Радио «Свобода». У микрофона Анатолий Стреляный с передачей «Ваши письма».
«Замечательная страна Ямайка, - делится впечатлениями один русский путешественник, - все зелено, очень красиво... Куча водопадов, где также можно купаться, веселый народ... Работать не любят. Постоянно пьяные и обкуренные. Но, к их счастью, все прекрасно растет. Особенно замечательная культура под названием хлебное дерево. Плоды до десяти кило весу, и растет действительно само. Надо их только собирать. Если во дворе есть такое дерево, семья с голоду не помрет». Мне бы такое дерево – это я добавляю к письму нашого слушателя.
Давно не писал нам дьяк Ларивонтий, православный дьяк, люблю его письма: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Не могу сдержаться - новый анекдот от отца Аввакума, - отец Аввакум – это архимандрит, друг дьяка. - У бабки в селе заболела нога. Ну, как в селе: все по-скорому бывает. Больную ногу помыла, здоровую так оставила и пошла к доктору. Сидит в амбулатории, больную ногу отставила, а здоровую, немытую, под лавку далеко спрятала. Доктор осмотрел больную ногу и решил сверить её со здоровой. «Ну-ка, бабушка, покажите здоровую ногу». – «А зачем она вам, доктор? Вы лечите больную, а здоровая вам без надобности». – «Всё-таки покажите!». – «Не покажу!». Так и не показала». Такая история или анекдот возможны и на Ямайке, о которой мы слышали из предыдущего письма, не правда ли? Не улавливаю, правда, связи с хлебным деервом.
«Села я в поезд, - следующее письмо, - В последнюю минуту ввалился совершенно пьяный молодой человек, и с ним чуть постарше дяденька. Кое-как водрузили огромный чемодан на третью полку - чемодан тут же свалился, зашиб девочку, которая сидела рядом со мной. Молодой так и не понял, что произошло, а старший стал дико извиняться: "Вы нас простите, у меня жена умерла, сегодня похоронили, вот её братик из Москвы, вместе хоронили". И ушел. А братик поехал. Абсолютно невменяемый, он где-то пропадал до самого вечера. А разговоры женщин в купе были о том, что вот вернется, всех зашибет, еще с полки упадет. Я ждала хотя бы одного слова сочувствия: мол, у людей такое горе, ну, выпили, ну, бывает, жалко и прочее. И пойдут воспоминания, у кого кто умер и как потом жизнь катилась. Но нет. Женщины были интеллигентные - одна преподает в каком-то московском ВУЗе, другая тоже культурно устроена в Москве. И я подумала: вот исчезла культура не то что сочувствия, ее и не было никогда, но была культура жалостливости. Правда, преимущественно среди простых людей. Спал он спокойно. Иногда просыпался и плакал. Тихонько. Проводница его, кстати, будила так: стакан холодной воды на голову. Видимо, это прием для проводников нормальный. Ей таможенник сказал, чтоб подняла пассажира, она спокойно ответила: счас и побежала за водой».
Не в защиту, а в объяснение этой чёрствости попутчиц нашей слушательницы можно сказать, что очень уж оно, видимо, достало всех нормальных людей, русское пьянство. Горбачёв не просто так вводил сухой закон, там было настоящее отчаяние, причём, народное отчаяние, а не только кремлёвское. А что до этого случая… В прежние годы пьяных в поездах было больше, дорожное пьянство было в порядке вещей. Сейчас заметно меньше. Может быть, безучастность этих пассажирок есть признак определённой вестернизации. Западное поведение. Терпимость есть, а патриархальной жалостливости нет. Там существует чёткое разделение, о котором напоминает выражение: это - твои проблемы. Не лезь с ними к окружающим, не вовлекай чужих, а вообще-то и близких, людей в свои личные переживания - у всех хватает своих. Если ты по-настоящему нуждаешься в помощи, она будет тебе оказана так и в таком объёме, что остальной мир тебе только позавидует, но обливаться вместе с тобой слезами, гладить тебя по голове никто не станет – на это есть психолог, приём с девяти до семнадцати. Конечно, кому-то слово участия дороже социального пособия, но тут уж ничего не поделаешь. Всё имеет свою обратную сторону.
Читаю следующее письмо: «Не кажется ли вам странным, что культ Ленина улетучился, а поклонение Сталину прорастает. Почему? Русь поняла, что не сможет жить при демократии: слишком аморальна. Ждут, что Путин превратится в Сталина или объявится его подобие, поубивает Партию жуликов и воров, а то она сильно обнаглела. «Сталина на них нет!». Он запретит им ездить за границу и держать там деньги, станет отгораживаться от мира. Русь не может не отгораживаться. Она должна вариться в собственном соку, ей так нравится и должно нравиться. Но развиваются всякие коммуникации, уже при Сталине пришлось тысячи километров оборудовать колючей проволокой. Эти самые коммуникации - смертельный враг Руси, но она всё равно умудряется улетать в сказку, теперь – в сказку о прошлом. Настоящего и будущего у неё нет, осталась только голубая мечта. Прилетит к ней волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино», - в таких садо-мазохистских письмах есть, конечно, много правды, но это правда не о молодой Руси, всё-таки не о ней. У молодой Руси своя сказка, и это сказка – о Западе, куда и стремится молодёжь с отменным спокойствием и деловитостью. Меня больше всего поражает как раз это: спокойствие и деловитость. А вы оставайтесь со своими Сталиными и Джугашвили – хрен их разберёт.
