Эксперты из Центра им. Сербского признали Михаила Косенко невменяемым и рекомендовали направить его на принудительное лечение. По версии следствия, обвиняемый участвовал в столкновениях с полицией во время оппозиционной акции на Болотной площади, однако он не осознавал общественной опасности своих действий, поскольку страдает психическим расстройством. Защита Косенко настаивает на том, что его заболевание – последствие травмы, полученной в армии, – не требует стационарного лечения, ему нужны лишь медикаменты и наблюдение у врача.
По словам адвоката Валерия Шухардина, эксперты центра Сербского безосновательно пришли к выводу о том, что вялотекущая шизофрения, поставленная Косенко 12 лет назад, перешла в более тяжелое психическое расстройство.
– Выводы комиссии экспертов носят необоснованный характер. Абсолютно не мотивирован вывод о том, что Косенко представляет опасность для общественности и для себя. Экспертиза была проведена в очень короткое время, амбулаторно, лишь на основании тех документов, которые представили психиатрам. То есть не было полного, всестороннего обследования самого пациента. Косенко состоит на учете в ПНД с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Эксперты этот диагноз изменили и ухудшили. Они сделали выводы о необходимости моего подзащитного в стационар, – говорит адвокат Валерий Шухардин.
На прошлом судебном заседании защита настаивала на повторной психиатрической экспертизе для Косенко. Однако суд это требование отклонил. Просьбу защиты посчитали преждевременной, поскольку еще не было изучено предыдущее заключение экспертов.
На заседании в среду суд отказался вернуть в прокуратуру уголовное дело в отношении Косенко, отклонив соответствующее ходатайство защиты. Была также отклонена просьба подсудимого об изменении ему меры пресечения. Вскоре после этого защита заявила отвод судье Людмиле Москаленко. Как и ожидалось, ходатайство это удовлетворено не было.
На процессе выступил представитель потерпевших полицейских. По его словам, Косенко должен возместить ущерб в размере 16-ти с половиной тысяч рублей, который обвиняемый якобы нанес сотрудникам правоохранительных органов. Судья приобщила иск к материалам дела, решение по нему будет принято позднее.
Михаил Косенко своей вины не признает. На судебном заседании он выступил против того, чтобы его отправляли на принудительное лечение. Процесс по делу в отношение Косенко продолжится 17 декабря.
Наблюдатели опасаются, что в деле Михаила Косенко включилась машина карательной психиатрии. Одно из основания для подобных выводов заключается в том, что поставленный ему диагноз "вялотекущая шизофрения" в советское время ставили многим диссидентам и правозащитникам. С вопросом о том, как применялась карательная психиатрия в СССР и возможно ли возвращение этой практики в современной России Радио Свобода обратилось к президенту Ассоциации Психиатров Украины, бывшему диссиденту и советскому политическому заключенному Семену Глузману:
– Незадолго до своей смерти мне звонила Анна Политковская и просила о комментарии в связи с делом Буданова, она присылала мне документы по этому делу, и я так понимаю, что в России этот советский психиатрический поезд ушел не до конца, последний вагон где-то еще виден, к сожалению. По конкретной истории Михаила Косенко я ничего не могу сказать, но следует помнить то, что человек, даже носитель какого-то не очень серьезного психиатрического диагноза, психического заболевания, имеет право на свое мнение и как гражданин, и как налогоплательщик. Поэтому наличие диагноза вовсе не обязательно означает необходимость принудительного лечения и признания человека невменяемым. Плохо, что в России остались те психиатрические генералы, которые были и в советском строю. Многие до сих пор являются генералами, а не пенсионерами. Диагноза "вялотекущая шизофрения" на Украине просто нет, мы полностью адаптированы к международной классификации психических заболеваний, а в России, насколько мне известно, этот диагноз еще существует. Я понимаю, что это проблемы внутрипсихиатрического диалога, но это опасно вот в таких случаях, как дело Косенко.
По-прежнему существует и то заведение, которое печально известно со времен Советского Союза – Институт имени Сербского.
Ну, я бы не стал так строго судить. По-прежнему существует и Кремль, и много других мест, которые тогда имели печальную известность. Но я думаю, что все-таки в Институте Сербского многое изменилось. Я вижу, что появляются новые публикации, работают новые ученые. Дело не в Институте Сербского. Я понимаю, о чем вы спрашиваете. Но на самом деле, все гораздо сложнее, потому что Институт Сербского по-прежнему неофициально остается головной службой для российских судебно-психиатрических экспертиз. На Украине такой вертикали уже не существует, и слава богу.
По какому принципу в Советском Союзе людей отправляли в психиатрическую клинику или в тюрьму?
У меня сложилось впечатление, что в определенных случаях принимались решения о направлении на лечение в связи с тем, что трудно было сформировать дело. Все-таки это были уже не сталинские времена, и нужно было сделать некий пакет документов, который назывался сначала следственным делом, потом судебным делом, и заканчивался вынесением приговора. Я знаю несколько случаев, когда люди категорически отказывались отвечать на вопросу следователей и называть имена тех своих знакомых, у которых хранились важные для КГБ документы. Так что подобное наказание применялось, когда было сложно сформировать дело, либо когда процесс вызывал какой-то небольшой шум на Западе.
Как вам кажется, в той ситуации, которая сложилась в современном мире, возможно ли возвращение практики использования психиатрии и медицины в карательных целях?
