30 июля в 23 часа мо московскому времени в программе Александра Гениса – остается ли Нью-Йорк культурной столицей, судьба романса в Америке, Нина Рота без Феллини, "Амаркорд".

К августу Америка плавится и все, кто могут себе позволить, рвутся на пляж, чтобы загорать, купаться и читать в тени те книги, которые не мешают наслаждаться отпуском. Вот об этом "пляжном чтиве" сегодня и пойдет речь.

Сам я безнадежен, что выяснилось много лет назад, когда мы с женой отправились на пляж одного Карибского острова. В самолете все открыли давно заготовленные отпускные книги. У мужчин на обложках стреляли, у женщин – резвились кони и офицеры. Только мой пухлый том был без картинок и назывался On Grief and Reason – "Скорбь и разум".

– Ты хуже Вуди Алена, – сказала жена, но сборник эссеистики Бродского тогда только вышел из печати, и я просто не мог оставить его дома.

Все это еще не значит, что я не ценю более традиционной развлекательной литературы, вроде детективов. Напротив, именно ей часто удаются первоклассные литературные герои. Лучшие из них, как считал Борхес, так хороши, что даже не нуждаются в переплете и легко могут за него выйти, чтобы участвовать в других, не предусмотренных автором приключениях.

В литературе, как в семье, отцы и дети редко рождаются равными, и когда слишком сильная индивидуальность автора соперничает с созданной им личностью, то побеждает писатель. Простым писателям, какими обычно бывают авторы детективов, и писать проще. Не боясь уступить герою, они летят за ним, ставя в строку те слова, что подвернутся первыми. Обходясь банальным и незатейливым, такие авторы стилистически стушевываются, позволяя на своем тусклом фоне сверкать герою. Вырубленный топором идол, он возвышается над обыденностью, покоряя грубыми и выразительными чертами. Настоящий герой напрочь лишен психологической достоверности. Скала и глыба, он с трудом помещается в книге и, освобождаясь от ее вериг, с удовольствием расправляет члены, выйдя на широкие просторы, как это случилось с Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро или Джеймсом Бондом.

Таких героев больше всего ценят малограмотные – и профессора. Первые их любят, вторые им поклоняются. Такие герои хороши тем, что сдаются на прокат и называются "архетипами". Впрочем, в архетипы, как в штаны с мотней, все влезает, а настоящий герой книги не бывает расплывчатым. Поэтому с ним так хорошо коротать время на пляже.

А также 30 июля в 23 часа мо московскому времени в программе "Поверх барьеров. Американский час":

Необыкновенные американцы Владимира Морозова

Ахмед Рамадан. В Нью-Йорке одних только физиотерапевтов из Египта человек 200. В Америку приехали все мои однокурсники. И почти все ребята, которые закончили школу до меня и те, кто после. А сколько в Америке египтян, я не знаю.

В. Морозов. По переписи 2007 года в США живут около 200 тысяч иммигрантов из Египта и их потомков. Хотя по данным различных частных исследовательских организаций, их тут около 2 миллионов... Ахмед, а ваши дети, они больше египтяне или американцы?

Ахмед Рамадан. Все пятеро родились в Америке. У них двойное гражданство, как и у меня с женой. Где они учатся? В Бруклине есть частная исламская школа, это первая авеню и 21-я улица. Там преподают ислам, арабский язык, а также программу обычной нью-йоркской школы. Туда ходят все пятеро моих детей. Потом поступят в колледж.

В. Морозов. Вы, конечно, ожидаете, что ваша дочь выйдет замуж за мусульманина. А если нет?

Ахмед Рамадан. Наша религия разрешает сочетаться браком только с мусульманами. И моя дочь это знает. Ни один из моих детей никогда не выберет человека другой религии. Мы верим в рай, в ад и в адское пламя. Зачем гневить Бога, ведь потом и Бог и я будем несчастны. Я буду чувствовать вину.

Диалог на Бродвее

Статус Нью-Йорка

Поэтика русского романса

Музыка-киногерой: "Амаркорд"