Остроумно издевается над этой моей идеей (сам называю её навязчивой) следующая слушательница «Свободы». Читаю: «Вы неутомимо радуетесь, что молодёжь из бывшего совка говорит своим родителям и прочим предкам: ну вас на фиг с вашим болотом и перебирается на Запад, чтобы служить там всему миру, а не гнить заживо под кремлёвским руководством. Вы радуетесь: мол, кто бы выпустил их из Совка?! На наших, говорите, глазах разворачивается захватывающая картина: не поддающийся реформированию бывший СССР идёт на Запад сомкнутыми рядами своих наиболее жизнеспособных жителей. Анатолий Иванович! Вы – об этих выходцах? – дальше в письме следует любопытное перечисление. Женщина покопалась в интернете. Читаю. - Внучка Сталина Крис Эванс. Ей 40 лет, живёт в Портленде, владелица винтажного магазина. Гражданин США Сергей Хрущёв бывает в Москве наездами, в основном на презентациях своих книг и похоронах родственников. Правнучка Никиты Сергеевича, Нина Львовна Хрущёва, преподает на факультете международных отношений в Нью–Йорке. Преподавала хореографию в Майами внучка председателя КГБ СССР и Генсека КПСС Юрия Андропова Татьяна Игоревна Андропова. Там же, в США, живет и её брат Константин Игоревич Андропов. Правнук Леонида Ильича по линии сына Дмитрий сейчас изучает политологию в Оксфордском университете. В Калифорнии живет и племянница Леонида Брежнева – Любовь Яковлевна. Дочь главного идеолога позднего коммунизма, аскета Михаила Суслова, Майя Михайловна Сумарокова с мужем и двумя сыновьями давно живет в Австрии. Дочь Горбачева Ирина Вирганская живет, в основном, в Сан–Франциско, где располагается главный офис «Горбачев–Фонда», в котором она работает вице–президентом», - заканчивает своё письмо эта слушательница.
Беру следующее: «Уважаемый Анатолий Иванович, какое-то письмо освежило в вашей необъятной памяти Шестьдесят Шестой сонет Шекспира. Так, может быть, вам известен и наиболее интересный из современных переводов этого шедевра? В любом случае многим вашим слушателям, я уверен, будет интересно его послушать в свете их отношений с российской действительностью. Прочитайте его, будьте добры!». Пожалуй, сделаю это. Автор перевода – Сергей Шабуцкий. Точнее, это не перевод, а перепев, стихотворение на тему Шеспира.
Когда ж я сдохну! До того достало,
Что бабки оседают у жлобов,
Что старики аскают по вокзалам,
Что "православный" значит "бей жидов".
Что побратались мент и бандюган,
Что колесят шестерки в "шестисотых",
Что в загс приходят по любви к деньгам,
Что лег народ с восторгом под сексота.
Что делают бестселлер из говна,
Что недоучка лепит монументы,
Что музыкант играет паханам,
Что учит жить быдляк интеллигента.
Другой бы сдох к пятнадцати годам –
А я вам пережить меня не дам.
«Интересная вещь, - следующее письмо. - Читая на досуге Википедию на английском языке, натолкнулся на описание Ясско-Кишиневской операции Второй мировой войны в августе сорок четвёртого. Википедия, тем более, английская, считается объективным источником, нисколько не симпатизирующим русским. Так вот, суть дела в цифрах потерь во время этой операции: СССР – 13 197 убитых и пропавших без вести, Германия – 100 тысяч убитых и 115 тыс. пленных, Румыния – 8305 убитых и 170 тысяч пленных. Таким образом, соотношение по безвозвратным потерям получается один к тридцати в пользу Красной Армии - примерно такое же, как в котлах сорок первого - в пользу немецкой. А теперь попробуйте найти в «демократических» российских источниках упоминания об оной операции. Вот почему-то о неудачных атаках под Ржевом все талдычат годами, а о таких успехах, которыми наши деды прославили себя в конце войны, как-то забывают», - говорится в этом письме. Правды некуда деть: многие вольнодумцы и просто недовольные граждане – и это во все русские времена, во все без исключения! – смакуют прегрешения властей, незадачи отечества и несуразности соплеменников. У Булата Окуджавы есть строка: «Из грехов нашей родины вечной не сотворить бы кумира себе». Творят и творят кумира с обратным знаком, никого не слушая, собственного здравого смысла – в первую очередь. Этих людей можно понять. Мы обязаны их понять. Власть в России неизменно грубая, неумелая, страшно лживая. И бессмысленно жестокая. Вот за что Николай Первый отослал загибаться в глуши двадцатидвухлетнего гениального юношу Салтыкова? За одну повестушку. Из года в год его просят, умоляют: верните парня, и он пишет на всех прошениях одно слово: «Рано». А за что угробил Пушкина? А за что заковал в железо Достоевского? На все эти вопросы ответ один: по существу, ни за что. За что Николай Второй расстрелял робочих, шедших к нему с иконами? И позже, позже, вплоть до наших дней. Вот за что Путин только что отправил за колючую проволоку двух молодых матерей? Николай издевался над Салтыковым словом «рано». Путин над своими жертвами издевается словом «двушечка». Так называет двухлетний срок. Ну, что это? Это – приговор себе на вечные времена. Безумеют от самовластья, безнаказанности и в то же время - от страха и злобы. Вот и получают встречные перехлёсты, искажения, встречное ожесточение. Особенно любят недовольные преувеличивать всякий урон, ущерб, потери, убытки от дурного правления. Это состояние войны, вечной войны с властью. А на войне как на войне: изображать противника самыми жуткими красками просто необходимо. Отсюда и старинное, до наших дней сохранившееся, приукрашивание заграницы, Запада. Уже все знают слово «ксенофобия» - неприязнь к чужакам. Но испокон веков существует в России и ксеономания – безоглядная приязнь к чужим и ко всему чужому, особенно если оно более благообразно. Это называлось когда-то чужебесием.
«Уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Живу я хорошо, заведую технической кафедрой, готовлю аспирантов, пишу книжки для студентов. Сетования коллег на отупение контингента не разделяю. Из сотни студентов тупых десять-пятнадцать, не более. Остальные просто балласт. Но три-четыре студента на потоке намного умнее, чем преподаватели, которые их учат. У меня глаз наметаный. Студенты с радостью воспринимают и новые методы трехмерного проектирования, и автоматизированные расчеты, и электронный документооборот. А вот коллеги меня не понимают. Молодые на кафедру не идут из-за дискриминации по возрасту. Средний возраст в нашем учебном заведении - пятдесят восемь лет. На кафедре и того больше. Эти дедушки компьютер, оставленный без присмотра, выключают, как утюг, выдергивая из розетки. Приезжал ко мне недавно в гости мальчишка-немец. У себя в Германии он учится инженерному делу. Говорили мы по-английски. Как инженер инженеру я ему рассказывал о своих новых методиках, показывал программы, книжки, мои методички. Все это ему очень понравилось, но от себя он добавил то, о чем я только мечтаю. У немцев маса лабораторных и практических работ. Причем, эти работы они задают себе сами, как в кружке Умелые руки. Парень мне очень понравился. Что ему ни скажу, подхватывает, грамотный, стало быть, технически. Спрашиваю: кем ты будешь, Саша (остро модное у них нынче имя)? Я буду человеком, отвечает, - мне сейчас трудно, и я подрабатываю, но как получу диплом, все меня искренне будут уважать. Вот где я позавидовал, Анатолий Иванович! Посоветуйте мне не волноваться по пустякам и гнуть свою линию.Александр Михайлович».
Спасибо за письмо, дорогой Александр Михайлович! Рад, что у вас всё в порядке с юмором. Вы не первый из профессоров, от кого я слышу, что удельный вес тупых, пустых и способных, серьёзных, уважающих себя людей в студенческой среде сегодня примерно такой же, как и четверть века, и полвека назад. Три-четыре студента на потоке, превосходящих своих преподавателей по всем статьям, кроме возраста, - это величана явно постоянная, я её заметил в первый же свой студенческий год. Надо сказать, что примерно такая пропорция и на Западе – правда, в государственных вузах. В частных, там балласта значительно меньше. Но и в государственных не на всех факультетах одинаково. Медицинские и технические приближаются к частным, а вот на гуманитарных в общем и целом так, как у вас. Но у вас – на инженерном, это, конечно, печально. И ведь знают же эти, которых вы называете балластом – и родители их знают! – что никакого уважения к ним за их дипломы не будет, а всё равно тратят деньги в время на видимость учёбы. Загадка сия велика есть. Решение напрашивается давным-давно: спокойно, методично отбрасывать балласт – учить только тех, кто способен и хочет учиться. Ну, что страшного в том, что вместо нынешней сотни лоботрясов будет десяток настоящих студентов? А вот же не решаются покончить с показухой. Народы не решаются, общества не решаются. А правители боятся власть употребить. Голоса на выборах им нужны.
«Мне хотелось бы затронуть весьма печальную тему, - пишет Дмитрий Воробьёвский из Воронежа, - сворачивание хотя бы относительной свободы передвижения людей в нашей стране под вывеской борьбы с нелегальной миграцией. Недавно к этому подключились некоторые весьма известные вожди российской оппозиции. Если говорить очень мягко, то это, по-моему, - огромнейшая ошибка. Координационный Совет оппозиции призвал ввести визовый режим для жителей стран Средней Азии. Скорее всего, это будет способствовать отдалению России от Запада, а вовсе не её интеграции в Европу, как надеются. В заявлении Совета сказано, в частности, следующее: "Мигранты соглашаются на нищенскую оплату и ужасные условия труда, что подрывает рынок рабочей силы в самой России". На мой взгляд, мигранты "соглашаются на нищенскую оплату и ужасные условия труда" потому, что российское "миграционное законодательство" - даже сегодня, ещё до предполагаемого введения визового режима - столь репрессивно и специально запутано, что выполнять его абсолютному большинству мигрантов практически невозможно. Поэтому они и находятся на совершенно бесправном положении, многие даже боятся выходить из общежитий. Надо, по-моему, не ужесточать законодательство, а просто не мешать им зарабатывать для своих семей деньги. Причём, работают они, как правило, там, куда россияне не особо стремятся. С уважением Дмитрий Воробьевский, редактор самиздатской газеты "Крамола", Воронеж». Я сильно сократил ваше письмо, Дмитрий, убрал все резкие выражения, в утешение же вам могу сказать, что полностью с вами согласен, полностью! Разумеется, ничего из этих дружных усилий власти и оппозиции не выйдет, кроме ещё большего беспорядка и роста взяточных расценок, но убыток может быть. Пострадают все, кроме чиновников. Многие приезжие лишатся заработка или части его. Многие наниматели, в свою очередь, – тоже. Сократится производство в тех отраслях, которые используют пришлую рабочую силу. В последние годы мы говорили об этом несколько раз. Повторю. Хозяин может создать работнику барские условия труда и быта, может обеспечить ему и барский заработок. Но для этого придется сократить производство, и взять на