К концу года 10 сотрудников Отдела современного русского языка Института русского языка РАН предполагают завершить работу над 1-м томом "Толкового словаря русской разговорной речи". Это колоссальный труд, ведь когда будут созданы все три тома, в них окажутся описанными и разъясненными 12 тысяч слов.
Человеческую голову можно назвать еще другими словами – башка, кумпол, репа, котелок. Говорят – у тебя что, котелок не варит? Встречалось мне и слово тяма. Что из перечисленного войдет в словарь, а что – нет? На этот вопрос отвечает руководитель авторского коллектива Леонид Крысин:
– Наверняка, не войдет "тяма" и не войдет "репа". Первое – по причине редкости, я даже затрудняюсь сказать, куда оно должно быть отнесено, к какой разновидности русского языка. А "репа" – это чисто жаргонное, молодежное слово. В наш словарь оно не должно войти, потому что это все-таки словарь разговорной, но при этом преимущественно интеллигентской речи, то есть имеется в виду та разговорная речь, которой пользуются образованные городские люди.
– А упомянутая мной "башка" войдет?
– "Башка" входит, конечно. "Ударился башкой" – так в какой-то неформальной ситуации человек о себе совершенно спокойно может сказать, даже если он академик. Конечно, мы осуществляем отбор. Чисто жаргонные слова не берутся, а сленг... Слова типа "беспредел", "отморозок" – это тоже жаргонные, и все же, скорее всего, их надо взять. Или "откат". Везде сейчас откаты платят.
– Названные вами слова откровенно жаргонные, причем, пришли они по большей части из уголовной среды. И что же, вы берете их только потому, что они стали актуальными и частотными?
– Один из существенных критериев – это их употребительность в речи не носителей уголовного жаргона, не преступников, а обычных городских жителей. Людей читающих, пишущих. К примеру, журналистов, писателей, даже филологов. На базе разных жаргонов сложился так называемый общий сленг. Сленг – это бывшие жаргонизмы, которые сейчас всем известны. Все хорошо знают, что такое "откат", что такое "отморозок", что такое "стрелка" и т. д. Конечно, такого рода слова составляют не центральную часть нашего словаря, а одну из частей, один из разрядов слов, которые мы будем описывать, да и описываем уже.
– Попадут ли в ваш разговорный словарь слова нейтральной лексики, такие как "голова"?
– В его основном значении, как часть человеческого тела или как часть тела животного, не попадет. А попадет, допустим, "голова поезда", то есть переносное значение из оппозиции "хвост поезда – голова поезда". Или голова в каких-то фразеологических оборотах. Такого рода слова, как "голова", "рука", "нога" обросли фразеологизмами. Это будет описано.
– И все же, для чего понадобился этот труд? Разве недостаточно академических словарей, которые фиксируют литературный язык?
– Недостаточно. Потому что многих слов из тех, что мы описываем в нашем словаре, просто нет в нормативных словарях, современных, подчеркиваю, словарях. Хотя они современные, но все-таки там отбор лексики более строгий. Туда попадают только те слова, которые находятся в рамках лексической литературной нормы. А у нас много такого, что встречается в экспрессивной речи, в эмоциональной речи; в ситуациях, связанных с бытом, с обиходом, с неформальным общением людей. Базой для "Толкового словаря русской разговорной речи" являются работы, которые выполнены в нашем институте в 60-70-е годы прошлого века по инициативе Михаила Викторовича Панова под редакцией Елены Андреевны Земской. Тогда вышел цикл трудов о разговорной речи, в которых есть доскональное описание самого явления. Там все написано – и про слова, и про фонетику, и про синтаксис, и про то, каково произношение, характерное для разговорной речи. Но до сих пор не было словарной разработки этой темы.
– Как ваш коллектив авторов собирает эти слова? Откуда он их берет?
– Была очень долгая работа над составлением словника. Начинали мы с обычных академических словарей, брали слова, которые имеют помету "разговорное" или "просторечное". Это была база. А потом наращивали эту базу, черпая слова из записей разговорной речи. У нас в институте довольно богатая фонотека записей разговорной речи. Кроме того, у нас в институте создан Национальный корпус русского языка. Оттуда берутся иллюстративные примеры. И вот в этом словаре объединяются разные пласты. Здесь есть лексика традиционно разговорная, которая известна и старшему поколению. Такой человек совершенно спокойно может сказать, что он расквасил нос. С другой стороны, есть лексика, которая свойственна только молодежи. "Меня переклинило" – конечно, так человек 60-70 лет не скажет. Если только он не переймет это у своих детей или внуков.
– Как построены словарные статьи?
