Назову два обстоятельства, в силу которых я хочу рассказать о жизни и исследованиях Александра Дмитриевича Ковалева (1940-2011). Во-первых, им многое сделано для развития российской социологии. Во-вторых, рассказ о нем, позволит мне несколько расширить представление многих людей о социологии и социологах.
Сейчас эти представления – весьма упрощенные, они навеяны средствами массовой информации. В сознании большинства социологи — это те, кто в преддверии президентских, думских или региональных выборов предсказывают итоги голосования. Однако социологию нельзя сводить к опросам.
Социология – многоуровневая наука, в которой есть не только прикладные разделы, но в которой существует множество серьезных тем для теоретического анализа. Поиски в этой области, в конечном счете, определяют возможности науки в решении социальных проблем, напрямую волнующих население, общество. Александр Ковалев – один из тех социологов, которые создают и испытывают на прочность фундамент науки. Деятельность на этом поприще требует глубокой эрудиции, высочайшей включенности в дело и научного бесстрашия. Ведь приходится годами «бродить» в одиночку там, где редко кого встретишь. Научное сообщество относится к таким специалистам с огромным уважением, но вне профессионального цеха они, как правило, мало известны.
Ковалев - из простой московской рабочей семьи, его родители – выходцы из деревень средней полосы России. И отец, и мать бежали в Москву в 1930-е годы, оба обучились грамоте на курсах. В нем рано проявилась способность находить и читать именно те книги, которые составляют золотой фонд человечества. Сначала детские, художественные, потом исторические, потом по истории науки и научных открытий, и затем философские труды. Учился он в обычной московской школе, но в ней еще преподавали учителя с гимназическим образованием.
Окончена школа, Ковалев прислушался к пожеланиям родителей и поступил на вечернее отделение Московского инженерно-физического института, работая при этом в Институте атомной энергии им. Курчатова. Три года он успешно учился, но затем открылся матери, что не хочет становиться инженером, его притягивала философия. Интересен ее ответ: «Иди, поступай. Отцу не скажем».
Поначалу на философском факультете МГУ он занимался математической логикой. Но к концу обучения его все более интересовало устройство общества, т.е., социология, хотя в 1966 году такой науки в СССР не существовало. Два года Ковалев работал в секторе Ю.А. Левады в Институте философии АН СССР, а затем, в 1968 году, поступил в аспирантуру только что созданного Института конкретных социальных исследований АН СССР.
Так что интеллектуальные интересы и профессиональный путь Ковалева определились достаточно рано. Повезло ему и с учителями, что, замечу, характерно для талантливых молодых ученых, стремящихся к самостоятельным серьезным исследованиям. После Левады он работал у И. С. Кона, а затем его руководителем стал Ю.Н. Давыдов. Каждый из этих ученых оставил яркий след в советской / российской социологии.
Исследовательское пространство, в котором работает серьезный ученый, - это всегда компромисс между его внутренними установками, пристрастиями, - и внешними обстоятельствами. В конце 1960-х советская социология, только возрождавшаяся после тридцатилетнего перерыва, должна была в условиях слегка приподнятого «железного занавеса» искать возможности для освоения зарубежного опыта в области обществоведческих теорий и методов сбора данных. Таких путей было два. Первый – перевод на русский язык тех работ западных ученых, которые, можно было надеяться, будут пропущены цензурой. Второй путь – критический анализ новых буржуазных теорий. Высказывая свое несогласие с теми или иными положениями американских, европейских обществоведов, совесткие ученые – в действительности – показывали, в какую сторону развивается мировая социологическая наука.
В переводах Ковалев начал пробовать себя еще в студенческие годы, во всяком случае, на них было построено его дипломное исследование. Вспоминая начало 1970-х, за три года до смерти, он говорил, что в стране стала неуловимо меняться атмосфера, и уже «что-то носилось в воздухе такое, что держало за язык и за руку. Припоминаю, как у меня начинался крен ... в сторону истории социологии». Тогда лишь история социологии предоставляла возможности для объективного рассмотрения зарубежных социологических школ и осмысления новых теоретических построений. Ковалев вошел в советскую социологию и как историк науки, и как уникальный переводчик.