работу он сможет не сто человек, а десять, а то и ни одного, если разорится, что очень даже возможно, ведь во многих случаях всё дело держится только на дешёвой и непритязательной рабочей силе. Такова, к сожалению, жизнь. В шаге только один аршин, как говаривал покойный Лен Карпинский, главный редактор газеты «Московские новости» в те времена, когда она была настоящей газетой. Вся эта механика описана в книгах лучших экономистов всех времён и народов, есть она и в учебниках. Да, казалось бы, любому и каждому хватило бы и здравого смысла, и простой наблюдательности, чтобы увидеть всё это вокруг себя. Но нет, защитникам трудящихся глаза застят слёзы – слёзы любви к людям, которых эксплуатируют безжалостные хозяева. Любви много, а ума чуть-чуть меньше. Если бы трудящиеся однажды хорошенько подумали, они бы поняли, что никто не причиняет им столько вреда, сколько их слезливые защитники, и тогда они, эти защитники, все как один, оказались бы в клетках, где им вообще-то, говоря попросту и по совести, самое место, но мы с вами, Дмитрий Воробьёвский, стали бы их человеколюбиво защищать, говоря, что пусть они лучше проведут указанные им сроки не в клетках, а в классах, за партами. Да, друзья, российская оппозиция становится всё более левой, в иных случаях, пожалуй, откровенно левой, густо-розовой. Это, между прочим, не обещает ей ничего хорошего. А страна опять оказывается между молотом и наковальней.
«В чём великая историческая роль Путина и его режима? – спрашивает автор следующего письма и отвечает сам себе так. - Он очень напоминает брежневскую дискредитацию коммунизма. Коммунизм не смогли сломить ни белогвардейцы, ни фашисты, но он не смог пережить орденов Лёни. Всё больше народу, глядя на Путина и его режим, его сановников и массовку, наконец, думает, что никакой завоеватель не будет хуже этого режима. После митингов против него над Россией повис девиз: "Пора валить из Рашки". Буквально валить захотят и смогут далеко не все, но очень многие свалят из неё фигурально, отшатнутся от путинизма, как от коммунизма при Брежневе. Наступит момент, когда он испарится и никто не встанет на его защиту. Новые администрации без всякого своеволия станут слушаться Вашингтонского ЦК и Брюссельского обкома. Прекратится ксенофобская и шовинистическая пропаганда, все эти омерзительные пятиминутки ненависти и военные расходы. Население должно будет понять, вынуждено будет понять, что никаких реваншей и реставраций не будет, что надо просто приспосабливаться к новой жизни и что эта жизнь будет вовсе не хуже прежней. Уже сейчас вовсю идёт разоблачение мифов, липовых исторических героев, фальшивых подвигов, всех этих невских-донских-ломоносовых-кутузовых-суворовых-мининых-пожарских-сусаниных-циолковских-гагариных и маршалов жуковых в исполнении артистов ульяновых. Будут ли протесты против такой утраты величия? Нет, не будет. Возможны отдельные вспышки криминала и хаоса, и тут многое зависит от средств массовой информации: помогут ли они населению быстро избавиться от остатков иллюзий и вести себя разумно», - говорится в этом, по-моему, вполне оптимистичном письме. Оно, правда, как и другие подобные письма последнего времени, заставляет вспоминать тех молодых героев Достоевского, которые выводили с опорой на все науки, включая математику, что русский народ – народ второстепенный (а некоторые решительно добавляли, что даже третьестепенный) и годный только на то, чтобы послужить человечеству материалом для выработки некоего нового, полноценного народа. Один из этих подростков с немецкой фамилией Крафт даже застрелился, не желая длить свои дни сыном второстепенного народа. И вот через полтораста лет в почте радио «Свобода» читаем те же выкладки. Ребята, дело, конечно, ваше, но я вас призываю: прежде чем подражать Крафту, подумайте о том, что ещё через полтораста лет радио «Свобода» - или как там оно будет называться - будет иметь дело с точно такими настроениями, какие одолевают вас сегодня, один к одному, уверяю вас. Тем временем становится всё более наглядной одна ошибка путинзма, если можно так назвать то, о чём я хочу сказать. Он решил поднять на новую высоту национальную гордость великороссов, то есть, обострить их привычную нелюбовь к Западу, особенно – к Америке. И всё было бы хорошо, но он при этом продолжает красть, и всё больше, и не может остановиться, и от этого он, кажется, пошёл сдуваться. Слушать речи воров людям становится всё более неприятно. Вот это и есть ошибка путинизма. Нужно было одно из двух: или поднимать дух народа, или красть. А они решили и поднимать дух народа, и красть.
«Интересные персонажи, - это в следующем письме говорится о некоторых авторах писем на радио «Свобода». – Какой-то экс-номенклатурщик пишет бред про обжирание икрой в совке, а я помню Горький восемьдесят третьего года, где в гастрономах стояли распивочные столы (поблизости от заводского универмага), слоики трёхлитровые с берёзовым и яблочным соками и яблочный джем в литровых слоиках, а ещё килька в томате. Вблизи центральной проходной на территории автозавода раз в месяц с машин продавали ливерную колбасу, так женщинки в замасленных робах брали охапок (килограммов пять) этой колбасы и шли к цеху, на ходу жуя ливерную из охапки».