– В них довольно строгая последовательность информации. В одной части говорится о том, что значит слово, в другой части говорится, каковы его морфологические и грамматические признаки, в третьей – стилистические признаки, синонимы, антонимы и т. д. Все это разнесено по полочкам. Иногда словарная статья занимает несколько страниц. Так слова типа "гнать", "драть", то же самое слово "голова", точнее, фразеологические обороты на его основе, тоже занимают большое место. В иных случаях достаточно нескольких строк. К примеру, для каких-нибудь разговорных слов назывного характера – "ё-моё" какое-нибудь, междометные слова. При этом у нас есть "ёлки-палки" , но "ёлы-палы" мы не включаем.
Еще в нашем коллективе были очень большие споры – до крика доходило! – по поводу того, надо ли включать в словарь слабо обсценную лексику. Обсценная – это неприличная, матерная. В результате что-то все же решили включить. В основном – в переносных значениях. В качестве примера приведу глагол "трахать" в переносном значении – "вы меня затрахали своими вопросами, просьбами, жалобами". Такие вещи должны быть описаны, потому что это употребительно. От этого никуда не денешься.
– Сколь бы сомнительным ни показался кому-то этот пример, он интересен с позиций языка, поскольку здесь имеет место двойной перенос. Первоначально слово "трахать" взято из нейтральной лексики – для более мягкого обозначения полового акта. Затем произошел следующий перенос, для того, чтобы в самой резкой, самой экспрессивной форме дать понять кому-то – вы меня замучили, вы мне надоели.
– Да, конечно. Будущий читатель нашего словаря встретит еще ряд слов, над которыми мы ломали головы. Скажем, в русской лингвистике совершенно не определен статус слов так называемой детской лексики. Слова типа "писать", "какать". Они тоже должны попасть в такой словарь, потому что либо взрослые их употребляют, общаясь с ребенком, либо сами дети употребляют эти слова. Ничего неприличного в них нет. Они просто обозначают такие малоприятные акты, но это нормально совершено. И это должно быть описано. А в обычных нормативных толковых словарях литературного языка такой лексики, как правило, нет. Получается, мы проходим мимо целых пластов.
Предвижу, что словарь под редакцией Леонида Крысина вызовет досаду у ревнителей чистоты русского языка. Как это уже бывало не раз, начнутся упреки в его "порче", в пропаганде нелитературных вариантов. Любопытно, что при этом такие люди обычно с большой похвалой отзываются о словаре Даля и любят цитировать его. Между тем, в этом памятнике лексикографии тоже отражено состояние живой разговорной речи, только уже далекой от нас эпохи.
Человеческую голову можно назвать еще другими словами – башка, кумпол, репа, котелок. Говорят – у тебя что, котелок не варит? Встречалось мне и слово тяма. Что из перечисленного войдет в словарь, а что – нет? На этот вопрос отвечает руководитель авторского коллектива Леонид Крысин:
– Наверняка, не войдет "тяма" и не войдет "репа". Первое – по причине редкости, я даже затрудняюсь сказать, куда оно должно быть отнесено, к какой разновидности русского языка. А "репа" – это чисто жаргонное, молодежное слово. В наш словарь оно не должно войти, потому что это все-таки словарь разговорной, но при этом преимущественно интеллигентской речи, то есть имеется в виду та разговорная речь, которой пользуются образованные городские люди.
– А упомянутая мной "башка" войдет?
– "Башка" входит, конечно. "Ударился башкой" – так в какой-то неформальной ситуации человек о себе совершенно спокойно может сказать, даже если он академик. Конечно, мы осуществляем отбор. Чисто жаргонные слова не берутся, а сленг... Слова типа "беспредел", "отморозок" – это тоже жаргонные, и все же, скорее всего, их надо взять. Или "откат". Везде сейчас откаты платят.
– Названные вами слова откровенно жаргонные, причем, пришли они по большей части из уголовной среды. И что же, вы берете их только потому, что они стали актуальными и частотными?
– Один из существенных критериев – это их употребительность в речи не носителей уголовного жаргона, не преступников, а обычных городских жителей. Людей читающих, пишущих. К примеру, журналистов, писателей, даже филологов. На базе разных жаргонов сложился так называемый общий сленг. Сленг – это бывшие жаргонизмы, которые сейчас всем известны. Все хорошо знают, что такое "откат", что такое "отморозок", что такое "стрелка" и т. д. Конечно, такого рода слова составляют не центральную часть нашего словаря, а одну из частей, один из разрядов слов, которые мы будем описывать, да и описываем уже.
– Попадут ли в ваш разговорный словарь слова нейтральной лексики, такие как "голова"?