Во второй половине 1980-х гг. группа московских социологов, в которую входил и Ковалев, приступила к подготовке социологического словаря, охватывающего все периоды социальной мысли. В 1990 году этот коллективный труд завершился изданием 100-тысячным тиражом словаря «Современная западная социология». Книга активно используется как учебное пособие. Затем Ковалев принял активное участие в подготовке пятитомной «Истории теоретической социологии», охватывающей социальную мысль от античности до современности. Анализ классических работ Г. Спенсера, Дж.С. Милля, Т. Парсонса и других, проведенный Ковалевым, навсегда останется значимым фактом российской социологической культуры.
Имена переводчиков социологических текстов не слишком известны, хотя качество перевода нередко предопределяет место первоисточника и его автора в актуальном социологическом дискурсе. Переводы важны не только потому, что они знакомят с трудами того или иного зарубежного социолога широкую аудиторию. Они формируют язык российской социологии, обогащают арсенал ее терминов, сказываются на стиле мышления ученых. Ковалеву нравилось заниматься научными переводами, ему было интересно разобраться в замысле переводимого автора и дать его идеям жизнь в российской социологии. Он ввел в научный оборот классические труды Т. Парсонса, И. Гофмана, Э. Гидденса и других западных социологов.
Ковалев был непубличным человеком, его не заботила карьера, он был сосредоточен на размышлениях, поиске информации. Знавшие его люди отмечают, что он был философом по жизни, по складу натуры, он любил на несколько дней уходить в лес, ему необходимо было уединение. Для него мучением было закончить собственный текст, мешало богатство ассоциаций, постоянно возникавших в его сознании. В силу этого он и кандидатскую диссертацию защитил только в 1985 году, уже будучи признанным специалистом и автором большого числа публикаций.
Ковалев производил сильное впечатление, прежде всего, оригинальностью личности, удивительной непохожестью ни на кого из окружающих. Ему можно было верить и как исследователю, и как человеку. Его отличала интеллектуальная скромность свободно мыслящего, хорошо эрудированного ученого, который глубоко понимал социально-политический контекст эпохи, но никогда в своих теоретических построениях и переводах не позволял собственным амбициям искажать суть обсуждаемых концепций.
Еще многие годы труды Ковалева будут служить источником знаний и вдохновения, примером стремления к истине.
Сейчас эти представления – весьма упрощенные, они навеяны средствами массовой информации. В сознании большинства социологи — это те, кто в преддверии президентских, думских или региональных выборов предсказывают итоги голосования. Однако социологию нельзя сводить к опросам.
Социология – многоуровневая наука, в которой есть не только прикладные разделы, но в которой существует множество серьезных тем для теоретического анализа. Поиски в этой области, в конечном счете, определяют возможности науки в решении социальных проблем, напрямую волнующих население, общество. Александр Ковалев – один из тех социологов, которые создают и испытывают на прочность фундамент науки. Деятельность на этом поприще требует глубокой эрудиции, высочайшей включенности в дело и научного бесстрашия. Ведь приходится годами «бродить» в одиночку там, где редко кого встретишь. Научное сообщество относится к таким специалистам с огромным уважением, но вне профессионального цеха они, как правило, мало известны.
Ковалев - из простой московской рабочей семьи, его родители – выходцы из деревень средней полосы России. И отец, и мать бежали в Москву в 1930-е годы, оба обучились грамоте на курсах. В нем рано проявилась способность находить и читать именно те книги, которые составляют золотой фонд человечества. Сначала детские, художественные, потом исторические, потом по истории науки и научных открытий, и затем философские труды. Учился он в обычной московской школе, но в ней еще преподавали учителя с гимназическим образованием.
Окончена школа, Ковалев прислушался к пожеланиям родителей и поступил на вечернее отделение Московского инженерно-физического института, работая при этом в Институте атомной энергии им. Курчатова. Три года он успешно учился, но затем открылся матери, что не хочет становиться инженером, его притягивала философия. Интересен ее ответ: «Иди, поступай. Отцу не скажем».
Поначалу на философском факультете МГУ он занимался математической логикой. Но к концу обучения его все более интересовало устройство общества, т.е., социология, хотя в 1966 году такой науки в СССР не существовало. Два года Ковалев работал в секторе Ю.А. Левады в Институте философии АН СССР, а затем, в 1968 году, поступил в аспирантуру только что созданного Института конкретных социальных исследований АН СССР.