«Замечательная страна Ямайка, - делится впечатлениями один русский путешественник, - все зелено, очень красиво... Куча водопадов, где также можно купаться, веселый народ... Работать не любят. Постоянно пьяные и обкуренные. Но, к их счастью, все прекрасно растет. Особенно замечательная культура под названием хлебное дерево. Плоды до десяти кило весу, и растет действительно само. Надо их только собирать. Если во дворе есть такое дерево, семья с голоду не помрет». Мне бы такое дерево – это я добавляю к письму нашого слушателя.
Давно не писал нам дьяк Ларивонтий, православный дьяк, люблю его письма: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Не могу сдержаться - новый анекдот от отца Аввакума, - отец Аввакум – это архимандрит, друг дьяка. - У бабки в селе заболела нога. Ну, как в селе: все по-скорому бывает. Больную ногу помыла, здоровую так оставила и пошла к доктору. Сидит в амбулатории, больную ногу отставила, а здоровую, немытую, под лавку далеко спрятала. Доктор осмотрел больную ногу и решил сверить её со здоровой. «Ну-ка, бабушка, покажите здоровую ногу». – «А зачем она вам, доктор? Вы лечите больную, а здоровая вам без надобности». – «Всё-таки покажите!». – «Не покажу!». Так и не показала». Такая история или анекдот возможны и на Ямайке, о которой мы слышали из предыдущего письма, не правда ли? Не улавливаю, правда, связи с хлебным деервом.
«Села я в поезд, - следующее письмо, - В последнюю минуту ввалился совершенно пьяный молодой человек, и с ним чуть постарше дяденька. Кое-как водрузили огромный чемодан на третью полку - чемодан тут же свалился, зашиб девочку, которая сидела рядом со мной. Молодой так и не понял, что произошло, а старший стал дико извиняться: "Вы нас простите, у меня жена умерла, сегодня похоронили, вот её братик из Москвы, вместе хоронили". И ушел. А братик поехал. Абсолютно невменяемый, он где-то пропадал до самого вечера. А разговоры женщин в купе были о том, что вот вернется, всех зашибет, еще с полки упадет. Я ждала хотя бы одного слова сочувствия: мол, у людей такое горе, ну, выпили, ну, бывает, жалко и прочее. И пойдут воспоминания, у кого кто умер и как потом жизнь катилась. Но нет. Женщины были интеллигентные - одна преподает в каком-то московском ВУЗе, другая тоже культурно устроена в Москве. И я подумала: вот исчезла культура не то что сочувствия, ее и не было никогда, но была культура жалостливости. Правда, преимущественно среди простых людей. Спал он спокойно. Иногда просыпался и плакал. Тихонько. Проводница его, кстати, будила так: стакан холодной воды на голову. Видимо, это прием для проводников нормальный. Ей таможенник сказал, чтоб подняла пассажира, она спокойно ответила: счас и побежала за водой».
Не в защиту, а в объяснение этой чёрствости попутчиц нашей слушательницы можно сказать, что очень уж оно, видимо, достало всех нормальных людей, русское пьянство. Горбачёв не просто так вводил сухой закон, там было настоящее отчаяние, причём, народное отчаяние, а не только кремлёвское. А что до этого случая… В прежние годы пьяных в поездах было больше, дорожное пьянство было в порядке вещей. Сейчас заметно меньше. Может быть, безучастность этих пассажирок есть признак определённой вестернизации. Западное поведение. Терпимость есть, а патриархальной жалостливости нет. Там существует чёткое разделение, о котором напоминает выражение: это - твои проблемы. Не лезь с ними к окружающим, не вовлекай чужих, а вообще-то и близких, людей в свои личные переживания - у всех хватает своих. Если ты по-настоящему нуждаешься в помощи, она будет тебе оказана так и в таком объёме, что остальной мир тебе только позавидует, но обливаться вместе с тобой слезами, гладить тебя по голове никто не станет – на это есть психолог, приём с девяти до семнадцати. Конечно, кому-то слово участия дороже социального пособия, но тут уж ничего не поделаешь. Всё имеет свою обратную сторону.
Читаю следующее письмо: «Не кажется ли вам странным, что культ Ленина улетучился, а поклонение Сталину прорастает. Почему? Русь поняла, что не сможет жить при демократии: слишком аморальна. Ждут, что Путин превратится в Сталина или объявится его подобие, поубивает Партию жуликов и воров, а то она сильно обнаглела. «Сталина на них нет!». Он запретит им ездить за границу и держать там деньги, станет отгораживаться от мира. Русь не может не отгораживаться. Она должна вариться в собственном соку, ей так нравится и должно нравиться. Но развиваются всякие коммуникации, уже при Сталине пришлось тысячи километров оборудовать колючей проволокой. Эти самые коммуникации - смертельный враг Руси, но она всё равно умудряется улетать в сказку, теперь – в сказку о прошлом. Настоящего и будущего у неё нет, осталась только голубая мечта. Прилетит к ней волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино», - в таких садо-мазохистских письмах есть, конечно, много правды, но это правда не о молодой Руси, всё-таки не о ней. У молодой Руси своя сказка, и это сказка – о Западе, куда и стремится молодёжь с отменным спокойствием и деловитостью. Меня больше всего поражает как раз это: спокойствие и деловитость. А вы оставайтесь со своими Сталиными и Джугашвили – хрен их разберёт.
