Долголетняя история с одним американским памятником, кажется, подходит к концу. Речь идет о статуе, называемой "Общественная добродетель", впервые установленной в 1922 году в парке около Сити холла, то есть нью-йоркской мэрии. Вдохновенное творение создал французский скульптор Фредерик Мак-Монье. Ему так понравилось в Америке, что он после водружения памятника в ней и остался, жил и умер в Нью-Йорке, и похоронен на бруклинском кладбище Грин Вуд. И чуть ли не с самого начала этот памятник стал вызывать отвращение у многих американцев, в том числе влиятельных. Его терпеть не мог популярнейший нью-йоркский мэр Лагардиа, при котором памятник удалили из Сити холла и перенесли в Квинс, где он много десятилетий и стоит недалеко от административных зданий этого района. И вот сейчас, кажется, его удалят и отсюда.
В чем причина такой едва ли не всеобщей ненависти? Отнюдь не эстетическая. Памятник, сделанный в стиле, который иногда называют beaux art, представляет собой статую обнаженного мужчины, держащего на плече какой-то неясный инструмент, а ногами попирающего две тоже обнаженные женские фигуры, изображенные в каком-то декадентском извиве. Символика памятника: коли мужская фигура называется общественной добродетелью, то женские, соответственно, общественные, а то и частные пороки. Помимо композиции и символики монумента, надо еще сказать, что исполнение очень так себе, а со временем, когда памятник обветшал, позитивных чувств это произведение искусства совсем уж не вызывает. Кстати, там раньше был фонтан, и вся группа находилась под сенью струй, а сейчас фонтана нет, и композиция оживляется разве что голубями, оставляющими на монументе свой помет.
Даже весьма поверхностно представляя культурную ситуацию в США, можно легко догадаться, кто выступает главными противниками памятника после того, как мэр Ла Гардиа убрал его со своих глаз долой. Правильно, феминистки, и гадать тут нечего. Они наговорили много негодующих слов, приведу одно из последних. Говорит не кто-нибудь, а сама Терри О‘Нил – президент Национальной организации женщин: "В самом деле? Личность, обладающая влагалищем, символизирует зло, а носитель фаллоса возводится в статус добродетели? Вы это серьезно?" Против таких аргументов, действительно, не попрешь.
У этой истории есть, однако, другой подтекст или контекст, который за нынешними контроверзами как-то забылся. Я читал когда-то, что символика этого монумента совсем иная, иной скульптура и задумывалась. Мужская фигура – это олицетворение труда, отсюда на плече некий инструмент, а женские фигуры, пресмыкающиеся у его ног, – это природные стихии, укрощаемые совокупной работой трудящегося человечества. Поверьте, я не выдумал это, читал своими глазами, когда в очередной раз задумывали памятник сносить лет десять назад. И такая трактовка данной символики отнюдь не казалась много лет назад (памятник установили в 1922) кощунственной. Вспомним главный лозунг позитивистской цивилизации, породивший технологию: культура это победа разума над природой, покорение природы, или в советском варианте: мы не ждем милостей от природы, взять их у нее – наша задача. Это был общий лозунг, больше того – это был воздух самой цивилизации.
Футурист Маяковский писал:
Вся земля поляжет женщиной,
Заерзает мясами, хотя отдаться…
Поразительно точная поэтическая формула индустриальной цивилизации.
Но вот тут-то и становится ясным, в какую болезненную точку попали феминистки. В наше время технологическая цивилизация зашла так далеко, что она не просто покоряет природу, а угрожает природе, грозит свести ее на нет, отравить, уничтожить. И феминистский дискурс совпал с требованиями новой постиндустриальной культуры, с постулатами экологического сознания. Западная цивилизация оказалась в самой основе, в самой своей интимной глубине – агрессивной, насильнической, фаллоцентрической, как говорят те же феминистки. Природу, мать Землю, мировую матку и влагалище нужно спасать. И ее не спасешь чисто символическим жестом – перенесением пресловутого памятника на кладбище Грин Роув, где лежит его создатель Мак Монье.
В чем причина такой едва ли не всеобщей ненависти? Отнюдь не эстетическая. Памятник, сделанный в стиле, который иногда называют beaux art, представляет собой статую обнаженного мужчины, держащего на плече какой-то неясный инструмент, а ногами попирающего две тоже обнаженные женские фигуры, изображенные в каком-то декадентском извиве. Символика памятника: коли мужская фигура называется общественной добродетелью, то женские, соответственно, общественные, а то и частные пороки. Помимо композиции и символики монумента, надо еще сказать, что исполнение очень так себе, а со временем, когда памятник обветшал, позитивных чувств это произведение искусства совсем уж не вызывает. Кстати, там раньше был фонтан, и вся группа находилась под сенью струй, а сейчас фонтана нет, и композиция оживляется разве что голубями, оставляющими на монументе свой помет.
Даже весьма поверхностно представляя культурную ситуацию в США, можно легко догадаться, кто выступает главными противниками памятника после того, как мэр Ла Гардиа убрал его со своих глаз долой. Правильно, феминистки, и гадать тут нечего. Они наговорили много негодующих слов, приведу одно из последних. Говорит не кто-нибудь, а сама Терри О‘Нил – президент Национальной организации женщин: "В самом деле? Личность, обладающая влагалищем, символизирует зло, а носитель фаллоса возводится в статус добродетели? Вы это серьезно?" Против таких аргументов, действительно, не попрешь.
У этой истории есть, однако, другой подтекст или контекст, который за нынешними контроверзами как-то забылся. Я читал когда-то, что символика этого монумента совсем иная, иной скульптура и задумывалась. Мужская фигура – это олицетворение труда, отсюда на плече некий инструмент, а женские фигуры, пресмыкающиеся у его ног, – это природные стихии, укрощаемые совокупной работой трудящегося человечества. Поверьте, я не выдумал это, читал своими глазами, когда в очередной раз задумывали памятник сносить лет десять назад. И такая трактовка данной символики отнюдь не казалась много лет назад (памятник установили в 1922) кощунственной. Вспомним главный лозунг позитивистской цивилизации, породивший технологию: культура это победа разума над природой, покорение природы, или в советском варианте: мы не ждем милостей от природы, взять их у нее – наша задача. Это был общий лозунг, больше того – это был воздух самой цивилизации.
Футурист Маяковский писал:
Вся земля поляжет женщиной,
Заерзает мясами, хотя отдаться…
Поразительно точная поэтическая формула индустриальной цивилизации.
Но вот тут-то и становится ясным, в какую болезненную точку попали феминистки. В наше время технологическая цивилизация зашла так далеко, что она не просто покоряет природу, а угрожает природе, грозит свести ее на нет, отравить, уничтожить. И феминистский дискурс совпал с требованиями новой постиндустриальной культуры, с постулатами экологического сознания. Западная цивилизация оказалась в самой основе, в самой своей интимной глубине – агрессивной, насильнической, фаллоцентрической, как говорят те же феминистки. Природу, мать Землю, мировую матку и влагалище нужно спасать. И ее не спасешь чисто символическим жестом – перенесением пресловутого памятника на кладбище Грин Роув, где лежит его создатель Мак Монье.
