23 июля в 23 часа по московскому времени в программе Александра Гениса: летний фильм Уэса Андерсона; "Жар-птица" Ратманского; поэтика некролога; СПб консерватория в США.
Сенсационная находка более ста работ Караваджо в миланском замке Сфорца, которые, по острожным оценкам, могут стоить около миллиарда долларов, вызвала жгучий интерес широкой публики – и подозрения экспертов.
В. Абаринов. Современный мировой художественный рынок наводнен подделками. Сегодня это – не отдельные имитаторы, а целая индустрия. Особенно это относится к русской живописи, которая сравнительно недавно стала продаваться на международных аукционах, вошла в моду благодаря большому количеству платежеспособных коллекционеров из России, но в оценке которых у западных экспертов просто нет опыта.
Мой собеседник Борис Зильберглейт, уроженец Украины, ныне живущий в Чикаго, разработал строго научный способ атрибуции живописных полотен.
Б. Зильберглейт. Русские специалисты оценивают в 60 процентов количество подделок на русском рынке. В то же время они считают, – не знаю, откуда они взяли эту цифру, – что нормальный уровень подделок – это 30 процентов. С 30 процентами я готов согласиться. Рынок подделок – это невидимая армия, невидимый фронт, и подсчитать это невозможно.
В. Абаринов. В чем заключается ваш метод определения подделок?
В. Зильберглейт. Он связан с прогнозом того, что случится с живописью через много лет. Дело в том, что пигменты и их связующие взаимодействуют друг с другом в красочном слое. И в результате этих взаимодействий происходит изменение химического состава, появляются вещества, которые изменяют цвет картины. Мы видим темные полотна, скажем, современников Рембрандта и самого Рембрандта, потому что там применялись свинцовые белила, и там образовалась темная окись свинца, иногда сульфид свинца. Я предложил новую идею. Живопись можно представить как равновесную систему, в которой все процессы уже прошли, и применить к ее анализу так называемое термодинамическое моделирование. Это – чисто компьютерный процесс. В результате мы получаем с очень высокой точностью данные о том, какие вещества должны образоваться в старой картине. Теперь нужно довести метод до технологии, чтобы каждый искусствовед, даже каждый художник мог иметь в своем компьютере определенные программы и прогнозировать старение своей живописи.
В. Абаринов. В наше время искусство подделки приобрело уже самостоятельную художественную ценность. Их уже и продают как подделки и выставляют – вот недавно в Лондоне, в Москве были такие выставки. Так может, они и правда имеют право на существование?
В. Зильберглейт. Я тоже так считаю. Коллекционеры, музеи, зажиточные люди стремятся купить имя. И вот здесь как раз подделки и расцветают. Для того, чтобы уменьшить напряжение, вызванное подделками, надо подделки легализовать. Мы должны пересмотреть понятие художественной школы и понятие ученика. Очень многие люди, одаренные художники, но не имеющие своего лица, часто пишут в стиле каких-то художников. Один из наиболее часто повторяемых художников – это Ван Гог. Он не имел ни школы, ни учеников. Но те люди, которые делают работы в его стиле, часто неотличимые от самого Ван Гога, имеют полное право написать на картине "ученик Ван Гога" и поставить свою фамилию.
А также 23 июля в 23 часа по московскому времени в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Кинообозрение с Андреем Загданским
"Королевство полной луны", Уэс Андерсон
Нью-йоркский альманах
Стравинский по Ратманскому
Как пишут некрологи
Сталин, Прокофьев, США
Сенсационная находка более ста работ Караваджо в миланском замке Сфорца, которые, по острожным оценкам, могут стоить около миллиарда долларов, вызвала жгучий интерес широкой публики – и подозрения экспертов.
В. Абаринов. Современный мировой художественный рынок наводнен подделками. Сегодня это – не отдельные имитаторы, а целая индустрия. Особенно это относится к русской живописи, которая сравнительно недавно стала продаваться на международных аукционах, вошла в моду благодаря большому количеству платежеспособных коллекционеров из России, но в оценке которых у западных экспертов просто нет опыта.
Мой собеседник Борис Зильберглейт, уроженец Украины, ныне живущий в Чикаго, разработал строго научный способ атрибуции живописных полотен.
Б. Зильберглейт. Русские специалисты оценивают в 60 процентов количество подделок на русском рынке. В то же время они считают, – не знаю, откуда они взяли эту цифру, – что нормальный уровень подделок – это 30 процентов. С 30 процентами я готов согласиться. Рынок подделок – это невидимая армия, невидимый фронт, и подсчитать это невозможно.
В. Абаринов. В чем заключается ваш метод определения подделок?
В. Зильберглейт. Он связан с прогнозом того, что случится с живописью через много лет. Дело в том, что пигменты и их связующие взаимодействуют друг с другом в красочном слое. И в результате этих взаимодействий происходит изменение химического состава, появляются вещества, которые изменяют цвет картины. Мы видим темные полотна, скажем, современников Рембрандта и самого Рембрандта, потому что там применялись свинцовые белила, и там образовалась темная окись свинца, иногда сульфид свинца. Я предложил новую идею. Живопись можно представить как равновесную систему, в которой все процессы уже прошли, и применить к ее анализу так называемое термодинамическое моделирование. Это – чисто компьютерный процесс. В результате мы получаем с очень высокой точностью данные о том, какие вещества должны образоваться в старой картине. Теперь нужно довести метод до технологии, чтобы каждый искусствовед, даже каждый художник мог иметь в своем компьютере определенные программы и прогнозировать старение своей живописи.
В. Абаринов. В наше время искусство подделки приобрело уже самостоятельную художественную ценность. Их уже и продают как подделки и выставляют – вот недавно в Лондоне, в Москве были такие выставки. Так может, они и правда имеют право на существование?
В. Зильберглейт. Я тоже так считаю. Коллекционеры, музеи, зажиточные люди стремятся купить имя. И вот здесь как раз подделки и расцветают. Для того, чтобы уменьшить напряжение, вызванное подделками, надо подделки легализовать. Мы должны пересмотреть понятие художественной школы и понятие ученика. Очень многие люди, одаренные художники, но не имеющие своего лица, часто пишут в стиле каких-то художников. Один из наиболее часто повторяемых художников – это Ван Гог. Он не имел ни школы, ни учеников. Но те люди, которые делают работы в его стиле, часто неотличимые от самого Ван Гога, имеют полное право написать на картине "ученик Ван Гога" и поставить свою фамилию.
А также 23 июля в 23 часа по московскому времени в программе "Поверх барьеров. Американский час":
Кинообозрение с Андреем Загданским
"Королевство полной луны", Уэс Андерсон
Нью-йоркский альманах
Стравинский по Ратманскому
Как пишут некрологи
Сталин, Прокофьев, США