Остроумно издевается над этой моей идеей (сам называю её навязчивой) следующая слушательница «Свободы». Читаю: «Вы неутомимо радуетесь, что молодёжь из бывшего совка говорит своим родителям и прочим предкам: ну вас на фиг с вашим болотом и перебирается на Запад, чтобы служить там всему миру, а не гнить заживо под кремлёвским руководством. Вы радуетесь: мол, кто бы выпустил их из Совка?! На наших, говорите, глазах разворачивается захватывающая картина: не поддающийся реформированию бывший СССР идёт на Запад сомкнутыми рядами своих наиболее жизнеспособных жителей. Анатолий Иванович! Вы – об этих выходцах? – дальше в письме следует любопытное перечисление. Женщина покопалась в интернете. Читаю. - Внучка Сталина Крис Эванс. Ей 40 лет, живёт в Портленде, владелица винтажного магазина. Гражданин США Сергей Хрущёв бывает в Москве наездами, в основном на презентациях своих книг и похоронах родственников. Правнучка Никиты Сергеевича, Нина Львовна Хрущёва, преподает на факультете международных отношений в Нью–Йорке. Преподавала хореографию в Майами внучка председателя КГБ СССР и Генсека КПСС Юрия Андропова Татьяна Игоревна Андропова. Там же, в США, живет и её брат Константин Игоревич Андропов. Правнук Леонида Ильича по линии сына Дмитрий сейчас изучает политологию в Оксфордском университете. В Калифорнии живет и племянница Леонида Брежнева – Любовь Яковлевна. Дочь главного идеолога позднего коммунизма, аскета Михаила Суслова, Майя Михайловна Сумарокова с мужем и двумя сыновьями давно живет в Австрии. Дочь Горбачева Ирина Вирганская живет, в основном, в Сан–Франциско, где располагается главный офис «Горбачев–Фонда», в котором она работает вице–президентом», - заканчивает своё письмо эта слушательница.
Беру следующее: «Уважаемый Анатолий Иванович, какое-то письмо освежило в вашей необъятной памяти Шестьдесят Шестой сонет Шекспира. Так, может быть, вам известен и наиболее интересный из современных переводов этого шедевра? В любом случае многим вашим слушателям, я уверен, будет интересно его послушать в свете их отношений с российской действительностью. Прочитайте его, будьте добры!». Пожалуй, сделаю это. Автор перевода – Сергей Шабуцкий. Точнее, это не перевод, а перепев, стихотворение на тему Шеспира.
Когда ж я сдохну! До того достало,
Что бабки оседают у жлобов,
Что старики аскают по вокзалам,
Что "православный" значит "бей жидов".
Что побратались мент и бандюган,
Что колесят шестерки в "шестисотых",
Что в загс приходят по любви к деньгам,
Что лег народ с восторгом под сексота.
Что делают бестселлер из говна,
Что недоучка лепит монументы,
Что музыкант играет паханам,
Что учит жить быдляк интеллигента.
Другой бы сдох к пятнадцати годам –
А я вам пережить меня не дам.
«Интересная вещь, - следующее письмо. - Читая на досуге Википедию на английском языке, натолкнулся на описание Ясско-Кишиневской операции Второй мировой войны в августе сорок четвёртого. Википедия, тем более, английская, считается объективным источником, нисколько не симпатизирующим русским. Так вот, суть дела в цифрах потерь во время этой операции: СССР – 13 197 убитых и пропавших без вести, Германия – 100 тысяч убитых и 115 тыс. пленных, Румыния – 8305 убитых и 170 тысяч пленных. Таким образом, соотношение по безвозвратным потерям получается один к тридцати в пользу Красной Армии - примерно такое же, как в котлах сорок первого - в пользу немецкой. А теперь попробуйте найти в «демократических» российских источниках упоминания об оной операции. Вот почему-то о неудачных атаках под Ржевом все талдычат годами, а о таких успехах, которыми наши деды прославили себя в конце войны, как-то забывают», - говорится в этом письме. Правды некуда деть: многие вольнодумцы и просто недовольные граждане – и это во все русские времена, во все без исключения! – смакуют прегрешения властей, незадачи отечества и несуразности соплеменников. У Булата Окуджавы есть строка: «Из грехов нашей родины вечной не сотворить бы кумира себе». Творят и творят кумира с обратным знаком, никого не слушая, собственного здравого смысла – в первую очередь. Этих людей можно понять. Мы обязаны их понять. Власть в России неизменно грубая, неумелая, страшно лживая. И бессмысленно жестокая. Вот за что Николай Первый отослал загибаться в глуши двадцатидвухлетнего гениального юношу Салтыкова? За одну повестушку. Из года в год его просят, умоляют: верните парня, и он пишет на всех прошениях одно слово: «Рано». А за что угробил Пушкина? А за что заковал в железо Достоевского? На все эти вопросы ответ один: по существу, ни за что. За что Николай Второй расстрелял робочих, шедших к нему с иконами? И позже, позже, вплоть до наших дней. Вот за что Путин только что отправил за колючую проволоку двух молодых матерей? Николай издевался над Салтыковым словом «рано». Путин над своими жертвами издевается словом «двушечка». Так называет двухлетний срок. Ну, что это? Это – приговор себе на вечные времена. Безумеют от самовластья, безнаказанности и в то же время - от страха и злобы. Вот и получают встречные перехлёсты, искажения, встречное ожесточение. Особенно любят недовольные преувеличивать всякий урон, ущерб, потери, убытки от дурного правления. Это состояние войны, вечной войны с властью. А на войне как на войне: изображать противника самыми жуткими красками просто необходимо. Отсюда и старинное, до наших дней сохранившееся, приукрашивание заграницы, Запада. Уже все знают слово «ксенофобия» - неприязнь к чужакам. Но испокон веков существует в России и ксеономания – безоглядная приязнь к чужим и ко всему чужому, особенно если оно более благообразно. Это называлось когда-то чужебесием.
«Уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Живу я хорошо, заведую технической кафедрой, готовлю аспирантов, пишу книжки для студентов. Сетования коллег на отупение контингента не разделяю. Из сотни студентов тупых десять-пятнадцать, не более. Остальные просто балласт. Но три-четыре студента на потоке намного умнее, чем преподаватели, которые их учат. У меня глаз наметаный. Студенты с радостью воспринимают и новые методы трехмерного проектирования, и автоматизированные расчеты, и электронный документооборот. А вот коллеги меня не понимают. Молодые на кафедру не идут из-за дискриминации по возрасту. Средний возраст в нашем учебном заведении - пятдесят восемь лет. На кафедре и того больше. Эти дедушки компьютер, оставленный без присмотра, выключают, как утюг, выдергивая из розетки. Приезжал ко мне недавно в гости мальчишка-немец. У себя в Германии он учится инженерному делу. Говорили мы по-английски. Как инженер инженеру я ему рассказывал о своих новых методиках, показывал программы, книжки, мои методички. Все это ему очень понравилось, но от себя он добавил то, о чем я только мечтаю. У немцев маса лабораторных и практических работ. Причем, эти работы они задают себе сами, как в кружке Умелые руки. Парень мне очень понравился. Что ему ни скажу, подхватывает, грамотный, стало быть, технически. Спрашиваю: кем ты будешь, Саша (остро модное у них нынче имя)? Я буду человеком, отвечает, - мне сейчас трудно, и я подрабатываю, но как получу диплом, все меня искренне будут уважать. Вот где я позавидовал, Анатолий Иванович! Посоветуйте мне не волноваться по пустякам и гнуть свою линию.Александр Михайлович».
Спасибо за письмо, дорогой Александр Михайлович! Рад, что у вас всё в порядке с юмором. Вы не первый из профессоров, от кого я слышу, что удельный вес тупых, пустых и способных, серьёзных, уважающих себя людей в студенческой среде сегодня примерно такой же, как и четверть века, и полвека назад. Три-четыре студента на потоке, превосходящих своих преподавателей по всем статьям, кроме возраста, - это величана явно постоянная, я её заметил в первый же свой студенческий год. Надо сказать, что примерно такая пропорция и на Западе – правда, в государственных вузах. В частных, там балласта значительно меньше. Но и в государственных не на всех факультетах одинаково. Медицинские и технические приближаются к частным, а вот на гуманитарных в общем и целом так, как у вас. Но у вас – на инженерном, это, конечно, печально. И ведь знают же эти, которых вы называете балластом – и родители их знают! – что никакого уважения к ним за их дипломы не будет, а всё равно тратят деньги в время на видимость учёбы. Загадка сия велика есть. Решение напрашивается давным-давно: спокойно, методично отбрасывать балласт – учить только тех, кто способен и хочет учиться. Ну, что страшного в том, что вместо нынешней сотни лоботрясов будет десяток настоящих студентов? А вот же не решаются покончить с показухой. Народы не решаются, общества не решаются. А правители боятся власть употребить. Голоса на выборах им нужны.
«Мне хотелось бы затронуть весьма печальную тему, - пишет Дмитрий Воробьёвский из Воронежа, - сворачивание хотя бы относительной свободы передвижения людей в нашей стране под вывеской борьбы с нелегальной миграцией. Недавно к этому подключились некоторые весьма известные вожди российской оппозиции. Если говорить очень мягко, то это, по-моему, - огромнейшая ошибка. Координационный Совет оппозиции призвал ввести визовый режим для жителей стран Средней Азии. Скорее всего, это будет способствовать отдалению России от Запада, а вовсе не её интеграции в Европу, как надеются. В заявлении Совета сказано, в частности, следующее: "Мигранты соглашаются на нищенскую оплату и ужасные условия труда, что подрывает рынок рабочей силы в самой России". На мой взгляд, мигранты "соглашаются на нищенскую оплату и ужасные условия труда" потому, что российское "миграционное законодательство" - даже сегодня, ещё до предполагаемого введения визового режима - столь репрессивно и специально запутано, что выполнять его абсолютному большинству мигрантов практически невозможно. Поэтому они и находятся на совершенно бесправном положении, многие даже боятся выходить из общежитий. Надо, по-моему, не ужесточать законодательство, а просто не мешать им зарабатывать для своих семей деньги. Причём, работают они, как правило, там, куда россияне не особо стремятся. С уважением Дмитрий Воробьевский, редактор самиздатской газеты "Крамола", Воронеж». Я сильно сократил ваше письмо, Дмитрий, убрал все резкие выражения, в утешение же вам могу сказать, что полностью с вами согласен, полностью! Разумеется, ничего из этих дружных усилий власти и оппозиции не выйдет, кроме ещё большего беспорядка и роста взяточных расценок, но убыток может быть. Пострадают все, кроме чиновников. Многие приезжие лишатся заработка или части его. Многие наниматели, в свою очередь, – тоже. Сократится производство в тех отраслях, которые используют пришлую рабочую силу. В последние годы мы говорили об этом несколько раз. Повторю. Хозяин может создать работнику барские условия труда и быта, может обеспечить ему и барский заработок. Но для этого придется сократить производство, и взять на работу он сможет не сто человек, а десять, а то и ни одного, если разорится, что очень даже возможно, ведь во многих случаях всё дело держится только на дешёвой и непритязательной рабочей силе. Такова, к сожалению, жизнь. В шаге только один аршин, как говаривал покойный Лен Карпинский, главный редактор газеты «Московские новости» в те времена, когда она была настоящей газетой. Вся эта механика описана в книгах лучших экономистов всех времён и народов, есть она и в учебниках. Да, казалось бы, любому и каждому хватило бы и здравого смысла, и простой наблюдательности, чтобы увидеть всё это вокруг себя. Но нет, защитникам трудящихся глаза застят слёзы – слёзы любви к людям, которых эксплуатируют безжалостные хозяева. Любви много, а ума чуть-чуть меньше. Если бы трудящиеся однажды хорошенько подумали, они бы поняли, что никто не причиняет им столько вреда, сколько их слезливые защитники, и тогда они, эти защитники, все как один, оказались бы в клетках, где им вообще-то, говоря попросту и по совести, самое место, но мы с вами, Дмитрий Воробьёвский, стали бы их человеколюбиво защищать, говоря, что пусть они лучше проведут указанные им сроки не в клетках, а в классах, за партами. Да, друзья, российская оппозиция становится всё более левой, в иных случаях, пожалуй, откровенно левой, густо-розовой. Это, между прочим, не обещает ей ничего хорошего. А страна опять оказывается между молотом и наковальней.
«В чём великая историческая роль Путина и его режима? – спрашивает автор следующего письма и отвечает сам себе так. - Он очень напоминает брежневскую дискредитацию коммунизма. Коммунизм не смогли сломить ни белогвардейцы, ни фашисты, но он не смог пережить орденов Лёни. Всё больше народу, глядя на Путина и его режим, его сановников и массовку, наконец, думает, что никакой завоеватель не будет хуже этого режима. После митингов против него над Россией повис девиз: "Пора валить из Рашки". Буквально валить захотят и смогут далеко не все, но очень многие свалят из неё фигурально, отшатнутся от путинизма, как от коммунизма при Брежневе. Наступит момент, когда он испарится и никто не встанет на его защиту. Новые администрации без всякого своеволия станут слушаться Вашингтонского ЦК и Брюссельского обкома. Прекратится ксенофобская и шовинистическая пропаганда, все эти омерзительные пятиминутки ненависти и военные расходы. Население должно будет понять, вынуждено будет понять, что никаких реваншей и реставраций не будет, что надо просто приспосабливаться к новой жизни и что эта жизнь будет вовсе не хуже прежней. Уже сейчас вовсю идёт разоблачение мифов, липовых исторических героев, фальшивых подвигов, всех этих невских-донских-ломоносовых-кутузовых-суворовых-мининых-пожарских-сусаниных-циолковских-гагариных и маршалов жуковых в исполнении артистов ульяновых. Будут ли протесты против такой утраты величия? Нет, не будет. Возможны отдельные вспышки криминала и хаоса, и тут многое зависит от средств массовой информации: помогут ли они населению быстро избавиться от остатков иллюзий и вести себя разумно», - говорится в этом, по-моему, вполне оптимистичном письме. Оно, правда, как и другие подобные письма последнего времени, заставляет вспоминать тех молодых героев Достоевского, которые выводили с опорой на все науки, включая математику, что русский народ – народ второстепенный (а некоторые решительно добавляли, что даже третьестепенный) и годный только на то, чтобы послужить человечеству материалом для выработки некоего нового, полноценного народа. Один из этих подростков с немецкой фамилией Крафт даже застрелился, не желая длить свои дни сыном второстепенного народа. И вот через полтораста лет в почте радио «Свобода» читаем те же выкладки. Ребята, дело, конечно, ваше, но я вас призываю: прежде чем подражать Крафту, подумайте о том, что ещё через полтораста лет радио «Свобода» - или как там оно будет называться - будет иметь дело с точно такими настроениями, какие одолевают вас сегодня, один к одному, уверяю вас. Тем временем становится всё более наглядной одна ошибка путинзма, если можно так назвать то, о чём я хочу сказать. Он решил поднять на новую высоту национальную гордость великороссов, то есть, обострить их привычную нелюбовь к Западу, особенно – к Америке. И всё было бы хорошо, но он при этом продолжает красть, и всё больше, и не может остановиться, и от этого он, кажется, пошёл сдуваться. Слушать речи воров людям становится всё более неприятно. Вот это и есть ошибка путинизма. Нужно было одно из двух: или поднимать дух народа, или красть. А они решили и поднимать дух народа, и красть.
«Интересные персонажи, - это в следующем письме говорится о некоторых авторах писем на радио «Свобода». – Какой-то экс-номенклатурщик пишет бред про обжирание икрой в совке, а я помню Горький восемьдесят третьего года, где в гастрономах стояли распивочные столы (поблизости от заводского универмага), слоики трёхлитровые с берёзовым и яблочным соками и яблочный джем в литровых слоиках, а ещё килька в томате. Вблизи центральной проходной на территории автозавода раз в месяц с машин продавали ливерную колбасу, так женщинки в замасленных робах брали охапок (килограммов пять) этой колбасы и шли к цеху, на ходу жуя ливерную из охапки».