– В странах, где нет гражданского общества, возможно все. Я не буду называть эти страны, мы с вами понимаем в каких постсоветских государствах сегодня существуют почти откровенные или совершенно откровенные диктатуры. В моей стране – Украине –я себе не представляю такой возможности, - считает психиатр Семен Глузман.
По словам адвоката Валерия Шухардина, эксперты центра Сербского безосновательно пришли к выводу о том, что вялотекущая шизофрения, поставленная Косенко 12 лет назад, перешла в более тяжелое психическое расстройство.
– Выводы комиссии экспертов носят необоснованный характер. Абсолютно не мотивирован вывод о том, что Косенко представляет опасность для общественности и для себя. Экспертиза была проведена в очень короткое время, амбулаторно, лишь на основании тех документов, которые представили психиатрам. То есть не было полного, всестороннего обследования самого пациента. Косенко состоит на учете в ПНД с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Эксперты этот диагноз изменили и ухудшили. Они сделали выводы о необходимости моего подзащитного в стационар, – говорит адвокат Валерий Шухардин.
На прошлом судебном заседании защита настаивала на повторной психиатрической экспертизе для Косенко. Однако суд это требование отклонил. Просьбу защиты посчитали преждевременной, поскольку еще не было изучено предыдущее заключение экспертов.
На заседании в среду суд отказался вернуть в прокуратуру уголовное дело в отношении Косенко, отклонив соответствующее ходатайство защиты. Была также отклонена просьба подсудимого об изменении ему меры пресечения. Вскоре после этого защита заявила отвод судье Людмиле Москаленко. Как и ожидалось, ходатайство это удовлетворено не было.
На процессе выступил представитель потерпевших полицейских. По его словам, Косенко должен возместить ущерб в размере 16-ти с половиной тысяч рублей, который обвиняемый якобы нанес сотрудникам правоохранительных органов. Судья приобщила иск к материалам дела, решение по нему будет принято позднее.
Михаил Косенко своей вины не признает. На судебном заседании он выступил против того, чтобы его отправляли на принудительное лечение. Процесс по делу в отношение Косенко продолжится 17 декабря.
Наблюдатели опасаются, что в деле Михаила Косенко включилась машина карательной психиатрии. Одно из основания для подобных выводов заключается в том, что поставленный ему диагноз "вялотекущая шизофрения" в советское время ставили многим диссидентам и правозащитникам. С вопросом о том, как применялась карательная психиатрия в СССР и возможно ли возвращение этой практики в современной России Радио Свобода обратилось к президенту Ассоциации Психиатров Украины, бывшему диссиденту и советскому политическому заключенному Семену Глузману:
– Незадолго до своей смерти мне звонила Анна Политковская и просила о комментарии в связи с делом Буданова, она присылала мне документы по этому делу, и я так понимаю, что в России этот советский психиатрический поезд ушел не до конца, последний вагон где-то еще виден, к сожалению. По конкретной истории Михаила Косенко я ничего не могу сказать, но следует помнить то, что человек, даже носитель какого-то не очень серьезного психиатрического диагноза, психического заболевания, имеет право на свое мнение и как гражданин, и как налогоплательщик. Поэтому наличие диагноза вовсе не обязательно означает необходимость принудительного лечения и признания человека невменяемым. Плохо, что в России остались те психиатрические генералы, которые были и в советском строю. Многие до сих пор являются генералами, а не пенсионерами. Диагноза "вялотекущая шизофрения" на Украине просто нет, мы полностью адаптированы к международной классификации психических заболеваний, а в России, насколько мне известно, этот диагноз еще существует. Я понимаю, что это проблемы внутрипсихиатрического диалога, но это опасно вот в таких случаях, как дело Косенко.
По-прежнему существует и то заведение, которое печально известно со времен Советского Союза – Институт имени Сербского.
Ну, я бы не стал так строго судить. По-прежнему существует и Кремль, и много других мест, которые тогда имели печальную известность. Но я думаю, что все-таки в Институте Сербского многое изменилось. Я вижу, что появляются новые публикации, работают новые ученые. Дело не в Институте Сербского. Я понимаю, о чем вы спрашиваете. Но на самом деле, все гораздо сложнее, потому что Институт Сербского по-прежнему неофициально остается головной службой для российских судебно-психиатрических экспертиз. На Украине такой вертикали уже не существует, и слава богу.
По какому принципу в Советском Союзе людей отправляли в психиатрическую клинику или в тюрьму?
У меня сложилось впечатление, что в определенных случаях принимались решения о направлении на лечение в связи с тем, что трудно было сформировать дело. Все-таки это были уже не сталинские времена, и нужно было сделать некий пакет документов, который назывался сначала следственным делом, потом судебным делом, и заканчивался вынесением приговора. Я знаю несколько случаев, когда люди категорически отказывались отвечать на вопросу следователей и называть имена тех своих знакомых, у которых хранились важные для КГБ документы. Так что подобное наказание применялось, когда было сложно сформировать дело, либо когда процесс вызывал какой-то небольшой шум на Западе.
Как вам кажется, в той ситуации, которая сложилась в современном мире, возможно ли возвращение практики использования психиатрии и медицины в карательных целях?
– В странах, где нет гражданского общества, возможно все. Я не буду называть эти страны, мы с вами понимаем в каких постсоветских государствах сегодня существуют почти откровенные или совершенно откровенные диктатуры. В моей стране – Украине –я себе не представляю такой возможности, - считает психиатр Семен Глузман.