– В его основном значении, как часть человеческого тела или как часть тела животного, не попадет. А попадет, допустим, "голова поезда", то есть переносное значение из оппозиции "хвост поезда – голова поезда". Или голова в каких-то фразеологических оборотах. Такого рода слова, как "голова", "рука", "нога" обросли фразеологизмами. Это будет описано.
– И все же, для чего понадобился этот труд? Разве недостаточно академических словарей, которые фиксируют литературный язык?
– Недостаточно. Потому что многих слов из тех, что мы описываем в нашем словаре, просто нет в нормативных словарях, современных, подчеркиваю, словарях. Хотя они современные, но все-таки там отбор лексики более строгий. Туда попадают только те слова, которые находятся в рамках лексической литературной нормы. А у нас много такого, что встречается в экспрессивной речи, в эмоциональной речи; в ситуациях, связанных с бытом, с обиходом, с неформальным общением людей. Базой для "Толкового словаря русской разговорной речи" являются работы, которые выполнены в нашем институте в 60-70-е годы прошлого века по инициативе Михаила Викторовича Панова под редакцией Елены Андреевны Земской. Тогда вышел цикл трудов о разговорной речи, в которых есть доскональное описание самого явления. Там все написано – и про слова, и про фонетику, и про синтаксис, и про то, каково произношение, характерное для разговорной речи. Но до сих пор не было словарной разработки этой темы.
– Как ваш коллектив авторов собирает эти слова? Откуда он их берет?
– Была очень долгая работа над составлением словника. Начинали мы с обычных академических словарей, брали слова, которые имеют помету "разговорное" или "просторечное". Это была база. А потом наращивали эту базу, черпая слова из записей разговорной речи. У нас в институте довольно богатая фонотека записей разговорной речи. Кроме того, у нас в институте создан Национальный корпус русского языка. Оттуда берутся иллюстративные примеры. И вот в этом словаре объединяются разные пласты. Здесь есть лексика традиционно разговорная, которая известна и старшему поколению. Такой человек совершенно спокойно может сказать, что он расквасил нос. С другой стороны, есть лексика, которая свойственна только молодежи. "Меня переклинило" – конечно, так человек 60-70 лет не скажет. Если только он не переймет это у своих детей или внуков.
– Как построены словарные статьи?
– В них довольно строгая последовательность информации. В одной части говорится о том, что значит слово, в другой части говорится, каковы его морфологические и грамматические признаки, в третьей – стилистические признаки, синонимы, антонимы и т. д. Все это разнесено по полочкам. Иногда словарная статья занимает несколько страниц. Так слова типа "гнать", "драть", то же самое слово "голова", точнее, фразеологические обороты на его основе, тоже занимают большое место. В иных случаях достаточно нескольких строк. К примеру, для каких-нибудь разговорных слов назывного характера – "ё-моё" какое-нибудь, междометные слова. При этом у нас есть "ёлки-палки" , но "ёлы-палы" мы не включаем.
Еще в нашем коллективе были очень большие споры – до крика доходило! – по поводу того, надо ли включать в словарь слабо обсценную лексику. Обсценная – это неприличная, матерная. В результате что-то все же решили включить. В основном – в переносных значениях. В качестве примера приведу глагол "трахать" в переносном значении – "вы меня затрахали своими вопросами, просьбами, жалобами". Такие вещи должны быть описаны, потому что это употребительно. От этого никуда не денешься.
– Сколь бы сомнительным ни показался кому-то этот пример, он интересен с позиций языка, поскольку здесь имеет место двойной перенос. Первоначально слово "трахать" взято из нейтральной лексики – для более мягкого обозначения полового акта. Затем произошел следующий перенос, для того, чтобы в самой резкой, самой экспрессивной форме дать понять кому-то – вы меня замучили, вы мне надоели.
– Да, конечно. Будущий читатель нашего словаря встретит еще ряд слов, над которыми мы ломали головы. Скажем, в русской лингвистике совершенно не определен статус слов так называемой детской лексики. Слова типа "писать", "какать". Они тоже должны попасть в такой словарь, потому что либо взрослые их употребляют, общаясь с ребенком, либо сами дети употребляют эти слова. Ничего неприличного в них нет. Они просто обозначают такие малоприятные акты, но это нормально совершено. И это должно быть описано. А в обычных нормативных толковых словарях литературного языка такой лексики, как правило, нет. Получается, мы проходим мимо целых пластов.
Предвижу, что словарь под редакцией Леонида Крысина вызовет досаду у ревнителей чистоты русского языка. Как это уже бывало не раз, начнутся упреки в его "порче", в пропаганде нелитературных вариантов. Любопытно, что при этом такие люди обычно с большой похвалой отзываются о словаре Даля и любят цитировать его. Между тем, в этом памятнике лексикографии тоже отражено состояние живой разговорной речи, только уже далекой от нас эпохи.