Так что интеллектуальные интересы и профессиональный путь Ковалева определились достаточно рано. Повезло ему и с учителями, что, замечу, характерно для талантливых молодых ученых, стремящихся к самостоятельным серьезным исследованиям. После Левады он работал у И. С. Кона, а затем его руководителем стал Ю.Н. Давыдов. Каждый из этих ученых оставил яркий след в советской / российской социологии.
Исследовательское пространство, в котором работает серьезный ученый, - это всегда компромисс между его внутренними установками, пристрастиями, - и внешними обстоятельствами. В конце 1960-х советская социология, только возрождавшаяся после тридцатилетнего перерыва, должна была в условиях слегка приподнятого «железного занавеса» искать возможности для освоения зарубежного опыта в области обществоведческих теорий и методов сбора данных. Таких путей было два. Первый – перевод на русский язык тех работ западных ученых, которые, можно было надеяться, будут пропущены цензурой. Второй путь – критический анализ новых буржуазных теорий. Высказывая свое несогласие с теми или иными положениями американских, европейских обществоведов, совесткие ученые – в действительности – показывали, в какую сторону развивается мировая социологическая наука.
В переводах Ковалев начал пробовать себя еще в студенческие годы, во всяком случае, на них было построено его дипломное исследование. Вспоминая начало 1970-х, за три года до смерти, он говорил, что в стране стала неуловимо меняться атмосфера, и уже «что-то носилось в воздухе такое, что держало за язык и за руку. Припоминаю, как у меня начинался крен ... в сторону истории социологии». Тогда лишь история социологии предоставляла возможности для объективного рассмотрения зарубежных социологических школ и осмысления новых теоретических построений. Ковалев вошел в советскую социологию и как историк науки, и как уникальный переводчик.
Во второй половине 1980-х гг. группа московских социологов, в которую входил и Ковалев, приступила к подготовке социологического словаря, охватывающего все периоды социальной мысли. В 1990 году этот коллективный труд завершился изданием 100-тысячным тиражом словаря «Современная западная социология». Книга активно используется как учебное пособие. Затем Ковалев принял активное участие в подготовке пятитомной «Истории теоретической социологии», охватывающей социальную мысль от античности до современности. Анализ классических работ Г. Спенсера, Дж.С. Милля, Т. Парсонса и других, проведенный Ковалевым, навсегда останется значимым фактом российской социологической культуры.
Имена переводчиков социологических текстов не слишком известны, хотя качество перевода нередко предопределяет место первоисточника и его автора в актуальном социологическом дискурсе. Переводы важны не только потому, что они знакомят с трудами того или иного зарубежного социолога широкую аудиторию. Они формируют язык российской социологии, обогащают арсенал ее терминов, сказываются на стиле мышления ученых. Ковалеву нравилось заниматься научными переводами, ему было интересно разобраться в замысле переводимого автора и дать его идеям жизнь в российской социологии. Он ввел в научный оборот классические труды Т. Парсонса, И. Гофмана, Э. Гидденса и других западных социологов.
Ковалев был непубличным человеком, его не заботила карьера, он был сосредоточен на размышлениях, поиске информации. Знавшие его люди отмечают, что он был философом по жизни, по складу натуры, он любил на несколько дней уходить в лес, ему необходимо было уединение. Для него мучением было закончить собственный текст, мешало богатство ассоциаций, постоянно возникавших в его сознании. В силу этого он и кандидатскую диссертацию защитил только в 1985 году, уже будучи признанным специалистом и автором большого числа публикаций.
Ковалев производил сильное впечатление, прежде всего, оригинальностью личности, удивительной непохожестью ни на кого из окружающих. Ему можно было верить и как исследователю, и как человеку. Его отличала интеллектуальная скромность свободно мыслящего, хорошо эрудированного ученого, который глубоко понимал социально-политический контекст эпохи, но никогда в своих теоретических построениях и переводах не позволял собственным амбициям искажать суть обсуждаемых концепций.
Еще многие годы труды Ковалева будут служить источником знаний и вдохновения, примером стремления к истине.
