Где может московский журналист познакомиться с бывшим десантником, гвардии старшим сержантом российской армии, который родился и вырос в глубинке, а потом оттрубил по контракту пять лет в горячих точках: в Косово, а потом в Чечне? Да, пожалуй, что нигде.
И все-таки есть такое место. Это автомобиль, в котором тебя подвозят до дома, пока своя машина в ремонте. Вот именно поэтому я, следуя примеру своего американского друга, социолога Владимира Шляпентоха, всегда разговариваю с таксистами. (А в конечном счете, получается, что не просто разговариваю, а беру у них «глубинные интервью».) Впрочем, я и раньше так делала, только не знала, что проявляю в такие минуты обществоведческий интерес, я полагала, что он – писательский или журналистский. Да и Вадим – не профессиональный таксист, у него теперь свой небольшой бизнес, просто подвез меня по пути, и мы разговорились.
В армии он не то чтобы по призванию служил – нет, скорее, деньги зарабатывал. Заработал – на коттедж в родных местах. Но хотел бы, чтобы и его сын в будущем отслужил, потому что армия, по его мнению, воспитывает настоящие мужские качества. А мы-то знаем, что именно это говорит определенный, и немалый, процент россиян, отвечая на вопросы социологов. «Каждый мужчина должен пройти службу в армии», - это мнение 44 (!)% граждан. И 37 %, по последним данным Левада-Центра, хотели бы, чтобы их близкие родственники прошли армейскую школу. Но когда такой вот живой россиянин сидит рядом с тобой на водительском сидении автомобиля, то картина получается куда более объемная.
О службе в горячих точках Вадим рассказывает спокойно. Какие условия были, как жили палатках, что ели-пили, как бросил в армии курить. Какие иностранные друзья были у него в Косово. Как, если ты полное чмо и маменькин сынок, и дохляк, то, конечно, тебя в армии презирать будут и обижать – мужиком надо быть. (Но ведь таких «дохляков» среди современных молодых людей немало, так не лучше ли, спрашиваю, чтобы эту работу выполняли профессиональные военные? Да, соглашается, - лучше.) Как, заработав денег, из армии ушел. «Не то чтобы обиделся – нет, я не барышня кисейная, чтобы обижаться, а просто - пусть они не думают, что мы – расходный материал». Да и деньги контрактные, кстати, задерживали, иногда вообще платить не хотели, нервы трепали. (И это тем, кто, заметим, жизнью рисковал!) Спрашиваю, накладывает ли война на человека некий неизгладимый отпечаток. Спрашиваю потому, что этого отпечатка на нем не вижу. (А ведь приходилось общаться с солдатами, которые вернулись из Чечни просто отморозками.) Да, говорит, накладывает. И знаете, какой? Ну, это школа хорошая, теперь ничего не страшно, за любую работу берешься. Это я понимаю. Для меня, например, такой школой были полтора года жизни в США.
А как, спрашиваю, вы относитесь к тому, что в стране в последнее время происходит? К протестам, к митингам? А что, говорит, ходил я в мае с друзьями на Большую Якиманку. Но как увидел, что драка с полицией будет, так ушел, не стал связываться. Мы, говорит, должны выражать свой протест, и нам не должны мешать. Он настроен спокойно и решительно. И не намерен отказываться от протеста.
Этот разговор произошел уже пару недель назад, но я часто его вспоминаю. Ведь это интересный вопрос: откуда и почему приходят люди в протестное движение. И какие люди приходят. Похоже, что самые разные и по самым разным причинам.
И все-таки есть такое место. Это автомобиль, в котором тебя подвозят до дома, пока своя машина в ремонте. Вот именно поэтому я, следуя примеру своего американского друга, социолога Владимира Шляпентоха, всегда разговариваю с таксистами. (А в конечном счете, получается, что не просто разговариваю, а беру у них «глубинные интервью».) Впрочем, я и раньше так делала, только не знала, что проявляю в такие минуты обществоведческий интерес, я полагала, что он – писательский или журналистский. Да и Вадим – не профессиональный таксист, у него теперь свой небольшой бизнес, просто подвез меня по пути, и мы разговорились.
В армии он не то чтобы по призванию служил – нет, скорее, деньги зарабатывал. Заработал – на коттедж в родных местах. Но хотел бы, чтобы и его сын в будущем отслужил, потому что армия, по его мнению, воспитывает настоящие мужские качества. А мы-то знаем, что именно это говорит определенный, и немалый, процент россиян, отвечая на вопросы социологов. «Каждый мужчина должен пройти службу в армии», - это мнение 44 (!)% граждан. И 37 %, по последним данным Левада-Центра, хотели бы, чтобы их близкие родственники прошли армейскую школу. Но когда такой вот живой россиянин сидит рядом с тобой на водительском сидении автомобиля, то картина получается куда более объемная.
О службе в горячих точках Вадим рассказывает спокойно. Какие условия были, как жили палатках, что ели-пили, как бросил в армии курить. Какие иностранные друзья были у него в Косово. Как, если ты полное чмо и маменькин сынок, и дохляк, то, конечно, тебя в армии презирать будут и обижать – мужиком надо быть. (Но ведь таких «дохляков» среди современных молодых людей немало, так не лучше ли, спрашиваю, чтобы эту работу выполняли профессиональные военные? Да, соглашается, - лучше.) Как, заработав денег, из армии ушел. «Не то чтобы обиделся – нет, я не барышня кисейная, чтобы обижаться, а просто - пусть они не думают, что мы – расходный материал». Да и деньги контрактные, кстати, задерживали, иногда вообще платить не хотели, нервы трепали. (И это тем, кто, заметим, жизнью рисковал!) Спрашиваю, накладывает ли война на человека некий неизгладимый отпечаток. Спрашиваю потому, что этого отпечатка на нем не вижу. (А ведь приходилось общаться с солдатами, которые вернулись из Чечни просто отморозками.) Да, говорит, накладывает. И знаете, какой? Ну, это школа хорошая, теперь ничего не страшно, за любую работу берешься. Это я понимаю. Для меня, например, такой школой были полтора года жизни в США.
А как, спрашиваю, вы относитесь к тому, что в стране в последнее время происходит? К протестам, к митингам? А что, говорит, ходил я в мае с друзьями на Большую Якиманку. Но как увидел, что драка с полицией будет, так ушел, не стал связываться. Мы, говорит, должны выражать свой протест, и нам не должны мешать. Он настроен спокойно и решительно. И не намерен отказываться от протеста.
Этот разговор произошел уже пару недель назад, но я часто его вспоминаю. Ведь это интересный вопрос: откуда и почему приходят люди в протестное движение. И какие люди приходят. Похоже, что самые разные и по самым разным причинам.
