая защита наемных работников, которые защищают свои права через профсоюзы, и их активистов, и любому другому гражданскому действию, которое на эту защиту направлено.

Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, никаких готовых законопроектов, которые вносили бы поправки к Трудовому кодексу, сейчас нет.

Елена Герасимова: Несколько законопроектов было, кое-какие поправки даже были приняты, насколько законопроектов вносилось, были отклонены. Много разработанных готовых текстов есть, но воля нужна политическая.

Марьяна Торочешникова: Думаю, вернемся к этой теме непременно, не все успели обсудить сегодня.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG